Когда мы давным-давно переехали в столицу, все друзья и родственники, оставшиеся на родной земле, постоянно спрашивали, видела ли я кого из знаменитостей.

Я много кого встречала, и на улице, и в транспорте... И даже на концертах... И когда кого-то случайно видела, так волнительно было. Но ни к кому ни за автографами не подходила и не фоткалась. Просто известный человек идёт по своим делам...
А недавно утром я видела Собянина... В МЦК...

Я езжу на МЦК каждое утро. Выхожу на Лужниках. Здесь выходит и садится ехать дальше очень много людей. И вот я вижу, в последнюю дверь вагона с писком лезут люди. Толкаются.

Я бреду в сторону выхода со станции вдоль поезда, в который продолжают набиваться люди.
В голове странный монолог:
Смотрю под ноги...
Надо ускориться или опоздаю на автобус...
8.54... Брусчатка... Брусчатка везде в Москве...
Люди говорят Собянин ее везде уложил...
Ходить на каблуках по ней неудобно...
О, Собянин в вагон не влезает...

Уже на эскалаторе, мой сонный мозг понял, что это не Сергей Семёнович, а какой-то похожий со спины седовласый мужик... Но секунд 30 была уверена, что мэр Москвы ездит на работу с простыми смертными в Час-Пик... Отвоёвывает место в вагоне и не кричит всем, что он мэр и его надо пропустить без очереди...

В общем как-то так. Сергей Семёнович, не обижайтесь. Я просто обозналась. Извините...

Любые совпадения с реальностью – прискорбны.

- Трынь-дин-дон! Трынь-дин-дон! – Будильник на телефоне надрывался, оглашая комнату истошными воплями. Гора одеял на кровати начала нехотя шевелиться.

- Трынь-дын-дон! Трынь-дын-дон! – Продолжал верещать враг рода совиного, оказавшись в руке, высунувшейся из-под одеял.

– Да замолкни ты, чудище пластиковое! Отключись! – Хаотичные нажатия на экран почему-то не оказывали желаемого эффекта.

- Трын-дын-дец! – Издал последний - победный вопль будильник.

Холодный душ бодрил. Но бодрил недостаточно. И снова ему на выручку пришёл кофе. Чёрный, как обозримое будущее, и крепкий, как любовь бабушек к капельницам. С первыми глотками живительной влаги Вадим начал ощущать, что его сердце начало разгоняться, стремясь обогнать гоночный болид.

- Ещё три смены, и мы с Галей наконец-то снова увидимся! Целый вечер вместе – что может быть лучше? – Глотая кофе, он изучал календарь, висевший на дверце холодильника. Галина – его жена – тоже работала врачом, и последнее время смены у них совпадали. Очередной период противозачаточного графика, когда они виделись только по видеосвязи, должен был закончиться уже через неделю.

- Трын-дын-дец! – Будильник очередной раз наполнил пустую квартиру своими воплями, извещая о том, что пора выходить. Контейнеры с едой отправились в дежурную сумку, а грязная кружка – в раковину. Благо на улице было тепло, а значит, процесс одевания на улицу не занял много времени.

- И так, что там у меня сегодня по плану? – Разговоры с самим собой стали для Вадима чем-то обыденным, особенно во время пути на работу. Времени, когда он мог остаться наедине с собой и поговорить с умным человеком.

- Значит студенты, потом целый обед, пациенты, пациенты, пациенты… Опять небось сплошь дети… Так, потом смена до восьми и опять студенты и пациенты. Всего два. Часам к трём должен освободиться. Может, Галю в коридоре застану. – Последнее очень грело душу молодого врача, ведь это был весьма не призрачный шанс не просто увидеть свою любимую, но и обнять её, пусть и коротко.

Спустя не более получаса, Вадим уже прикладывал электронный пропуск к турникету входа в корпус, где ему предстояло провести ближайшие полтора суток.

- Вадим, ты вообще с работы уходишь? – Окликнул его вахтер дядя Слава.

- Ну откуда-то же я сейчас пришёл. – Отшутился парень, приветствуя его.

- Логично.

Четыре часа занятия со студентами пролетели быстро, но после него очень хотелось есть, пить и убивать. Желательно с особым цинизмом.

- Ну как прошло сегодня? – За столом в ассистентской сидели ещё три молодых преподавателя и пили. Кофе.

- Я сегодня предотвратил жестокое массовое убийство. Всю благодаря самоконтролю.

Дружный смех прервало внезапное появление администратора клиники в дверях кабинета.

- Приступ! – Одно слово. Но сколько в нём неприятностей…

Вадим первым бросился к регистратуре, где на кафельном полу лежал и слегка бился в судорогах бедолага. Вокруг, как и положено, уже обралось несколько зевак, охающих и переживающих «как-же-он-так». Но ни одного желающего помочь.

- Эко ж ты голубчик неудачно… Марья Васильевна, заряжай кислород! Сейчас дотащу, пусть подышит! – Молодой парень, хоть и был щупленьким на вид, в бессознательном состоянии и с судорогами представлял из себя не самый удобный вариант для транспортировки.

- Магнезию ставим? – Марья Васильевна уже измеряла давление парню, попутно пытаясь выяснить, как его зовут.

- Ставим. Обмочился?

- Естественно.

- Слышишь меня? Как тебя зовут? – Вадим Андреевич склонился над парнем, слегка тряся его за плечо и вглядываясь в ещё мутные глаза.

- Мэмырф… - То ли ответил, то ли был не доволен инъекцией парень.

- Вадим Андреевич. Там к вам пришли уже, отправили наверх. Там ребёнок. Тяжёлый.

- Понятно, благодарю. Марья Васильевна, присмотрите за ним, если что – зовите.

- Да присмотрим. Если что – найдём, кого позвать.

У кабинета уже ждали. Мама, папа и ребёнок. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – просто не будет.

- Добрый день. Пойдёмте. Исследование у нас не сложное: четыре небольших датчика и наушники. Нужно будет просто в их посидеть минут двадцать

- А если он будет кричать и вырываться?

- Значит, будем держать.

Простота исследования с лихвой компенсировалась тяжестью пациента. Крики, что были слышны этажом ниже, и попытки вырваться и сбросить с себя наушники. Два десятка минут чистой работы плавно превращались в час борьбы за исследование.

- Всё! Мне сейчас ещё минут десять, и я подготовлю заключение. И даже переведу его с медицинского на русский. – Молодой врач улыбнулся родителям ребёнка, что заставил его вспотеть. А впереди ещё пятеро. Возможно, таких же. Новый пациент – новые крики. И новая война за правильность диагностики с довольно жёсткой фиксацией наушников.

- Всё, последнего закончил. Убраться и в душ. – Проговаривал свои действия Вадик, чтобы ненароком не упустить, что-нибудь важное. К половине девятого он смог добраться до холодного душа, а в девять уже сделать первый глоток ароматного кофе. Ночная смена уже началась, и пока было спокойно, а это значит, что можно дообедать и поужинать.

- На втором приступ. – Ни что так не бодрит ночью, как звонок о приступе. Буквально пару мгновений спустя Вадим Андреевич уже был в кабине и держал за плечо мужчинку, пытающегося снять датчики.

- Как себя чувствуешь, дорого ты мой?

- Да хорошо… трясёт только немного и тошнит…

- Тошнит, ага… А находишься где?

- Не помню…

-Что последнее помнишь?

- Ничего не помню… - Этот ответ дался сложнее предыдущих. Усиленный мыслительный процесс длился несколько секунд.

- А число сегодня какое? Месяц?

- Не помню…

- А год помнишь?

- Две тысячи… двадцать… первый? – Неуверенности в голосе хватило бы на роту нецелованых юнцов, но длительность и неуверенность ответа наводили на другие мысли.

Ещё раз пять доктора звали к этому пациенту. Даже кололи живительной магнезии единожды. И если не считать скандальных пациентов, которые не хотели понимать, что трёхчасовое обследование вот прямо сейчас в пять утра им никто не опишет, и судорожного приступа в три утра, ночь прошла замечательно. А солнце возвещало о начале нового дня.