Генрих Гиммлер смотрит на молодого советского военнопленного во время официального визита в концлагерь на улице Широкая в Минске, Беларусь, примерно 15 августа 1941 года.
Нужно было быть твердым человеком, чтобы так смотреть Гиммлеру в лицо. Это отстаивание своего права, это одинокий человек, который, потеряв так много, встает и смотрит в лицо самому Гиммлеру.
Телеграм — История Веков
Мария осторожно пробиралась между рядами трехъярусных нар. Натыкаясь в темноте на деревянные башмаки, замирала. Шум мог провалить все. В бараке прислушивались к каждому ее шагу.
— В добрый час, Мария! Храни тебя матка бозка!
— Ариведерчи, Мария!
— Будь осторожна, Мария!
Возбужденным шепотом напутствовали подругу одни. Без слов пожимали руку другие…
Мария должна оставить теплый барак и уйти, может быть, под пули часовых. И кто знает, что принесет она оттуда! Хотелось верить, что Мария вернется, и окажется, что ничего страшного там нет. Приходил как-то в барак немецкий врач.
— Мы есть великий национ! Мы любим детки ви блюмен, как цветики!
Гитлеровец вынул из бумажника фотографию: «Битте, смотреть!» Карточка переходила из рук в руки. Узницы увидели трех гладко причесанных мальчиков. Чинно стояли они возле миловидной полной женщины.
— Это есть майн фрау и детки. Двайка и еще одна мальшик, — объяснил врач. За стеклами его очков спокойные голубые глаза.
Робко постучалась надежда. «Семейный. Любит детей. К тому же врач!»
Немец кладет бумажник в карман мундира. Над карманом полоска цветных орденских планок и железный крест. Тусклым серебром отсвечивает орел, распластавший крылья. В когтях зажата свастика.
Глаза узниц тускнеют. Снова их охватывает отчаяние
«Что мы видели здесь человеческого? Чем этот фашист лучше тех, которые сортировали эшелон, отправляя старого и малого на газ»…
Дрожало раскаленное небо над трубой крематория. Валил черный, жирный дым. Жизнь металась между отчаянием и надеждой…
дождливую, но поэтому спасительную ночь.
Мария ушла, чтобы пробраться к тому бараку. Он вроде не отличался от других. Но для узниц тот барак — дворец. Ведь в нем их дети. Самые прекрасные и умные. Те, которых они хотели видеть сильными, счастливыми. Опорой и защитой.
Это не обычные дети. Это — близнецы. Именно близнецов почему-то отбирали эсэсовцы и отводили в тот барак.
Стоит произнести леденящее «эс-эс» — и дворца нет. Там тюрьма. Оттуда нет вестей. Стены того барака в броне безмолвия. Рвутся к нему материнские сердца, но разбиваются, как волны о камни…
Женщины понимали: «Мы живы, пока там наши дети… Коса «селекции» только поэтому и обходит нас».
Живы… Жизнь… Искрой вспыхивали эти слова и тут же угасали. В концлагере бушевала Смерть…
…Марию предложила послать в тот барак Евгения Лазаревна, «мама». Евгения единственная в бараке не имела в лагере своих детей. И когда Юрек и Арон остались одни на этом поле смерти, Евгения сказала: «Это — мои». И пошла с ними. Бесстрашная — она больше всего боялась, чтобы страх не поселился в бараке, не одолел и ее.
Почему должна пойти Мария?
Маленькая, худенькая, Мария, казалось, была соткана из мужества. На том злосчастном аппеле, когда все отказались забрать чужие посылки, она была первая, к кому подошла ауфзеерка. Взглядом в упор встретила она эсэсовку, когда та подняла на нее руку. Не отвела глаз и после второй пощечины. Злосчастным был тот аппель.
В тот барак увели и ее двух сыновей. Старший (он родился на час раньше брата) в 14 лет уже выступал с концертами. Слушая его, люди забывали обо всем.
— И откуда у них такая звериная жестокость? — спросила как-то полька Ядвига.
— Только доброта — бесхитростна, — ни к кому не обращаясь сказала Мария. — А жестокость — изобретательна! С молоком матери сколько доброго получает человек! Но в какие руки он потом попадает — вот в чем дело…
* * *
«Рейхсфюреру СС Гиммлеру. Берлин. Отбор для работ по плану «Аненэрбе» закончен. Одиннадцать пар заключено в барак «патология». Приступаем к эксперименту. Хайль Гитлер!»
* * *
Под верхнюю лагерную одежду Мария надела свитер (сберегла его после смерти подруги), теплые носки, косынку и брюки, «организованные» кем-то в «Мексике».[3]
Наступила минута, когда Евгения Лазаревна выдохнула в темень барака короткое: «Ушла».
* * *
Дождь, казалось, только и ждал, чтобы обрушиться на эту одинокую фигурку, Мария решительно шагнула в дождь. Касаясь рукой стены барака, пошла к подстриженной изгороди кустарников. Так можно незаметно пробраться к центральной лагерной улице — Лагерштрассе, а это уже больше половины пути.
За последним бараком «зоны А» Марию подхватил такой порыв ветра, что она едва устояла на ногах. До смены постов оставались считанные минуты. Низко пригибаясь, Мария пересекла асфальтовую полосу Лагерштрассе и перевела дух. Напряженный слух уловил неясные голоса. Смена караула. С ними собака. Скоро прожектор…
Мария упала на мокрую землю, в лужи. Голова — на согнутой в локте левой руке. Пальцы правой зарылись в липкую грязь. Как близко пройдут часовые? Хоть бы не заметили! Боже, хоть бы не заметили!
А время, казалось, остановилось. Слышно было, как чавкает мокрая глина под ногами часовых. Мария замерла. Она не чувствовала ни холода, ни потоков дождя, ни грязи. Одного хотелось: только бы стать куском этой земли, слиться с нею, застыть.
Все ближе шаги. Зарычала собака, залаяла зло, тревожно…
— Что с ней, Вольфганг? Может, остановимся?
— К дьяволу! Рекс на всякую падаль лает…
…Эсэсовцев уже поглотила тьма, а Мария все еще не могла справиться с сердцем: сейчас, кажется, выпрыгнет из груди…
Наконец, поднялась, пошла дальше. Каждый шаг — с трудом. Пудовые комья глины на башмаках. В луче прожектора — тоненькая сетка стихающего дождя. Белый клинок разрубил ночь…
Мария снова бросилась наземь. Она знала: эсэсовцы пунктуальны, прожектор пересечет «зону А», потом полосу Лагерштрассе, упрется в строения «зоны Б», переломится у массивной стены крематория и, сделав круг, погаснет, чтобы вскоре начать все сначала.
Шорох кустарника над головой. Луч прожектора на миг выхватил из тьмы голые прутики ветки. Мария видела, как бегут по ветке прозрачные дождевые капли.
Не было сил подняться. Марию охватил страх: «Не выдержу… Но уже вырисовывался впереди силуэт того барака. Надо идти! Ведь ее ждут…
И вот она у заветной стены. Новая беда: окна слишком высоки. Ей не достать до них. Осмотревшись, Мария заметила штабель тесаных камней. Приподняла верхний. Он оказался не очень тяжелым. Мария перенесла его под самое широкое окно. Еще один. Еще. И вот уже можно заглянуть в окно. В окно, за которым ее мальчики. Дети ее подруг. Окно, за которым неизвестность… Руки не находили себе покоя.
Мария полезла на камни. Еще одно усилие — она заглянет в таинственный барак. Поднялась.
Ничего не видно. Хотя… Кажется, лежат на полу. Да, очертания тел… Мария всматривалась до боли в глазах, уперев лоб в холодное стекло.
И тут — сирена подъема. В комнате за окном вспыхивает свет. Отбрасывая серые одеяла, с матрасов поднимаются худые фигурки, одетые в полосатую рвань… Руки детей устремлены вперед и беспомощно ощупывают воздух…
— Боже мой! — вскрикнула Мария и упала без сознания.
* * *
«Рейхсфюреру СС Гиммлеру. Берлин. Эксперимент «Аненэрбе» завершен без видимых результатов. Опытный материал ликвидирован. Xайль Гитлер!»
* * *
Всю ночь напролет ждали подруги Марию. Никто не сомкнул глаз.
Потом, уже утром, ауфзеерка рассказала посмеиваясь:
— Ваша камарадин сошла с ума. Ее ведут к виселице, а она все кричит: «Они ослепили их!», «Они ослепили!»
* * *
Помните, как у Ахматовой?
Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце моё никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Илья Исакович Каменкович, «Жить воспрещается», 1975
2 ноября 1939 года доморощенный астролог Карл Эрнест Крафт отправил школьному другу, работавшему в аппарате Гиммлера, письмо с астрологическим прогнозом, согласно которому с 7 по 10 ноября Гитлеру грозила смертельная угроза.
Его товарищ не придал сообщению никакого значения, пока 8 ноября в мюнхенской пивной «Бюргерброй», где фюрер ежегодно выступал перед ветеранами партии, не сработало самодельное взрывное устройство. Со слов Гитлера, благодаря провидению он покинул пивнушку за семь минут до взрыва, в ходе которого погибло 8 человек, и еще 63 получили ранения.
Расследуя покушение ищейки Гиммлера, вышли на предсказателя Крафта. Провидца арестовали и привезли на допрос к рейхсфюреру. Прорицатель сказал, что сделал предсказание на основе катрена Нострадамуса. Этим фактом заинтересовался колченогий рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс, и взял Крафта под свою опеку.
Перед нападением на Францию именно Крафт подобрал и отредактировал центурии Нострадамуса, так чтобы они указывали на неминуемый крах Парижа.
12 июня 1941 года после перелета Рудольфа Гесса в Англию, по личному приказу фюрера в Рейхе запретили всех астрологов и прорицателей, Крафт вместе с сотнями магов и чародеев оказался в концлагере. 8 января 1945 года он скончался в Бухенвальде от тифа.
Однако у некоторых астрологов были настолько сильные покровители, что их не только не посмели арестовать, но и разрешили заниматься «звездным ремеслом». Таким везунчиком был Вильгельм Вульф личный астролог Генриха Гиммлера.
Он работал в секретной группе СС под названием «SP». В это подразделение входили спириты, медиумы, экстрасенсы, маятниковеды, астрологи и астрономы. Частенько эти люди ежедневно сидели над морскими картами и при помощи маятников и амулетов пытались указать местонахождение американских и английских военных конвоев.
Результаты их работы были плачевны. Когда звездочетов припугнули расстрелом, прорицатели завопили, что им мешает работать биоэнергетика Берлина. По приказу Гиммлера их перевезли на пустынный островок в Балтийском море, однако и его энергетика не повлияла на качество их прогнозов.
В середине войны к Вильгельму Вульфу обратился Адольф Гитлер. Он приказал указать место, где итальянцы содержат свергнутого Бенито Муссолини. Астролог выбрал на карте отель «Альберго-Рифуджио» в Апеннинских горах. Именно там 12 сентября 1943 года немецкие десантники под командованием Отто Скорцени освободили дуче из-под ареста.
В 1944 году по приказу Вальтера Шелленберга начальника внешней разведки службы безопасности, Вульф составил гороскопы Гитлера и Сталина, и рассчитал астрологические политические прогнозы для США и Англии.
Несмотря на две возможные даты рождения Сталина, наиболее благоприятными для советского лидера были середина 1945-1946 года.
Астролог предсказал, что в этот же период времени фюрер будет застрелен подосланным убийцей. Роковой выстрел навсегда будет окутан тайной, в момент смерти рядом с фюрером будет молодая женщина.
Клуб любителей чернушки на Пикабу: Чёрный юмор
В СМИ, у нас и за рубежом, особенно в Германии, появилось много историй о том, кто были деды разных руководящих персон нынешней ФРГ во времена третьего Рейха. Там и группенфюреры, и штурмфюреры СС, и прочие животные.
Но что удивительно, про одного именитого деда именитой руководительницы сведений очень мало, и только за определенный период.
Речь о небезызвестной Урсуле фон дер Ляйен, главе Еврокомиссии, бывшем Министре обороны Германии и ее деде по отцовской линии Карле Альбрехте. Урсула по рождению имела фамилию - Альбрехт.
Так вот, ее дед Карл родился в 1902 и почил в Бозе в 1965 году.
По открытым данным он являлся практикующим психологом-исследователем, психотерапевтом, который специализировался на теме мистического сознания.
Все бы ничего, но.
Но заключается в том, что первое исследование сего ученого мужа увидело свет только в 1951 году. Назывался труд "Психология мистического сознания" (Psychologie des Mystishen Bewusstseins, фото книги в более современном переиздании ниже), на русский не переведен, но имеется на немецком и английском. Помимо этого, Альбрехт считается разработчиком одного из инновационных методов медитации, основанного на аутогенной тренировке.
До 1951 года с момента начала активной практики и исследований в середине 20-х в Бремене о Карле Альбрехте сведений нет, по крайней мере нет в открытых источниках. Зато есть много данных об увлечении мистическим сознанием руководителя СС Гиммлера. Более того, методики введения в транс, медитации, аутотренинга были предметом изучения отделения исследований оккультных наук "Немецкого общества по изучению древней германской истории и наследия предков", больше известного под названием "Аненербе". Эти исследования велись в том числе на основе данных, полученных в ходе экспедиции в Тибет группы Эрнста Шефера, которая в числе прочего знакомилась с медитативными практиками тибетских монахов.
Самое интересное, что в структуру "Анненербе" входили 52 отдела и отделения. И только о руководителях и деятельности четырех из них нет каких-либо сведений:
- отдел зоогеографии и зооистории
- отдел общего естествознания
- отдел остеологии
И
- отделение исследований оккультных наук и парапсихологии, которое и занималось вопросами мистического сознания, методиками транса, аутотренинга, гипноза и медитации.
Если сопоставить факты, то интересная штука получается. Дед Урсулы фон Дер Ляйен считается признанным в Германии создателем продвинутой методики медитации и аутотренинга, чем упорно с применением первитина и других психотропов и наркотиков занимались нацистские исследователи из "Аненербе", чтобы эсесовцы ничего не боялись, могли не спать, не есть и быть берсерками в бою. Про исследования "дедули" Урсулы с середины 20-х до 1951 года ничего неизвестно.
Может копнуть? Вдруг она продолжатель "наследия предков".
И так, довольно необычное фото, с точки зрения германской униформологии. На фотографии собственно Генрих Гиммлер. На Гиммлере надета мятая шинелька рядового состава СС (М40), обычная для первых лет войны. Под шинелью явно поддет толстый свитер. На голове Гиммлера одна из многочисленных шапок-ушанок... Лювтваффе... Подобные шапки производились компанией Г.А Хоффмана в 1942 году. (К слову, потом все ушанки ушли в фолькштурм).
На рукаве у Генриха- типичный, классический орёл офицерского образца, характерный для 1941 года. На среднем пальце левой руки- предположительно кольцо мертвой головы.
Прошу обратить ваше внимание на отсутствие кокард на шапке. Эта фотография служит живым примером того, что и высшие чины СС не гнушались носить элементы формы рядовых шутце.
Предположительно фото сделано в лесном тренировочном штабе СС в Бад-Тельце, который Гиммлер посетил в 1942 году.
По другим данным- это не штаб, а баня, из которой Гена и вышел.
Информация к размышлению.
