Сама жвачка была, будем честны, каменной. Чтобы ее разжевать, нужны были челюсти питбуля. Вкус держался ровно 3 минуты, а потом ты жевал безвкусный кусок резины еще 4 часа, потому что выплевывать было жалко.

А «Love is...»? Это был наш первый (и самый честный) учебник по отношениям. Мы менялись ими, играли на них в «камень-ножницы-бумага» и хлопали ладошкой по стопке вкладышей, сбивая пальцы в кровь.

Мой личный топ валют детства:

1. Вкладыши Turbo (золотой стандарт).

2. Фишки (Кэпсы) — Mortal Kombat и Chupa Chups.

3. Наклейки из «Элен и ребята» (для девчонок, но мы тоже менялись втихаря).

«Кинескоп посадишь!»: Секта свидетелей Dendy

Сейчас у меня дома стоит консоль за 50 тысяч рублей с графикой 4K. Но клянусь своей треугольной табуреткой, ни одна игра не давала мне столько адреналина, как те самые «Танчики» (Battle City) или «Марио».

Мы дули в картриджи, как будто это помогало (спойлер: это реально помогало, это была магия!). Мы знали наизусть этот запах нагретого пластика.

"Выключай, дай блоку питания остыть!" — эта фраза мамы была страшнее, чем вызов к директору.

А джойстики? Они ломались быстрее, чем мои надежды стать космонавтом. Но мы были инженерами от бога: разбирали, протирали контакты спиртом (который воровали у бати), склеивали скотчем. И Contra снова запускалась!

Эпоха компьютерных клубов: Подвальная романтика и «De_dust2»

А потом пришли ОНИ. Компьютерные клубы.
Это были темные, прокуренные помещения, где пахло потом, дешевыми чипсами и страхом проиграть "на ножах".

Я помню, как экономил деньги, которые мама давала на обеды в школе. Я голодал, чтобы купить «Час игры + ночь».

• CS 1.6 — мы орали «В яме!», «Плэнти пачку!» и знали карту de_dust2 лучше, чем свой район.

• GTA Vice City — распечатанные на листке чит-коды были священным писанием.

• Warcraft III — где рождались стратегии похлеще, чем у Наполеона.

Там была своя иерархия. Был Админ — бог и царь, который мог добавить тебе 5 минут или выгнать за мат (хотя сам матерился как сапожник). Были «старшаки», которые могли отжать время. Но это была школа жизни.

Как мы жили без смартфонов? (Спойлер: ОФИГЕННО!)

Современные дети впадают в панику, если Wi-Fi пропадает на минуту. А у нас интернета не было вообще. И знаете что? У нас была свобода.

Чтобы позвать друга гулять, нужно было:

1. Подойти к его подъезду.

2. Задрать голову.

3. Орать на весь двор: «СЕРЕГА-А-А! ВЫХОДИ-И-И!»

4. Если Серега не выходил, кидали камушек в окно (главное — не разбить).

Мы приходили домой только тогда, когда темнело или когда с балкона доносился крик мамы: "Домо-о-ой!". Мы пили воду из колонки на улице, и никто не болел. Подорожник был лучшим антисептиком, а палка, найденная в лесу, превращалась в автомат Калашникова.

Мы строили шалаши, прыгали по гаражам (и убегали от злых сторожей), жгли карбид и плавили свинец. Мы были бессмертными.

Почему мне жаль нынешнее поколение:

• Они не знают радости от покупки кассеты в ларьке.

• Они не перематывали песни карандашом.

• Они общаются смайликами, а мы учились договариваться, глядя в глаза.

Верните мне мой 2007-й (или 1998-й)

Конечно, прогресс — это круто. Я пишу эту статью на ноутбуке, а не на печатной машинке. Но иногда мне так хочется выкинуть этот смартфон в реку, купить жвачку «Turbo» (говорят, их снова продают), достать с антресоли Dendy и просто быть счастливым ребенком, у которого главная проблема — это сложный уровень в Марио.

А вы скучаете по тому времени? Что было самым ярким воспоминанием ВАШЕГО детства? Напишите в комментариях, давайте поностальгируем вместе! 😭

Квартира  небольшая двухкомнатная в экологически наиболее благоприятном месте Баку:  военном портовом городке района Баилова, и составляла часть гигантского по занимаемой площади одноэтажного дома из  распространенного там камня - ракушечника. На окнах - непривычные мощные стальные решетки, той же конструкции, что и в находившейся в квартале от дома знаменитой Баиловской тюрьме, где, якобы, в свое время отсиживал Сталин. Квартира тщательно отремонтирована и свежевыкрашена. В ней и сыграли немноголюдную, но, по тем временам,  достаточно состоятельную свадьбу. Мне отвели угол. У Отца - письменный стол. У меня - письменный стол.

Отец, Александр Андреевич - русский, воспитывался в Баку,- материально обеспечивает семью и, как и  большинство окружающих  военных людей, поддерживает патриархальные основы. Очень любит Маму, тем более что она - бакинский идеал: красивая голубоглазая высокая блондинка тонкой кости. Вероятно, подогретый своими прошлыми неудачами, он постоянно ревнует. Особенно страдает,- в плаванье. Мама, Людмила Ивановна - счастливая женщина, живет полностью интересами и мировоззрением мужа, всеми силами вьет семейное гнездо, затрачивая много духовных сил на погашение его ревности ... увы, обычно - тщетно. При сравнительно тяжелом характере, Отец в основе - благороден, честен, они хорошо дополняют друг друга и, явно - счастливы.

Молодость! Они частенько занимаются шумными подвижными играми без правил, которые, естественно, кончаются тем, что меня просят пойти погулять. После любовных потасовок мать кокетливо сообщает соседкам, что он ее “совсем раздавил”.

Вот мое единственное свидетельство того времени - письмо Тете-Жене в редакции оригинала:

“Я 6-го ноября в школе выступал на утренеке, говорил стишок, пели Гимн Советского Союза. Папа маме сломал ребро. Мне много задают уроков. Приезжайте к нам. Целую. Петя”.

Мама строит наши взаимоотношения таким образом, что в быту мне не нужно  ей врать. Это - необычно, и для меня в значительной степени предопределило  дальнейший выбор тональности отношений с близкими  и увеличило всевозможные бытовые риски.

Отец относится ко мне доброжелательно, и как гласит обобщенная Обывательская точка зрения, не только из солидарности с  матерью и внутренней порядочности, но и  из любви к  детям вообще. В последнем я, правда, не уверен. Слишком уж это напоминает любовь  дедушки Ленина, откровенничающего, что все дети одинаково хороши... Во всяком случае, не помню чтоб он меня когда-нибудь бил ремнем, как это широко практиковалось у соседей.

Но мою задумчивость он не переваривает: ”Что такое!... Хо-одит, эт... рот откро-оет...”. Насчет рта - это, божусь, - он несколько перегибал...

Каких-либо притеснений с его стороны я не припоминаю. Вот наш классический диалог, когда я нечаянно оказываюсь на его пути:

- Отметки?

- Четверка по Русскому.

- Что ж так плохо!..

Дальше разговор продолжать было не нужно. Мы расходимся по своим делам,- каждый с чувством исполненного долга.

К моим детским увлечениям - коллекционированию фантиков (картинки), минералов (камни), писчих перьев - Отец  терпим, а, скорее всего, безразличен.

Будучи неплохо физически развитым, Отец время от времени обучает меня боксу, борьбе. Оба получаем удовольствие в азартных потных поединках. Я усвоил, что такое прямой удар, аперкот, кроше (за корректность сленгов не ручаюсь). Воспитанному среди женщин,  мне этот опыт очень важен.

Около дома на выжженной солнцем гальке мы созидаем садик площадью до полутора соток. Тут у Отца выявились поистине китайские таланты. Найти кусочек ничейной незасоленной почвы в Баку - проблема. Так вот, мы вместе, а чаще по очереди, с носилками или, соответственно, ведерком ходим  за полтора километра на закрытую территорию войсковой части  и по лопатке с разных мест горы Шишки собираем чернозем и навоз... Как эта поганая повинность отравляет жизнь!.. Но она - первый позитивный урок труда с реальным результатом:  появился  микросадик, в котором есть даже два дерева: тут (шелковица) и вонючка (скорей всего, это был ясень). Под деревьями живут многочисленные жуки, называемые почему-то тоже вонючки, которых мы тщетно пытаемся уничтожить ( хотя, как потом  выяснилось, они добросовестно выполняли свои защитные функции  и к тому же имели вполне благопристойное название -  жужелицы). Мои любимцы в садике - муравьи. Я подолгу наблюдаю за их созидательностью, постоянно подкармливаю и, несмотря на их безудержную экспансивность на грядках, по мере сил, защищаю  от родителей. Мама с уважением относится к моим питомцам, но все же с квартирными микроскопическими муравьями мы всей семьей  боремся насмерть.

Забор у нас - самый красивый в округе; Отец  любит садовничать и очень этим гордится. То ли из эротических, то ли из каких-то каббалистических мотивов, специфическим колебательным движением указательного пальца постоянно трогает малюсенькие саженцы. Сельскохозяйственные результаты существенно скромнее, чем в дальнейшем, когда мы переехали на север. Меня, слава богу, по садику не заставляют работать.

В Баиловском войсковом городке Отец - значительная фигура: командир одного из  шести самых крупных военных кораблей Каспийской флотилии - канонерской лодки “Маркин”.

Мой друг постоянно восторгается: ”Неужели твой отец настоящий капитан третьего ранга”. Особенно его потрясает, что - “третьего”.

На фоне грязи и всеобщей бакинской нищеты офицерство кажется приближенным к Богу. Наверно, не ниже тех пресловутых англичан в колониальной Африке.  И сверху и снизу большинству кажется, что это неравенство справедливо, и так только и должно  быть. Во всяком случае, никогда не чувствовал к себе классовой ненависти (в моем теперешнем представлении - совершенно естественной) и, тем более, протеста рядом убогого полуголодного большинства. Была просто зависть взрослых и восторг перед Формой у детей. Последнее, конечно же, навязано  художественными фильмами о войне, всплеском послевоенного шовинизма и дефицитом житейских ярких пятен.

Петр Новыш

Санкт-Петербург

Так вот, где-то в конце 90-х годов официальная Латвия что-то там наговорила в очередной раз, и приезжать в Ригу Виктору Степанычу было не с руки. А деньги никто не отменял, несмотря на разговорчики. И он решил, что ну её, эту Ригу, нафиг — и поехал напрямик к нам, в нашу тихую гавань. В столице-то привыкли к подобного рода гостям, и там есть специальные протоколы, задействованы особые службы, что-то там как-то перекрывают, охрана, безопасность и так далее. А у нас в 180 км от Риги какой нафиг протокол?! Мы там жили неторопливо, тихо и настолько спокойно, что никакого нашествия мерседесов, мигалок и кучи полиции мы никак ожидать не могли. Не ожидал этого и водитель автобуса, на котором ехал я.

Короче, там кто-то с кем-то не созвонился или не успел, и этот вихрь из бронированных машин неожиданно ворвался в наш кисель, который двигался по правилам 50 км/ч. По идее, должны были везде на перекрёстках зажечь красный свет — и всё было бы нормально, но этого не произошло. Эти мерседесы неслись с какой-то невероятной скоростью и объезжали наши машины как кегли. Чтобы не стать сбитой кеглей, водитель автобуса резко нажал на тормоза, и эта черномырдинская рать пулей пролетела мимо нас, прыгая с тротуара обратно на дорогу.

И всё было бы ничего, но я был единственным пассажиром в автобусе, который стоял и держался за эту металлическую палку. Это были времена, когда только появились первые мобильные телефоны и функция СМС, и я строчил сообщение. Все пассажиры ударились головой о мягкие спинки сидений, а я со всего маху врезал по этому металлическому столбу лицом.

Водитель посмотрел на меня в зеркало: мол, ты жив там?! Я кивнул, и мы медленно поплелись дальше. Это на следующий день и люди, и пресса обсуждали визит Черномырдина в наш город, но никто не знал, что он дал мне по морде железной трубой. А потом все удивлялись — чего это Виктора Степаныча сняли с должности. Ну, по крайней мере, я считал это абсолютно заслуженным. Я две недели ходил с фонарём под глазом.

P.S. Никогда такого не было и вот опять!