Мы стояли на вершине нашей уродливой башни, и холодный ветер трепал волосы. Тишина была тяжёлой, наполненной не отсутствием звука, а присутствием угрозы. Мы втроём — Бран, Лина и я — смотрели не отрываясь на бурлящий туман, на «ничейную землю».
— Он неспокоен, — повторила Лина, и в этот раз её слова прозвучали не как наблюдение, а как предупреждение.
Она была права. Серый туман больше не был пассивным. Он клубился, и в его глубине, ближе к Чёрным Башням, багровое свечение Каэля начало просачиваться в пустоту. Оно не просто светило; оно красило туман.
Как чернила, расползающиеся по мокрой бумаге, багрянец тянул свои щупальца к нашему Оплоту. И там, где он проходил, туман уплотнялся. Призрачные образы, что мы видели раньше — скалы и мёртвые деревья, — перестали быть призраками. Они обретали форму.
— Они строят, — глухо сказал Бран. Его пальцы так стиснули каменный парапет, что костяшки побелели. — Прямо сейчас. Они прокладывают дорогу.
Я прищурился, пытаясь разглядеть то, что видела Лина, и почувствовать то, что ощущал Бран. И я смог. Это была не просто дорога. Это было нечто большее. Я чувствовал их волю. Она была холодной, острой и полной ненависти. Она несла с собой не просто «форму», она несла смысл. Смысл порабощения. Каждый камень, который их воображение укладывало в грязь ничейной земли, был пропитан презрением к нашему Дереву.
Багровые шпили на горизонте вспыхнули ярче, словно в ответ на наши мысли. И в тот же миг я почувствовал давление.
Это было не физическое давление, а ментальное. Словно на мой разум положили ледяную плиту. Стало трудно дышать, а тёплый свет Дерева за спиной показался далёким и слабым. Я пошатнулся.
— Они прощупывают нас, — прошептала Лина, её лицо было бледным. — Они давят.
— Башня, — прохрипел Бран, — она… она дрожит.
Я положил ладонь на чёрный камень. Он вибрировал. Низко, на грани слуха. Воля Каэля билась о нашу, пытаясь расшатать не просто камень, а идею нашей защиты.
— Мы не можем просто смотреть, — сказал я, голос дрогнул. — Мы должны... оттолкнуть их.
— Как? — спросил Бран. — Бросать в них камни? У нас их нет.
— Не камни, — сказала Лина, закрывая глаза. Её морщинистое лицо напряглось. — Взгляд. Наш взгляд.
Я понял её. Война воображения. Если они строят дорогу, мы должны её разрушить. Если они давят, мы должны давить в ответ.
Я тоже закрыл глаза, отстраняясь от вида ползучей багровой скверны. Я сосредоточился на свете Кристального Дерева за спиной. Я представил его не просто как источник света, а как источник реальности. Нашей реальности. Тёплой, живой, упрямой.
— Бран, — позвал я, — держи башню. Представь, что её корни уходят в самый центр творения. Она — нерушима.
— Лина, — я перевёл дыхание, пот выступил на висках, — смотри сквозь их дорогу. Представь, что её не существует. Что там — пустота. Чистый туман.
Я положил руки на парапет. Бран встал рядом, положив свои ладони поверх моих. Лина положила свои ладони на наши. Снова Камень, Опора и Взгляд. Но теперь не для созидания. Для защиты.
— А я… — прошептал я. — Я буду стеной.
Я вложил всю свою волю в пространство перед нами. Я не пытался создать что-то новое. Я пытался удержать статус-кво. Я представил себе чистый, нейтральный туман. Я вообразил расстояние. Мили и мили серой, непроходимой пустоты между нами и ими.
Давление усилилось. В голове застучало. Это было похоже на то, как если бы я пытался удержать плечом рушащуюся стену. Воля Каэля была сильной, опытной и злой. Она была как таран, а моя — как деревянный щит.
— Не сдавайся! — крикнул Бран сквозь зубы. Вибрация башни стала почти невыносимой.
— Я вижу! — выдохнула Лина. — Свет… Наш свет! Он горит!
Там, где багрянец почти добрался до середины ничейной земли, он столкнулся с невидимым барьером. Это был не барьер из камня. Это был барьер из убеждённости. Нашей убеждённости.
Багряная дорога остановилась. Туман перед ней бурлил, словно кипяток. А потом, медленно, дюйм за дюймом, тьма начала отступать. Камни, которые они «вообразили», снова начали терять форму, расплываясь, тая, превращаясь обратно в бесформенный серый пар.
Давление в голове мгновенно спало. Я рухнул на колени, тяжело дыша. Бран опёрся о стену, его грудь вздымалась. Лина тихо опустилась на каменный пол, её лицо было измождённым, но глаза сияли.
— Мы… мы смогли, — пробормотал Бран.
— Это был только пробный шар, — тихо сказала Лина, глядя на горизонт. — Они проверяли, есть ли здесь кто-то живой.
— Теперь они знают, — сказал я, поднимаясь.
Багровые огни на горизонте горели ровно, но в их свете появилось что-то новое. Осознание. Они больше не были просто злым сердцем. Теперь у них был объект. Мы.
Мы простояли на башне ещё час, но ничего не происходило. Туман между нами снова стал просто туманом, серым и пустым. Враг отступил, чтобы обдумать свой следующий шаг.
— Смена, — раздался снизу голос Эйры.
Она стояла у подножия башни, глядя на нас. Рядом с ней были двое других — молчаливая женщина с суровым лицом и молодой парень, который, казалось, дрожал от страха, но всё равно стоял прямо.
Мы спустились. Ноги были ватными, а в голове шумело. Когда я ступил на молочную брусчатку площади, тёплый свет Дерева, казалось, обнял меня, возвращая силы.
Люди расходились по домам. Кто-то принёс из тумана ещё несколько светящихся кристаллов для освещения. Пахло пылью и озоном.
Эйра подошла ко мне. Её глаза впились в моё лицо.
— Они пробовали строить к нам, — ответил я. — Мы их остановили.
— Вы трое их остановили, — уточнила она. Она посмотрела на Брана и Лину, которые прислонились к стене дома, пытаясь отдышаться. — Значит, так это работает. Воля против воли.
— Это… больно? — спросила она.
— Это тяжело, — ответил я. — Это выматывает.
Эйра кивнула, её губы сжались. — Значит, нам нужно больше дозорных. Нам нужно учить других. Если трое могут держать оборону, три смены по трое могут держать её постоянно.
Она оглядела площадь. Её взгляд упал на тень у дома, где по-прежнему сидел тот самый мужчина-циник, обхватив колени. Он смотрел на нас, и в его глазах не было насмешки. Только страх.
Эйра отвернулась от него.
— Идите, — сказала она нам троим. — Ешьте. Спите. Ваша следующая вахта через… — она посмотрела на пульсацию Дерева, словно оно было часами, — …через восемь циклов света.
Восемь циклов света. Наш новый способ измерять время.
Я кивнул и побрёл к одному из домов, где уже раздавали простую пищу — пресные, но сытные лепёшки, которые, казалось, тоже были созданы из воли и воспоминаний о еде.
Я сел у стены и закрыл глаза, но даже сквозь веки я видел два огня. Тёплое, золотое сияние нашего Дерева. И холодный, пробирающий до костей багрянец Башен Каэля. Война началась, и сегодня мы отбили первую атаку. Ночь только начиналась.