Памятник Жеглову и Шарапову на ступенях Петровки, 38.

Жеглов и Шарапов предстали в виде бронзовых копий героев, возвышаясь на более, чем двухметровую высоту.

Скульптуру создал именитый художник нашей страны Александр Рукавишников. Сам маэстро, несмотря на создание множества монументов, питал особо теплые чувства к Жеглову и Шарапову.

Идея воплотить в бронзе сотрудников МУРа и установить памятник в Москве возникла не случайно. После просмотра многосерийного фильма скульптор просто влюбился в самоотверженных героев сериала Станислава Говорухина, ведь сама картина – редкая по звучанию и таланту и действительно гениальная постановка.

Когда в 80-е я устроился во вневедомственную охрану электромонтёром, то с долей удивления и веселья узнал, что начальника пульта зовут Володя Шарапов. Ну ладно, что с киношным героем имя и фамилия совпали, так ещё и работники милиции оба. Вот уже и весело.

Хотя нашего начальника пульта Володей вообще-то никто не звал. Все звали по отчеству: Ермилыч.
Ермилыч, если ты вдруг читаешь, то ты всегда был исключительно положительным героем. Тем более в этой истории.

Лейтенантские погоны своего киношного тёзки Ермилыч уже давно отправил в утиль и ходил в звании Жеглова - капитаном. И видать лавры Жеглова не давали Ермилычу покоя. Помните в фильме "Место встречи..." есть эпизод, где Шарапов говорит:
- Глеб, но почему Груздев должен сидеть в тюрьме?
А Жеглов так эмоционально кричит:
- Будет сидеть! - и уже тише:
- Я сказал!
Это "я сказал" Ермилыч впихивал где надо и где не надо. Типа, проводит инструктаж технарей. И заканчивает так:
- Так, теперь все работать. Я сказал!
Или:
- Ермилыч, а почему мы именно так должны делать?
- Потому что я так сказал.
Охренительно убелительный аргумент и бетонный довод.

И теперь о другом персонаже. Начальник нашего отдела охраны был подполковником и очень резким мужиком. Мог отматерить любого, начиная от ученика монтёра и заканчивая своим замом в звании майора. К чести его сказать - женщин не материл. Когда он входил в отдел, то все рассасывались по кабинетам, чтобы не попасться ему на глаза.

Так вот, однажды он собрал в актовом зале весь персонал: технарей, ментов, бухгалтерию и прочую святотень. И началась какая-то непонятная пурга: то ли политинформация, то ли подведение итогов социалистического соревнования. А точнее, он сел на сцене за стол и начал всех морально уничтожать: типа того, что все монтёры - рукожопые, а все менты - клоуны. И весь отдел на нём одном держится. И если мы не изменим отношения к работе, то он непременно уйдёт на пенсию, чем ввергнет весь отдел (лучший в области, кстати) в пучину бесконечного недоразумения. И ещё, кроме всего этого, с его уходом на заслуженный отдых произойдёт деформация пространственно-временного континуума, так что всем мало не покажется.

Все с тоской осознавали, что его угроза на счёт пенсии может стать реальной не раньше, чем через пятьдесят лет. И из-за этого была всеобщая тоска смертная и финал сезонного уныния. И только Ермилыч не скучал. Спрятался на заднем ряду за широкими спинами патрульных ментов и травит на ухо инженеру пульта Людочке анекдоты. Людочка сжимает руками подлокотники кресла, выпучивает глаза и всеми силами старается не заржать вслух. Ну, а Ермилыч и рад стараться.

Тут начальник на сцене видать обнаружил, что что-то идёт не по плану и сделал долгую паузу. В образовавшейся таким образом тишине шёпот Ермилыча уже стал явным. Обычно в таких случаях наш главный дозорный земли русской начинал крыть матом того, кто по его мнению прокосячился. Но среди технических и бухгалтерских работников было несколько женщин, поэтому он решил ограничиться более пристойными выражениями и громогласно произнёс:

- Шарапову насрать!

В этот момент Ермилыч сообразил, что ситуация несколько нестандартная и поднял свой ясный взор на сцену. И тут наш шеф всего ОВО решил публично и вполне цензурно унизить Ермилыча ниже плинтуса. И выдал:
- Хотя бы что-нибудь было у тебя от этого Володи Шарапова! Вот ну ни капли же ничего от него у тебя нет! Ну ни грамма ты не похож на него!
И торжествующе замолчал. Упивался, наверное, своим остроумием.

Так как обычно он в таких случаях просто матерился, то ситуация была действительно нестандартной. Поэтому, вероятно, Ермилыч решил, что он должен парировать. Откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и хладнокровно выдал (подполковнику!):

- Да и вы тоже... не капитан Жеглов.

Охреневший царь свистков и патрулей побагровел и начал медленно подниматься на сцене из-за стола. А Ермилыч добил своим коронным:

- Я сказал!

Подполковник плюхнулся обратно на стул и уже позеленел. Он молча смотрел на Ермилыча, а Ермилыч молча смотрел на него. После некоторой паузы наш генералиссимус отдела охраны поднялся и просто вышел из зала. Все были в некотором шоке, потому что было непонятно, что же дальше. То ли просто политинформация окончена, то ли наш главный по шапкам и погонам пошёл к себе в кабинет, чтобы в сейфе взять пистолет, вернуться и застрелить Ермилыча. Но секунд через десять начальник заглянул в дверь и сказал:
- Чего сидим? Идите все работайте... Шарапов, зайди ко мне.

К удивлению всех, из кабинета не слышалось ни выстрелов, ни матов. Минут через десять наш начальник пультов и кнопок Владимир Ермилович Шарапов вышел из кабинета начальника охраны вполне в добром здравии и бодром расположении духа. Завалился в кабинет технарей и первое, что он выдал:
- Так вот, Людочка, я же тебе анекдот не дорассказал... Устроились в общем Жеглов и Шарапов в отдел вневедомственной охраны. Шарапов - патрульным в экипаж, а Жеглов - начальником пульта.

Людочка после этой фразы уже не прыскает, а заливисто хохочет. И действительно, дальше можно не продолжать. Это уже был самый смешной анекдот: всё таки видел себя наш начальник пульта капитаном Жегловым.

А подполковник через месяц действительно ушёл на пенсию, которая на самом деле уже давно маячила на горизонте, но никак не могла приобрести явных очертаний. То ли так и планировалось, то ли понял, что после жёсткого "Я сказал!" от Ермилыча дальше пойдёт уже какой-то всеобщий бунт на диване и цепная реакция игры в анархию. А может просто не хотел больше Ермилыча видеть. А о чём был их разговор в кабинете Ермилыч нам так и не рассказал.

Когда в 1979 году вышел этот фильм, города Советского Союза пустели пять вечеров подряд — все смотрели «Место встречи изменить нельзя». Десятки цитат сразу ушли в народ, а главных героев, Глеба Жеглова и Володю Шарапова, полюбила вся страна.

Ровно 46 лет назад 10 мая 1978 года в Одессе начались съёмки фильма Станислава Говорухина "Место встречи изменить нельзя".

Сериал был завершён в 1979 году и впервые показан на День милиции, собрав миллионные аудитории. Он полюбился не только работникам уголовного розыска, но и простым гражданам, переживающих за судьбы честных работников охраны правопорядка. Диалоги героев сразу же разошлись на цитаты – "Ну и рожа у тебя, Шарапов!" или "Дырку ты от бублика получишь, а не Шарапова!".

В последний момент «Место встречи изменить нельзя» едва не запретили к показу. Умер консультант картины от МВД генерал-лейтенант Константин Никитин. Пришедший на его место высокий чин от показанного несколько ошалел и заявил, что все это показывать нельзя:

«Ваш Жеглов похож на урку! Посмотрите на этого вашего Промокашку — если это выпустить, завтра в каждой подворотне таких десяток появится! Вы что, хотите советским людям показывать воров и проституток?».

Фильм не приняли, но тут подошло время Дня милиции — и на Центральном телевидении сообщили в МВД, что к празднику у них есть ровно одна картина.

11 ноября 1979 года «Место встречи изменить нельзя» вышел на экраны. Уже во время второй серии оказалось, что люди не выходят на улицы и устраивают рабочие перерывы — лишь бы посмотреть. Фактически на время показа жизнь останавливалась. Несмотря на это, у картины не было ни единой награды. И всё-таки только в 1987-м Владимиру Высоцкому посмертно дали за роль Жеглова Государственную премию СССР.