ladisakreger

– Это тебя Хром так плохо врать научил?

Пауза. Всхлип. Кивок.

Кто бы сомневался. Ника тоже не нужна Стрекачу. Как и я. Интересно, почему? Что в нас такого? Слишком слабы? Недостаточно кровожадны?

– Ладиса, я не хотела причинять тебе боль, – прохныкала она. – Пойми, Хром мой единственный защитник, без него я пропаду. Мы с самого начала вместе, в автокрушение вдвоем попали. Как я могла поступить иначе, когда твой Кир на него кинулся?

Я едва не лишилась дара речи от такой наглости. Мой Кир?

– Действительно, – сказала я с иронией в голосе. – Тебя ведь Кир избивает. Вытирает о тебя ноги, попрекает тем, что ты все еще человек. Кир, а не Хром, да?

– Ладиса, ты не понимаешь…

– А что здесь понимать, Ника? – взвилась я. – Знаешь, почему ты никогда не станешь русалкой? Русалка никогда бы не позволила так с собой обращаться!

– Да? – в голоске блондинки проклюнулась злость. – Почему же ты позволила Сирене оторвать тебе голову, раз такая умная?

Я скрипнула зубами.

– Сирена сильнее, – сказала я правду.

– И Хром сильнее, – усмехнувшись, сказала Ника. – Поэтому я и вынуждена терпеть. Мы здесь самые слабые, Ладиса, и будем такими, пока не переродимся. Тебе везет, что Кир добр к тебе, но скоро голод в нем возьмет верх и тогда, подруга, берегись…

Подруга, значит.

Я покачала головой. Вовсе не так я представляла себе дружбу. Мама говорила, что у русалок подруга – почти сестра. А из этой трусихи какая подруга?

Впрочем, иначе я видела и свое возвращение в русалочье царство. Судьба будто решила надо мной поглумиться, закинув меня в Аварийный мир! Неужели и Кир может осмелиться поднять на меня руку? И я ему позволю?

Ну уж нет!

Воспользовавшись моим замешательством, блондинка сцапала кусок жареной рыбы со стального листа, служившего мне тарелкой. И, закинув в рот, воскликнула:

– Ой!

– Что? – я привстала, обеспокоившись здоровьем своей новой подружайки.

Почему она машет руками? Что с ее лицом?..

– Как вкусно, Ладиса! – вымолвила Ника, совладав с эмоциями. – Невероятно!

– Ты не знала, что сельдь можно есть? – недоверчиво спросила я.

– Нет. Я пробовала лишь сырых осьминогов. Редкостная дрянь. А это еда. Настоящая человеческая еда. Как тебе удалось?

Я продемонстрировала ей факел. В своей идее я не видела ничего необычного. Отсутствие на подлодке организованного рыболовства с самого начала показалось мне странным.

– Где ты его взяла? – спросила Ника.

– В арсенале.

– И тебе позволили его вынести?

– Я не спрашивала.

– Молодец, – похвалила она. И добавила с грустью: – Русалкам на нас плевать. Они считают, что нас не нужно кормить. Мол раз им самим хватает растворенной в воде энергии, вот и «жабы» обойдутся. Слыхала как они нас обзывают?

– Русалки не должны быть такими, – внезапно озвучила я мысль, терзавшую меня со дня первого знакомства с аварийщиками.

– А какими должны?

– Едиными. Разумными. И у них должна быть цель.

– Цель русалок лакать чернила и наполнять энергией Стрекача. Они живут от охоты к охоте, остальное время проводя в безделье и дрязгах.

– Это не цель.

– Жаль, но ты еще не русалка, чтобы выбирать цели, – вздохнула Ника, подбираясь к предпоследнему куску чудесной сельди.

Ох, моя доброта меня лично до добра точно не доведет…

Пришлось ловить себе новую порцию, затем снова поить факел кровью. Вживленный в стальной прут электроугорь поделился теплом, вторая сельдь вышла не хуже первой. Набив живот рыбой, я почувствовала себя лучше. Ника тоже повеселела. Предложила сбегать за Тиной, которая, наверняка, тоже страдала от голода.

Я не возражала. Почему бы и нет?

Тина пришла в восторг, узнав про внеплановый ужин. Она накинулась на еду с такой жадностью, что заляпала жиром и лицо, и рубашку.

– Вы как хотите, а я больше голодать не собираюсь, – заявила я.

– Что ты предлагаешь? – заинтересовалась Ника.

– На Нижней палубе полно пустых кают. Вот эта, например, чем плоха? Уберем мусор, притащим стулья, найдем стол где-нибудь. Будем ловить рыбу и есть хотя бы раз в день. Перед сном, например. Что скажете? – я посмотрела на Нику и Тину.

– Отличная идея, – поддержала блондинка.

– Думаете, нам позволят? – засомневалась Тина.

Горячая пища пошла ей на пользу. Впалые щеки порозовели, в глазах появился блеск, однако скептическое отношение к жизни никуда не делось.

– К чему ты клонишь? – не поняла я.

– Стрекач привык к человеческим жертвам. Если русалки изменят свои пищевые пристрастия, то перестанут охотиться. Сейчас они убивают ради энергии, которую получает и распределяет Стрекач. Что произойдет, если вместо того, чтобы готовиться к новом охоте, Хвостатые займутся рыболовством? – Тина замолчала, выжидающе глядя на нас.

– Не все равно ли ему, чем набивать брюхо? – задалась вопросом Ника.

– Он демон. Вряд ли его обрадует средиземноморская диета. Большинство русалок брезгует осьминогами, считая безумством их потребление, но жареная на факеле сельдь многим придется по вкусу. Теперь понимаешь о чем я?

Масштабно мыслит, подумала я с уважением. Правда, ее выводы меня совсем не обрадовали. Получилось, что вроде как мы совершили нечто запретное.

Нечто, за что можем понести наказание.

– Никому ни слова, – велела я им.

Девушки кивнули, признавая мое право рулить.

Эх, авось, куда и вырулим…

30.

Потянулись дни.

Каждое утро начиналось с тренировки. Киру пришлась по душе роль наставника, и он охотно передавал мне свой опыт.

Я научилась плавать, не расставаясь с гарпуном и кинжалом. Я преуспела в обращении с факелом и пережила атаку двух десятка пираний – пусть и маленьких, но способных, если не убить, то серьезно меня искромсать.

Заниматься мне нравилось. Хотя многое из того, о чем говорил сомоусый парень, я, оказывается, знала и раньше. Сравнивая лекции Кира с рассказами моей мамы, я находила в них много схожих деталей. С той лишь разницей, что в ее историях речь шла о морских глубинах, а не о скрытом под шоссе подпространстве.

Успехи на тренировках подкрепляли мою уверенность в собственном будущем. Правда, демон подлодки продолжал упрямо меня игнорировать. Никаких знаков, ценных указаний и прочего. Ничего кроме океана: один и тот же сон. Может я и впрямь ему не нужна?

Где-то наверху гремели дорожные сражения, жила своей жизнью Обочина, шумел недоступный обитателям Аварийки лес. Я знала, что вскоре мне предстояло покинуть аварийных русалок и отправиться в путешествие, поэтому изводила Кира вопросами о флоре и фауне Обочины и происходящих там Столкновениях. Время в Аварийке тикало немного иначе, чем в реальном мире, именуемым здесь Медляком, и некоторые аварийные поединки могли длиться неделями, если не месяцами. Такое не укладывалось в голове, но приходилось верить на слово. Жадно потребляя теорию, я готовилась к практике выживания в неприветливом мире бесконечных дорожных баталий.

В поисках мебели для обустройства камбуза я облазила всю подлодку. Хлам с Нижней палубы никого не интересовал, но основная масса представляющих интерес предметов хранилась в Жилом отсеке, где чересчур активные изыскания могли привлечь ненужное внимание. К счастью, помогла Ника. Она разнесла весть о том, что я вздумала заняться обустройством собственной каюты, поэтому вопросов ко мне не возникло.

Заброшенная каюта, в которой мы условились готовить и ужинать, превратилась в смесь камбуза и кафе. Пусть и с одним столиком, но зато с барной стойкой, на которой вместо напитков Тина расставила цветочные горшки с водорослями. Возможность творить уют стала для девушек настоящей отдушиной. После тяжелого дня, наполненного насмешками, уборкой и прочими бытовыми заданиями, они приходили на камбуз, чтобы поесть и расслабиться.

С каждым днем, прошедшим с момента последней охоты, русалки все больше зверели. Нас привлекали к сбору каракатиц для нужд Сирены и Чернильного отсека, в котором заправлял серпохвостый парень по кличке Малёк, к прополке палуб от растительности, к латанию пробоин на Нижней палубе. И, если в труде ради общего благополучия, я не видела ничего плохого, то оскорбления и грубость со стороны аварийщиков нередко выводили меня из себя. Я искренне не понимала зачем они изводят тех, кто слабее. Сказывалось воспитание, ведь мать с детства внушала мне, что подобные отношения куда чаще встречаются среди Двуногих, чем в среде, наполненной шелестом плавников.

Впрочем, все было не так уж и плохо. Сирена мне больше не досаждала, видимо, убедившись в том, что я признаю ее власть. Пока в конкуренции с ней я смысла не видела. Не в моем положении думать о подобных глупостях. Смешно надеяться, что кто-то из русалок станет слушать Двуногую, которой в любой момент смеха ради можно оторвать голову. Любую мою самую грамотную инициативу воспримут в штыки. Для них я всего лишь служанка, пригодная лишь к сбору осьминогов и каракатиц на Нижней палубе.

В одной из покинутых кают я отыскала потрепанную кожаную куртку, в которую с наслаждением облачилась. Старая, порыжевшая от влаги, на три размера больше необходимого, она разнообразила мой гардероб. Теперь во время плавания я походила на ската, когда полы обновки раздувались у меня за спиной. Массивные часы довершали образ: заблудшие пираньи удирали прочь, едва завидев меня.

Новый день не предвещал ничего необычного.

Проснувшись, я отправилась на тренировку и, не обнаружив в арсенале сомоусого наставника, принялась метать гарпун в воображаемых акул.

Он напал на меня со спины. Видимо прятался среди потолочных балок. Налетел, сбил с ног, закружил, скаля зубы.

– Ты чего, Кир? – прохрипела я, покраснев от возмущения.

Сомоусый вновь спикировал на меня. Только сейчас я заметила, что в его глазах играет пламя. Оранжевый свет, уже виденный мною однажды.

Тогда. В автобусе.

– Пусти! – вскрикнув, я отшатнулась от него.

В воде таяла кровь. Рану на моем плече окаймляли отпечатки клыков.

Он меня укусил!

Кир застыл, плавники по бокам русалочьего хвоста едва шевелились. Ничего хорошего произошедшее не предвещало.

Я глянула на дверь. Гарпун против аварийщика казался бесполезной палкой. Он поймает его на лету. Мне не хватит сил, чтобы его одолеть.

Никаких шансов.

– У тебя кровь, – вдруг сказал Сомоусый.

Я опустила оружие. Его взор медленно приходил в норму. Вспышка безумия угасла. Кир непонимающе хмурил брови.

– Ты напал на меня, – только и смогла вымолвить я.

– Да? – он не поверил.

– Только что. Укусил.

– Ерунда, – сказал парень, оценив повреждения.

– Ерунда?! – вскипела я. – Ты меня чуть не сожрал!

– Тебе показалось.

Я аж зарычала. В мои планы не входили тренировки с голодным самцом акулы!

Надо что-то делать. Посмотрела на часы. До ужина еще нескоро. За рыболова сегодня Тина, а за повара – Ника.

– Сегодня вечером ужинаем вместе, – объявила наставнику я, и, предвидя вопросы, заявила, что его ждет сюрприз.

31.

– Зачем ты его привела? – зло спросила Тина, когда мы с Киром заплыли в наш самодельный камбуз на Нижней палубе.

– Он голоден, – ответила я, поприветствовав подруг.

Ника хорошо потрудилась. На гнутом листе железа ожидали две жареных рыбехи. Третья еще готовилась. Не отрывая глаз от электроугря, так и норовящего вцепиться в селедочную тушку, блондинка заявила:

– Это несправедливо, Ладиса. Я тоже могла бы позвать сюда Хрома.

Тина всплеснула руками.

– Вы совсем идиотки?

– Спокойно, – прервал наши разногласия сомоусый парень. – Может поясните, что здесь происходит?

– А ты не видишь? – огрызнулась Ника. – Кухня у нас тут. Нормальная, человеческая. И пища горячая. Между прочим, я сама готовила, – зачем-то ввернула она, застенчиво захлопав ресницами.

Хм, напомнить бы ей, что для подобных взглядов у нее есть собственный наставник...

Кир, невозмутимый как точильный камень, сожрал две селедки, прежде чем согласился, что рыба вкусна и съедобна.

– И вправду насыщает, – подтвердил он. – Главное, не знать из чего она сделана...

– Кто сделан? – я нахмурилась.

– Вся живность, что водится под асфальтом, зарождается из предметов, занесенных из Медляка. Мусор, старые покрышки...

– Гад, – вдруг сказала Ника, вскакивая. – Скажи, что ты врешь!

– Вру, – улыбнулся сомоусый шутник, откидываясь на стену. – Или нет. – И насмешливо посмотрел на меня. – Неужели, моя бестолковая ученица, ты и впрямь думаешь, что русалочий голод можно утолить обычной едой?..

В общем, на десерт у нас была лекция. О физиологии аварийных русалок и энергии, их питающей. По его – выходило, что для насыщения Стрекачу в день необходимо больше тонны жареной сельди. Причем ее ловля потребовала бы выполнения особых ритуалов. Например, селедка должна была бы активно бороться за свою жизнь. Ведь чем сильнее ее жажда жизни, тем больше в ней будет энергии. Под конец ликбеза я сама ощутила себя селедкой. Наивно было ожидать, что я сумею что-то изменить. Я не первая, кто пытался. Им нужно слишком много энергии, чтобы поддерживать подлодку на плаву. Эх, если бы все было так просто…

За разговорами мы пропустили момент, когда в коридоре раздался шелест плавников. Я вжалась в кресло, когда дверь в камбуз распахнулась, и к нам ворвались русалки.

Шестеро визитеров. В каюте сразу сделалось тесно. Узнала Сирену, Зебру и Хрома, с остальными познакомиться еще не успела. Заметив Нику, Хром насупился. Ему явно не понравилось нахождение подруги в нашей компании.

Никто из нас не понял в чем дело.

Никто – кроме Тины. Она побелела и съежилась.

– Пожалуйста… – пролепетала.

Сомоусый притянул меня к себе. Я ойкнула, когда он задел мою рану: уже почти заросшую; регенерация на подлодке била рекорды даже в дефиците энергии.

Я все еще не понимала, что происходит.

Спросила. И получила ответ:

– Ее срок истек.

Русалки налетели на Тину, скрутили. Кто-то опрокинул с барной стойки цветочный горшок.

– Молчи, – шепнул Кир.

– Отпустите ее! – взвизгнула я.

Тина взвыла. Сверкнула искра: электроугорь ужалил чей-то плавник. Грязно выругалась Зебра, отбрасывая факел к стене. Кто же ее огрел? Неужели Ника?

– Уведите ее, – распорядилась Сирена, не сводя глаз с меня и Кира. – А вы, двое, плывите за мной и не дай вам Стрекач потеряться или отстать!

32.

В зале собраний полумрак.

Неделю назад он меня удивил. Сейчас я не замечала ни высокого потолка, ни иллюминатора во всю стену.

Я смотрела на Тину.

Девушку поставили в центре. Хром и Зебра встали справа и слева. Взяли ее за плечи, развернув к столу, за которым сидел один Реф, бледный и отвратительный, как щука из морозилки. Вожак спросил:

– Все здесь?

Сирена подтвердила. Кир скользнул к собравшимся, я двинулась следом. Что мне еще оставалось?

– Закройте двери, – велел Реф.

Лязг, раздирающий душу. Сирена наслаждалась ролью распорядителя казни. Срок Тины истек, и теперь ее ждала смерть.

Я не понимала. Ну почему? Почему она не сбежала? Почему не сказала нам, что за ней вот-вот приплывут? Забыла? Или пожелала забыть?..

Взглянула на Кира. Тот хранил молчание. Я ощутила горечь. Неужели сейчас эту несчастную полуголодную девушку просто убьют? Но зачем? Разве она не выполняла все их задания, не прислуживала им, не ловила для них осьминогов?

Реф поднялся.

– Повод, собравший нас здесь, не самый веселый, – обратился он к нам. – Та, которую мы по недомыслию предложили нашему дому, транспорту, ужасу и повелителю, была им отвергнута. – Вожак повернулся к Тине. – Двуногая, полгода прошло, твой срок истек, но ты так и не стала русалкой. Знаешь почему?

– Знаю, – выдавила Тина, повиснув на руках у пленителей. – Стая безмозглых миног! – выкрикнула она. – Я совершила глупость, связавшись с вами! Теперь я это понимаю! – Она вдруг посмотрела на меня, затем на стоявшую невдалеке блондинку. Начала: – Ладиса, Ника…

Хром заехал ей локтем, обрывая дерзкое выступление. Вряд ли оно смогло бы хоть кого-то растрогать. Я подозревала, что стены зала помнили множество подобных речей. Перед гибелью и в самых робких сердцах нередко пробуждается смелость.

– Ну, зачем, Хром? – скорчил рожу вожак. – Ее последний совет пригодился бы двум нашим оставшимся Двуногим. Тина, что ты хотела сказать?

– К черту идите! – девушка плюнула в воду.

Реф скривился. Сирена вытащила из ножен клинок. Твари зашумели, охваченные предчувствием зрелища.

– Вырежи сердце этой никчемной, – приказал вожак.

Краснокосая скользнула к жертве.

– Нет! – вдруг передумал Реф.

Я вздрогнула. Сирена замерла с занесенным кинжалом. Обернулась с лицом обиженным, вопрошающим. Кир сжал мою ладонь: все будет хорошо.

Не будет.

Как может быть хорошо там, где творится такое?

– Пусть ее сердце извлечет новенькая, – произнес вожак.

У меня пересохло во рту. Что? Что он сейчас сказал?

– У тебя есть кинжал, Ладиса? – Вода ждал.

Аварийщики смотрели на меня. Я – на Тину. Ее держали Хром и Зебра. Пленница дрожала и порез на ее рубашке дрожал, клинок краснокосой русалки все-таки рассек ткань.

Некстати вспомнилась мамина сказка: одна из тысячи. Про испытания, которые проходили телохранители морского царя, чтобы доказать свою верность. Первая жертва. Проверка кровью. Провалившимся – позор, изгнание, смерть.

Но… но я ведь не обязана, правда?

– Достань кинжал, Ладиса, – приказал вожак.

Пальцы стиснула боль – с такой силой Кир сдавил мою руку. Что он хотел от меня? Вода в зале закипала от напряжения. Пауза стала невыносимой, когда Тина вдруг завыла: тихонько, словно щенок…

– Нет, – прошептала я.

Вырвала ладонь из хватки наставника. И повторила:

– Нет!

Вскипело гулом. Возмущение. О чем-то умолял Кир. То ли меня, то ли Рефа. Я стояла, улыбаясь собственной глупости. Тина плакала. Сирена…

Сирена сияла.

Она знала, что я не смогу. Но знал ли Кир?

– Ты не справился, – произнес Реф, усмехаясь моему наставнику. – Ты из рук вон плохо подготовил свою подопечную. – Оживший утопленник в тот момент и то был бы симпатичней бледного предводителя аварийщиков.

Реф опустил кулак на стол, призвав к тишине.

И сказал в зал:

– Принесите мне сердце любой из этих трех девок!

Продолжение следует...

Эх, будь я машиной, то моим топливом было бы любопытство!

Прежде чем покинуть каюту, я убедилась в том, что в коридоре пусто. Не хватало еще встретить краснокосую психопатку и вновь пережить опыт отделения головы от туловища. Вряд ли подобные эксперименты укрепляют здоровье. Кислородное голодание – не шутки. С этими жабрами я и так вся на нервах. Все-таки непривычно дышать шеей.

Голод запила водой. Спасибо Тине, научила. Я просто открыла рот, словно хотела что-то сказать, и сделала глоток прямо из окружавшего меня пространства. Вода слегка отдавала йодом, но зеленоволосая девушка заверила меня в ее безопасности. Вчера я выпила не меньше двух литров и сразу почувствовала себя лучше. Все-таки надо что-то решать с организацией питания для себя любимой. Может у Кира поинтересоваться насчет кормежки?..

– Опаздываешь, – сказал он, когда я пришла на тренировку в арсенал.

Сомоусый аварийщик ждал меня, устроившись на ящике, видимо, скрывавшим приготовленный мне новый «сюрприз». Глянув на мое левое бедро, вынес вердикт:

– Непрактично.

– Зато красиво, – возразила я, коснувшись рукояти клинка.

Кир осклабился.

– Знаешь как русалки называют таких как ты? – И, так как вопрос был риторическим, ответил сам: – Жабами.

– Жабами? – я пожалела, что переспросила.

– Потому что от простой Двуногой тебя отличает лишь наличие жабр! – заявил парень и, тряхнув рыжими патлами, воспарил к потолку, чудом избежав встречи с моим гарпуном.

Да, как он посмел?! Сом ржавый, болван чешуйчатый! Обозвать меня, дочь русалки, противной пупырчатой жабой! Да, за такое…

Все еще задыхаясь от возмущения, я притянула оружие назад. Плюхнулась на ящик, скрестила руки на груди.

Я поняла его намек. Я еще не русалка. Всего лишь человек.

Двуногая. Никто.

Вспомнила бывшего. Все парни одинаковы. Они все хотят меня переделать. Игорь захотел вытравить из меня русалку. Этот, похоже, не хочет видеть меня человеком. Я ошиблась, доверившись Игорю. Больше я такой ошибки не сделаю.

Рыжий аварийщик спустился ко мне.

– Дай мне свою руку, – сказал.

Все еще злясь на него, я выполнила просьбу. Или приказ? Да, кто он такой, чтобы приказывать мне? Кем он был в Медляке? Водителем? Чего? Телеги?

Порывшись в поясной сумке, Кир застегнул на моем запястье часы.

– Подарок, – сказал, ухмыляясь. И добавил: – Редкая вещь. Далеко не всякие часы покажут время в Аварийке. Эти почти не врут. И воду не пропускают.

Громоздкий стальной хронометр мгновенно оттянул руку.

– Я видела такие у Хрома, – вспомнила я, рассматривая подарок.

Стрелки показывали десять часов. Знать бы еще утра или вечера. На подлодке легко спутать день с ночью.

– Это его часы, – хмыкнул Кир. – Хром чувствует себя очень виноватым за то, что отдал тебя на растерзание Сирене. Он больше не будет так поступать и приносит свои извинения.

– Да? – спросила я. И, все же поддавшись чувству благодарности, призналась: – Я ничего не помню, Кир. Совсем ничего. Неужели они и вправду со мной что-то сделали?

Шмыгнув носом, парень сел рядом.

– Каждый час я задаю себе один и тот же вопрос. Зачем я привез тебя сюда? Почему не оставил в покое? – Его лицо исказило сожаление.

– Просто ты понял, что это моя судьба, – прошептала я.

– Судьба?

– Стать русалкой.

– Думаешь это так легко? – приподнял брови аварийщик. – Что тебе снилось, русалка?

Ну, хоть не «жаба», подумала я. И солгала:

– Ничего такого.

– Плохо, – вздохнул он. – Не говори никому. Если спросят, то соври.

– Что?

– Говори, что видела во сне Стрекача. Получила подтверждение, что нужна ему.

– Хорошо. Но я же не видела. Выходит, не нужна?

– Ему нужны такие как Сирена, – заметил аварийщик.

Немного подумав, я все же решила сознаться:

– Вторую ночь мне снится океан. Он бушует за окном моей квартиры.

– Во-о-от! – Кир оживился. – А говоришь – ничего! Это и был Стрекач!

– Я думала он примет облик акулы.

– Почему акулы?

– Ну не маршрутки же.

– Хм, соглашусь. И что от тебя хотел океан?

– Я не поняла. В первый раз меня разбудила Сирена. Во второй… не помню. Кажется, мне приснилась мать. Она сказала, что я должна с кем-то сражаться…

Кир потер подбородок, словно попытался стереть с него веснушки, и сказал:

– Постарайся понять, что Стрекач от тебя хочет. Это поможет тебе стать той, кем ты хочешь. Не забывай, что у тебя не так много времени...

Я еще раз посмотрела на часы. И внезапно постигла мрачный смысл его подарка. Что ж, если он хотел испортить мне настроение, то ему удалось…

26.

– На этот раз твоим противником станет увечитель, – объявил Кир, положив ладонь на деревянную крышку ящика.

Я вздрогнула, вспомнив зомби.

– Я боюсь.

– Не бойся. Миноги куда опаснее. Кстати, мы ту так не нашли. Поэтому, прошу тебя, будь осторожна на палубах. Не ходи одна, ладно?

– Переживаешь за меня? – удивилась я.

– За кинжал и часы, – развеял мои домыслы аварийщик. – Знаешь, сколько всего полезного можно выручить за это барахло на Обочине у торговцев?

– Сколько?

– Неделю сможешь пировать в придорожном кафе ни в чем себе не отказывая. С жареной олениной и другими дарами леса.

От голода мой желудок свело.

– Кир, я… – начала было, но он не дослушал.

– Лови! – крикнул, швыряя мне что-то.

Я поймала. Хм, арматурина. С какой-то непонятной фигней на конце. Когда фигня шевельнулась, я выронила стальной прут.

– Осторожно! – Кир выругался.

– Что это? – я таращила глаза на шевелящиеся у меня под ногами нечто.

Нечто дергало хвостом и пускало искры, напоминания то ли детёныша миноги, то ли оживший черный резиновые жгут.

– Это факел, Ладиса. На конце прута закреплен электроугорь. Этот маленький, но очень полезный обитатель асфальта водится вдоль трамвайных путей. Угости факел кровью и двадцать минут яркого электрического света тебе обеспечены.

– Чьей кровью?

– Можешь своей, можешь Сирену позвать и попросить ее поделиться. Короче, хватит плавники мять, запаливай. Буду учить тебя двигаться под водой.

– Плавать, в смысле? – не поняла я.

– Двигаться, Ладиса. А наш гнилой дружок и факел тебе в этом помогут…

Дальше мне пришлось пережить двадцать минут активных физических нагрузок. Пережить в прямом смысле этого слова.

Обитатель ящика не разочаровал. Внешне зомбяк мало чем отличался от своего собрата, повстречавшегося мне на Обочине. Раздутый и синий, с пустыми глазницами и отсутствующей нижней челюстью, плавал живой мертвяк с жизнелюбием лягушки.

Я порезала руку. Факел, глотнув крови, ожил и залил пространство оранжевым светом. Угорь скрутился и засиял точно нить накаливания, образовав вокруг себя что-то вроде пузыря. Вникнуть в детали не позволил зомбяк, явно не так просто прозванный увечителем.

Монстр явно вознамерился нанести мне увечье, и лишь жар, исходящий от электроугря, внес в план зомби коррективы. Использовать другое оружие против мертвяка Кир запретил. К тому же, сомоусый аварийщик предусмотрительно занял позицию у выхода, чтобы я не вздумала повторить маневр, окончившийся побегом из арсенала инвентарной миноги.

Так мы и плавали – из одного конца зала в другой. Мертвяк гонялся за мной, получал факелом, отступал и снова лез в атаку. В разгар тренировки, когда вода в арсенале ощутимо нагрелась, наше уединение разбавило появление гостьи.

Я вспомнила, где видела ее раньше. Наверное, когда вернусь домой, то кармин ее плавников будет являться ко мне в кошмарах. Эту аварийщицу я увидела первой, перед тем как хвостатая стая атаковала наш автобус. Она почти не изменилась. Только глаза-фары пришли в норму, я ощутила на себе холодящий потроха взгляд уверенной в себе русалки.

– Возишься с новенькой, Кир? – игриво спросила девушка, сверкая медными пружинками убранных в пучок волос.

– Ага, – сказал тот, расправляя плечи.

Желание ужалить его факелом сделалось невыносимым. Да, и карминовой девице не повредило бы знакомство с электроугрем. Прививка от наглости. Я здесь потею, занимаюсь, понимаешь ли, а она пришла, вытаращилась и еще отпускает «ценные» замечания.

– Зря только время теряешь, – продолжила русалка, положив руки на увешанный ножами пояс. – Она плавает как топор. Ей никогда не стать аварийщицей.

Я хрястнула зомби факелом. Ну, достали!

– Очень ценю твои советы, Зебра, – сказал Кир, помрачнев. – Кстати, не напомнишь, а не тебе ли случаем было поручено тренировать Тину?

– Тина плавает еще хуже.

– И поэтому на ее обучение ты окончательно махнула хвостом? – продолжил гнуть свое аварийщик, заработав в моих глазах дополнительные очки.

– Чему ты ее учишь, Сомоусый? Выживанию на Обочине? Зачем?

– Мало ли. Это основы.

– Лучше бы, ты ее к Охоте готовил. Учил быть в Столкновении хищницей, а не жертвой. С другой стороны, действительно, зачем тратить время на никчемный кусок мяса, верно? – заявила Зебра и хлопнула моего наставника по спине.

Я взвизгнула.

Увечитель все-таки добрался до меня и вонзил клыки мне в левую голень. Кир и Зебра бросились ко мне на помощь. Оттащили монстра от меня.

Из раны била кровь, пачкая воду.

– А я говорила, зря с ней возишься, – сказала русалка, одним рывком сворачивая мертвяку шею, после чего тот дернулся и затих.

– Зачем? – простонал Кир. – Ну все Реф меня точно убьет. Где я возьму еще одного мертвяка, Зебра? Не подскажешь?

– Может мне кто-нибудь поможет? – возмутилась я, надеясь привлечь их внимание, но куда там, всех волновала только судьба увечителя.

– Давай польем его чернилами! – предложила Зебра.

– Где я их возьму?!

– Попроси у Сирены!

– Ага, так она мне их и даст!

Поняв, что на меня всем откровенно плевать, я лишила рукава свою многострадальную куртку и обмотала его вокруг раны. Подхватила факел, гарпун, и, опираясь на последний, словно на посох, поковыляла в сторону выхода.

Вот и потренировалась, блин. А еще говорят, что плавание полезно для здоровья…

27.

Нет, говорила мне мама, ничего нельзя пускать на самотек. Вот не проследила она, что ей ведьма в зелье подсыпала и вместо счастливой человеческой жизни – что?

Ничего.

Однушка на окраине Питера и вечный страх.

Притаившись в одной из заброшенных кают Нижней палубы, куда я ушла, чтобы в одиночестве залатать рану на голени, я придавалась мрачным размышлениям относительно своей дальнейшей судьбы.

Есть нечего.

Киру плевать.

В кого на борту пальцем не ткни, никто в меня не верит. Стрекачу тоже не нужна, а часики тикают, вон на запястье. Красивые и большие. Все русалки любят красивое и большое, так как пространства в океанах много, есть где развернуться.

Раньше я надеялась, что где-то там, на глубине, стоит и мой подводный дворец.

Покинутый, забытый, занесенный снегом. Ведь ближе ко дну, в океане, почти всегда идет снег, явление вполне себе романтичное, если не задумываться о его происхождении.

Кости, тлен, останки.

Ну, почему? Почему я попала в Аварийку?

Я ведь дочь русалки, а русалки должны жить в море. Ну, или в речке хотя бы, в озере каком-нибудь. С водяными.

– Не о том ты думаешь, – сказала бы мама.

И была бы абсолютно права. Нужно не мечтать о правильной русалочьей жизни, а налаживать ее самой, пусть и в Аварийке этой. Не на сомоусого придурка надеяться, а брать акулу за хвост, раскручивать и зашвыривать на острые камни.

Раз я русалка, то жить будем по-русалочьи. Правильно жить, как мама учила, а не как привыкли эти балбесы хвостатые. Охотники, блин. Как они автобус загнать сумели с таким отношением? Валяются целыми днями по каютам, играют в кости, да изводят тех, кто слабее.

Им даже не приходит в голову организовать на подлодке горячее питание!

Повертев в руке давно потухший факел, я отложила его в сторону.

Подогреть есть на чем. Вопрос, что подогревать. Сирена ела осьминогов, но она дурная, нам бы что-то попроще, рыбешку какую. Заплывают ведь на подлодку рыбы?

Припрятав факел под грудой хлама, я вылезла из своего временного пристанища и, озираясь и прислушиваясь, поплыла на поиски подходящей для моих целей пробоины в обшивке. Возле нее я намеревалась соорудить подобие садка-ловушки. Поймаю какую-нибудь форельку, зажарю и съем, а эти дурни пусть и дальше сидят голодные, раз им так нравится.

Нога болела. Увечитель все-таки отведал мяса перед окончательным завершением своего существования.

Подходящие отверстие для совершения акта браконьерства я нашла спустя полчаса. Еще полчаса потратила на поиск материалов и возню с ловушкой. Превратить три обрывка сетки во что-то хотя бы отдаленно напоминающее садок оказалось не так-то просто. Я уже хотела сдаться, когда в занятое мною помещение заплыла жирная серебристая сельдь.

Невероятная удача!

Я аж замерла. Что же делать?

Потянулась к гарпуну. Рыбеха уловила движение, засуетилась, видимо, позабыв откуда попала сюда. Короткий бросок.

Мимо.

Сельдь рванула к потолку. Взревев, я бросилась на добычу, выставив вперед руки. Нет, не уйдешь! Мои пальцы сомкнулись на скользком тельце. Попалась!

Чувствуя себя бледным обитателем пещер, урча и скрежеща зубами, я оторвала рыбе голову, забросила добычу в недоделанный садок и поспешила в укрытие.

28.

Думаете легко заставить электроугря работать в качестве кулинарной горелки?

Первым делом этот гад попытался сожрать мою сельдь. Вроде и кровью его напоила, и сельдяными потрошками угостила, а все туда же: пальчик дашь, без клешни останешься...

Затем он попытался ее сжечь, но парочка подпалин точно не смогла бы испортить мне аппетит. Прогрев добычу до приемлемой температуры, я натерла филе мелко порубленной водорослью, поработала кинжалом, нарезая на кусочки, и, мысленно повязав салфетку, приготовилась вкушать шедевр поварского искусства.

– Ладиса, это ты здесь? – из коридора донесся голос.

Я так и застыла с куском рыбы во рту.

Ну, почему? Почему всегда так?

В дверном проеме стояла Ника, все в том же черном мотокостюме. Валявшийся у моих ног факел шипел и трещал искрами. Мы смотрели друг на друга.

– А что ты делаешь? – спросила подружка Хрома, ощупывая меня взглядом.

Я быстро проглотила кусок. Во рту разлился божественный вкус. Терпкий, невероятный. Я поняла, чего лишилась, соблюдая запрет матери на употребление рыбы. Зато теперь, когда все случилось, оставаться ему верной всяко нет смысла.

Глаза Ники расширились, когда она увидела присыпанную зеленью сельдь. Я не забыла, как вчера она ударила меня. Она такая же как, и все эти. Если не хуже. Сейчас закричит, убежит и приведет сюда толпу русалок. Выяснится, что я нарушила какое-нибудь правило, и плакало мое горячее питание горькими жабьими слезами…

Ника сглотнула. И попросила робко:

– А можно мне кусочек?

Продолжение следует...

Голоса.

Где-то вдали.

– Может запрем ее где-нибудь?

– Ага, а если спрут сорвет дверь с петель?

– Сирена прибьет нас, если мы вернемся к ней с пустыми руками. Может быть ты пойдешь собирать каракатиц, а я покараулю новенькую?

– Нет, Тина, я одна боюсь…

Все еще прибывая на грани забытья и яви, я опознала голос Ники.

И был еще один. Неизвестный мне ранее, женский. Незнакомка по имени Тина предлагала Нике запереть меня в каюте и отправиться на сбор неведомых каракатиц.

– Не надо меня запирать! – вскрикнула я, окончательно приходя в себя.

И сразу схватилась за шею.

Голова была на месте. Жабры тоже.

– Что со мной было? Как я здесь очутилась?

Ника и незнакомая мне девушка с волосами грязно-зеленого цвета переглянулись. Ха, волосы последней и впрямь походили на тину.

Я лежала на полу темной заброшенной каюты. Источник света был на лбу Ники и представлял собой фонарь на полоске резины.

Тина кашлянула. Сказала:

– Сирена оторвала тебе голову.

– Да? – Я сглотнула.

– Затем полила твою шею лечебными чернилами и прирастила башку обратно, – шмыгнув носом, дополнила Ника.

Я заморгала, не в силах осмыслить произошедшее.

– А почему тогда я жива?

Да, пожалуй, дурацкий вопрос.

– Потому что чернила лечебные! – взвилась Тина. – Синие исцеляют, приращивают конечности и черепушки, красные насыщают энергией. Что может быть проще?

– Тише, Тиночка, – попыталась успокоить девушку Ника. – Ладиса новенькая и пока еще не привыкла к подобному обращению. – И подкинула подробностей мне: – Сирена налетела на нас в коридоре и приказала тебя забрать. Сказала, что в арсенале с тобой произошел несчастный случай, но мы-то понимаем все, чай не первый день на Стрекаче. Зато имели возможность увидеть весь цикл регенерации со стороны. Ты чуть не задохнулась!

– Ага, чуть не стала утопом, – буркнула девушка с зелеными волосами.

– Утопом? – переспросила я.

– А ты думаешь откуда у русалок взялся утопный увечитель для тренировок? Сорвали жабры с одного парня из Двуногих типа нас да подождали немного. Его мозг накрылся без кислорода, а тело вполне себе функционирует. Шустро плавает, гад!

На всякий случай, я еще раз проверила жабры. Особого доверия слова девушек не вызывали, но не обвинять же их во лжи?

Я ведь как-то здесь очутилась. Значит, потеряла сознание. От чего? Последнее, что помню: ко мне приближается Сирена, вдалеке скалит зубы Хром. Блин, что ж они со мной сделали?

22.

– Принесли?!

Сирена кинулась к Нике и выхватила у нее наполненный каракатицами мешок. Мы собирали их три часа на Нижней палубе.

Хром, скучавший за столиком, прожег Воеводу взглядом, но промолчал.

Захлестнуло ненавистью. Ублюдки!

Кроме них в столовке сидели еще несколько русалок – две девушки и три парня. Ребята резались в кости, закручивая кубики в броске.

Это помещение явно предназначалось для приема пищи, во всяком случае в наличии имелись стулья и столики, но ни мисок, ни тарелок нигде видно не было.

– Негусто, – констатировала краснокосая аварийщица, вытащив на свет каракатицу, которая тотчас выпустила в воду рыжее облако чернил.

Я отодвинулась, чтобы не вдыхать всякую гадость. И так, пока собирали эту дрянь, наверняка, надышались. Шарились по пустым каютам, собирая моллюсков. Те плевали в нас чернилами, попадали в мешок и снова копили злость на новые плевки. Добычу, со слов Ники и Тины, велено было оттащить в столовую, что, собственно, мы и сделали.

Нет, разумеется, я могла уйти. Бросить девушек на Нижней палубе, отправиться на поиски запропастившегося где-то наставника. Но я помнила про миногу, что рыскала где-то по палубам в поисках жертв. Ну или выхода. Нарушив данное Киру слово, я предупредила об опасности Нику и Тину, но, к счастью, с беглой хищницей мы, видно, разминулись.

– Что-то не нравится? – Сирена уставилась на меня.

А я…

А я дрогнула. Я не помнила манипуляции, которую русалка надо мною проделала, но она заставила меня испугаться. Краснокосая понимающе улыбнулась. Она привыкла ломать и подчинять. И отрывать людям головы. Моя реакция пришлась ей по душе.

– Знай свое место, Двуногая, – сказала и, подобрав мешок, поплыла к выходу.

Русалки вяло помахали ей на прощанье, не прекращая игру. Хром, все это время, видимо, копивший гнев, вдруг сорвался с места и устремился к нам.

– Ай! – Ника вскрикнула, когда Хром отвесил ей пощечину.

– Сколько мне еще ждать? – прошипел нависший над девушкой парень под хохотки наблюдающих за сценой хвостатых собратьев. – Когда ты наконец переродишься?! – взревел он, вновь замахиваясь.

Тут-то я и повисла у него на руке.

– Ты чего? – взвился он, когда я пустила в ход зубы.

Разумеется, я не причинила ему никакого вреда. Даже кожу прокусить не сумела, она оказалась необычайно твердой. Аварийщик стряхнул меня на пол.

В этот момент в столовку ворвался Кир.

Заметив меня, не стал разбираться: вколотил кулак моему обидчику в челюсть. Тот хлопнул плавниками, на миг потеряв равновесие, но с телом совладал и сам ринулся в атаку.

Сверкнул, рассекая воду плавник, и просвистел у горла моего защитника.

Надо ему помочь!

Я обвела глазами столовую. Шагнула к стене, намереваясь схватить стул. Почувствовала на плече ладонь. Обернулась и… схлопотала прямой удар в нос.

Вода подхватила мое тело. Уложила на пол.

Надо мной стояла Ника. Ее лицо кривилось. Я захлопала глазами.

За что она мне врезала? Я ведь ее защищала!

Через секунду на девушку налетел Кир, сбил с ног, уронив рядом со мной.

Хром валялся в углу столовки изломанной куклой. Сомоусый одолел врага без меня. Кровь текла из моего носа, пачкая пространство.

Кир подхватил меня на руки, закинул на плечо и выскользнул за дверь.

23.

Потом мы долго отдыхали в нашем закутке недалеко от зала собраний. В иллюминаторе проплывала бесконечная даль. Он помог мне остановить кровь. Я поведала ему о произошедшем в арсенале. Отрезок с отделением головы пересказала со слов девушек.

Но событие, шокировавшее меня, не произвело на Кира впечатления.

– Прости, – только и сказал он, – не надо было тебя оставлять.

– Прости? – я задохнулась от возмущения. – Сирена и Хром меня чуть не убили!

– Во-первых, не убили. Во-вторых, лучше понять раньше, чем позже.

– Что понять?! Что все хотят мне смерти?

– Понять, что ты не человек. И то, что в Аварийке другие законы. Убить тебя окончательно можно лишь вырвав тебе сердце.

– А если бы я задохнулась? – прошипела я, вспомнив о судьбе несчастного утопа.

– Ну да, – согласился Кир. – Я и забыл. Еще можно сорвать с тебя жабры. – И, видимо, решив сменить скользкую тему, сказал: – Никогда больше не лезть в чужие разборки.

– Он Нику ударил! – от злости я позволила ему «съехать» с темы.

– А она ударила тебя. Нет?

– Ударила… – я нахмурилась, задумавшись. – Но почему?

– Они любят друг друга.

– Что это за любовь такая?

– Обычная, русалочья. Парень переживает. Он возится с ней уже больше года. Толку никакого. Ей слишком хорошо у нас живется. Организм не видит смысла в эволюции.

– Уж побоями из человека русалку точно не сделаешь! – выпалила я.

– Тебе-то откуда знать? – зевнул он.

– Вы живете неправильно. Настоящие русалки не дерутся словно пьяные матросы в портовом кабаке. И не выясняют отношения как… как…

– Мы не настоящие, – перебил меня Кир. – Мы аварийные.

24.

Шелест его плавников давно затих, а я еще долго стояла, глядя в коридорную даль.

Как я слаба и беззащитна, думала я. Любая русалка вдесятеро раз сильнее меня. И быстрее. Не говоря уже о магических способностях. Таких, например, как призыв транспортного средства. А я – что?

Ничего.

Куда мне против них?

Я побрела к себе. Дорогу я представляла, шагов триста, несколько поворотов, затем через Рабочий отсек пройти в Жилой.

Запрусь на засов и дам волю слезам. Ибо невозможно. Я в каком-то аду!

С потолка посыпались водоросли.

Я подняла голову. И увидела Тину. Девушка лежала наверху, притаившись на идущей вдоль стены трубе. Когда она шевелилась, вниз осыпалась подводная растительность.

– Ты чего здесь? – удивилась я.

Она даже не вздрогнула.

– Прячусь, – сказала, продолжив смотреть в потолок.

Я не стала уточнять от кого. И так ясно. Видимо, она ушла из столовой вместе с нами, потом кралась за нами, держась на отдалении. Может и подслушивала...

– Достают? – спросила ее.

– А ты как думаешь? – раздражилась девушка. – Мне ведь недолго осталось. У некоторых не хватает терпения.

– И что… что с тобой будет? – неловко спросила я.

– Казнят меня.

– Как это? Просто возьмут и… и убьют?

– Сердце вырвут. Русалке без сердца можно, человеку нет.

– Тогда почему ты еще здесь? – не поняла я. – Почему не сбежишь?

– С подлодки? – она кисло улыбнулась.

– Так у тебя жабры есть.

– Не доплыву. Глубина пять километров и каждый километр кишит нечистью.

– А если авто призвать? – пришла мне идея.

– Увы, я не водила, а простая кегля.

– Кто?

– Пешеходка.

– Быстро бегаешь, прыгаешь и валишь врагов с одного удара? – вспомнила я характеристику Кира, данную пешеходам.

– Хромаю, спотыкаюсь и огребаю, – пробурчала Тина. – Как ты думаешь, связалась бы я с русалками, если бы могла прожить на Обочине?

– То есть ты покорно ждешь смерти? – с досадой спросила я.

– Почему покорно? У меня припрятано яблоко и немного грецких орехов. Я собираюсь дождаться, когда русалки налакаются чернил и устрою себе королевский ужин.

– У тебя есть еда? – заинтересовалась я.

– Пару раз Стрекач поднимался на самое мелководье, тогда и прикупила на Обочине. Но сейчас мои запасы почти иссякли. Русалкам наверх плавать проще, но в аварийном облике их не слишком привлекает человеческая пища. После охоты Стрекач напитывает воду на подлодке энергией. На этом и живем. Кстати, хочешь яблоко?

– Нет, – я пересилила себя. – Я не голодна.

– Да, ладно. Я в знак уважения. Ты крутая. Нику защитила.

– Лучше бы и не лезла. Да, я ничего и не сделала. Киру спасибо.

– Он не достоин благодарности.

– Почему?

– В нем почти не осталось ничего человеческого.

– Ну на земле он человек, – промямлила я аргумент в защиту своего спасителя. – Двуногий.

– Я не про ноги, Ладиса. Они все убийцы. Без чувств и сердец.

– У него есть сердце, – вымолвила я.

– Ха! А ты проверяла?

Тина источала пессимизм и апатию. И явно с некоторых пор ненавидела русалок. Видимо, с того момента, как поняла: стать одной из них ей не светит.

Я задумалась.

А с чего я взяла, что сумею переродиться в срок? Откуда такая уверенность? Из материнских сказок? Веры в происхождение, в русалочью кровь?

Вдруг ничего не будет?

Из размышлений меня выдернул шорох воды. Я вспомнила про сбежавшую миногу. Этого еще не хватало. Я поманила Тину.

– Здесь нельзя оставаться. Надо уходить.

Она даже не спросила куда.

Продолжение следует...

– А ты думала в сказку попала? – хмыкнул парень, устремляясь по коридору; розоватые блики света сверкали на его плавниках точно капельки крови.

Нет, на добрую сказку мир Аварийки не походил.

Утром Кир приплыл за мной, сдержав свое обещание. Сирены к тому моменту под дверью каюты уже не было, но все равно я встретила парня хмурая и не выспавшаяся.

И вот теперь я узнала кто она.

Сколько же на ней смертей. Боли, страданий, слёз. И эта тварь – русалка. Мама живописала русалок иначе. Сильными, но справедливыми. Суровыми, но благородными. Что за жестокая насмешка? И это русалочье царство?

Ржавое корыто вместо дворца. Кровожадные монстры вместо мудрого подводного племени, пусть и порабощенного демонами, но не забывшими традиции своего народа. Где золото и серебро плавников, где все, о чем говорила мне мама?

Что она хотела донести до меня, явившись ко мне во сне? Чтобы я не сдавалась, продолжала бороться, двигаться? Куда двигаться? За что бороться?

Я ничего не понимала, но сомнения в правильности собственных действий с каждым часом усиливались. Я ведь хотела идти домой, а в результате оказалась здесь, на подлодке. Я надеялась получить ответы, но пока находила лишь новые вопросы.

19.

– Это наш арсенал, – объявил сомоусый парень, когда мы вплыли в зал, вдоль стен которого стояли стойки с гарпунами и копьями. – В тех каютах камеры, в них мы содержим разных подводных гадов для тренировок.

– Каких еще гадов?

– Пираньи, миноги, целая бочка спрутов и даже небольшая акула, – перечислил Кир. И добавил, глядя с подначкой: – Есть даже твой старый приятель – утопный увечитель. Не тот, конечно, что за тобой на Обочине увязался, но не менее бестолковый. Не хочешь поквитаться?

– Пожалуй, откажусь, – пискнула я с опаской поглядев на три железных двери, находящихся по правую руку от меня.

Кир хлопнул себя по лбу.

– Вот я кретин! – воскликнул он, метнулся к стойкам с оружием и вернулся, держа в руках ножны с кинжалом. – Повесь на пояс. Без ножа под асфальтом нельзя.

– Тяжеленный, – пожаловалась я, закрепляя на талии прилагавшуюся к ножнам перевязь.

Ну и видок у меня теперь.

Мало того, что в лохмотьях, так еще и джинсы теперь норовят сползти. Красотка, блин. Даже оружия обнажать не нужно: все раньше разбегутся.

Но Кира, кажется, мой внешний вид не напрягал.

– Отлично, – похвалил Сомоусый, когда я извлекла кинжал. И указал на лезвие: – Обоюдоострое, с акульей заточкой. Видишь зазубрины?

Осмотрев клинок, я пришла к выводу, что последние два месяца им ежедневно пилили якорные цепи, причем без особого успеха, о чем и поспешила сообщить наставнику.

– Я возьму гарпун, – сказала я, направляясь к стойкам.

Мама учила меня работе с гарпуном. Пусть и на суше, но я умела метать его в цель и возвращать обратно.

– Типичный выбор пассажирки, – хмыкнул Кир, с любопытством наблюдая за мной.

Видимо, он сомневался в моих талантах.

– Печальный опыт? – нашла в себе смелости пошутить я, намекнув на основных врагов пассажиров в их естественной среде обитания.

– Есть немного, – не стал отнекиваться аварийщик. – Пассажиры нередко используют копья, защищая свой транспорт.

Я остановила свой выбор на полутораметровом гарпуне со стальным наконечником и длинной веревкой, продетой сквозь отверстие в оконцовке древка. Метнуть гарпун под водой силенок у меня не хватит, но хрястнуть кого-нибудь по плавнику я сумею!

Пока я вертела в руках гарпун, Кир смотался в одну из соседних кают.

– Проверим тебя в деле, – сказал он, опустив на пол массивный деревянный ящик, внутри которого что-то увлеченно колотилось о стенки.

– Может в другой раз? – попыталась дать заднюю я.

– Нет, – сладко улыбнулся Кир, открывая задвижку.

Я едва успела среагировать. Ржавое гибкое тело толщиной с раздутый пожарный рукав бросилось в мою сторону.

Безглазая морда. Длинная хищная глотка, окаймленная сотней зубов.

Минога.

– Я посмотрю, как ты одолеешь ее без ножа! – захохотал Кир, взмывая ввысь.

Хвостатый мерзавец!

Длиной существо было метра три или четыре. Более всего напоминания червя, только крупного, очень крупного. Я ткнула в него гарпуном, но, разумеется, промахнулась.

Двигалась минога быстро, замирая лишь перед броском, да и то на секунду. Вновь увернувшись от атаки, я стала пятиться к выходу.

– Куда же ты, Двуногая? – веселился Кир. – Испугалась?

Нет, думала я, отступая. Как раз-таки страха я не ощущала. Ведь мать с детства готовила меня к поединкам с хищными рыбами. «Я хочу передать тебе свои знания», – говорила она, видимо, допуская возможность деактивации заклинания, сделавшего нас людьми.

И вот пробил час применить знания на практике.

Добравшись до выхода, я выскочила в коридор и захлопнула дверь перед самой мордой хищницы. Раздался глухой удар, кажется, кое-кто угостился пастью о металл. «Миноги тупы и ничего не видят», – объясняла мне мать. Я запомнила, мама!

Сосчитав до пяти, я вновь распахнула дверь. Прижалась к стене, пропуская мимо четыре метра жаждущей моего мяса ярости.

Вот и все. Мне осталось лишь вернуться в зал, закрыть дверь за собой и подарить Киру лучшую из моих улыбок. Но сомоусого парня мой маневр не обрадовал.

– Идиотка! – закричал он, бросаясь в погоню за рыбой.

Я посмотрела на ящик. На дереве чернел инвентарный номер. Нда, подумала. Нехорошо получилось. Настроение понемногу улучшалось.

– Двуногой кусок, – обозвал меня Кир, когда возвратился ни с чем. – Может ты не пассажирка никакая, а пешеходка? Быстро бегаешь, прыгаешь и валишь врагов с одного удара, но удар наносишь самым идиотским способом? А если эта дрянь Нику сожрет? Знаешь, что с тобой Хром сделает? Да, и со мной…

Я растерялась.

– Я не подумала…

– А надо думать! – огрызнулся он. – Всегда надо думать, Ладиса! И на асфальте, и, тем более, под ним!

– И что теперь делать? – чуть не плача, спросила я.

Наша беседа прервалась, в зал вплыл незнакомый мне хвостатый парень. Пушистые плавники и не менее пышная шевелюра цвета пепла, сталь в глазах и сталь на шее, правда, в виде ожерелья из гаек, придавали ему грозный, но одновременно и нелепый вид.

– Кир, – пробасил он. – Тебя Реф зовет.

– Спасибо, Хром, – натянуто улыбнувшись, протянул Кир. Сделав страшное лицо, посмотрел на меня и поднес к губам палец.

– Вы чего? – напрягся Хром, игнорируя пустой ящик посреди арсенала.

– Ничего, – сказал мой наставник. – Просто хочу, чтобы Ладиса меньше болтала, когда ты продолжишь ее тренировку вместо меня. Ты ведь не откажешь мне в просьбе?

Пушистик не отказал.

Продолжение следует...

– Здорово, – выдержав паузу, сказала я.

– Нет, Ладиса, – Кир мрачно усмехнулся. – От этого все мои проблемы. Я монстр, но лишь наполовину. И иногда на меня, знаешь ли, находит. Жалость. – Последнее слово произнес с видимым усилием. – Ну, спас я тебя. Что толку? Чтобы ты прожила отстегнутый тебе месяц в ожидании казни? Или стала такой как Сирена? Кровожадной, злой и жестокой?

На миг я растерялась. Сказала:

– Мне показалось, что ты обрадовался…

– Обрадовался. Но если задуматься? Чем ты собираешься впечатлить Стрекача? Своей слабостью, наивностью? Ты ведь не убийца. Я наблюдал за тобой. Ты даже в автобусе нам не сопротивлялась. Ни на одной охоте я не встречал более травоядной добычи, чем ты!

– Я не знала, что надо было драться.

– Не знала, что попала в Столкновение? – удивился он.

– Я ничего не знала. Я чуть с ума от страха не сошла!

– Но не сошла же. Тебе, можно сказать, еще повезло.

– А остальные пассажиры? – у меня сжало горло. – Они все умерли?

– Не все. Но все вернулись в Медляк. Передав шанс на травмы. Ведь это всегда дело случая. Можно лишиться головы в Аварийке, а в Медляке ощутить лишь боль в висках. Точно мне известно лишь про одну смерть: у водителя в Медляке лопнула в мозгу аневризма, автобус потерял управление и врезался в дерево.

– Откуда ты знаешь? – спросила я недоверчиво.

– Увидел.

– Как?

– Способность видеть вглубь Медляка один из самых частых трофеев, который можно заполучить в Столкновении. В отличие от Двуногих русалки трофеят вовсе не травмы.

– А что?

– Энергию, силу, особые умения.

– Так вы ради этого? – я скривилась от омерзения. – Ради этого нападаете?

– На все воля Стрекача. Мы лишь исполнители его решения.

– А если уплыть? – выпалила я. – Взять и уплыть?

– Куда?

– Да, куда угодно, Кир! – воскликнула. И с жаром продолжила: – У меня жабры, у тебя плавники. Мало ли дорог? Пусть в лесу мы задыхаемся, но ведь жить и на Обочине можно! Мы…

– Нет, Ладиса, – перебил он меня.

– Но почему?

– Поймешь, когда Стрекач выйдет с тобою на связь. Он явится к тебе во сне. После встречи с ним ты начнешь меняться. И либо перестанешь быть человеком, либо умрешь.

– Да, вы же демоны, – я почувствовала отвращение. – Все вы…

– Только дошло?

– Я так не хочу!

– Ты могла отказаться. Ты и сейчас можешь. Тебе дали срок. И выбор только за тобой каким силам служить. А пока я буду учить тебя.

– Чему? Охоте на людей?

– Всему. Плавать нормально, сражаться за свою жизнь, искать плюсы…

– И жертв… – закончила за него я, содрогнувшись.

– Ладиса, среди пешеходов, пассажиров и водил в Аварийке встречаются хищники пострашнее русалок. Не будь нас Двуногие давно бы перебили друг друга. На асфальте идет война, бесконечная дорожная война. И русалки всего лишь санитары этого асфальта. Как и пираньи, акулы, спруты. Такова цена. И назначена она была не нами. Думаю, после своей первой охоты ты кое-что поймешь. Если, конечно, выживешь, – добавил он, хлопнув меня по плечу, а затем закончил: – Ладно, Двуногая с жабрами, поплыли, покажу тебе твой новый дом.

15.

Новый дом.

Мне ведь и вправду здесь теперь жить. Пусть и какое-то время. Пока я во всем не разберусь. Пока не пойму кто я и кем все-таки была моя мать.

Это ключ ко всему.

Не важно: асфальт или море. Важна правда. Лишь узнав ее, я обрету право на возвращение. Я чувствовала это на уровне инстинкта. Кроме того, меня не отпускало любопытство. Все-таки не каждый день попадаешь в иной мир. Пусть и в такой безумный. Мне и впрямь повезло. Будь я простой Двуногой, кто знает, выдержала бы моя психика.

Мама всегда боялась, что заклятье будет разрушено. Но и не исключала такой возможности. В детстве, в самые мрачные дни, я представляла себя златохвостой принцессой в карете, запряженной морскими коньками, и чувство тоски отступало.

По началу я считала шаги, чтобы хотя бы примерно понять масштабы своего нового обиталища, но вскоре отказалась от этой нелепой затеи.

Подлодка поражала размерами. Похожая на коралловый риф всех оттенков ржавого, она внушала трепет. Не разыграл ли меня Сомоусый назвав это место маршруткой?

– В каждой машине спит демон, – ответил Кир, когда я поделилась с ним своими сомнениями. – И иногда, в Аварийке, его можно пробудить. Нашим первым лидером был водитель маршрутки. Хм, я сказал что-то смешное?

– Прости, но я тебе не верю!

– Ну да. Где пассажирки, а где аномалии подпространства, – пробормотал новоявленный наставник и продолжил экскурсию.

Подлодка состояла из двух палуб, каждая из которых формально разделялась на три отсека. Верхняя палуба – на Жилой, Рабочий и Боевой. Нижняя – на Трюмный, Шлюзовой и Сгоревший. Последний получил такое название после встречи подлодки с каким-то особо злобным чудищем, в результате чего одним отсеком, считай, стало меньше.

На мой вопрос, что за чудовище сотворило такое, Кир ответил коротко:

– Автолов. Мы тогда еле свалили.

Также он предостерег от прогулок по Нижней палубе.

– Внизу обшивка как решето, а здешние глубины кишат спрутами и прочей дрянью с хапучими щупальцами.

– А наверх они заплывают? – спросила я, вспомнив лесенку без ступеней.

– Спруты нет, жирные слишком, а вот пиранью может занести и на Верхнюю палубу, поэтому без оружия по подлодке не гуляй. Во всяком случае одна. Завтра найду для тебя какой-нибудь нож. Ох, от тебя столько проблем, Двуногая…

Жилой отсек – самый крохотный, но и самый захламленный: ящиками, грудами железок, словно русалки натаскали сюда барахла со всей Аварийки.

– Можешь занять любую пустую каюту, – разрешил Кир.

– А где твоя?

– Вон та черная дверь, но соседями нам лучше не быть.

– Почему?! – При мысли, что мне придется остаться наедине с тишиной воды, нарушаемой лишь зловещими стонами переборок, меня охватил ужас.

– Из-за Сирены, – тяжело вздохнув, объяснил ситуацию парень. – Ее каюта сразу напротив моей. Тебе не стоит слишком часто попадаться ей на глаза.

Сирена пугала меня больше, чем тишина, и я с ним согласилась.

Просмотрев дюжину кают, я остановила свой выбор на угловой каморке с одним лишь гамаком, но зато с иллюминатором. Пусть и маленьким, размером с ладонь, но хоть таким. Без мебели пока обойдусь. Не до нее. Каюты справа и слева от моей тоже пустовали, но не имели окон. От жилища Сомоусого выделенное мне логово отделяло несколько коридоров.

– Постарайся поспать, – посоветовал Кир на прощание.

– А ты надолго? – забеспокоилась я, но он заверил, что вернется ровно через шесть часов, чтобы провести мою первую тренировку.

16.

Месячный срок. Он повис надо мной будто топор палача.

Совсем не так я представляла себе русалочий мир. В маминых сказаниях русалки ели серебром с золота, а здесь мне предстояло ютиться фактически в тюремной камере.

Я полязгала засовом на хлипкой двери.

Ржавчина и уныние.

– Ты новенькая?

Голос девичий, заискивающий. Я вскинула голову. Его обладательница наблюдала за мной, выглядывая из каюты напротив.

Девушка. В водяной полумгле ее кожа показалась мне почти белоснежной. Светловолосая, в черном мотокомбезе, облегающим точеную фигурку, в кроссовках...

– Двуногая? – Мои брови скользнули вверх.

В глазах блондинки полыхнул гнев.

– Не больше, чем ты! – Кажется, кто-то обиделся.

– Прости, – повинилась я. – Просто не знала, что здесь есть еще люди.

– С тобой нас теперь будет трое, – поморщившись, ответила девушка и представилась: – Меня зовут Ника. И не называй меня Двуногой. Это оскорбительно.

– Хорошо-хорошо, – я примиряюще подняла руки. – А я Ладиса. Меня Кир привез.

– Да, уже вся подлодка в курсе, что Сом притащил девушку из своей прошлой жизни, – издала смешок блондинка.

– Как ты сказала? Сом?

– Разве ты не видела его усов?

– Видела. А с чего ты взяла, что я его девушка? Да, еще и из прошлой жизни?

– Так говорят.

– У некоторых язык, что второй плавник... – проворчала я, припомнив одну из маминых присказок.

Ника пришла в восторг.

– Как? Как ты сказала? – соседка захлопала в ладоши, но почти сразу помрачнела и спросила: – А сколько времени тебе дали, Ладиса?

– Месяц, – созналась я, поняв о чем она.

– Мало.

– А тебе?

Жабры на ее шее говорили сами за себя. Кстати, с виду они и впрямь были как изолента, но красная, а не привычная синяя. Интересно, почему она стала перерождаться? Если начало своего превращения я связывала со своим происхождением, то в чем причина здесь?

– Два года, – сказала девушка. – Первый уже истек.

– Целых два года? – удивилась я.

– Всего лишь два. Просто твой срок насмешка. Мне жаль тебя.

Я нахмурилась. Со слов Ники выходило, что времени мне и впрямь отмерили скудно. И чем я хуже ее? Почему такое отношение?

– Тине, например, дали полгода, – продолжила соседка. – Но ее срок вот-вот истечет, а она все еще человек. Сирена обещала вырвать ей сердце.

Меня передернуло. Я спросила:

– У этой вашей Сирены с головой все нормально?

– Зубы все на месте, – фыркнула блондинка, – а что ей еще надо? Ей в удовольствие разорвать человека на части. Стрекач ее ценит.

– Знаешь, чем больше я узнаю про аварийных русалок, тем меньше мне хочется отращивать хвост, – пробормотала я.

Она быстро глянула по сторонам.

– Тебе не поздоровится, если твои слова дойдут до Рефа, – сказала, понизив голос. – Я с тобой согласиться никак не могу. Лучше быть хищником, чем жертвой.

Я промолчала. На хищницу Ника не походила. Ни мотокостюм, ни ножны с тяжелым кинжалом на поясе не делали ее похожей на Сирену.

В общем, с соседкой мы подружились. Осмотрев мою каморку и сочувственно поцокав языком, Ника притащила мне надувную подушку. Затем рассказала, как очищать жабры, если в них забился песок. Сообщила, что живет не одна, а делит каюту с парнем по имени Хром. На борт они взошли вместе, после долгих скитаний по Обочине. Хром почти сразу стал аварийщиком, а она, как в таких случаях говорят автобусники, «забуксовала».

Соседка пожаловалась:

– На охоту мне надо, тогда точно превращусь. Только кто меня возьмет?

Верховодил русалками Реф, так называемый Вода, водитель подлодки, но на охоте все решалось воинским лидером – Воеводой, водителем воинов. Решение о начале охоты принимал самолично Стрекач, он же сообщал время, место и цель.

– И учти, Ладиса, – предупредила она. – Пока Стрекач чувствует сытость, на палубах тишь да гладь, русалки сама доброта, но по мере того, как начнет нарастать чувство голода, русалки начнут понемножку звереть и так до самой охоты.

– Что значит звереть? – спросила я.

– Злиться, впадать в ярость без всякой причины. Проявлять агрессию.

Каково приходится девушкам без плавников в стае аварийных русалок, терзаемых жаждой крови, мне было предложено догадаться самостоятельно.

– Одну Двуногую с жабрами убили на Нижней палубе. Я кто до сих пор не знаю. Вожак сказал, что спрут, но я не верю. Здесь нельзя никому верить, Ладиса.

– Тебя взяли на борт насильно?

– Нет. Нас с Хромом пригласили. В одной из битв Стрекач потерял много воинов. Им требовалось замена, а у нас как раз прорезались жабры. Мы жили на Обочине. Кормились вылазками в лес. Задерживая дыхания, шарились по опушкам. Собирали грибы, ягоды, продавали торговцам. Обочечников все презирают, но нашей малинкой не брезгуют. Даже полноценные участники дорожного движения не прочь иногда побаловать себя. Может мы съели что-то волшебное, от того у нас жабры и выросли, а? – На миг она замолчала, задумавшись. Продолжила: – Но тут лучше. Сильно лучше. На Обочине опасно. А тут тихо, хорошо. Главное, не перечить русалкам и не гневить Стрекача.

После ее ухода я закрыла дверь на засов и, подложив под голову подарок Ники на новоселье, попыталась устроиться в гамаке.

В башку лезли мысли. Всякие. Во-первых, не покидало ощущение, что я лечу в бездну. Я разрушила заклятье, я связалась с ужасными существами. Я совершала ошибку за ошибкой в поисках разгадки тайны своего происхождения.

Может сбежать отсюда, а? Уплыть через Нижнюю палубу?

Ага. И стать завтраком спрута или акулы. Попала так попала. Или попалась?

Сама не заметила, как задремала.

Очнулась дома. У мамы в квартире.

Во сне трудно заблудиться, но у меня получилось. Наша однушка превратилась в лабиринт, я бродила вдоль шкафов и буфетов, спотыкаясь и налетая на углы тумбочек.

Меня звал голос матери:

– Ладиса!

Я шла на зов, искала, но не находила.

Мама. Последние годы она тащила домой все, что находила на улице. Любая мелочь, любая безделушка пополняла коллекцию. Наша квартира напоминала разбитый аквариум, грязный, заваленный мусором.

Заклятье ведьмы сводило маму с ума.

– Ладиса!

Голос вывел меня на кухню.

Мать ждала меня, качаясь в гамаке. Прямая спина, волосы до полу. Главное, не наступить. Белая сеть гамака точно паутина.

– Я здесь, мама.

– Ты сбежала от меня, – она не обернулась.

Я смотрела ей в затылок. Хотела шагнуть ближе: не пустило.

– Ты променяла меня на какого-то Двуногого!

– Нет, мама. Нет!

– Он разрушил магию. И теперь моя судьба станет твоей.

– Мама…

Она вытянула руку.

– Смотри! – И сорвала с окна глухую штору.

Кухню залил свет.

За окном бушевал океан.

Серые, стальные волны. Наш дом плыл в сторону горизонта. Я завизжала. Первая волна обрушилась на стекло. Я умоляла мать остановиться.

– Не надо, я все поняла!

– Нет, дочь. Ничего ты не поняла. И никогда не поймешь. Очень скоро владыки адских глубин подчинят тебя своей воле.

– Нет…

– И даже меня, доченька, ты утащишь на дно, едва я ступлю на дорогу!

– Нет, мама, нет, я никогда не подчинюсь им! Я убегу от них! Я вернусь! Я обещаю! Я не сдамся им! Не покорюсь!

Второй удар разъяренной воды заставил стекло вздрогнуть. Я клялась и рыдала. Мама внимала шторму за окном.

– Тогда не сдавайся, слышишь? – вдруг сказала она.

Третья волна пошла в атаку.

– Борись до конца, дочь русалки! Ведь твое Столкновение все еще идет! И только от тебя зависит, чем оно закончится! Ты слышишь меня?!

Брызнули стекла, и вода прорвалась в дом, сметая все на своем пути, но в последний момент мои пальцы сжали кусок янтаря, мой амулет...

И все закончилось.

17.

– Ты здесь, Двуногая?!

Забарахтавшись, я выпала из гамака. Вода подхватила.

Сон. Это был сон…

– Двуногая, открывай! – Я узнала Сирену.

Дверь содрогнулась. Как хорошо, что у меня есть засов, подумала я, и она не сможет ко мне вломиться.

Фрагменты сновидения быстро растворялись в кошмаре реальности. Нащупала амулет под курткой. Как сказала мне мать? Мое Столкновение все еще идет?..

Злобная русалка продолжала бесноваться под дверью.

– Открывай немедленно, подстилка автобусная!

Я ощутила нарастающее раздражение. Я тут думать пытаюсь, а какая-то краснокосая тварь мне мешает. Крикнула ей:

– Не открою! К черту иди!

Воевода разразилась бранью.

– Ах ты, дрянь! Забыла кто я?

– Ты не главная! – теперь я знала. – Плыви, на охоте командуй!

В ответ Сирена издала такой вопль, что я на секунду подумала, будто вода в коридоре закипела от ярости. Полился поток угроз:

– Ты пожалеешь о том, что появилась на свет, пассажирка. Дай хоть один повод, я выну из твоей груди сердце и скормлю пираньям! Слышишь?!

Я заткнула уши ладонями. И чего она ко мне прицепилась?

Продолжение следует...

– Только водители.

– Ты был водителем?

– Ага. Водителем сбежал из Столкновения. Кем в свое время сбежишь, тем навсегда и останешься, даже если обзаведешься хвостом.

– Получается, все русалки когда-то были людьми?

– Были, да сплыли. К чему эти вопросы? Не слишком ли в тебе много дерзости вместе с жабрами наросло, пассажирка?

Пришлось замолчать. А я ведь и впрямь осмелела. Не психую, не верещу. Новое принимаю с достоинством. Как, собственно, и должна. Ведь в отличие от них русалкой я родилась.

И у меня есть знания. Так или иначе, но мама обучала меня. Ее истории, ее наука помогут мне выжить. Пусть здешние обладатели русалочьих хвостов и похожи скорее на чертей, чем на русалок. Я справлюсь. У меня все получится.

Очередной коридор закончился ведущей наверх стальной лесенкой с неполным набором ступеней.

– Кир? – раздался незнакомый женский голос.

Шелестнул плавник, сверху к нам юркнула тень.

Краснокосая, серпохвостая девушка в черной трикотажной майке. На плече татуировка: раскрывшая пасть минога.

Кир замер, залопотал:

– Э-э, привет, Сирена. Как дела? Как…

– Придурок, тебе Реф что сказал? – перебила его Краснокосая. Она была маленькой, но злобной, точно такса. – Какого черта ты опять катаешься на моторе? Плавников нет? Тратим энергию на ерунду? – Тут русалка заметила меня и спросила: – Что за кусок пешеходки с тобой?

– Я не пешеходка, – возмутилась я.

– Она еще и разговаривает? Ты ведь раньше любил отрезать таким языки? Новые вкусы?

– Сирена, послушай, у нее жабры…

– Погоди, я ее помню, – всплеснула плавниками русалка. – Она ведь была среди автобусников. И ты потом куда-то сразу пропал. Что у тебя за секреты от братьев и сестер, Кир?

– Я не обязан перед тобою отчитываться!

– Ничего, сегодня Реф назначит меня воеводой и будешь обязан.

– Воеводой? Тебя? – Кир заржал. – Да, тебе на кухне консервами воеводить. Когда такое было, чтобы девушка и воевода? Или ты держишь Рефа за идиота?

Сирена рассвирепела.

– Признайся, Кир, что ты просто ее пожалел!

– С чего ты взяла?

– Потому что ты слабак, а не аварийщик. Спорим, ты не сможешь прямо сейчас взять и вырвать у нее жабры? – Краснокосая дернулась ко мне.

Кир заслонил меня.

– Сначала я покажу ее Рефу.

Сирена оскалилась. И пообещала мне:

– Когда Реф забракует тебя, я самолично расчленю твое тело.

– Это что такое сейчас было? – спросила я, проводив маньячку взглядом.

– Русалка, – вздохнул Кир, мрачнея. – В основном, они все такие. И ты такой станешь, если понравишься Рефу. Если станешь одной из нас.

– Одной из вас? – я опешила.

– У тебя жабры. Значит, есть склонность к трансформации.

– Я догадалась, но почему ты решил, что я захочу присоединиться к вам? Я ведь ничего про вас толком не знаю. Как вы живете? Чем занимаетесь?

Сомоусый посмотрел на меня как на слабую умом.

– А тебе на Обочине не объяснили, нет?

– М-м, знаешь, иногда хочется верить во что-то более светлое...

– Мы убиваем и калечим нарушителей правил.

– Правил дорожного движения?

– Наших правил. Правил Стрекача. Послушай, – он схватил меня за плечи, развернул к себе. – На самом деле, все предельно просто. Неважно что ты хочешь. Или ты станешь одной из нас или отправишься на корм Стрекачу, тебе ясно?

– Ясно, – вздохнула я.

12.

Кир привел меня в необычайного простора для подлодки зал с большим иллюминатором в дальней от входа стены. Плафоны на высоком потолке работали во всю мощь, заливая стол и собравшихся за ним хвостатых нелюдей сочным кармином.

Вот и приплыли, кушать подано, блин…

Хм, а их не так много. Хвостов пятнадцать. Увидела Сирену. Нагло помахала ей. Ох, чую, подругами нам не стать.

Бледный как труп парень во главе стола отложил в сторону обглоданную бурую кость. Его плавник состоял из дюжины медных лучей.

Главарь, похоже. Остальные сразу подобрались, примолкли. Ждут умных слов. Как там его они именуют? Реф? Риф? Рефрижератор? Что за дурацкая кличка?

Рожа у него, конечно… Как из морозилки.

Да, и другие не лучше, на самом деле. Рыжие, ржавые, лохматые. Парни с голыми торсами, девушки в топиках, безрукавках. Почти никаких украшений, только оружие: мечи, ножи, гарпуны. Не русалки, а какая-то шайка хвостатых пиратов. Где стать, сила и воля? Разве настоящие обитатели глубин такие? И зачем я к ним явилась? Что хочу найти? Себя?

Так я совсем не такая!

На приветствие Кира вожак ответил раздраженным кивком.

– Ну и где ты потерялся? Охотился? Кого поймал? Представишь нам свою спутницу? Или это тот самый охотничий трофей из автобуса, который куда-то уплыл в самый разгар дележки добычи? Не подскажешь, кстати, как же так вышло, а?

– Мой промах, Реф, – признал Сомоусый.

– Еще один такой промах и следующим я вскрою тебя, – сказал Реф, затем посмотрел на меня. – А ты чего молчишь? Почему он тебя выбрал?

– Я ее не выбирал!

– Ты вытолкал ее из автобуса, селедки кусок. Думаешь, никто не заметил?

– Стрекач голоден, господин Вода, – сделав в последнем слове ударение на первый слог, вмешалась в разговор Сирена. – Стоит ли нам устраивать муть из-за какой-то поганой девки?

Я насторожилась. Это она на что сейчас намекает?

– Стрекач уже весь автобус переварил? – вопросила одна из незнакомых мне русалок.

Твари заголосили. Да, дисциплинка на борту оставляла желать лучшего. Надо будет ими заняться. Ох, что за мысли лезут мне в голову? Не много ли я на себя беру? Они же убийцы, чудовища. И все же…

Меня к ним тянет. Почему?!

– Вон все пошли! – рявкнул взбешенный Реф. – Кроме тебя, Двуногая. Говорить будем.

13.

Огромный рыбий глаз иллюминатора пялился во тьму.

Перед тем как начать беседу Реф придирчиво оглядел меня. И, судя по кривой ухмылке, остался доволен внешней оценкой, хотя выглядела я неважно. Рваная одежда, босые ступни. Я совсем одичала со всей этой беготней по автобусам да обочинам.

Мне бы поспать, причесаться, а не вот это вот все…

– Как твое имя? – прервал молчание вожак.

– Ладиса.

– Сама придумала?

– Нет, мама так назвала.

– Интересное имя. Дорогой от него веет. Поняла кто мы?

– Русалки, – ответила я.

– Я предпочитаю другое название, – качнул рыжей гривой вожак. – Аварийщики. Для нас все дороги – реки, а все люди – добыча.

– Двуногие, – вырвалось у меня.

– Ха. У тебя едва жабры прорезались, а ты уже так высоко нос задрала. Ты ведь пока и сама всего лишь Двуногая. Не забыла?

– Сирена обещала меня расчленить, если вы меня забракуете, – сказала я.

Реф расхохотался.

– Сирена не любит конкуренток, а ты мне уже нравишься. Шустро осваиваешься. Из тебя может получится отличная добытчица свежего мяса. Но готова ли ты?

Я замялась. Убийства и охота на людей были мне совсем не по нутру. Как бы так устроиться, чтобы сохранить жабры чистенькими?

– К чему конкретно?

– Не притворяйся, что не поняла. К крови, к смертям. Кир рассказал тебе про Стрекача? В курсе, что составляет основу его рациона?

– Вы ведь убьете меня, если я откажусь, верно? – хмуро спросила я. – Тогда к чему весь этот фарс? Чего вы добиваетесь?

Реф вздохнул.

– Жаль, что твою судьбу решать не мне.

– А кому?

– Стрекачу.

Не дав мне опомниться, вожак позвал остальных и, едва свора вернулась в зал, объявил:

– Ладиса теперь будет охотиться с нами!

К моему удивлению его слова встретили одобрительным ревом.

Это казалось невероятным, но существа, совсем недавно ужаснувшие меня своей кровожадностью, вели сейчас по отношению ко мне дружелюбно. Лишь Сирена прожигала меня недобрым взглядом. Ох, не взлюбила она меня…

– Ладиса будет ломать кости и крушить черепа во славу Стрекача, – продолжил Реф. – У нее будет месяц, чтобы произвести на Стрекача впечатление. Не справится, отдадим ее Сирене.

Вот так, значит. Понятно.

Скалься, скалься, Краснокосая, как бы плакать тебе, милочка, не пришлось. Я чувствую, как во мне закипает русалочья кровь. Я дочь своей матери. И чей череп я проломлю первым, решать только мне. И не факт, что он будет принадлежать человеку…

– Кстати, – добавил вожак. – Сирена, считай, одна автобус на гарпун взяла. Поэтому кому как не ей вести нас в следующее Столкновение, а?

– Воеводой ее! Воевода! – загудели русалки.

– Сирена, ты слышала? – Реф ухмылялся.

– Да, Вода. – Краснокосая взмахнула ресницами. – Почту за честь.

Реф повернулся к Киру.

– Пассажирка твоя. Обучишь ее всему, что должна знать аварийная русалка. Основы анатомии, теория ДТП, стандартная техника боя, краткий ликбез по флоре и фауне. Понял?

– Понял, – Кир опустил глаза.

Но не показался особо расстроенным. Хм, может и впрямь у него ко мне – чувства? Зачем он меня пощадил? Для чего сохранил жизнь?

Что тебе нужно, Сомоусый?

Продолжение следует...

– Пусти… – я вцепилась в удавку.

– Я съем тебя один. Это лучшее, что я могу предложить.

Еще один ремень обвился вокруг моих коленок; другой, вылезший из толщи сиденья, зафиксировал руки.

– Я пощадил тебя, потому что твое лицо показалось мне знакомым. Возможно, я знал тебя в прошлой жизни. Не хочу делить твою смерть с братьями и сестрами. А говорить мне с едой не о чем. Мне прекрасно известно, чем кончаются такие беседы и с какой целью их начинают.

На этих его словах авто ухнуло вниз, и все мои надежды утонули в шуме хлынувшей в салон воды.

Вот и поговорили, блин. И на что я надеялась?

10.

Вода прибывала.

Сомоусый вел автомобиль в глубину. Мерно рокотал двигатель, нагло противореча физике. Я закрыла глаза. Наверное, нет смысла дергаться. Ремни меня не отпустят, а пока салон не затопит полностью, давление воды не позволит мне отворить дверь наружу.

Я подумала о маме.

Она ведь переживает. Не знает где я, что со мной. Или, если принять на веру слова старухи из мини-маркета, я сейчас и вовсе не я?

Копия. Калька.

Частичка души, отколотая от целого.

Пассажирка автобуса, отказавшаяся возвращаться. Куда? В Медляк этот? В кого? В девушку по имени Ладиса, которая считает, что в ней течет русалочья кровь?

Кто я?

Снова заныло в висках. Если верить старухе, то с той Ладисой из Медляка должно быть все хорошо, чем бы не закончилась в Медляке начавшееся в Аварийке ДТП.

Я не успела передать ей никаких повреждений. Да, и не сказать, чтобы я особо и пострадала в автобусной схватке. Так – пара синяков. Был ли у меня шанс дождаться выхода из боя? И как бы этот самый выход произошел?

– Жаль я тебя сразу не убил, – проворчал похититель, вырывая меня из раздумий.

Я распахнула глаза. Что-о?

Вода накрывала меня с головой. Я запаниковала.

А потом поняла, что дышу.

Вдо-о-ох…

– Кажется, тебе повезло. У тебя прорезались жабры.

Затаив дыхание, я поспешила проверить замечание водителя, благо ремни безопасности ослабли, позволив мне ощупать шею.

Действительно. Три полоски. Справа и слева. Словно изоленту наклеили. Надеюсь, они хоть не синие…

Я выдохнула.

Будем жить. Вдох за выдохом. Главное, не перепутать. А лучше не заморачиваться, не нервируя лишний раз систему организма, ответственную за дыхание. Главное, все – правда. Во мне русалочья кровь. Заклятье разрушено, мама мне не лгала.

Она просто забыла. Многое, но не все.

Вскоре я стану русалкой.

Кажется, последнюю фразу я произнесла вслух, так как Сомоусый хмыкнул:

– Уверена?

– Более чем.

– Много берешь на себя, пассажирка.

– Что будем делать? – спросила я с любопытством.

Чем ниже мы погружались, чем сильнее сгущалась вокруг авто тьма, тем спокойнее я становилась, словно впереди меня ждало что-то хорошее. Вода заряжала меня оптимизмом.

Или дело было в том, что я приняла свою суть?

– Ладно, пока не стану отнимать у тебя твою жалкую жизнь, – вынес вердикт рыжий парень. – Отвезу к нашим, пусть решают. Может посчитают достойной...

– Достойной чего?

– Мучительной смерти, – отрезал водитель, припечатывая меня взглядом.

Я отвернулась к окну. Дерганный он какой-то. Если бы знал, кто я такая и чья дочь, был повежливее. Впрочем, не стоит раскрывать лишних карт. Никаких симпатий к тварям, промышлявших охотой на людей, я не питала. Ну, а если вдруг превращусь…

Мне ведь не обязательно кого-то убивать, верно?

Я просто хочу во всем разобраться и вернуться домой. В конце концов, буду жить в асфальте у мамы под окнами, защищать ее от опасностей.

А может и себя...

Блин, как у них в Аварийке все сложно!

Глубины перерожденного водою асфальта скрывали в себе буйство огней и красок. Бездна кишела жизнью: светлячками медуз, стаями рыб, водорослью всякой. Когда из мрака выступил силуэт громадной субмарины, мои брови поползли вверх.

Что это? Разорванная взрывом подлодка? Движимая течениями заброшенная подводная крепость? Гигантское ржавое ведро с дырами в борту?

– Стрекач, – вдруг сказал Сомоусый.

– Что, прости? – не въехала я.

– Стрекач. Машина нашей семьи.

– Семьи?

– Нашей дружной русалочьей семьи, – скрипнул зубами водитель.

Кажется, его раздражала моя уверенность в собственном будущем, но я ничего не могла с собой поделать. Вода через жабры поила меня восторгом!

– Похожа на подводную лодку.

– Раньше это была маршрутка.

– Да? – я уставилась на приближающуюся громаду с сомнением.

– Стрекач хорошо питается. Хотя жилого пространства в нем не так много, как нам бы хотелось. Так-то он видит себя большой железной акулой, но энергии на подобную трансформацию ему не хватает, так как нас слишком мало. Поэтому пока так.

– Ржавый подводный дворец! – воскликнула я, вспомнив сказку из детства.

– Ржавый голодный демон, которому мы служим.

– Что? – я поперхнулась.

– Ничего, – буркнул похититель.

Хм, он во всем такой скептик? Или просто склонен к неподчинению?

Подлодка приближалась. Он снизил скорость.

– Дай мне руку.

– Зачем?

– Я сказал дай мне свою руку!

Выпустив руль, он крепко сжал мою ладонь, а через мгновенье наш автомобиль рассыпался водопадом зеленых искр. Стоп, куда?..

Потеряв опору, я повисла в пространстве, нелепо болтая ногами.

Моего спокойствия и след простыл.

– Испугалась? – сомоусый нахал улыбался.

Я снова могла наблюдать его в истинном обличье. Аккуратные плавники, рыжеватая чешуя, крепкий загорелый торс. Человеческая одежда исчезла.

Хм, да кто-то – качок.

– Ни капельки, – солгала я.

И видно снова его взбесила, так как парень отпустил меня, взмахнул опахалом хвоста и резко скользнул в сторону подлодки, видимо намереваясь скрыться в одной из многочисленных зиявших в ее брюхе прорех.

– Стой, – крикнула я.

Любопытство победило разум. Ведь с жабрами я могла попытаться сбежать, хотя бы попробовать всплыть. Не захотела.

Сомоусый обернулся. В пять гребков я нагнала его.

– Не спеши так, ладно? – попросила я. И, замявшись, добавила: – Я хотела сказать тебе спасибо. Ты ведь получается спас меня тогда...

– Кир, – помолчав, сказал он. – Можешь называть меня Киром.

Продолжение следует...