– Раньше иногда я бывала им, – туманно ответила моя собеседница. И пояснила: – Когда еще была пассажиркой. Пока не сбежала, бросив тех, кого должна была защищать, впрочем, это неважно. Важно, что я оказалась на Обочине и перестала быть пассажиркой. Теперь я обочечница. И мне больше никогда снова не стать человеком. Даже на время. Как и тебе, моя милая, – закончила она с оттенком злорадства в голосе.

Двуногая не предложила мне присесть или глотнуть кофе с дороги, не осведомилась моим самочувствием, зато накормила новый порцией сказок.

С ее слов выходило, будто ступая на асфальт, люди временно отдавали ему частичку своей души, которая в зависимости от выбранной человеком роли – Водителя, Пассажира или Пешехода, – получала возможность творить невероятное в некоем подпространстве реальности, именуемым Аварийкой, воздействуя при этом на судьбу человека в реальном мире, именуемым Медляком.

Ничего себе, да?

Так еще не все. После воздействия или после того, как человек в Медляке покидал асфальт, частичка души возвращалась обратно к человеку, отдавая ему завоеванные в Аварийке трофеи. И в лучшем случае, это было – ничего, ни единой царапины, но иногда раны, травмы и смерть.

И как в такое поверить?..

– В Медляке я была совсем юной девушкой, – продолжила Двуногая, – только-только заканчивала педагогическое училище. Думаю, ты понимаешь, почему я предпочла не возвращаться?

– Так не любили детей? – ляпнула я.

Двуногая фыркнула.

– Нет, милочка. Просто слишком ужасные травмы я получила в последнем аварийном сражении, чтобы та юная девушка могла остаться в живых. И я решила ее спасти, сыграть против правил, обмануть смерть. Я не вернулась к ней с трофеями. Я сбежала, и со мной, той, юной, оставшейся в Медленном мире, ничего не случилось. Юная девушка выжила в том страшном ДТП, когда школьный автобус сорвался с моста, и возвратилась домой, где, я верю, прожила долгую жизнь, даже не догадываясь о том, что оставила на дороге частичку своей души, старую злую старуху, меня. Но если бы я не сбежала, то она бы, скорее всего, умерла, не справившись с полученными мною трофеями.

– Мне очень жаль, – выдавила я, не зная, что сказать.

По всему выходило, что Аварийка – какое-то жуткое место. И покинуть его довольно проблематично. Но если я сейчас в этой самой Аварийке, то, где сейчас моя мама?

От избытка вопросов у меня разболелась голова и, не дожидаясь приглашения, я опустилась на ближайший стул.

– Лучше себя пожалей, – проворчала старуха, возвращаясь за прилавок. – Нам тогда пришлось иметь дело со спрутом, а из всех монстров асфальта они самые тупые. Тебе повезло куда меньше. Русалки хуже пираний. Им плевать на то, что ты отказалась сражаться. Будут идти по твоему следу, пока не доведут дело до конца.

– В смысле до конца? – напряглась я. – Какое еще дело?

– Им надо убить тебя или искалечить. А лучше сожрать!

– Серьезно?

– Такова воля демонов, а русалки самые верные слуги асфальтовых владык. Они ненавидят упускать добычу.

– И что же мне делать?

– Бежать, – твердо сказала Двуногая. – И как можно дальше, милочка. Русалки не сунутся за границы своей территории, своих километров. Повезет – ускользнешь. Ты сама откуда?

– Из Питера.

– Далековато тебя занесло. До города недели две пути. Если на моторе. Пешком дольше. И намного. Ты ведь не кегля и не сможешь шагать сутками без сна и усталости.

– Шутите? – я не поверила ей.

Не так уж и далеко Игорь отвез меня тогда от города. Откуда взялись такие сроки? Или пока я спала, автобус перевез меня на край света? Во Владивосток, например?

– Не забывай, милочка, что ты в Аварийке. Аварии искажают расстояния, растягивают километры. С каждым аварийным поединком Аварийка становится чуть-чуть больше. Если пойдешь в Питер, то тебе предстоит долгий путь по местам сражений. Хотя многие из них заросли травой, на некоторых и сейчас идут Столкновения. И чем выше интенсивность движения, тем чаще на дорогах происходят стычки и больше риск влететь в неприятности. Так что, я глупость подумала. По большому счету возвращаться тебе в Питер смысла нет.

– У меня там мама вообще-то…

– О маме своей лучше сразу забудь.

– Это еще почему? – я чуть не задохнулась от возмущения.

– Вам больше никогда с ней не встретиться. Не надо кричать, выслушай, я добра тебе хочу, так бы не стала тратить на тебя время. Во-первых, твоя настоящая мать теперь в Медляке. А та часть ее, которую можно повстречать в Аварийке, это не она, а ее, так скажем, автономный боевой аватар, состоящий из концентрированной ярости, понятно? – Старуха вздохнула, переводя дыхание. И закончила: – Короче, не надо вам встречаться.

Я хотела ей возразить, но тут с улицы постучали.

8.

– Не открывайте, – попросила я, когда Двуногая направилась к двери.

– Не могу. Я дала клятву стать торговцем на этой точке и теперь у меня есть определенные обязательства.

– А если там зомби?

– Совсем не того ты боишься, чего надо бояться, – сказала старуха, посмотрев на меня с легкой грустью. – Сама догадаешься кто пришел за тобой или подсказать?

– Что? – я вскочила из-за стола.

Ринулась на кухню, но алабай, встал на моем пути и зарычал. Да, и есть ли с кухни выход наружу? Неужели я в ловушке?

Тем временем, хозяйка мини-маркета отперла дверь и почтительно отпустила, впуская одинокого гостя.

Я почти не удивилась.

Сомоусый. Собственной персоной.

Рыжий как клубок медной проволоки. На двух ногах, в красной джинсовой куртке и такого же цвета штанах. Крепкие походные ботинки с тугой шнуровкой не содержали в себе и намека на плавники. Почти человек. Если бы не взгляд.

Русалочий, полный презрения.

– Привет, пассажирка, – поздоровался он.

Я покосилась на подобравшегося алабая. Может все-таки попытать счастья на кухне?

– Я за тобой. Ты готова?

Вспомнив, что в моих жилах течет русалочья кровь, я взяла себя в руки. Спокойно, Ладиса, сказала себе, он же твой сородич.

– Долго же пришлось тебя ждать, – отчеканила я.

И посмотрела дерзко. Уж у него точно есть ответы на многие мои вопросы.

Но парень и усом не повел.

– Пойдем тогда, пассажирка. И не пытайся бежать.

Продолжение следует...