Ответ на пост «Благое деяние Лаврентия Берии, за которое ему не грех сказать: "СПАСИБО!!!"»
Вот такое спасибо, согласен
Вот такое спасибо, согласен
Лаврентий Павлович Берия внес огромный вклад в укрепление Советского Союза и Победу СССР в Великой Отечественной войне. На его счету множество достойных деяний. Про одно из них мы сегодня расскажем.
Лаврентий Берия
Товарища Берию ныне любят изображать кровожадным монстром и безжалостным маньяком. Но многие почему-то забывают о том, что после его назначения в 1938 году на пост главы НКВД СССР, именно по распоряжению Лаврентия Павловича из лагерей выпустили всех невинно заключенным ‒ более 200 тыс. человек.
Товарищ Берия внес и большой вклад в воссоздание советской внешней разведки, крайне сильно пострадавших из-за ежовских чисток. Были амнистированы и возвращены в строй сотни опытных разведчиков. Советская агентурная сеть в европейских странах была существенно усилена. На протяжении всей войны агенты СССР снабжали командование крайне ценной информацией.
В годы Великой Отечественной войны, Лаврентий Павлович входил в состав ГКО. Он курировал работу сразу нескольких важнейших отраслей, например, угольной и химической промышленности. Также, помимо прочего, именно он отвечал за эвакуацию в начале ВОВ тысяч предприятий и миллионов советских граждан с Запада на Восток страны.
Но самый важный вклад товарища Берии в обороноспособность нашей Родины ‒ это руководство советским атомным проектом ‒ в 1945 году он был назначен Иосифом Сталиным руководителем особого Спецкомитета при ГКО.
Берия вникал во все нужды советских ученых, работающих над советским атомным оружием. Всеми силами старался им помочь. Вот как это вспоминал академик Юлий Борисович Харитон:
«Фантастически сложная фигура, страшный, но очень умный человек. Он нам сильно помогал в том отношении, что наши нужды старался понять и, пользуясь своей почти неограниченной властью, помогал без затруднений решать практические вопросы. Когда Берия взял в свои руки руководство, то с ним приходилось и встречаться, и говорить часто. А поскольку нам после испытания американцами их бомбы пришлось работать в очень напряжённом темпе, то и роль Берии, который помогал быстро реагировать промышленности и другим отраслям в ответ на наши запросы, была немалой».
Как видите, в то, что Россия владеет атомным оружием немалый вклад внес и Лаврентий Павлович Берия. За это ‒ Честь ему и Хвала! А вот о том, по какой же причине Хрущев запретил советским спецслужбам добивать бандеровцев, читайте ЗДЕСЬ
Источники инфо для статьи: А. Родин «Л. П. Берия в атомном проекте»
Ждем всех Вас в тг-канале: https://t.me/FeniksHistory
Итак- два славных парня и никаких ассоциаций? Ну что ж. Давайте знакомиться.
Итак, позвольте представить- Пол Уорфилд Тиббетс-младший.
Тиббетс родился в городе Квинси в западном Иллинойсе в семье Пола Тиббетса и Энолы Гей Хаггард (в девичестве). Он вырос в Сидар-Рэпидс, штат Айова, где его отец занимался оптовыми продажами кондитерских изделий.
Тиббетс имел репутацию «лучшего пилота в Военно-воздушных силах». Одним из тех, кто это подтверждал, был Дуайт Дэвид Эйзенхауэр, у которого Тиббетс работал личным пилотом в годы войны.
5 августа 1945 года Тиббетс назвал B-29 c серийным номером 44-86292 «Энола Гей» в честь матери, которая сама получила своё имя в честь Энолы — героини любимого романа её отца.
6 августа в 2:45 ночи бомбардировщик «Энола Гей» направился с острова Тиниан Марианских островов в направлении Хиросимы, неся на своем борту атомную бомбу с кодовым названием «Малыш». Бомба была сброшена на Хиросиму в 8:15 утра по местному времени, в результате чего порядка 140 000 человек были убиты и многие умерли позже.
Тиббетс не испытывал сожалений по поводу решения сбросить бомбу. В интервью 1975 года он сказал: «Я горд, что был способен, начав с ничего, распланировать операцию и привести её в исполнение так безукоризненно, как я сделал… Я сплю спокойно каждую ночь». В марте 2005 он заявил: «Если вы поставите меня в такую же ситуацию, то да, чёрт побери, я сделаю это снова»
Тиббетс умер в своём доме в Колумбусе штата Огайо в 2007 году. Последние годы перед смертью у него были серия микроинсультов и сердечная недостаточность. В своём завещании Тиббетс написал, чтобы после смерти не устраивали похорон и не устанавливали мемориальной плиты, так как демонстранты, выступающие против ядерного оружия, могли сделать её своеобразным местом своих протестов. Также он завещал, чтобы его кремировали и его прах развеяли над Ла-Маншем.
И второй номер нашего шоу- Чарльз Суи́ни
Командир бомбардировщика B-29 «Bockscar», сбросившего атомную бомбу на город Нагасаки 9 августа 1945 года. В результате бомбардировки погибло около 35 тысяч человек, из которых от 23200 до 28200 были японские промышленные рабочие, 2000 были корейские угнанные и 150 были японскими комбатантами. Это была первая бомба, которую Суини когда-либо сбрасывал на вражескую цель.
В то время майору Суини было всего 25 лет. Боевой вылет осуществлялся с тихоокеанского острова Тиниан.
Всю свою жизнь Суини отстаивал необходимость атомных бомбардировок Японии перед студентами американских колледжей и университетов.
В соавторстве с Марионом Антонуччи (Marion Antonucci) выпустил воспоминания под названием «Конец войны: Рассказ очевидца о последней ядерной миссии Америки» (War’s End: An Eyewitness Account of America’s Last Atomic Mission)
Вышел в отставку в 1976 году в звании генерал-майора. Скончался 16 июля 2004 года в возрасте 84 лет в Бостонской больнице.
Собственно, вот. Каждый из этих ребят угробил минимум сто тысяч человек- и "спал спокойно каждую ночь". Каждый из них прожил довольно длинную и благополучную жизнь. И если дать их нации шанс...
Справедливость- нет, не слышал...
Фотография взята из открытых источников
Как известно, в основе атомного оружия лежит разрушительная энергия ядерных реакций. В мировой истории войн оно применялось лишь дважды, в отличие от того же химического оружия, запрещенного еще в 1925-ом году и впервые использованного во время Первой мировой войны.
6 и 9 августа 1945 года Соединенные Штаты Америки впервые опробовали оружие тотального уничтожения на японских городах. Эти бомбардировки унесли с собой почти полмиллиона жизней по состоянию на 2013 год. Американской стороной данная бомбардировка расценивалась, как важнейший психологический фактор в предостережении будущих войн со стороны агрессора.
Япония с первых дней войны состояла в коалиции с гитлеровской Германией. Зверства японских оккупантов ужасают не меньше её главного союзника. Данные события вошли в мировую историю, как Азиатский Холокост. По разным данным число жертв в Китае, Малайзии, Корее, Филиппинах, Индонезии и ряде других азиатских стран варьируется от 3,5 до 10 миллионов человек.
Через неделю после бомбардировки премьер-министр Японии, находясь в состоянии глубокого шока, объявил о капитуляции. Официальное подписание мирного договора состоялось 2 сентября 1945 года. Хиросиму и Нагасаки почти сразу же начали отстраивать. Массовая эвакуация не проводилось. На тот момент еще не существовало понятия о радиоактивных загрязнениях. Облучение еще не было изучено.
Никаких катастрофических последствий для жителей отстроенной Хиросимы и Нагасаки не последовало. В течение многих лет наблюдался рост онкологических заболеваний и генетических отклонений у новорожденных, но в целом доля патологий составила не более 1% от населения городов.
Ядерное оружие вопреки любому здравому смыслу так и не было запрещено. Уже более полувека эта тема тревожит умы правозащитников, активистов и философов. За это время были проведены взаимные ядерные разоружения, сокращения стратегических запасов вооружения и ряд прочих ограничений. К сожалению, речи о полном отказе от столь разрушительного оружия не было принято ни одним участником ядерного клуба.
Ядерный клуб – неофициальное обозначение ряда стран, имеющих на вооружении ядерное оружие.
Ярким примером, иллюстрирующим мировую обстановку, служит Договор о запрещении ядерного оружия от 21 января 2021 года, ратифицированный 51 страной мира. Это серьёзный международный шаг, который непременно сыграет свою роль в будущем. Однако сейчас к нему не присоединилась ни одна из ядерных держав.
Как и любое другое оружие массового поражение, оно обречено на забвение. С каждым десятилетием наш мир становится все более и более гуманным. Если раньше войны в мире велись практически каждые полгода, то в 21 веке их количество все равно остается гораздо меньше, чем раньше.
Фотография взята из открытых источников
Подпишись на наш телеграм — История Веков
Химическое оружие – это вид оружия массового поражения, в котором используются отравляющие вещества, которые могут нанести значительный ущерб жизни и здоровью людей, а также окружающей среде.
Первые опыты по созданию химического оружия были проведены еще в древности. Однако наиболее существенное развитие этого вида оружия произошло в первой половине ХХ века. Существуют различные виды химического оружия, среди которых наиболее распространенными являются отравляющие газы, пары и аэрозоли.
Как устроено химическое оружие? Это зависит от конкретного вида оружия. В некоторых случаях химические вещества просто выбрасываются в воздух или на землю, в других – применяются специальные устройства, например, распылители или капсулы.
Опасность химического оружия заключается в том, что микрочастицы отравляющего вещества могут проникать в организм человека через дыхание, потребление воды и пищи, а также кожу. Каждое отравляющее вещество имеет свойственные ему симптомы и последствия для здоровья человека, но в целом они могут проявляться в виде головной боли, тошноты, рвоты, затруднения дыхания, ухудшения зрения и координации движений и т.д.
Как спасаться от химического оружия? Первое правило – не паниковать. Если вы находитесь в зоне возможного поражения, и у вас есть возможность, то необходимо укрыться в закрытом помещении и закрыть окна и двери. Важно закрыть двери в помещении, где расположены вентиляционные отверстия, чтобы отрезать путь проникновению отравляющих веществ. Если есть возможность, то необходимо использовать защитные средства – газоупорные маски, защитные комбинезоны и т.д.
Но главное – необходимо следовать инструкциям и рекомендациям специалистов, которые работают на месте угрозы. Они знают, как правильно действовать в критических ситуациях, и будут направлять всех находящихся на месте событий в нужном направлении. Важно помнить, что скрытые и неумелые действия вместо помощи могут вызвать проблемы.
Версия для ЛЛ: #comment_267667195
На Западе утверждают, что весной 1943 года британские десантники и разведчики сорвали работу нацистской Германии над ядерной бомбой. Похожая версия приводится в известном советском фильме «Семнадцать мгновений весны» — только, конечно, там все сделали советские разведчики. Немецкие атомщики после войны предложили свой вариант истории: в нем все остановил именно их саботаж. На деле никто из них не преуспел. Гитлер остался без бомбы совсем по другой, намного менее благовидной причине. Naked Science разбирается, как это получилось и почему первая научная держава своего времени не сумела стать ядерной.
©Roger Viollet
На Западе популярны целые книги, описывающие, как именно действия союзников лишили Третий рейх шансов на ядерную бомбу. Ключевая линия повествования там такая: для получения бомбы Гитлеру нужна была тяжелая вода (такая, где вместо обычного водорода тяжелый — дейтерий).
Восемнадцатого октября 1942 года англичане сбросили четырех диверсантов передовой группы в районе норвежской фабрики по производству тяжелой воды (операция «Шотландская куропатка», традиционно ошибочно переводится как «Тетерев»). Туда же 19 ноября того же года на планерах должны были высадиться 34 диверсанта-англичанина из SAS (операция «Новичок», традиционно ошибочно переводится как «Незнакомец»).
В ходе операции «Новичок» диверсанты обошли ведущий к фабрике мост по ущелью и поднялись к ней по горному склону, где немцы несколько безалаберно не выставили никакой охраны / ©Wikimedia Commons
Два четырехмоторных самолета-буксира тащили два планера Airspeed AS.51 Horsa, где и размещались десантники. Один буксир потерял планер (обрыв троса) не там, где нужно было высадиться. Трое сасовцев погибли, остальных 14 немцы вскоре переловили, допросили и расстреляли. Второй самолет-буксир снизился, чтобы поискать первый планер, и в итоге угодил в скалу: погибли все, и экипаж, и десантники.
В феврале 1943 года туда сбросили еще шестерых (теперь норвежцев), в итоге удалось взорвать электролизное оборудование норвежской фабрики. Это в англо-американской историографии как раз и считают серьезным ударом по немецкой атомной программе.
Однако следует напомнить: уже к апрелю 1943 года фабрику восстановили. Да, с ноября 1943 года ее начали бомбить американцы. В феврале 1944 немцы решили бросить завод, вывезя запасы тяжелой воды в Германию, но один из диверсантов-норвежцев смог взорвать судно, которое ее везло. Погибли 14 гражданских норвежцев и четыре немецких солдата.
Британские парашютисты и элементы норвежской установки по получению тяжелой воды, которую они минировали. Современная музейная реконструкция / ©Wikimedia Commons
Было ли хотя бы это успехом? Нет. Изучение документов в XXI веке показало, что на борту потопленного судна было всего 500 килограммов тяжелой воды, а немцам для реактора (достаточного для создания бомбы) надо было пять тонн.
В целом вся эта история звучит очень героически: десанты, взрывы. Прямо-таки бондиана, пусть и без решающего результата. Но она же вызывает и некоторые вопросы.
Паром D/F Hydro, на борту которого везли тяжелую воду. Подрыв британских диверсантов отправил его на дно местного озера, оборвав жизни 14 местных жителей. В честь этого события в 1948 году был снят целый документально-драматический фильм «Битва за тяжелую воду». Съемки шли в Норвегии, многие из актеров были реальными участниками событий и играли самих себя / ©Wikimedia Commons
Во-первых: почему тяжелая вода для ядерного оружия была нужна Рейху, но не СССР и США, создававшим свои ядерные силы без опоры на нее? Во-вторых, действительно ли немцы всерьез базировали атомный проект на мощностях такой суперпромышленной державы, как… Норвегия?
Да, норвежцы производили тяжелую воду как «отходы» при производстве аммиака. Однако немцы, бесспорно, располагали энергетическими возможностями большими, чем норвежцы. Если бы они действительно хотели этого, то нарабатывали бы тяжелую воду у себя в стране. Так почему это не было сделано?
У победы всегда много отцов, и лишь поражение — сирота. К тому факту, что Гитлер не получил бомбу, как к «победе», желали «приобщиться» многие. Не только западные разведки рассказывали о том, как они срывали немцам ядерный проект: сами немецкие ученые сразу после войны пытались делать вид, что как могли «сопротивлялись режиму».
Желающие понаблюдать за соответствующей словесной эквилибристикой того же Гейзенберга могут сделать это здесь. В основном она сводится к тому, что немецкие физики якобы лишь имитировали работу над реактором для наработки плутония, а на самом деле ее замедляли, будучи фактически саботажниками.
Вернер Гейзенберг, 1940 год, начало работ над немецким ядерным проектом. В 1932 году, в возрасте 31 года, он получил Нобелевскую премию по физике / ©Wikimedia Commons
Как к этому относиться? Так же, как к послевоенным заявлениям немецких генералов, что «Гитлер мешал им выиграть войну». Когда люди, которые до прямого вмешательства Гитлера даже Париж взять не могли, рассказывают, что они-то были ого-го, но Гитлер помешал, они пытаются выгородить себя. Когда немецкие физики после войны делали вид, что «саботировали» создание бомбы, их мотивы очень похожи.
На деле в 1941-1942 годах Гейзенберг и его помощники провели ряд экспериментов, которые показывают: они абсолютно серьезно пытались создать реактор для наработки плутония. В опытах L-III (конец 1941 года) и L-IV (июнь 1942 года), они использовали металлический уран в виде порошка (топливо) и тяжелую воду (замедлитель), чтобы попытаться запустить самоподдерживающуюся цепную реакцию в сферических реакторах (на иллюстрации).
Схема немецкого экспериментального реактора L-IV, справа его фото / ©Cameron Reed
Причем в эксперименте L-III порошок металлического урана загорелся, подвергнув опасности жизнь экспериментаторов. А в опыте L-IV, где было уже 750 килограммов металлического урана и 150 килограммов тяжелой воды,возгорание было куда более масштабным. Некоторые источники даже описывают его как взрыв водорода, выделившегося из перегретой воды бассейна, в который был погружен экспериментальный реактор L-IV. Это утверждение очень сомнительно (ниже мы покажем, почему), но сам факт крупной аварии на реакторе L-IV, безусловно, нельзя отрицать. Точно известно, что Гейзенберг и его ближайший помощник тогда чудом избежали гибели, а шесть человек пришлось лечить от ожогов.
Назовем вещи своими именами: никто не будет рисковать жизнью ради имитации бурной деятельности. Если уж вы желаете показать «объективные трудности», то это надо делать принципиально иначе. Например, дать урану начать гореть тогда, когда лично вас и ваших помощников рядом с экспериментальным реактором не будет. Благо технически это не так-то и сложно.
Чтобы быть объективными, рассмотрим и «русскую версию» провала немецкой ядерной программы. Хорошо известно, что в принципе СССР через разведорганы эффективно влиял на политику западных стран, в частности втянув США во Вторую мировую войну в ходе операции «Снег». Все три ключевых физика «Манхэттенского проекта» также работали с советской разведкой.
Наконец, известно, что советская разведка задолго до войны специально посылала людей учиться в Массачусетский технологический институт и некоторые другие вузы, чтобы в дальнейшем использовать их по линии научно-технической разведки (недостаточно подкованным в таких вопросах кадрам бывает сложно работать по этому профилю).
На первый взгляд некоторые основания для подозрений о советской «антиатомной» работе в Германии есть. Известно, что ряд немецких военнопленных Первой мировой были завербованы ЧК перед их возвращением в Германию. Известно, что в русском плену побывал Вальтер Боте. Боте приехал из плена, свободно говоря по-русски и прихватив русскую невесту (то ли Барбару Белов, то ли Варвару Белову — точных сведений о ней практически нет).
Вальтер Боте, лауреат Нобелевской премии по физике 1954 года / ©Wikimedia Commons
Именно Боте был человеком, нанесшим по бомбе для Гитлера самый сильный удар. В 1941 году он провел тщательно поставленный эксперимент по определению способности графита использоваться в качестве замедлителя для реактора-наработчика изотопа для ядерной бомбы.
Его эксперимент показал:
«С таким [обнаруженным] сечением захвата [графита] машина [реактор] с углеродом [графитом] невозможна. Но истинное сечение захвата, вероятно, меньше, поскольку точное исследование использованного электрографита, проведенное позже, обнаружило в нем небольшое содержание бора. Так как углерод более высокой степени чистоты, чем использованный, практически не может быть изготовлен, то, пожалуй, он едва ли сможет приниматься в расчет как замедлитель».
Слова «Так как углерод более высокой степени чистоты, чем использованный, практически не может быть изготовлен» и стали причиной разворота немецкого атомного проекта в сторону тяжелой воды. Поскольку быстро нарабатывать ее не выходило, экспериментальные реакторы немцы строили очень медленно. Из-за этого плутоний они так и не наработали, а без него не получили и бомбу.
Личный отчет Курчатова от 1943 года показывает, что идея о постройке реактора — наработчика плутония (эка-осмия в документе) возникла у советских атомщиков на основе английских материалов через годы после того, как к аналогичной мысли пришли немцы. Будь Боте агентом русских, это случилось бы существенно раньше / ©Электронная библиотека истории «Росатома»
И все же Вальтер Боте почти наверняка не был советским агентом. Дело в том, что он был в курсе всех нюансов немецкой ядерной программы. А значит, знал местное консенсусное мнение: ядерную бомбу надо делать из плутония, наработанного в реакторе. Если бы он сознательно дал вывод о «негодности» графита, понимая, что графит годен, то советская сторона получила бы от него сообщение: материал для бомбы нужно делать на графитовом реакторе — наработчике плутония.
Вот только СССР ничего об этом не знал. Первый советский документ по атомному проекту от 28 сентября 1942 года вообще не предусматривает строительства реактора. В советских документах 1943 года за подписью Курчатова легко видеть постоянные отсылки к идеям из американской ядерной программы (Курчатов прямо указывает на американский опыт из разведданных). Но там нет ничего ни о каких работах закрытой немецкой ядерной программы, то есть Боте такую информацию не передавал.
Пульт управления первым советским реактором Ф-1. Достигнув критичности в 1946 году, он продолжал работать в черте Москвы до 2012 года. Интересно, что все это время он функционировал без искусственного охлаждения, защитной гермооболочки и некоторых иных атрибутов ядерного реактора наших дней / ©Wikimedia Commons
Сомнительно и то, что он по собственному почину тормозил атомную программу. Дело в том, что аналогичную Боте ошибку сделали французские атомщики еще перед Второй мировой. Они тоже намерили в графите слишком большое поглощение нейтронов, и тоже обратились к тяжелой воде как замедлителю — и даже успели начать получать ее с той самой норвежской фабрики в Вермоке, которую позже взрывали британские агенты.
Да и сама Англия во Вторую мировую приняла решение строить не графитовый, а тяжеловодный реактор, то есть совершила все ту же «ошибку Боте». А значит, его мнение «более чистый графит практически не может быть изготовлен» — не саботаж, а искренняя ошибка, устойчиво воспроизводившаяся в других странах и до, и после него.
О том, что Рейх оставили без ядерного оружия разведки союзников, журналисты «Нью-Йорк Таймс» (и не только) пишут целые книги. Американские физики-ядерщики ничего подобного не пишут, потому что разбираются в технической стороне проблемы. По этой же причине у них есть своя версия случившегося:
Сэм Кин, долго писал для «Нью-Йорк Таймс» и ряда других изданий. Да и популярные книги у него расходятся довольно неплохими тиражами. К сожалению, рассказывая о том, кто именно помешал нацистам получить ядерную бомбу, он немного загибал углы: у читателя его книги создается впечатление, что вмешательство союзников тут сыграло чуть ли не ключевую роль / ©«Альпина Паблишер»
«Причины провала немецкой реакторной программы и успеха союзной (это неверное обозначение, поскольку американская реакторная программа не делилась результатами ни с СССР, ни даже с Британией. — NS) очевидны. Любой большой и сложный технологический проект требует четкого понимания научных основ темы, щедрого и последовательного финансирования, выделения приоритетов, тысяч человек персонала, агрессивного управления и твердой поддержки».
Можно уверенно отвергнуть предположение, что Гитлер не мог обеспечить сложные технологические проекты деньгами, людьми или агрессивным управлением с твердой поддержкой. Ведь все это было сделано, например, в программах создания лодок XXI серии (революции в подводной войне), первых в мире реактивных самолетов и первых в мире баллистических и крылатых ракет. Немцы успешно реализовали все эти программы, и никто из союзных государств до конца Второй мировой войны не повторил их успеха в сравнимых объемах (а по ракетам и подлодкам — и ни в каких объемах вообще).
Обращаясь к немецкому атомному проекту, трудно не заметить, что ему давали то, что его организаторы просили. Они никогда не просили организовать крупное производство тяжелой воды в Германии, хотя объем производства электроэнергии в последней на порядок превосходил норвежский (а если считать Германию в границах 1940 года, то и куда больше, чем на порядок). Именно электричество — главный ресурс при наработке тяжелой воды по технологиям того времени.
Точно так же немецкие ученые никогда не просили создать крупные заводы по разделению изотопов. Исходя из документов, вообще не видно случая, когда власти Германии отказали своей атомной программе в чем-то настолько крупном, что могло бы определить ее успех или неудачу.
Остается первый фактор: «четкое понимание научных основ темы». И вот конкретно он и лишил Гитлера бомбы.
Любой, кто обратится к детальным описаниям экспериментальных реакторов и подкритических сборок немецкой стороны, будет изумлен. Один из первых экспериментов немцы провели, используя как замедлитель нейтронов неохлаждаемый сухой лед. Естественно, он испарялся прямо в ходе эксперимента, делая фиксацию каких-то устойчивых экспериментальных параметров нереальной.
Но забудем первые опыты. Обратимся к экспериментальным реакторам L-III и L-IV, 1941-1942 годов.
Это просто алюминиевые сферы, в которые налита тяжелая вода, а в периферию и центр сферы вставлены слои с порошкообразным металлическим ураном. А почему не с нитроглицерином? Напомним: порошкообразный уран, в отличие от его же слитков, довольно легко воспламеняется на воздухе. И горит очень жарким и очень сложным в тушении пламенем.
Допустим, помощники Гейзенберга были физики, отчего современной им химической литературы не читали. К сожалению, для ученых новейшего времени это норма: даже в своей дисциплине, но за пределами собственной конкретной специализации примерно 80 процентов ученых понимают объективно очень немного.
Один из трех комплексов по обогащению урана в США времен Второй мировой. Число работников этого комплекса было 22 тысячи человек, а на калютроны для него ушло 12 300 тонн чистого серебра. Не удивительно, что немцы сразу, еще на этапе научного анализа, отказались от идеи сделать бомбу из обогащенного урана: в сравнении с реакторным путем наработки этот был крайне неэффективным / ©Wikimedia Commons
Однако в любом новом научном направлении самые важные знания по определению не могут быть охваченными «конкретной специализацией». По той простой причине, что если направление новое, то ученых, которых готовили как специалистов по нему, еще просто не существует. Здесь нужен не просто ученый-специалист, а тот, кто обладает способностью быстро вникать в тему, в которой он исходно не специалист. В любой стране и в любую эпоху лишь меньшинство ученых отвечают этим требованиям.
Но это может объяснить только провал и гибель экспериментального реактора L-III, сгоревшего в ярком урановом пламени (с потерей дефицитной тяжелой воды, что в нем использовали). Аварию реактора L-IV так объяснить уже очень сложно.
Его строили через месяцы после аварии L-III. Все знали, что причиной последней было использование урана в порошке. Все понимали, что уран в слитках (литой, любой формы) так просто не загорится. Так почему же в L-IV опять использовался порошок? В стране, чей аппарат впервые в мире достиг космоса (еще в 1944 году), никто не умел превращать металлический порошок в слитки?
Идем дальше. Во всех этих немецких экспериментальных реакторах нет никаких регулирующих стержней. Вообще. Иными словами, даже если бы немцы имели много тяжелой воды и правильные расчеты, они построили бы реактор, который автоматически взорвался.
Как это вышло? А вот как: Гейзенберг счел, что по мере нагрева реактора резонансное поглощение нейтронов ураном-238 в нем начнет резко возрастать. Правда, он не учел, что непосредственно в уране нейтроны быстрые, то есть такие, которые уран-238 почти не захватывает. Медленными — теми, которые уран-238 при нагреве захватывает лучше, — они становятся в слое вещества-замедлителя. Однако любой мыслимый замедлитель, графит ли, тяжелая ли вода, имеют незначительное резонансное поглощение нейтронов. Поэтому на деле немецкие реакторы, которые, по Гейзенбергу, были бы саморегулирующимися, были бы просто неуправляемыми.
Из этого отчета Курчатова за 1943 год видно, что он, как и Гейзенберг, считал: с ростом температуры цепная реакция (лавина в терминах того времени) может остановиться. И лишь разведматериалы о работе реактора Ферми, так называемой Чикагской поленницы, развеяли его опасения / ©Электронная библиотека истории «Росатома»
Еще больше поражает другой момент. Гейзенберг считал, что температурой стабилизации работы реактора будет плюс 800 градусов, и именно после этой отметки резонансное поглощение остановит дальнейший разгон реактора.
Проблема в том, что немецкие реакторы состояли из алюминиевых деталей. А алюминий плавится при плюс 660. Как он представлял себе работу реактора в расплавленном виде? Мы не знаем ответа на этот вопрос.
Невозможно представить себе, что он не дополнил реакторы стержнями, понимая реальную картину, но пытаясь осуществить саботаж. Ведь он и его сотрудники лично находились в помещении с реактором без контрольных стержней. То есть выступали в роли, фактически, самоубийц.
Даже самые поздние немецкие реакторы, типа B-VIII 1944 года, не имеют полноценной системы аварийных стержней, хотя на сборках Энрико Ферми в Америке они были с самого начала. К счастью для немцев, B-VIII был рассчитан неправильно. Чтобы замедлить нейтроны до уровня, когда в природном (не обогащенном) уране пойдет цепная реакция, нейтронам нужно было дать 11 сантиметров пробега в тяжелой воде. Однако на деле куски урана в реакторе были отделены друг от друга всего пятью-шестью сантиметрами тяжелой воды. То есть такой реактор не мог работать.
Согласно моделированию 2009 года, использующему ПО для расчета современных ядерных реакторов, коэффициент размножения нейтронов в B-VIII всего 0,85. То есть на 100 потраченных нейтронов в нем рождалось всего 85 новых, отчего любая цепная реакция в нем почти мгновенно затухала.
Слева: схема немецкого тяжеловодного реактора B-VIII, 1944 год. Справа: музейная реплика этого же реактора / ©Cameron Reed
Для сравнения: реактор «Чикагская поленница» (деревянный каркас, графитовый замедлитель), который Ферми запустил в черте Чикаго 2 декабря 1942 года, имел коэффициент заметно выше единицы, отчего и запустил ядерную эру.
Вывод: Гитлера лишили бомбы не усилия западных или советских разведок. И не саботаж собственных ученых. Как и во многих других областях, не стоит лишний раз приписывать уму то, с чем вполне справлялась глупость. Если бы немецкие ученые понимали, как реально работают реакторы, то никогда не рисковали бы своей жизнью так, как делали это на практике. На деле ни Гейзенберг, ни его сотрудники просто не понимали физику ядерных реакторов в такой степени, чтобы довести немецкую ядерную программу до плутония в сжатые сроки.
Возникает вопрос: почему так получилось? У Третьего рейха были отличные ученые и инженеры. Любой может поискать снимки лунной поверхности в высоком разрешении и убедиться в этом: следы высадки, обеспеченной мозгами разработчиков из Третьего рейха (ракету для полета на Луну для США разработала группа инженеров под руководством фон Брауна), все еще прекрасно видны там. И будут видны как минимум века.
Именно в Германии в 1938 году физики Отто Ган и Фриц Штрассман открыли сам факт расщепления ядра атома (за что Гану дали Нобелевку). До того, напомним, распад ядра на более легкие части считался невозможным. А до тех пор, пока физики не осознавали саму возможность распада ядра атома, осознать и хотя бы примерно рассчитать, какое количество энергии при этом появляется, было в принципе нельзя.
Оборудование, при помощи которого Ган и Штрассман сделали свое открытие (за которое позже получили Нобелевку), по современным меркам выглядит очень скромным. Однако именно оно открыло атомную эру, показав, что ядра атомов могут расщепляться, о чем никто не подозревал. При расщеплении они теряют часть массы, которая превращается в энергию. Именно этот процесс делает реакцию атомного распада настолько мощнее химических реакций, давая уникальные возможности как ядерному взрыву, так и атомной энергетике / ©Wikimedia Commons
Так что стартовый выстрел в атомной гонке на деле прозвучал именно в Германии, а не где-либо еще. Именно после публикации работы Гана в Naturwissenschaften в начале 1939 года Ферми и Сциллард в США задумались над созданием ядерного оружия.
До открытия Гана это было бы для них (как и для всех остальных в мире) просто невозможно. Ведь Ферми лично был сторонником идеи, что в цепной реакции идет лишь накопление тяжелых трансурановых элементов, а о расщеплении атома и не догадывался. Сделай Ган свое открытие в 1941 году, а не 1938-м — ядерная бомба в принципе не смогла бы сработать до конца Второй мировой.
Что ж, с талантами у немцев все было неплохо. Но важно понимать, что талант таланту рознь. Вернер Гейзенберг, ключевая фигура немецкого атомного проекта, хорошо разбирался в некоторых областях физики (за что получил Нобелевку), но проявил недостаточную гибкость, чтобы быстро встроиться в такую принципиально новую область, как реакторостроение.
Но его ли это вина? Бросим взгляд на французские или английские усилия по созданию ядерных реакторов во Вторую мировую. Французы выбрали как замедлитель тяжелую воду, а не графит. Англичане и канадцы тоже выбрали тяжелую воду. То есть другие западные страны по сути повторили немецкий, «тяжеловодный» путь к ядерному реактору.
Между тем именно он был одной из ключевых ошибок, которые так и не дали немцам создать бомбу до конца войны. Тяжелую воду в ту пору получали путем многоступенчатого электролиза обычной воды. Молекулы легкой воды при электролизе испарялись быстрее, чем у тяжелой. Такой путь производства был чудовищно энергоемким и дорогим. Грамм тяжелой воды исходно стоил 19 долларов (350-400 современных долларов).
Достаточно серьезный реактор — наработчик плутония, способный обеспечить создание бомбы, требовал 5-10 тонн тяжелой воды. Дело даже не в том, что это стоило бы дорого. Важнее то, что быстро получить столько дейтериевой воды без сверхусилий было бы сложно. Требовалось строить большую и дорогую фабрику. Куда больше, чем скромная норвежская в Веморке. Поэтому немецкие реакторы до конца войны и не имели размеров, позволяющих им — хотя бы в теории — быть наработчиками плутония.
Набросок Чикагской поленницы. Первый в мире успешный атомный реактор получил такое название за деревянный каркас, которым была укреплена его конструкция из графитовых кирпичей, между которыми вставлялись стержни из металлического природного урана в тонкой алюминиевой оболочке / ©Wikimedia Commons
Почему в США выбрали графитовый замедлитель? Точно так же, как и в Германии, первые эксперименты показали Ферми и его сотрудникам, что имеющийся в продаже графит содержит слишком много борных примесей, отчего поглощает много нейтронов и делает строительство реактора из него проблематичным.
Но если немцы, натолкнувшись на это, написали «более чистый графит получить практически вряд ли возможно», то Ферми пошел к производителю графита (еще в 1940 году). Поговорил с ними, убедительно объяснив, что от получения сверхчистых графитных материалов в больших количествах зависит очень многое. И через год производители графита создали новый производственный процесс, который позволил получить графит, поглощавший нейтроны на десятки процентов слабее исходного.
За счет этого был получен замедлитель, делающий нейтроны в реакторе достаточно медленными, чтобы они успевали прореагировать с атомами урана. Но при этом не пожирающий эти самые нейтроны борными примесями.
Почему Ферми пошел в эту сторону, а не к тяжелой воде? Потому что он был одним из немногих физиков, успешно работавших как в теоретической, так и в экспериментальной области. Множество физиков-экспериментаторов стабильно сталкиваются с ситуацией, когда исходные материалы недостаточно чистые или поставщик приборов «накосячил». Они понимают, что такие проблемы могут быть как легко исправимыми, так и нерешаемыми — но в любом случае попробуют их решить, поговорив с поставщиком.
Правильный выбор замедлителя — не единственное решение Ферми, где он показал способность исключительно быстро вникать в новую для него тему. Точно так же он прореагировал, когда столкнулся — первым в мире — с проблемой ксенонового отравления реактора В, которым США нарабатывали плутоний для «нагасакской» бомбы. На осознание теоретических корней проблемы у него ушли считаные дни. Недели ушли на принятие контрмер. Кто еще в истории мирового реакторостроения работал с такими темпами?
Группа тех, кто работал над первым успешным атомным реактором. Ферми слева в первом ряду / ©Wikimedia Commons
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Перевод статьи в британской газете Spectator взят с ресурса inosmi.ru. Если коротко: Японцев можно гасить из ядерки (осуждаю), потому что они относятся к смерти не так, как люди европейской культуры. России нельзя (не поддерживаю применение ЯО), потому что этодругое.
Фрэнсис Пайк (Francis Pike)
Применение ядерного оружия против Хиросимы и Нагасаки вряд ли можно назвать оптимистичной темой. Но с учетом того, что в недавних беседах с президентом Макроном Владимир Путин упомянул Хиросиму в качестве прецедента, который мог бы оправдать применение ядерного оружия на Украине, самое время этот вопрос тщательно проанализировать. Особенно на фоне растущих нападок в адрес США за сброс бомб на Японию.
В спорах о применении ядерного оружия в Хиросиме и Нагасаки все чаще побеждают американские историки-ревизионисты. В 1945 году оправданным этот шаг считали 85% американцев, а 60 лет спустя их количество снизилось до 57%. Как показал опрос YouGov America 2020 года, 52% молодых американцев уверены в том, что их страна должна принести Японии извинения. В эпоху воук-идеологии неудивительно, что общественность ополчилась против принятого Америкой во время войны решения, называя его аморальным и империалистическим.
В 1960–70-х годах либеральные и новые левые историки, такие как Гар Альперовиц (Gar Alperovitz), Бартон Бернштейн (Barton Bernstein), Мартин Шервин (Martin Sherwi) и Кай Берд (Kai Bird), подвергли резкой критике "традиционную" причину сброса атомной бомбы — прекращение войны и спасение жизней американцев. К их кампании по дискредитации мотивов президента Трумэна присоединился ряд антикапиталистических обозревателей, в том числе Ноам Хомский (Noam Chomsky) и Габриэль Колко (Gabriel Kolko).
В последние годы это мнение стали разделять и британские аналитики, такие как профессор Энтони Грейлинг (Anthony Grayling) и выдающийся военный историк Ричард Овери (Richard Overy). Они пришли к выводу, что сброс атомной бомбы был "аморальным и ненужным", поскольку на тот момент Япония была уже повержена.
Это действительно так, но она все еще продолжала сражаться. Последний реальный шанс сдержать Тройственный союз Япония потеряла после сокрушительных морских поражений в Филиппинском море (июнь 1944 г.) и в заливе Лейте (октябрь 1944 г.), крупнейшем морском сражении в истории.
После этого США решили, что бомбардировкой смогут заставить Японию подчиниться. Все началось с воздушного налета на Токио 6 марта 1945 года, когда за одну ночь погибло около 100 000 человек. Пронесшееся по городу огненное торнадо вынуждало людей прыгать в реку Сумида, где они варились заживо. Чем смерть от атомной бомбы ужаснее этой?
В течение нескольких месяцев американский B-29 Superfortress разбомбил около 70 японских городов, в результате чего погибло 126 000 человек. К августу 1945 года крупнейшие города Японии сгорели в среднем на 40%. 13 миллионов человек остались без крова. Несмотря на жуткие страдания народа, реальных попыток сдаться не предприняли ни абсолютный монарх в лице императора Хирохито, ни военные лидеры.
Проблема в том, что Япония не была обычным врагом. Ее военная машина превратилась в культ смерти, а император — в божество. После свержения сёгуната и восстановления власти императора Конституция Мэйдзи, обнародованная в 1889 году, сделала его священным и неприкосновенным главой империи, верховным главнокомандующим вооруженными силами и обладателем всех суверенных полномочий.
В 1882 году "Императорский рескрипт солдатам и матросам" (Гундзин Тёкую) заставил новобранцев выучить наизусть 2 700 обращенных к императору иероглифов, в которых упоминалась заповедь "Смерть легче перышка, долг тяжелее горы". В последующие годы рескрипт составлял основу военной службы, в извращенной форме взывая к воинскому духу Бусидо с акцентом на триумфе чести над смертью.
Культ смерти японских военных нашел отражение и в показателях потерь личного состава, которые составили более 90%. В одних только знаменитых сражениях на островах Тарава и Иводзима погибло более 99% задействованных солдат. Фанатизм заставил страну проигнорировать Потсдамскую декларацию, в которой говорилось, что отказ капитулировать гарантирует ей "быстрое и полное уничтожение". Для японских солдат и многих мирных жителей смерть была предпочтительнее капитуляции.
Главным символом японского культа смерти стали летчики-камикадзе, но даже они были не исключением, а своего рода нормой ведения войны. Количество убитых в боях с Японией было экстраординарным. В битве при Эль-Аламейне немцы потеряли 9 000 человек из 116 000; в битве при Импхале японская армия, по оценкам, потеряла 70 из ста тысяч человек.
Разумеется, культ смерти распространялся не только на собственных солдат — с заключенными японцы обращались с неимоверной жестокостью. В японских лагерях уровень смертности британских и американских военнопленных составлял более 25%, тогда как в немецких — всего 4%. Индийские солдаты, будучи самой многочисленной группой узников японских лагерей, демонстрировали поразительный 50-процентный уровень смертности, что не так уж и удивительно, ведь зачастую их использовали в качестве учебных мишеней.
Из хранящихся в Нагасаки записей становится ясно, что заключенные в японских лагерях, в основном молодые мужчины, умирали поразительно быстро. Медицинские эксперименты, проводившиеся в блоке 731 в маньчжурском Харбине, по жестокости не уступали тем, что имели место в Освенциме.
Ревизионисты всегда обращают наше внимание на предположительно мирный подход Японии к СССР. Но союзники считали неприемлемыми условия японского правительства: сохранение имперской системы, недопустимость оккупации и отсутствие судебных процессов по военным преступлениям. Они никак не вязались с "безоговорочной капитуляцией", которой президенты Рузвельт и Черчилль потребовали на конференции в Касабланке в январе 1944 года.
В итоге сброс ядерной бомбы стал последней надеждой Америки на прекращение войны без операции "Даунфол", то есть полномасштабного вторжения в Японию. На материковой части Японии врага ожидали 2,5 миллиона военных и 28 миллионов вооруженных гражданских. В распоряжении страны было 12 000 летчиков-смертников и более 1 000 катеров-камикадзе. Исходя из достигнутого в битве за Окинавусоотношения успеха 1:9, в случае вторжения смертники потопили бы минимум 250 кораблей противника.