Пьянство было традиционной проблемой Рабоче-Крестьянской Красной Армии. С ним пытались бороться до войны, боролись и в военные годы. Однако тяга бойцов и командиров к «зеленому змею» была непреодолимой. Последствия этой проблемы были гораздо тяжелее, чем простое падение воинской дисциплины. Попытки красноармейцев пить «все, что горит» наносили «несокрушимой и легендарной» потери, нередко сопоставимые с боевыми.

Множество случаев потерь от употребления метилового спирта зафиксировано в документах воинских соединений и объединений. Причем все обнаруженные автором документы относятся к периоду 1944-1945 годов. В это время советские войска вступили на территорию зарубежных государств и начали собирать богатые трофеи, среди которых были и большие запасы метилового спирта.

10 октября 1944 года в 37-й отдельном истребительно-противотанковом дивизионе был праздник: лейтенант Шаехметов привез из Риги спирт. Алкоголь был роздан красноармейцам и в начавшейся пьянке принимало участие 27 человек. Для четырех из них она стала последней в жизни, остальные были отравлены в медсанбат на излечение.

Командир 212-й стрелковой дивизии полковник Кученев, в состав которой входил дивизион, приказал изъять в частях дивизии весть спирт, а виновных привлечь к судебной ответственности.

Находились и любители выпить в одиночку. 28 февраля 1945 года красноармеец Давыдов, проходивший службу в 60-м стрелковом корпусе, выпил 80-градусный трофейный спирт. На следующий день боец почувствовал головные боли и тошноту и был отправлен в медсанбат, а оттуда «в средней тяжести состояния здоровья» в терапевтический госпиталь.

6 апреля 1945 года чрезвычайное происшествие произошло в 112-й гвардейской стрелковой дивизии. Командир взвода учебного батальона Романюк обнаружил на железнодорожной станции Яблоница трофейный спирт, который разрешил пить бойцам. В результате четверо бойцов отравились насмерть, еще двое находились в тяжелом состоянии.

Командованием дивизии традиционно была «проведена беседа с офицерами и рядовыми о недопустимости подобных случаев». Командира роты отдали под суд, а замполит батальона был привлечен к партийной ответственности.

Большие потери от употребления метилового спирта понес 47-й стрелковый корпус в последние дни Великой Отечественной войны. 7 мая командир минометной батареи 269-го стрелкового полка привез к себе в подразделение две бочки метилового спирта. Старший врач полка предупредил, что этот спирт не предназначен для употребления. Но бойцов, узнавших о наличии в части спирта, было уже не остановить. В минометной батарее командир выдал метанол своим бойцам и как настоящий отец-командир сам принял участие в выпивке со своими солдатами. На этом бесконтрольное распространение спирта в полку не остановилось: шоферы полка брали спирт со склада и раздавали его свои друзьям-приятелям, благо никакой охраны на складе организовано не было.

Тяжелое похмелье наступило в День победы. К 9 мая уже 54 бойца и командира успели употребить яд: 10 из них умерли, 8 оказались в тяжелом состоянии. Командование дивизии, осознав тяжесть ситуации, срочно вывезло злополучные бочки из расположения полка, а разошедшийся по рукам спирт безжалостно уничтожался.

Тревожная ситуация с употреблением метилового спирта сложилась в 69-й армии. Военный совет армии разослал шифровку командирам подчиненных частей и соединений, в которой излагались цифры погибших от употребления метанола в этом общевойсковом объединении:

62-я артиллерийская бригада – 22 человека;

75-й гвардейский минометный полк – 3 человека;

209-й дорожный батальон – 3 человека;

139-й стрелковый полк – 1 человек;

1079-й стрелковый полк – 3 человека;

961-й стрелковый полк – 8 человек.

Итого без всякого воздействия противника армия потеряла погибшими 40 человек. Обеспокоенный такой статистикой, военный совет армии требовал «Прекратить жесткой рукой безобразия. Командиров подразделений где пили строго наказать за низкую дисциплину и отсутствие требовательности. Командиров полков и заместителей по полит. части также наказать».

Еще хуже ситуация обстояла в 53-й армии. В 94-й стрелковой дивизии, входившей в состав армии, от употребления метилового спирта умерло 96 человек. Еще 10 человек скончались в 390-м артиллерийском полку Резерва Главного Командования.

Причины таких потерь командование армии видело в том, что «некоторые офицеры потеряли чувство ответственности за состояние воинской дисциплины в своих частях и подразделениях, ослабили бдительность и проявляют нетерпимую беспечность». Предписывалось трофейные спиртные напитки и продукты направлять на лабораторное исследование. Как и в 69-й армии всех виновных требовалось строго наказывать.

Взятие советскими войсками города Прейсиш-Старгард войсками 2-й ударной армии сопровождалось не только боевыми потерями. После взятия местного «спирто-водочного завода» отравилось 77 бойцов и командиров армии, из них 24 умерли.

Командование войскового объединения приняло более решительные меры. Войскам 2-й ударной армии при занятии спиртовых заводов требовалось брать их под охрану еще до прибытия трофейных команд. В подразделениях объявлялась проверка наличия у бойцов «метилового спирта и др. вредных жидкостей, используемых для распития». Кроме того, личному составу указывалось, что «враг может оставлять ядовитые жидкости с целью вывода из строя бойцов и офицеров».

Борьба с трофейным спиртом велась и после окончания войны. Так в 1-ой гвардейской воздушно-десантной дивизии весь трофейный спирт из частей и подразделений дивизии был изъят и направлен на армейский склад, о чем 22 мая 1945 года было доложено в штаб 49-го стрелкового корпуса.

Точные потери Красной Армии от употребления метилового спирта и других «ядовитых жидкостей» неизвестны. Но по имеющимся документам можно сделать вывод, что безвозвратные потери от «зеленого змея» в РККА были весьма ощутимыми, что потребовало принятия соответствующих мер командованием войсковых частей, соединений и объединений.

Никита Москалев

Источники

ЦАМО. Ф. 934. Оп. 1. Д. 81. Л. 64

ЦАМО. Ф. 934. Оп. 1. Д. 82. Л. 121

ЦАМО. Ф. 946. Оп. 000001. Д. 0246. Л. 147.

ЦАМО. Ф. 949. Оп. 1. Д. 480. Л. 282.

ЦАМО. Ф. 950. Оп. 000001. Д. 0277. Л. 447.

ЦАМО. Ф. 973, Оп. 1. Д. 254. Л. 469.

ЦАМО. Ф. 1359. Оп. 1. Д. 22. Л. 236.

Действительно, а о чем после тяжелого боя в котором погибло много их боевых товарищей, еще говорить. Капитана Грекова кстати слегка ранило и он спускается в подвал, с перевязанной головой. Управдом через радистку передает сообщение, что его маленький гарнизон отбил четыре атаки противника, много раненых, которых он скоро будет переправлять в сторону завода Красный Октябрь, через подземную трубу.

Радистка принимает сообщение, что к приёму разведчиков будут готовы, так же готовятся к приёму раненых, а сам капитан Греков, должен предоставить командованию подробный отчет о ходе боя. При слове отчет, капитан снова прерывает передачу. Дескать война идет, у солдат не хватает медикаментов, обмундирования, боеприпасов, а они сволочи такие, канцелярию там развели, отчеты им подавай.

Высказав свое раздражение радистке, капитан отправляется бродить по дому. На улице слышится стрельба, капитан спрашивает бойца, а кто там все время стреляет, и получает ответ, что наши раненых немцев там добивают. Ну да, неудивительно тогда почему Коля с Уренгоя немцев "бедненьких" так жалел, они же воевать не хотели а "советские звери" вон даже раненых фашистов добивали.

Капитан велит звать всех бойцов в дом, тем временем за тем как наши добивают немцев с осуждением смотрит Толя Штрум. Советские солдаты заходит в дом, капитан учиняет солдатам допрос, что они там попрятали в своих мешках. Солдаты говорят, что они там боеприпасов к оружию набрали. Тогда капитан спрашивает, а зачем тогда они по немцам раненым стреляли, ему отвечают что бы они там не мучались, да еще ненароком очухаются да пальнут в кого ни будь, вот они и добивали.

Капитан же не доволен , что солдаты на раненых фрицев патроны переводили, и кровожадно добавляет, чтобы раненых добивать, существует штык, нечего на них пули тратить. После разноса капитан отпускает бойцов и вызывает к себе разведчиков. Капитан приказывает разведчикам, проверить путь, по которому собирается переправлять раненых бойцов .

Нас же переносят к профессору Штруму, который стоя на улице смотрит в окно на дочь Никиты Михалкова. После чего профессор заходит в подъезд, и зрителям показывают посиделки интеллигентов, которые спорят о Чехове, Достоевском. Анна Михалкова призывает Чехова не обижать. Дальше идут речи про то, как злобные большевики уничтожали людей и выжигали национальную культуру.

На первый взгляд миф «Большевики уничтожали культуру» кажется одним из тех перестроечных штампов, для опровержения которых достаточно просто оглянуться по сторонам и вспомнить реальное отношение к культуре в совсем недавнем прошлом страны.

В большинстве городов бывшего Советского Союза еще сохранились школы, дома детского творчества, университеты, дворцы культуры, библиотеки, музеи, театры, организованные в сталинские годы. Многие еще помнят, что СССР действительно был самой читающей страной в мире.

Однако с окончанием Гражданской войны и первыми успехами большевиков в государственном строительстве и культурной политике подобные представления стали сходить на нет. После восьми лет войн и хаоса не только восстанавливали экономику, но и открывали по всей России, а затем и республикам Союза, дворцы культуры и музеи, частью коллекций которых становились якобы «разграбленные» произведения искусства.

А еще большевики провели масштабную кампанию по ликвидации безграмотности, строили школы, училища, вузы, библиотеки. Вчерашние «пьяные матросы» становились высокообразованными офицерами, вчерашние рабочие и крестьяне — мастерами и инженерами, стремительно рос общий культурный уровень народа.

С первых лет Советской власти в России переиздается русская классика, воспеваются Пушкин и Толстой. Уже в 1920-х в СССР начали издаваться большими тиражами не только шедевры мировой литературы, но даже Аверченко, Бунин и Шмелев: стремление большевиков приобщить народные массы к хорошей литературе оказалось важнее резко негативной позиции этих писателей по отношению к советскому «врагу».

Великий подъем культуры, то новое, что в ней появляется: фильмы Эйзенштейна и Довженко, авангардная архитектура, новая поэзия, — восхищают весь мир. И, в том числе, большую часть русской эмиграции.

Однако миф о большевиках как уничтожителях культуры не исчез. Он возродился и получил новое развитие в середине 1930-х в нацистской Германии. В 1936 и 1937 годах евразиец-эмигрант Петр Савицкий выпускает в Берлине брошюры «Разрушающие свою родину» и «Гибель и воссоздание неоценимых сокровищ».

У нас этот миф начали активно распространять в последние годы перестройки. Перестройщики включили в оборот основные тезисы из брошюр Савицкого и работ американских советологов. В 1988–1990 годах в журналах «Смена» и «Огонек» миллионными тиражами печатались «откровения» о репрессиях Советской власти против интеллигенции, сносе памятников, разграблении церквей, жесточайшей цензуре и «распродаже» культурных ценностей Эрмитажа. Более подробно с этой темой можно ознакомится в статье "Большевики уничтожали культуру? — миф и реальность."

Татарин же в сериале продолжает возмущаться, что урожай забирает у них Москва, людей сажает тоже Москва и вообще Советский Союз это чисто оперное государство. Профессор нервно курит в сторонке. После спора интеллигенты расходятся. Анна Михалкова заявляет что её мужа в 1937 году часто вызывали на допросы.

Нас же переносят обратно в Сталинград. А вот и яблоки подъехали и это в ноябре месяце. Короче солдаты где то нашли в подвале много яблок, ну а Толя набив ими полную каску как запасливый хомяк, принес яблоки специально для Кати. Жуя яблоко, Толя сообщает Кате, что он с Климовом завтра в разведку уходит. Катя услышав такую новость, даже перестала яблоко жевать и очень опечалилась, наверное предчувствие плохое.

Кая говорит, что она очень боится что Толю убьют. По законам жанра, Толю наверное убьют, хотя посмотрим что будет дальше, так что не будем загадывать вперед. После слов Кати, парочка долго молчит, потом целуются, нам же показывают котенка который рядом с яблоками лежит.

И вот два разведчика бродят по каким то подвалам в темноте, после чего выбираются на поверхность из подвала, где их встречает майор Березкин. Климов хочет уже отправится в обратный путь, но майор говорит что разведчиков приказано доставить в штаб армии.

Климов же говорит, что пускай Толя в штаб армии идет, а он обратно потопал и рыбкой хочет нырнуть в подвал. На подлете его отлавливает майор, вручает Климову мешки с медикаментами и боеприпасами, типа хотел на легке уйти, а вот и фигушки, не получится. Приходится Климову на своем горбу несколько мешков обратно к дому тащить. Ну а Толя в сопровождении солдата, направляется в штаб армии.

В блиндаже Анатолия принимает лично Василий Иванович Чуйков, в исполнении актера Сергея Цепова. Генерал говорит Толе, что слух о гарнизоне дома шесть дошел аж о командования фронтом, сидят дескать там какие то непонятные люди, может гражданские, может военные, а может вообще анархисты какие то, а командует ими какой то управдом.

К беседе присоединяется комиссар Кузьма Акимович Гуров. Комиссар очень недоволен тем, что капитан не любит когда к нему обращаться по воинскому званию, а так же что очень не любит писать отчеты. Ну вообще то про дом Павлова советское командование тогда все прекрасно знало, вот что про этот легендарный дом писал в своих воспоминаниях Александр Ильич Родимцев.

Вот так буднично, по военному начиналась история этого легендарного дома. Дом находился на нейтральной полосе и туда была направлена разведка. Ну а тут командование про гарнизон дома ничего толком не знает, да еще и имеет претензии к капитану Грекову за его выходки.

Командование задает Толе разные вопросы, про то как он туда попал, численность гарнизона и о прочих вещах. Толя рассказывает, что попал он в дом по приказу майору Березкина, гарнизон тридцать человек, состоит из солдат разных частей, правда много раненых, которые быстро помирают, так как не хватает медикаментов, немцев же они больше батальона уже положили.

Дом же у немцев как в горле стоит, они даже к ним парламентера присылали, чтобы их к заводу пропустили. Кстати у Родимцева оборона дома Павлова описана намного интереснее чем в сериале нам все это показали.

Чуйков говорит, что с Толей все ясно, а вот с управдомом придется еще разбираться. Толя говорит, что ему обратно надо, раненых ведь еще надо выносить. Комиссар же говорит, что Толю надо к начальнику особого отдела направить, что бы он ему про выходки Грекова рассказывал. Чуйков распоряжается Толю накормить, а потом отправить его к полковому комиссару.

Толю отводят на кухню и велят поварам накормить его досыта. Сопровождающий оставляет Толю на кухне, сам уходит обещая вернуться, ну а наш герой пользуется случаем и сваливает куда подальше, чтобы не являться в зловещий особый отдел.

Нас же переключают на профессора Штрума, который сидя в кабинете что то нервно пишет, размышляя о том что он в своей голове, заполненную разным мусором, родил какую то гениальную теорию. Затем профессор говорит жене, что он не даром прожил жизнь. Может Маковецкий жизнь прожил и не зря, зато зря зритель потратил время просматривая этот сериал.

Размышляя о том что жена не любит его, или он разлюбил жену, профессор одевается и куда-то уходит. Гуляя по улице, профессор чисто случайно встречает дочь Никиты Михалкова. Оказывается по рассеянности, профессор забыл где он живет и пришел к дому, в котором проживает дочка Михалкова. Профессор сообщает женщине, что он сегодня совершил великое открытие.

Ну судя по тому, как ноги профессора привели его к дому где живет Анна Михалкова , то понятно в чем открытие заключается. Профессор долго пялится на женщину, потом начинает целовать её в губы. Поцелуй прерывают соседи, выходящие из квартиры, дочь Михалкова вырывается и убегает.

Толя же рассказывает капитану Грекову, как он сбежал из цепких лап зловещего особого отдела, которые хотят управдома взять в оборот. Капитан же разъясняет Толе, что он теперь как дезертир поучается, так как в особый отдел его направил сам командарм, а вместо этого чтобы выполнить приказ, Толя сделал ноги.

И по словам капитана Грекова, Толю от расстрела может спасти только одно обстоятельство, если он дезертировал на тот свет. Ну почему же, а штрафные части куда же в этой вселенной подевались? За невыполнение приказа старшего по званию, Анатолия по приговору военного трибунала, как раз могли отправить в штрафбат с лишением воинского звания. Да шанс погибнуть у Толи в штрафбате сохраняется, в принципе как и тут. Толя философски заявляет, ну и пусть, чему быть того не миновать, после чего спрашивает у капитана про Катю.

Капитан понимает почему лейтенант сюда рванул и начинает ревновать. Пока солдаты занимаются своими делами, Толя отправляется к Кате. Толя же, Катю к капитану очень ревнует. Оказывается Кате по сути тут нечего делать, так рация разбита, правда непонятно как и когда. А капитан, Катю при себе держит, никуда не отпускает, хотя она по сути тут больше не нужна.

Катя по сути признается Толе в любви, они обнимаются. Солдаты же сидя в подвале, занимаются своими делами и ведут разговоры в том числе и про баб. Тут раздается взрыв снаряда, все солдаты из подвала выбегают, оказалось немцы поперлись на новый штурм. Один солдат отдавший Катерине свою каску, тут же погибает. Советские солдаты занимают позиции, закипает бой. Капитан Греков приказывает Катерине спускаться в подвал. Девушка убегает, раздаётся взрыв, Катерина падает на землю, серия на этом все.

Продолжение следует.....

Здравствуйте! Два танка 24 января 1943 года атаковали батарею "сорокапяток" 54-го огиптд на окраинах станицы Манычской под Ростовом-на-Дону, но командир, ст. лейтенант Дроздов, запретил отвечать. Было понятно, что враг вскрывает оборону разведкой боем. После немцы откатились и затем атаковали силами до 26 танков при поддержки пехоты, и тогда расчеты сорокапяток открыли огонь, отразив натиск. В целом бои под Манычской носили ожесточенный характер, враг задействовал авиацию и танки, тогда как у наших были только ПТР и сорокапятки. А на этом все, подписывайтесь на мой канал "Наша история это Гордость" в ТГ. Спасибо за внимание. До свидания!