Заброшенный атомный маяк, средневековые пираты, покорение космоса, война Востока и Запада, заговор Корпорации против всего человечества, временные сдвиги и, конечно же, любовь — всё это ждет вас в «Капернауме».
Перед нами, несомненно, уникальный роман. Возможно, поэтому точно охарактеризовать его жанр не представляется возможным. Он эклектичен: здесь можно найти элементы магического реализма, фантастики, фэнтези, философского трактата, детектива, авантюрного и даже любовного романов — и это ещё не всё.
Кажется, что события происходят в нашем, хорошо знакомом нам мире, привычном пространстве и времени, но чем глубже мы погружаемся в повествование, тем сильнее виден разлом — разница между привычной читателю реальностью и той, в которой обитает рассказчик.
Главный герой и альтер-эго автора (совпадают имя и фамилия) работает смотрителем автономного атомного маяка Аива (в котором мы узнаем знаменитый сахалинский маяк Анива). Мы видим происходящее в основном его глазами, и это позволяет читателю относиться ко всему повествованию с некой долей самостоятельности.
Возможно, радиация в небольшом количестве все же потравливала мои мысли, но за девять лет жизни тут я полностью забыл свое прошлое. Возможно, в шкафу, в записках, есть что-то про него, но в моей голове было пусто. Я не помнил, кем были мои мать и отец, что заставило меня покинуть мир людей. Но я помнил, что меня звали Артуром Топи’Киллия и мне было тридцать девять лет, у меня были темные волосы, плешивая борода, красивые серо-голубые глаза, длинный кавказский нос с картошкой на конце и дурной, невыносимый характер, от которого я и сам страдал.
Итак, герой — смотритель маяка Аива на протяжении 9 лет — просыпается ранним утром из-за сильного расстройства желудка: впервые съел испорченную рыбу. Его «обитель» на маяке — «башня одиночества», и уже эти два факта воскрешают в сознании читателя ассоциации, связанные с башней из слоновой кости, произведениями Ф. Кафки («Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил…») и другими. Роман начинается с того, что всё идёт наперекосяк.
Бытовое-комическое и потусторонне-инфернальное сталкиваются, создавая похожую на стивен-кинговскую атмосферу чего-то таинственного и зловещего; фразы расхватываются на цитаты:
Я любил вкусно есть и лениться, поэтому спорта в моей жизни было мало — только по спутниковому телевидению.
Если бы я записывал все то гениальное, что приходит мне в голову, … меня бы уже давно изучали в школах.
Каждая ступенька на пути к постели оказывала мне ужасно сильное сопротивление.
Обычно я не пил при гостях. Правда, и гостей у меня не было, поэтому я пил всегда.
Текст насыщен неожиданными стилистическими приемами, метафорами, сравнениями, метонимиями. Маяк предстает нам как целый мир, где есть своя армия (правда, грибная) и даже Колизей:
Открыв дверь маяка, я накинул капюшон и устремился к противоположной части Колизея.
Бывало, что торговец с Сахалина приходил неделей позже обещанного срока, и я выстраивал огромную грибную армию у себя в келье. <…> Но здесь, в подвале, при множестве своих белых солдат в шляпах я чувствовал себя не таким одиноким и обиженным мыслями человечишкой.
В первой половине романа образ маяка кажется нам зловещим, словно это ожившее чудовище:
У меня были миллионы, заработанные за годы работы на этом контрабандном маяке. Я был довольно популярен благодаря своему блогу и в любой момент жизни мог просто уйти на пенсию — уйти с маяка, от одиночества, от армии губящих мою душу мыслей и чувств. Но Аива держал меня… так крепко, что я чувствовал: задыхаюсь. Как будто сама судьба помогала ему держать меня тут, как будто в этом мире я не был нужен. Я не мог уйти просто так: я прирос к нему — к каждому сантиметру, каждому залитому кубу бетона! К мраку его строений и вечной мерзлоты стен. Моя душа стала едина с ним, а сотни бессонных ночей… навсегда оставят мой дух бродить в стенах Аивы.
«… вы можете застрять здесь навсегда, так как это место — Кладбище Ветров: здесь заканчивает свой путь любой уставший странник».
В начале второй (из десяти) читатель узнает, что книга, которую он читает, — это повесть, написанная Артуром. И если ее первая глава была рассказом про маяк, то вторая — про весь остальной, окружающий мир, который смотритель называет библейским словом «Капернаум». Как известно, это город, в котором проповедовал Иисус (Мф. 4:13, 9:1).
Девушка-инвалид Кира, прибывшая на маяк, видит происходящее в радужном свете. Дело в том, что она — жертва проклятья: каждый год в один и тот же день с ней происходит нечто очень плохое, и так последние 9 лет. Это очень важный, повторяющийся мотив, делающий главных героев в некоем смысле двойниками: сегодня у героини всё идет не так, как обычно — впервые за последние 9 лет. Но и у героя всё идет не так, как обычно! И тоже впервые за 9 лет. Этот крючок, оставленный автором, — как одна из хлебных крошек, которые читатель должен собрать на пути к разгадке. Другая «хлебная крошка» — тот факт, что у Артура и Киры одинаковые глаза (но, как окажется, это не значит, что они одинаково смотрят на мир — просто оба несчастны: одиноки).
И вот показалась и сама девушка, ее волосы цвета каштанов и щупленькое тельце, те же одинокие серо-голубые глаза — такие же, как и мои.
Итак, если таков маяк, то каков весь мир? И почему, в конце концов, роман называется «Капернаум»? Говорит сам автор:
Теперь я расскажу вам про весь остальной мир — я называю его Капернаум, как библейский город. Связано это с тем, что, несмотря на все чудеса, которые происходят на земле, люди все равно умудряются не верить в Того, кто эти чудеса посылает, как во времена Иисуса Христа.
Чем же предстаёт страшный маяк теперь? Получается, что весь окружающий мир — ещё страшнее? Или что наш смотритель, запертый в своем маяке — как чудовище-Минотавр в Лабиринте?
Для меня этот мир разрушается очень давно, но я не помню причин, почему из него убежал. Мне часто снятся сны, которые убеждают: именно из-за того, что для меня в нем просто нет места.
Капернаум сходил с ума и умирал от деградации, пока я отсиживался в своей башне одиночества: наблюдал рассвет нового дня с одной стороны маяка, а переходя на другую сторону — видел закат человечности человека.
У Киры же несколько иное восприятие Аивы, хотя тоже со зловещим оттенком:
— Я словно в Мордоре! Ох, как тут здорово!
И читая дальше, мы соглашаемся: да, на маяке здорово! Это обитель спокойствия, единственное непоколебимое, безопасное место во всем этом мире — Капернауме. Единственное реальное место во всех вселенных, и те, кто находится там, не могут исчезнуть из памяти Артура, что бы ни произошло.
Я будто был в страшном сне и мечтал проснуться у себя на маяке, чтобы не помнить этой альтернативной реальности. Я уже забыл одну жизнь до маяка, почему же я не смогу забыть эту?
Только Кира и Соломон держались в моей памяти — все остальное ускользало от меня, будто в быстро пролетающем сне.
Итак, это единственное спокойное место во всех мирах, о которых нам повествует рассказчик. Но мы поймём это только в последней, десятой главе.
Итак, в романе 10 глав, и это не просто так: числа 9 и 10 очень важны и являются ключом к пониманию его смысла. Артур 10 лет на маяке, проклятие Киры длится 10 лет, а в 10 главе нас ждёт «Вся правда», в которой все сюжетные линии получают своё завершение в исключительно позитивном ключе (пожалуй, кроме любовной линии Киры и Артура — «потеряла больше, чем приобрела»).
Обращает на себя внимание композиция романа. Во-первых, она кольцевая: эпиграф и финал связаны однозначно, несомненно. Эпиграф:
О глаза голубые с серым оттенком! Способны любовь большую в мире нашем увидеть. Коли по чуду очи цвет поменяют на карий, так быть любви большой. Но если воротится цвет обратно из карего в серо-голубой, то будет значить это, что потерял обладатель глаз сих больше, чем получил…
Отрывок из легенды древних скифов.
Из записей историка 145-летней войны Эльфриды Шольц
Начало 10 главы: А ее глаза, ее глаза… Это было просто чудо! Я помню, как по приезде у нее был тот же самый пустой серо-голубой оттенок, что и у меня. Теперь же ее глаза были карими, насыщенными светом и любовью ко мне. Я, конечно, не понимал, как такое может быть, но это случилось. Это были те самые глаза, которые снились мне на Аляске и про изменение которых я читал в статье… Это было чудо, и в тот момент я понял, что Кира обрела настоящую любовь…
Финал романа:
Вместо наполненных светом карих глаз я увидел тот самый серо-голубой цвет моего одиночества, и в мою голову с горечью пришла мысль: «Потеряла больше, чем приобрела».
Цикличность пульсирует и в повествовании: с Кирой каждый год в один и тот же день случаются несчастья, каждые 10 лет Компания перезапускает коллайдер, а история современности стара, как мир — и куда бы мы ни переместились, вокруг все тот же Капернаум, как и во времена Иисуса.
Люди воюют из-за ерунды, из-за событий, которые даже не случились, истинная любовь предается, и каждый думает лишь о собственной выгоде. Таков и наш главный герой, и все остальные персонажи становятся его двойниками — его отражениями, демонстрирующими, однако, совсем другие грани: иное понимание судьбы, долга, души, совести, служения, но главное — любви. Такими невольными двойниками выступают и Кира, и Соломон, и сиамские близнецы Фэйки, и Орда-Джан, и даже Безымянный; в то же время неким двойником Капернаума выступает Город алых крыш Хеврон-Бецер.
Во-вторых, обратим внимание на структуру глав:
Пролог
Глава № 1. Кладбище Ветров
Глава № 2. Капернаум 1.0
Глава № 3. Пустота наших душ
Глава № 4
Глава № 5. Соломон
Глава № 6. Встреча и начало конца
Глава № 7. Экватор
Глава № 8. Капернаум 2.0
Элизабет Мерфи
Глава № 8/1. Бесконечность
Глава 8/2. В лесной глуши
Глава 8/2/2
Глава № 9. Вечера
Глава № 9/2
Глава № 10. Вся правда (Мазаль тов)
The End
Восьмая глава интересным образом расширена, как и девятая, и это сделано автором сознательно: события в разных фрагментах этих глав происходят параллельно, раскрывая уже хорошо знакомых нам героев с неожиданных сторон. Считаем эксперимент с необычной нумерацией этих глав и подглавок важным авторским приемом и ещё одним ключом к пониманию этого сложного романа со множеством «подводных течений».
Эпицентр финала романа — вставная история противостояния двух легендарных героев — Орда-Джана и Безымянного — вплетена в сюжет не только для того, чтобы подчеркнуть эпичность происходящих на ее фоне событий. Их обоюдная смерть, трагическая гибель двух величайших воинов символизирует конец войны. Соломон — бывший грешник, бескорыстно пожертвовавший собой ради всех этих погрязших в разврате людишек, как когда-то сам Спаситель, — погибает вместе с ними, но его смерть представляется светлой: для этого мира ещё не всё потеряно. А значит, продолжение следует!