Владимир Набоков "Защита Лужина"
(Читательский дневник.
ВНИМАНИЕ, могут быть СПОЙЛЕРЫ)
Родители Лужина никак не могли взять в толк, что же не так с их сыном. Ведь всё делали для него, и комната его была светлая, "весёлые обои, весёлые вещи".
Мать его была несчастна и нелюбима. Отца Лужина считали писателем второго сорта. Антоша, персонаж его книг для детей - светловолосый мальчуган, добрый и игривый - образ, так и не воплотившийся в сыне.
С шахматами Лужина познакомила тётка, с которой его отец изменял матери.
Когда Лужин уже состоялся как молодой шахматист, у отца в голове "родилась повесть" с пошленьким названием "Гамбит" и с обновлённым образом его сына. Рукопись так и не была начата. "Болел он одиноко и кратко, и смерть его была неспокойна. Правление союза эмигрантских писателей почтило его память вставанием".
Отец не лез в дела сына, но ненавидел Валентинова – "шахматного опекуна", "что-то среднее между воспитателем и антрепренером". Этот юркий обаятельный прохвост, "амюзантнейший господин", делец, выгодно для себя проталкивающий гения в нужные круги, говорил Лужину: "Блещи, пока блещется".
Маленький Лужин
"…поиграл с жуком, нервно поводившим усами, и потом долго его давил камнем, стараясь повторить первоначальный сдобный хруст…"
Его аутичность проявлялась в полном нежелании общаться со сверстниками, замкнутости, заторможенности. В школе он "почувствовал вокруг себя такую ненависть, такое глумливое любопытство" и всё время подвергался травле со стороны одноклассников. Он не бегал и не играл, как другие дети, а тихо сидел где-то в углу, прячась ото всех. Одноклассник, вспоминающий его впоследствии, совершенно не помнил его лица и "не мог себе его представить иначе, как со спины."
Он "с раннего детства любил привычку". Ходил по тротуару, наступая каблуком на границы плит, многое считал (животных на обоях в комнате, "сколько разных красок на ковре"), точил карандаш до остроты иголки.
Забросив так и не увлёкшие его фокусы, маленький Лужин обращается к шахматам - "Тайна, к которой он стремился, была простота, гармоническая простота, поражающая пуще самой сложной магии".
Чёрно-белый дар
Маленький Лужин пытался скрывать своё увлечение. Когда отец находил его одного в комнате с журналами (в которых были шахматные задачи), то думал, что сын ищет там голых женщин.
У отца была приятная мечта, в которой он "спускался ночью со свечой в гостиную, где вундеркинд в белой рубашонке до пят играет на огромном чёрном рояле".
Дед Лужина был композитором и неплохим исполнителем, и отец всё ждал пробуждения музыкальной "тайной даровитости" в сыне. Когда же открылся истинный талант сына ("воинственная, напирающая, яркая сила, которую он в себе ощущал"), отец испугался. Боялся и маленький Лужин, что "узнают о его даре и засмеют его", но шахматы захватили его с головой - чередование чёрного и белого, "этюды дебюты, партии", "комбинации, как мелодии". Он читал шахматные партии в журналах также, как читают музыку с партитуры ("беглым взглядом скользил по шахматным нотам"). Некоторые, смотря на взрослого Лужина, принимали его за музыканта.
Его манера игры удивляла знатоков, он будто пренебрегал основными законами шахмат и проявлял несвойственную ему уверенность, "поразительную ясность мысли, беспощадную логику", и быстро приобрёл "венчик избранности, поволоку славы". Его лоб будто распухал, увеличивался во время игры. Все его мысли были о шахматах, непрерывно, и днём, и ночью. Голоса людей он слышал "сквозь … шахматные мысли", чем и объясняется частично его заторможенность.
"Мой бедный Лужин…бедный, бедный"
Жену привлекла его сумрачность и холодность в отношении к окружающим - "… даже в этом равнодушии, а его неуклюжих словах, в тяжёлых движениях его души, как бы поворачивавшейся спросонья и засыпавшей снова, ей мерещилось что-то трогательное, трудно определимая прелесть". Но подавляющим чувством была жалость к несчастному, беспомощному существу.
Можно было назвать Лужина неотёсанным, некультурным, его речь и манеры были отталкивающими, но воспитание в обеспеченной семье всё же пробивалось через слой неопрятности и неуклюжести. Он показался ей человеком "другого измерения, особой формы и окраски, несовместимый ни с кем и ни с чем".
Лужин слишком поспешно, положившись на какие-то свои знаки и правила (мальчик- амур, "Но не со стрелой, а с камушком. Я был поражён") сделал предложение: "должен вам объявить, что вы будете моей супругой, я вас умоляю согласиться на это, абсолютно было бы невозможно уехать, теперь будет всё иначе и превосходно…".
Она, в отличие от остальных, воспринимала шахматы серьёзно, не как "домашнюю игру, приятное времяпрепровождение", а как "таинственное искусство".
"В его гениальность она верила безусловно".
Будущая тёща сочла его просто "опасным угрюмцем", он был ей противен, – "брак с полунормальным нищим совершенная ересь". Тем не менее родители, скрепя сердце, смирились с выбором дочери.
Первой брачной ночи у молодожёнов так и не случилось, зато вертелось на языке у жены слово – "партия" ("найти себе хорошую партию"). А фраза "недоигранная, прерванная партия" – описывает и ситуацию с Турати, и предсказывает их семейную жизнь.
Единственный выход
В диалогах реплики Лужина всегда невпопад, он опаздывает с ответом и будто застревает, слишком долго думает и слишком тщательно выстраивает ответ.
Его инфантильность ярко видна в сцене со взрослым Петрищевым на балу. Лужин отреагировал на бывшего одноклассника также как в детстве – постарался не реагировать на вопросы и сбежал "Жмурясь, чтобы Петрищев не заметил его".
До встречи с женой он был беспредельно одинок, даже когда Валентинов был ещё рядом с ним. "Он замечал только изредка, что существует". Внешний мир его вовсе не интересовал, он воспринимал его как "неизбежное", не более.
"Он готовился к берлинскому турниру с определённой мыслью найти лучшую защиту против сложного дебюта итальянца Турати"
Постоянный недосып и перенапряжение из-за турнира вызывали галлюцинации (бытовые предметы преображались в шахматные фигуры, тени на полу расчерчивались на квадраты), он начал считать, что "всё, кроме шахмат, только очаровательный сон".
Шахматный турнир затянул Лужина в бездну, из которой он так и не выбрался. Выйдя из больницы, он пребывал в полусонном состоянии, пытался адаптироваться к жизни без шахмат, слепо подчинился внешней суете. Жена только и делала, что пыталась занять его и развлечь ("каждая пустующая минута лужинской жизни – лазейка для призраков"), и такая жизнь была ему приятна, но он чувствовал фальшь (как на карточке туристического агентства, где "до непристойности синее море, сахарно белая гостиница с пёстрым флагом, веющим в другую сторону, чем дымок парохода на горизонте…"). Чувствовал параноидальный страх перед будущим, покрытым непроглядным упругим туманом, "от которого отскакивает мысль" и какую-то зловещую предопределённость.
"шахматы были безжалостны, они держали и втягивали его. В этом был ужас, но в этом была и единственная гармония, ибо что есть в мире, кроме шахмат? Туман, неизвестность, небытие…"
Вся жизнь после приступа начала видеться Лужину как хитрая шахматная комбинация, задуманная против него, направленная его победить (по сути, борьба с безумием (1). Против этой "комбинации" он и начал придумывать защиту, как и на турнире с Турати.
Истина окончательно открылась Лужину в гостинице "Веритас". Шахматный мир Валентинова с его турнирами и ролями, мир жены с бытовыми заботами и туристическими поездками – всё renyxa. Лужин больше не нуждался в физическом воплощении его страшного, невыносимого дара, ему не нужны были даже фигуры и доски. Ничто не смогло его удержать от его единственной гибельной любви, от падения в чёрную бездну небытия.
Особенности повествования
Познакомив нас с детством Лужина, автор показывает его уже взрослым, обрюзгшим, на четвёртом десятке, когда он знакомится с женой, вспоминает детство и готовится к берлинскому турниру. Время действия романа – начало 20 века (примерно 1920-е годы).
Жена, её родители, родители Лужина, тётка остаются безымянными. Обращения Лужина ко всем близким на "вы" показывает его отстранённость ото всех. Жену можно назвать единственным персонажем, нашедшим способ с ним разговаривать, подход к нему.
"Роман закольцован, имя героя появляется в предпоследней фразе, а последняя — «Никакого Александра Ивановича не было» — отсылает к самой первой, в которой отправляемый в школу герой имя теряет: «Больше всего его поразило то, что с понедельника он будет Лужиным»" (2)
Основная тема романа – талант, истинный, могущественный, и, как показывает автор, очень тяжелый "подарок" жизни, а также то, как человек с этим даром справляется.
Прослеживается тема "двоемирия" ("мир воображения / мир действительности; мир с точки зрения персонажа / мир с точки зрения автора; земная жизнь / потусторонность, явь / сон, прошлое / настоящее, Россия / Запад")(5). Эмигрантская тема обрисовывается в том числе через лубочно-пряничную берлинскую квартиру родителей жены, оформленную полностью в "русском стиле". Гостья из СССР – лицемерная женщина с губами, красными, "как сургуч" и "беспощадно глупыми глазами", а её заторможенный мальчик проявляет интерес разве что к конфетам.
Текст насыщен авторскими приёмами Набокова. Эпитеты, сочетающие несочетаемое, например «Нежный вой скрипки». Есть любимые автором аллитерации - "…пишущая машинка твердила своё…"то ты пишешь не то, Тото, то - то то, то это мешает писать вообще", - и что-то с треском передвигалось."; «„Тар, тар, третар“, — затараторил, качая головой, внезапно возникший Турати." „Аванти“, — сказал Лужин и засмеялся» (здесь ещё и скрытая рифма "Турати"-"Аванти"). Есть и те краткие, но исчерпывающие описания ("Чиновник был обидчивый и замученный, и ел диабетический хлебец, и, вероятно, получал мизерное жалованье, был женат, и у ребёнка была сыпь по всему телу"). (3)
Набоков – синестет, его проза богата ощущениями цвета, звука, чувственно связанными между собой. "Он прибегает к аудиальному, кинестетическому, визуальному типам синестезии". (4)
Несмотря на то, что роман довольно мрачный, встречаются и забавные моменты - "Мороз…был необыкновенный… И даже полярные медведи в Зоологическом саду поёживались, находя, что дирекция переборщила".
Есть интересные "монтажные склейки" - Лужин сгибается под тяжестью головной боли, а разгибается побочный персонаж Гюнтер, пьяный после бурной вечеринки. Или бессознательно проживаемые бытовые дела - "Лужин снимался для паспорта, и фотограф брал его за подбородок, поворачивал чуть-чуть лицо, просил открыть рот пошире и сверлил ему зуб с напряжённым жужжанием".
В романе выделяют вещественные образы - реальные предметы окружающего мира:
- механизмы: "…барометр, аппарат с марионетками, педометр , замок дамской сумочки — вплоть до фабриканта, страдающего запором (при этом Сирин называет голову Лужина «драгоценным аппаратом со сложным, таинственным механизмом»)"; (2)
- Ящики, шкатулки, коробки, шкафы, комоды, портсигар – ограждения от окружающего мира, а также метафора «сыграть в ящик» (5)
Автор оставил столько деталей, параллелей и подсказок в тексте, что голова кругом. Роман может показаться простым, но, конечно, это не так. Главной ошибкой при прочтении будет принимать точку зрения главного героя, практически слепого по отношению к окружающему миру, с искажённым сознанием, вместо того чтобы внимательно и чуть со стороны, как и следует читателю, наблюдать за событиями.
"В темной глубине двора ночной ветер трепал какие-то кусты, и при тусклом свете, неведомо откуда лившемся, что-то блестело, быть может — лужа на каменной панели вдоль газона, и в другом месте то появлялась, то скрывалась тень какой-то решетки"
Источники:
1 - Бартон Д.Д.: Миры и антимиры Владимира Набокова Часть I. Набоков — man of letters
2 - ПОЛКА, статья о романе " "Защита Лужина" В. Набокова (https://polka.academy/articles/524)
3 - Канал Армен и Фёдор (Armen Zakharyan) "ФОРМА | Язык Набокова: почему он уникален? // Защита Лужина, Набоков (#26)"
4 - ДОНЦОВА О. В., Cинестезия как элемент авторского стиля в психологической прозе В. Набокова
5 - Долинин А.А., Истинная жизнь писателя Сирина: Работы о Набокове. — СПб.: Академический проект, 2004