Тсантса (цанца) — у традиционных обществ Америки (индейцев) особым образом высушенная человеческая голова. Черты лица сохраняются, но размером она становится с кулак.

С древнейших времён люди украшали себя ожерельями из когтей хищников, их шкурами, делали головные уборы из перьев птиц. Военные трофеи из частей тел поверженного противника часто являлись желанной добычей воина, который полагал, что с приобретением его он получал часть его магической силы. Во многом людоедство первобытных обществ вытекает из этой предпосылки.

Индейцы южноамериканских Анд, и прежде всего хиваро, главным трофеем считают тсантсу. Убитым неприятелям хиваро отрезали головы, стягивая особым способом кожу с головы, наполняли её горячим песком, уменьшая эту голову до размеров теннисного мяча. Причём лицо полностью оставляет прежнее подобие, а волосы, сохраняющие свою прежнюю длину, как будто становятся длиннее. В настоящее время охота за головами преследуется и находится под запретом. Спрос на этот трофей ведёт к росту преступности.

Изготовление

править

На отрезанной голове поверженного противника с обратной стороны делается длинный надрез от темени до шеи вниз, после чего кожа аккуратно стягивается с черепа вместе с волосами. Это похоже на то, как обдирают шкуры с животных, чтобы впоследствии выделать их или набить чучело. Самое ответственное и трудное на данном этапе — осторожно снять кожу с лица, так как здесь она крепко соединяется с мышцами, которые воин подрезает хорошо наточенным ножом. После этого череп с остатками мышц выбрасывается — он не представляет никакой ценности, — а индеец приступает к дальнейшей обработке и изготовлению тсантса.

Для этого связанную лианой кожу на некоторое время опускают в горшок с кипящей водой. Кипяток убивает микроорганизмы, а сама кожа немного усаживается и сжимается. Затем её вытаскивают и насаживают на острие воткнутого в землю кола, чтобы она остыла. Из лианы ка́пи делается кольцо того же диаметра, что и будущая тсантса, которое привязывается к шее. Иголкой и ниткой из волокна пальмы мата́у воин зашивает разрез, появившийся при «ошкуривании» черепа.

Индейцы начинают уменьшать голову в тот же день, не откладывая. На берегу реки воин находит три округлых камешка и накаляет их в костре. После этого один из камней он засовывает через шейное отверстие внутрь тсантса и катает его внутри, чтобы тот сжигал приставшие волокна плоти и прижигал кожу. Затем камень извлекается и снова кладется в костёр, а его место в голове занимает следующий.

Непосредственное же уменьшение головы производят раскаленным песком. Его берут с берега реки, насыпают в разбитый глиняный горшок и греют на огне. А затем высыпают внутрь «головы», наполнив её чуть более чем на половину. Затем тсантсу постоянно переворачивают, чтобы песок, перемещаясь внутри, словно наждачная бумага стёр приставшие кусочки мяса и сухожилий, а также истончил кожу: её потом легче уменьшить. Так повторяется много раз подряд, прежде чем результат окажется удовлетворительным.

Остывший песок высыпается, вновь раскаляется на огне и снова насыпается внутрь головы. В перерывах воин начисто выскребает внутреннюю поверхность тсантсы ножом. Пока кожа сушится подобным образом, она непрерывно усаживается и вскоре начинает напоминать голову карлика. Всё это время воин руками подправляет искажённые черты лица: важно, чтобы тсантса сохраняла облик поверженного врага. Этот процесс может продолжаться несколько дней и даже недель. В конце кожа головы усаживается до четверти нормальной величины и делается абсолютно сухой и жёсткой на ощупь.

В губы вставляются три пятисантиметровые палочки из прочной древесины пальмы уви, одна параллельно другой, которые выкрашены в красный цвет краской из семян ипьяк. Вокруг обвязывается хлопковая полоска, также выкрашенная в красный цвет. После чего вся тсантса, включая лицо, чернится древесным углём.[1][2][3]

В пыльных просторах северной Намибии, где вода является роскошью, а солнце беспощадно, женщины с кожей кирпичного цвета грациозно шагают по саванне. Они не знают, что такое душ, но их красота завораживает путешественников со всего мира. Почему же женщины Химба, тратящие ежедневно по три часа на уход за собой без капли воды, считаются самыми красивыми в Африке? Эта статья о народе, который веками сохранял свою идентичность, несмотря на засухи, войны и натиск современности. Химба, это пример, что настоящая красота рождается из уважения к корням и умения адаптироваться.

Корни в африканской земле

Племя химба - это потомки гереро, который мигрировал из Восточной Африки в Намибию еще в XVI веке. Они осели в регионе Куне, известном как Каоколанд - суровом уголке с полупустынями и редкими реками. Здесь, на границе с Анголой, живет около 50 тысяч человек, ведущих полукочевой образ жизни. Их предки были скотоводами, и это остается основой культуры, коровы - символ богатства и выживания.

В XIX веке химба пережили колонизацию немцами, а позже - войны за независимость Намибии. В 1980-х засуха уничтожила 90% их скота, многие стали беженцами. Но они выстояли, сохранив традиции.

"Химба - последние настоящие номады Намибии, чья история учит стойкости." - говорит антрополог Дэвид Крэндалл в своей книге "The Place of Stunted Ironwood Trees"

В то время как мир мчится вперед, они все еще чтут предков у священного огня в центре деревни.

Жизнь под солнцем

В племени Химба многожёнство это обычное дело, мужчины часто имеют по две жены. Браки устраивают с детства, иногда с 10 лет, хотя в современной Намибии это запрещено. Девушки становятся "полноценными женщинами" только после рождения ребенка. Традиции химба - это тонкий баланс между отцовским и материнским кланами, наследство идет по материнской линии, что помогает выживать в засухе, распределяя ресурсы.

Они поклоняются богу Мукуру и предкам через окоруво - священный огонь, который горит в каждой деревне. Каждые семь дней хранитель огня общается с духами. Химба верят в "омити" – злую магию, которая может вызвать болезнь. Чтобы защититься, они носят амулеты. Питаются просто, кислое молоко, кукурузная каша, мед и травы. Мужчины пасут скот, женщины - носят воду (иногда за километры), строят хижины из глины и навоза, мастерят украшения.

Секрет отжизе

Теперь к главному, как женщины химба тратят три часа в день на красоту, не используя воду? В Каоколанде вода - дефицит, так что вместо мытья они применяют "дымовые ванны". Сжигают ароматные травы, как омузумба, и окуривают тело дымом - это очищает, дезодорирует и защищает от бактерий. Один такой сеанс - и кожа свежая, без запаха пота.

А главный ритуал, это нанесение пасты из сливочного жира, красной охры и смолы. Женщины смешивают ее вручную и покрывают кожу, волосы, даже одежду. Это не просто макияж, отжизе защищает от палящего солнца (как натуральный SPF), отпугивает насекомых и увлажняет.

"Эта паста придает коже красный блеск, символизирующий кровь." - Отмечает National Geographic в репортаже о Xимба.

Три часа уходят на плетение кос, нанесение пасты и украшения из бисера, ракушек и металла. И все это без единой капли воды.

Прически как паспорт

Прически девушек племени просто поражают. Подростки носят множество косичек, покрытых отжизе, иногда закрывающих лицо. После свадьбы или рождения ребенка добавляется эрембе - головной убор из овчины с потоками волос. Это не прихоть, прическа рассказывает о статусе - замужем ли женщина, есть ли дети.

Женщины моют волосы пеплом, а не водой, и ароматизируют смолой. "Их волосы - как произведение искусства", делится фотограф Лиза Кристин, снимавшая химба. В древнем Египте тоже использовали охру для красоты. Химба продолжают эту традицию, делая ее частью повседневности. Женщина сидит у хижины, тщательно наносит пасту, а дети наблюдают - так передается знание.

Почему именно они - королевы африканской красоты?

Туристы, фотографы и журналисты единодушны, химба - воплощение африканской грации. Их красный оттенок кожи ассоциируется с землей и жизнью, что в культуре химба является идеалом красоты.

"Они самые красивые в Африке, потому что их внешность - это гармония с природой." – говорит один из репортеров BBC в документальном фильме.

В отличие от западных стандартов, где красота - в макияже и диетах, у химба она практична, отжизе не только украшает, но и спасает от жары. Их осанка, уверенность, украшения, все это создает ауру загадочности.

Вызовы современности

Сегодня химба сталкиваются с угрозами, дамбы на реке Куне могут затопить земли предков, горнодобывающая промышленность разрушает пастбища, а урбанизация манит молодежь в города. Многие остаются верны традициям, сочетая их с современностью.

В нашем быстром мире химба - урок баланса. Их красота не вечна, если не защитить культуру.

В итоге, женщины химба не просто красивые, они - символ силы и адаптации. Их трехчасовой ритуал без воды учит, что истинная красота в гармонии с миром.

А вы бы попробовали дымовую ванну или отжизе?

Если вам интересны необычные места и приключения людей в других уголках мира, подписывайтесь на дзен и давайте вместе исследовать планету.

Они не имеют ни флага, ни столицы, ни собственной валюты. Их дети учатся плавать раньше, чем говорить, а лодка - такой же нужный атрибут, как для нас машина. Они не знают, что такое счета за коммуналку, но точно знают, куда уходит рыба перед штормом. Баджао - последний кочевой народ океана. Почему их мир сегодня находится под угрозой и на какие жертвы они идут, чтобы выжить?

Легенда о потерянной принцессе

Сами Баджао верят, что всё началось с великой трагедии. Когда-то давно дочь султана Джохора унесло в открытое море. Обезумевший от горя отец велел искать её и не возвращаться без вестей. С тех пор они и скитаются по волнам, вечно в поиске пропавшей принцессы.

Учёные же видят историю иначе: предки Баджао жили на юге Филиппин ещё в IX веке, а в начале XV века начали расселяться по архипелагам, сопровождая торговые караваны и обживая побережья. Но детям и внукам вряд ли понравится такая история на ночь.

Учатся плавать раньше, чем говорить

Жизнь в лодке - это не образно, это буквально. Свою утлую «лепа-лепа» Баджао делят с семьёй, снастями, водой, кухней и даже молитвами. Ребёнок, рождённый на воде, сразу становится частью этого мира: играет с морскими звёздами, ловит крабов руками и не боится глубины.

Уже в подростковом возрасте многие умеют нырять на глубину до 30 метров без акваланга, задерживая дыхание на 5-7 минут. Есть и такие, кто уходит под воду на 13 минут. Но как такое возможно? Ответ учёные нашли недавно - у представителей племени на 50% увеличена селезёнка. Словно внутренний акваланг, она выбрасывает в кровь запас кислорода. Именно благодаря этой особенности Баджао могут охотиться в океане, не испытывая нехватки воздуха.

Жертвы ради промысла

Чтобы добывать рыбу, моллюсков или трепангов - морских огурцов, которые в Азии считаются деликатесом, приходится идти на крайние меры. Молодые мужчины специально рвут себе барабанные перепонки: боль адская, из ушей идёт кровь, неделя головокружений и тошноты. Но после этого можно нырять глубже - без давления в ушах. Со временем почти все старики теряют слух.

Возможно, вы подумаете, что это варварство. Но для них это просто способ выжить, потому что вся ценная добыча находится глубоко, где простые снасти бессильны.

Запасы моря не бесконечны

Беда в том, что запасы моря начинают иссякать. Браконьеры, ловля с динамитом и цианидом разрушили экосистему Кораллового треугольника - уникального региона, где обитает 76% всех кораллов мира и более 3000 видов рыб. Чтобы прокормить свои семьи, Баджао уходят всё дальше от берега. И чем меньше остаётся рыбы - тем радикальнее становятся методы.

Цианид выливают в воду, чтобы парализовать рыбу, не убивая её. Её продают на азиатских рынках - живой, дорогой улов. Но яд убивает и кораллы. А с самодельной взрывчаткой всё ещё хуже: рифы превращаются в пыль. И круг замыкается - меньше кораллов, меньше рыбы, больше отчаяния.

Попытки примерить спокойную жизнь

Некоторые из племени всё же пытаются осесть. В деревне Торосиаже, на северном побережье Сулавеси, они построили хижины на сваях прямо в море - почти в километре от берега, чтобы не терять связь с родным домом. Власти выделяют бетонные дома, но не всем удаётся привыкнуть жить на суше. Настоящие кочевники всё равно возвращаются в море: если не навсегда, то хотя бы на время - на свадьбу, похороны или праздники.

Жизнь на одном месте даётся им непросто. В лодке всё под рукой: кухня, спальня, рыболовные снасти и маленький бачок с питьевой водой. В деревне - стены, заборы и рутинная жизнь.

Они верят, что море живое

Религия Баджао - смесь ислама и анимизма. Они верят, что море живое и у него есть душа. Как и у рифов, волн, приливов. Нельзя мыть посуду в море или плевать в него - это святотатство. Море - не просто ресурс, оно слышит и помнит.

Старики ещё хранят в памяти древний эпос племени. Раньше эти песни пели целыми днями, передавая из уст в уста всю историю народа. Сейчас же их поют всё реже и тише, словно вместе с ними уходит часть племенной памяти.

Надежда все же остается

Экологи пытаются спасти Коралловый треугольник. Создают охраняемые зоны, поддерживают тех, кто возвращается к традиционным методам ловли. Где-то это работает. Но в деревне Торосиаже, где рифы почти мертвы, спасать уже нечего.

И всё же - пока на воде слышен детский смех, пока кто-то ныряет в поисках рыбы, а в ночной тишине слышится плеск вёсел под звёздным небом - надежда ещё жива. Возможно, не ради них, а ради тех, кто придёт после.

А смогли бы вы жить в ритме кочевой жизни?

Если вам интересны необычные места и приключения людей в других уголках мира, подписывайтесь на дзен и давайте вместе исследовать планету.

Автор: Балаев Пётр Григорьевич. Член ЦК РКП(б). Оригинал - здесь.

Но до того, чтобы снова жить в такой стране, в которой жили Космодемьянская, Матросов и Чкалов, нужно сначала, как в известном Манифесте написано, нам, народу этой страны, пролетариату (пролетариат и есть народ, нас – большинство, подавляющее большинство населения страны) нужно эту страну отвоевать у горстки паразитов, у этой стаи никак не нажрущихся свиней. Нам нужна своя стая. И уже некоторые догадались, что эта стая – партия. И тут же последовал комментарий – «на фиг партию».
И всё правильно – на фиг партию. Лучше вступить в религиозную секту, чем в современную, даже левую, российскую партию. Больше толка будет. В религиозной секте тебя не бросят, хотя бы, на произвол судьбы, с тебя деньги трясти будут, но и помогут, если что, под забором сдохнуть не дадут. Религиозная секта хоть какое-то подобие стаи имеет, поэтому в них люди влипают, даже в секте человеку часто комфортнее, чем в одиночестве. А левые партии только обещают светлое будущее в случае своей победы. А это светлое будущее за таким далеким горизонтом, что его еще и не видно. И кому такая партия, хоть КПРФ… извиняюсь, она уже ПП КПРФ, хоть РПР, хоть РКП (и), да их много, но они все одинаковые, их отличить друг от друга почти невозможно, и кому они нужны, если они не дают абсолютному большинству вступившим в них абсолютно ничего. Вообще ничего не дают, да еще и взносы платить нужно. Я несколько месяцев даже в КПРФ состоял, специально вступил посмотреть на них изнутри, так в моей первичной организации несколько человек уже давно умерли, но еще числились в партии. И это не исключительный случай, когда я об этом написал, мне несколько читателей, бывших в КПРФ, тоже привели подобные примеры. Да лучше в уголовную банду вступить, чем в такую помойку! Урки, если что, хоть в тюрьме передачкой подогреют, а от этих коммуниздов ничего не дождешься. Больше того, их по РФ числится больше 150 тысяч. 150 тысяч! 15 армейских дивизий! Но на каждых выборах их членов в каком-нибудь Урюпинске обязательно изобьют хулиганы из числа конкурентов. А их 150 тысяч! Представьте банду уголовников в тысячу, хотя бы. Кто посмеет члена этой банды пальцем тронуть? А коммуниздов 150 тысяч!
И если быть до конца честными, мы сами до недавнего времени примерно такими же были. Мы не понимали элементарной вещи. А самое элементарное – самое трудное для понимания. Я неоднократно писал уже, что искать черную кошку в темной комнате – плевое дело по сравнению с тем, как искать черного кота, сидящего на белом рояле в белой, ярко освещенной комнате. И такая же проблема у нас со строительством нашей партии была. И теперь нам самим удивительно, как мы этого раньше не понимали: КПСС была правящей партией, после 1991 года она стала разваливаться, из ее структуры образовались КПРФ и ряд партий поменьше, и новые стали образовываться… повторяя структуру КПСС. Копируя КПСС.
Но КПСС была партией правящей! А вы-то уже не правящие партии! Вы же должны завоевать власть! Но у вас, фигурально выражаясь, не боевые батальоны, а колхозные бригады.
Оказывается, до 1917 года РСДРП (б) имела совершенно другую организационную структуру, чем после прихода большевиков к власти. И внутрипартийная политика другой была. До 1917 года она была направлена на рост партии, а после 1917 года – на ограничение роста.
Я здесь не буду расписывать то, что нам удалось по кусочкам, как мозаику, собрать в целое, чтобы понять, какой должна выглядеть партия пролетариата, нацеленная на захват власти. Мы не собираемся делать такие подарки разного рода коммуниздическим помойкам, для которых мы – сектанты. Они даже в этом проговариваются, до 1917 года в адрес большевиков это постоянно звучало – секта.
Да где-то и секта. Потому что… вот пример. Комментировать статью про инициативу Матвеенко ко мне в блог зашла пенсионерка из Москвы. Женщина сама на пенсии, и живет с матерью, матери уже 89 лет. К ним пришли газовщики проверять оборудование, увидели, что одна ручка на газовой плите сломана и отключили им газ. Женщина написала, что из двух небольших пенсий они денег собрать на новую плиту не в состоянии, это нереально для них, готовят на маленькой допотопной электрической плитке, которой уже и линолеум в квартире прожгли. И никакого выхода нет. Родственников других не осталось, помочь совершенно некому. Вот что значит находится вне стаи.
Будь они членами нашей партии, РКП (б), такого с ними не могло произойти по определению. Членство в РКП (б) исключает возникновение в вашей жизни таких ситуаций. Пока мы маленькая партия, поэтому слабы из-за своей численности, мы бы просто скинулись и купили новую плиту. И мы подобное делаем для своих товарищей, ни один наш товарищ, попавший сложную жизненную ситуацию, не остается без поддержки партии. Когда мы станем сильны, даже если нас в Москве будет несколько тысяч всего, то, возвращаясь к этим пенсионеркам, к их примеру, мы даже деньгами скидываться не будем, с ними ни одна контора так по-свински поступить не рискнет, эта ситуация даже не возникнет.
Тем более, чтобы нашего активиста кто-то избил… Да мы уже сейчас, даже в таком нашем составе, поймаем и ноги-руки вырвем.
И этот пример я неоднократно приводил: в 1915 году на линкорах Балтийского флота случилось восстание матросов. Во время войны. Зачинщиков, большевиков, приговорили к смертной казни. В Петрограде началась всеобщая забастовка, царское правительство испугалось и смертные приговоры отменило.
Вот такой должна быть партия! И такой будет наша партия, РКП (б). И это не громкие слова – это уже реальность.