Лыжи

Мама из своего детства рассказала. Идёт она в школу, зима. Рядом два школьника надевают лыжи. Один уже застегнул крепления, стоит ждёт.

Второй мучается, никак не получается. Смотрит на своего друга и говорит:

- Тебе, Иванов, хорошо. Ты дурак...

У меня отец лет так десять назад (на тот момент ему было 52-54года) однажды приходит в пятницу вечером домой, возбужденный весь и чем-то недовольный. Маме, жене то есть своей говорит:

- Готовься, завтра поедем в Мечку (местная лайтовая горно-лыжная развлекательная база).

Мама в непонятках, ну, готовиться так готовиться, ладно, съездим. Сама то она далеко не любитель таких отдыхов, может с горки с внучками на ватрушках скатиться раз-другой и этого экстрима ей хватает на год.

На следующий день на той базе, отец берет в аренду горные лыжи и без передыху часа четыре туда-сюда с горы. Мама только кофе в него вливать успевала иногда.

По итогу - отец довольный как слон. Рассказывает:

- Вчера на работе с коллегами разговорились и они  меж собой (им лет по 30-35) обсудили тему поездки в эту самую Мечку в рамках корпоративного мероприятия. Отец высказал готовность присоединиться, но в ответ получил удивленно-скептические взгляды, мол, возраст то уже!

И так меня, отец говорит, эта "недооценка" задела сильно, что идея самому себе доказать  возникла почти мгновенно. И доказал!

На Онежском тракторном заводе(Карелия), были кем-то оставлены гигантские лыжи..

В один из районов Москвы приехал Сергей Собянин. И увидел в парке лыжню.

- И сколько у нас в Москве километров лыжни? – уточнил он.

Ответить ему никто не смог – лыжни появлялись сами, где люди на лыжах ходили, и их никто не измерял.

Собянин спросил и забыл, но вот сопровождающие его чиновники не забыли. Они отправили во все префектуры, а оттуда в управы города указ: «Сообщить, сколько метров лыжни в вашем районе».

Неделю работа всех управ была парализована. Сотрудники от секретаря до главы лазили по паркам и скверам с рулеткой и линейкой в руках, измеряя лыжни. Чиновники люди конкретные – если надо написать сколько, значит надо подсчитать до сантиметров. Никто не написал от балды: «500 метров», «1 километр…» Хотя легко было просто прикинуть длину на глаз.

После этого лыжни появились даже в тех районах, где их отродясь не было. Никто не рискнул написать «0 метров».

В виду того, что я был рожден в Новый год, елка в нашей семье всегда имела особую необходимость. Она и была символом дня рождения, и когда она появлялась дома, папа спрашивал меня:

- Днем рождения пахнет, да?

Я кивал, радовался. Но времена вносили свои коррективы, и, например, в особо тяжелые года – это с 1991 и до окончания страшной эпохи 90х, приобрести елочку на елочном базаре – было проблемматично. Несколько лет этих самых елочных базаров даже и не случалось у нас. А елка… а елка была нужна. Поэтому, вооружившись топором, папа отправлялся в лес (прям чувствую, сколько сейчас обвинений посыплется в его адрес, но разве ваши родители так не поступали, если честно, если положа руку на сердце). И вместе с ним наша собака – Найда. Небольшая собаченка породы русский спаниэель.

И особенно интересно было смотреть, как она усаживалась аккуратненько папе на лыжу спереди, устраивалась там, подбирала лапки, чтобы те не торчали в стороны, и после папа отправлялся впуть, а впереди, на лыжи, по-над снегом скользила наша Найда.

Жара, что то на зиму потянуло.

И снова детство, время снеговиков, лыж, санок и розовощекой детворы. Год на дворе 1987-88, и мы со старшим братом мне лет 7, ему лет 11 соответственно. Прослышали мы с ним, что далеко-далеко, в лесу за нашим поселком, за стадионом, есть высокая горка, прям высокая-высокая, и кататься с нее – за великое удовольствие. Ну и решились устроить эти покатушки. С утра пораньше, спозаранку, нацепили мы лыжи на валенки, да и тронулись в путь дорогу. Долго ли коротко сказка сказывается, а вот дело – медленно делается. И гнали мы по лесу на верных лыжах своих много часов кряду, спрашивая у встречных да поперечных, правильно ли мы едем и ехали и ехали и ехали… И вот она – гора. Высокая, что правда, то правда метров сто скату будет, и «выстрижена» лесорубами, так что ни деревца, ни елочки на пути, да вот только – умаялись мы за время в пути, уже и сил нет наверх взобраться. Ну да надо. Взобрались, скатились, еще разок, и вроде как время домой уже катить. Погнали.

А уже темнеет, сумерки сгущаются, и вот уже лыжню чуть видно, и ночь безлунная выпала, и толком не ясно ехать куда, куда навострить лыжи наши. И деревья в округе от мороза трещат, скрипят, вьюга поднялась, поземку стелит, лыжню заметает. И нет никого, никто нас не обгонит, никто навстречу не выкатит – лес кругом непроглядный, темный, страшный.

И катим мы, надеясь, что катим правильно, да вот только… Час, другой, третий… страшно, а лесу тому ни конца ни края нет. И тут – свет фонарика впереди. И мы туда, откуда только силы взялись, ведь думали до этого уже все, сгинем в снегах, сил уже ноги переставлять не было… Вжарили на полном ходу к свету. А там мужик, нам особо не знакомый, но видели его на поселке.

- Саша? Паша? – сходу спрашивает.

- Ага, - киваем.

- Ну слава богу! – и давай на весь лес орать, - Тут они! Тут!

И по лесу крики понеслись: «Нашлись!» - отовсюду, из всех темных закоулков его лесных и уголков, будто многолюдно было тут, как в базарный день.

Выехали мы к поселку где то к двум ночи. Но не важно это. Другое интересно: ВЕСЬ ПОСЕЛОК поднялся на наши поиски, как только родители наши кипишь в одиннадцать начали, так и потянулся народ в лес, кто на лыжах, кто пешком, сотни людей в лес пошли, и исход из леса больше на гулянья похож был, на парадное шествие – столько народу было. И нас с Сашкой всякий и пожурить пытался, и волосы взлохматить, и по плечу этак по-молодецки пристукнуть, мол де не робей, парни, и не такое бывает.

Еще и на площади перед дворцом нашим постояли, поговорили, народ байки потравил кто где когда терялся, случаи какие были. Все радостные, счастливые. Вроде и грусть, и событие то не хорошее, и усталость тогда немерянная была, а вот воспоминание – очень доброе: добрые две сотни людей на небольшой площади, и все радуются, шутки-байки травят, вместе все – связанные и делом общим, и общей радостью.

Автор - Сергей Федорович Давидович-Зосин (1942). Картина - «Лыжню!»

Утверждают что автор начал рисовать когда ему уже было за 50

Другие работы автора можете посмотреть - Давидович-Зосин