– Если ты беспокоишься, что меня зомбируют, то поверь, не стоит. Нужно быть идиотом, чтобы поверить хоть одному его слову.
– А как насчет журналиста, который брал у него интервью прошлой осенью?
Кадык непроизвольно дергается. Она говорит о Тренте Лаундсе, журналисте из местной газеты. Он пытался проинтервьюировать Мэнкса для своей статьи.
Я говорю “пытался”, потому что он вышел от Мэнкса через час, поехал домой, разорвал все связанные с делом бумаги в клочья и заперся в спальне, отказываясь объяснить жене, что происходит.
Он не спустился вниз, когда жена позвала его ужинать. А поднявшись наверх, она обнаружила его болтающимся под потолком на собственном ремне.
От этого образа и предстоящей встречи, у меня мурашки бегут по спине, но я быстро подавляю нервную дрожь.
– Ну слушай, то, что случилось с Лаундсом ужасно, правда, но я очень сомневаюсь, что он сделал это из-за Мэнкса.
– Тогда почему? – выплевывает Трейси в ответ и начинает загибать пальцы: – у него было много друзей, отличная карьера, никаких проблем с психическим здоровьем…
– Не знаю я! – Я раздраженно вскидываю руки. – Но и ты не знаешь тоже. Господи, Трейси! Если ты и правда купилась на эти сраные теории заговора, ты такая же сумасшедшая, как и Мэнкс!
Она вздрагивает от этих слов, будто от удара, и я спешу забрать их обратно.
– Не утруждайся, – резко обрывает она меня. – Послушай, я просто говорю, что мы знаем зачем ты идешь брать интервью. Но ему-то зачем его давать?
Должен признать, она права. Мэнкс месяцами отказывал бесчисленной прорве журналистов, а потом согласился поговорить с автором толком никому не известного подкаста? Что-то не сходится.
– Ну может он просто не доверяет крупным новостным агентствам? – Стараюсь говорить уверенно, но все равно звучит как вопрос.
И Трейси это совершенно не убеждает. Она отворачивается, скрещивая руки на груди.
– Не знаю. Все равно мне это не нравится.
Я обнимаю ее сзади, положив подбородок на плечо. И говорю своим лучшим “успокаивающим голосом парня”
– Это всего лишь часовое интервью. Ну сколько вреда он сможет причинить за 60 минут? Все будет хорошо.
Она поворачивается, и мы, наконец, целуемся, еще не зная, что это наш последний раз.
Спустя полчаса, я въезжаю на грязную стоянку закусочной. “У Мэла” написано выцветшим курсивом на слегка покосившейся вывеске.
Прохожу через заляпанные стеклянные двери и озираюсь в поисках любых признаков присутствия Джима Мэнкса…
А вот и он. Золотая подвеска в виде луны – его фирменный знак. Никто не мог бы стать одним из его последователей, не нацепив эту побрякушку.
Клочковатая борода украсила бы любого пирата. Это первое, что я заметил. А второе – его налитые кровью глаза. Очень очень надеюсь, что это просто травка. Судя по статьям, которые я читал, готовясь к интервью, он бывал крайне эксцентричным под крэком.
Поймав его взгляд, коротко киваю. В ответ он поднимает тощую руку и машет мне, шевеля костлявыми пальцами. И пока я лавирую в море официанток и столиков, ни на секунду не отрывает от меня глаз.
– Привет, мистер Мэнкс, – протягиваю я ему руку, наконец добравшись до столика. Надеюсь голос звучит достаточно профессионально. – Еще раз спасибо, что согласились встретиться со мной.
Он слабо улыбается и слишком долго трясет мою ладонь.
– О, я безмерно рад. Я всегда готов распространить доброе слово.
Мэнкс выражается намного красноречивее, чем я ожидал. Жестко, немного отрывисто, но совсем не похоже на бессвязное невнятное мямленье.
Вытаскиваю из сумки микрофоны, кабели…
– Извините за опоздание. Пробки…
Он прерывает меня, заканчивая фразу:
–...пробки на Мэйпл-авеню просто убийственные.
Пара минут – и все настроено и готово к работе. Нажимаю кнопку записи. Я всегда стараюсь польстить гостям на подкасте, это развязывает им языки.
– Сегодня я здесь вместе с лидером нового революционной секты Адвентистов Седьмого Дня, неуклонно привлекающей все новых и новых последователей. Они называют себя “Дети Еноха” и уже насчитывают около сотни членов. Если вы еще не догадались, мой гость – Джим Мэнкс. Как у вас дела?
Мэнкс улыбается тонкими губами.
– Приятно слышать. Давайте начнем с очевидного. В прошлом месяце вы привлекли внимание местных СМИ, заявив, что являетесь воплощенным сыном Божьим. Вы все еще придерживаетесь этой позиции?
– Конечно. – Он даже не колеблется.
Стоит выяснить, как далеко он зашел в своих фантазиях.
– Так вы верите, что бессмертны?
– Нет, нет. Видите ли, я принял человеческий облик, чтобы пожертвовать собой.
– Пожертвовать собой? – скептически приподнимаю бровь.
– Да, так же, как Иисус до меня, я умру от рук вражеских, чтобы принести мир на грешную землю.
Внимательно смотрю в его глаза в поисках любых признаков лукавства, но ничего не нахожу. Он выглядит кристально искренним и несомненно легко прошел бы детектор лжи.
– Вы говорите о мире, но разве вы не призывали к войне против неверующих?
Мэнкс тихо усмехается. Резкий звук, без капли веселости.
– Полагаю, ваша подготовка к интервью не вышла за рамки моей страницы в Википедии, не так ли?
Вопрос застает меня врасплох.
Он наклоняется ближе, голос звучит тихо, каждое слово – обдуманно.
– Это лишь убеждение небольшой радикальной группы моих последователей. Не мое. Хотя в новостях вы такого не услышите. Они слишком заняты, систематизируя меня.
Откидываюсь на спинку сидения и откашливаюсь.
– Вы говорите об убийстве семьи Тревор?
– Чертовски верно! Мне всё пытаются приписать ответственность за это.
Беру себя в руки, чтобы отвращение не просочилось в голос:
– Мистер Мэнкс, вы, думаю, уже знаете, что главный подозреваемый – один из ваших последователей.
– Я никогда и ни к чему его не принуждал. Я дал вам, людям, свободу воли, но не контролирую то, как вы ее используете.
– Вы назвали ее “демоном” не меньше пяти раз. В одной из речей вы назвали Шерон Тревор и членов ее семьи “сатанинской силой, которую нужно остановить”.
– И я сейчас повторил бы то же самое! Она запятнала нашу репутацию своей отвратительной ложью.
Замечаю, что рука непроизвольно сжалась в кулак, и разжимаю ладонь.
– Не кажется ли вам, что подобная риторика побуждает ваших последователей к насилию? Ну просто, ради бога…
Мэнкс внезапно с грохотом хлопает ладонями по столу, и у меня чуть сердце не выпрыгивает. Его глаза превращаются в раскаленные угольки.
– Не смей произносить имя мое всуе, мальчишка!
Рука дергается к пистолету в кобуре. Но, вместо того, чтобы броситься на меня с ножом для масла, Мэнкс только глубоко вздыхает и откидывается на спинку, приглаживая темные сальные волосы.
– В тебе нет веры, – заключает он. – Понадобится нечто большее, чем просто слова, чтобы убедить тебя.
Он смотрит на часы и начинает изучать закусочную.
– И что это должно означать?
– Ты веришь в карму, Дэвид?
Красный флаг. Я стараюсь не слишком отклоняться от темы интервью, Трейси не одобрит, если я начну говорить с Мэнксом о себе.
– Давайте вернемся к теме. Если хотите, можем поговорить о другом.
– Нет, не хочу. Отвечай на вопрос, или я ухожу.
В голове встает образ Трента Лаундса с ремнем на шее. Пальцы ног в нескольких десятках сантиметров от земли. Я тоже могу так кончить, если позволю Мэнксу залезть мне в голову?
Внимательно изучаю его. Заляпанная рубашка, изодранные парадные туфли… Что за ерунду я собираю.
Лаундс просто был склонным к самоубийству, неуравновешенным парнем. Трейси просто параноик. В Джиме Мэнксе нет ничего особенного.
– Нет, я не верю в карму. Плохие люди все время выходят сухими из воды.
– Ошибаешься. Ни один грех не остается безнаказанным.
Ухмыляюсь, больше не утруждаясь попытками скрыть презрение к собеседнику.
– Правда? Ой, я сейчас угадаю, ты не можешь наказывать, пока кто-то смотрит?
– Я предпочел бы не делать этого, – медленно произносит он. – Но, думаю, могу сделать исключение.
От этих слов, у меня бровь скептически ползет вверх сама собой.
Он украдкой указывает на кого-то позади меня.
Я оборачиваюсь, подыгрывая. Обычный мужик, ничего особенного. Пухлый папаша из пригорода. Он сидит за столиком на другом конце заведения, болтая по телефону и потягивая кофе.
Глаза Мэнкса сужаются, в них появляется хищное выражение, как у волка на охоте.
– Он провел весь день, пытаясь протрезветь после трехдневного загула. А прямо сейчас рассказывает своей жене сказку о том, как проходит его “деловая поездка”.
Мэнкс стучит костлявым пальцем по столу один раз, и мужчина мгновенно опрокидывает чашку горячего кофе прямо себе на колени.
Поток ругательств вырывается изо рта мужчины, и вдруг я вижу, что Мэнкс слово в слово повторяет его слова одними губами:
– Господе Иисусе, погоди. Бетти, подожди, я сказал! Да, я перезвоню, надо кое с чем разобраться!
Я ошеломлен. Мэнкс не мог этого сделать, верно? Какое-то безумное совпадение…
– Ха-ха, – наконец отзываюсь я. – Отличный трюк, но я пришел на интервью.
И я начинаю отключать микрофоны.
Мэнкс вздыхает, будто я веду себя неразумно.
– Очень хорошо. А что насчет нее?
Худощавая женщина лет тридцати идет мимо нашего столика к туалету. Короткие светлые волосы, небесно-голубые глаза.
– Инсайдерская торговля. Она заработала на этом почти десять тысяч долларов меньше чем за год. – Его голос буквально сочится отвращением.
Он снова стучит по столу. В ужасе я наблюдаю, как ее каблук вдруг с хрустом ломается, и женщина падает. Она ударяется головой об угол стола с тошнотворным звуком и бесформенной кучей валится на пол.
Ее тут же окружают люди. К моему облегчению, женщина вскоре неуверенно поднимается на ноги. На лбу у нее красная полоса в месте удара. Несколько добрых самаритян уводят ее, чтобы, предположительно, отвезти в больницу.
Я поворачиваюсь к Мэнксу, широко раскрыв глаза.
Он просто смотрит в ответ с почти скучающим выражением на лице.
– Ты все еще сомневаешься?
– Ч… конечно! Ты просто заметил, что ее каблук сломан или что-то в этом роде!
В его глазах проступает едва заметный намек на раздражение.
– Почему у тебя такое черствое сердце? Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Я пытаюсь придумать что-то над чем у него не было бы власти, неожиданный поворот. И вот появляется идея…
– Ладно. Боже, что насчет меня?
Кажется, я застиг его врасплох.
– Продолжай, чувак. Если все это не одна большая подстава, ты без проблем проделаешь все то же самое и со мной.
Впервые с момента моего прихода он выглядит взволнованным.
– Я думал, ты наш всемогущий господь. У тебя должен быть способ сделать это, так ведь?
– Я думаю… я имею в виду, так оно и есть. – Он тяжело вздыхает. – Мне нужно твое недвусмысленное разрешение. Обычно это рукопожатие, но…
Прежде чем он успевает договорить, я хватаю его ладонь и пожимаю ее. И с трудом удерживаюсь от смеха при виде удивления на его лице.
– Вот. А теперь продолжай, Боже. Больше никаких оправданий. Твори свое волшебство.
Он смотрит себе под ноги.
Я усмехаюсь, собирая остатки техники.
Перекидываю сумку через плечо, встаю и собираюсь уходить… но вдруг сталкиваюсь с кем-то. Протискиваюсь мимо человека в черном. В черной полицейской форме.
– Сэр, вы Дэйв Эллингтон?
– Да, в чем дело? У меня неприятности?
Офицер молчит, теребя обручальное кольцо на пальце и не смотрит мне в глаза.
– Нам лучше поговорить в более уединенном месте. Произошел несчастный случай.
– Что за несчастный случай? Что случилось? – инстинктивно я отступаю на шаг назад.
Он продолжает тихо и медленно.
– Нам правда лучше поговорить на улице. Речь о вашей девушке, Трейси Морган.
– Трейси? Что с ней? Что случилось??
– Трейси протаранил пьяный водитель в нескольких кварталах отсюда.
– Нет, это неправда. Это ошибка.
И вдруг я вижу, как Мэнкс шепчет себе под нос, точно так же, как тогда с тем пухлым мужиком…
Мэнкс одними губами слово в слово повторяет слова офицера в идеальном синхроне.
– Ее срочно доставили в больницу, но она умерла по дороге.
Это не может быть правдой. Она войдет в дверь в любую секунду, в полном порядке…
Но я знаю, что это правда. Горе вибрирует в груди натянутой струной. А потом я смотрю на Мэнкса.
Он сидит, так и не сдвинувшись с места и улыбается.
В одно мгновение горе перерастает в жгучую ярость.
Я наставляю на него трясущийся палец.
– Что, черт возьми, ты сделал?
В его глазах блестит озорная искра.
– Ровно то, о чем мы договаривались. Мы же пожали руки, помнишь?
Крепко зажмуриваюсь. Невозможно это отрицать: Мэнкс не человек. Но он, черт возьми и не Бог! Бог не наслаждается хаосом. Бог не заключает сделки, обменявшись рукопожатиями.
И все части головоломки встают на свои места. Это так очевидно, почему я не понял раньше?
Я медленно вытаскиваю пистолет из кобуры и направляю ему в лицо. Закусочная взрывается испуганными воплями. Где-то на фоне офицер требует, чтобы я опустил оружие, но я его почти не слышу.
Я хочу видеть, как глаза Мэнкса наполнятся страхом, но он не доставляет мне такого удовольствия. Просто так и сидит с недоуменной ухмылкой на лице, будто я тычу в него водяным пистолетиком.
Стиснув зубы, пытаюсь найти силы опустить пистолет. И почти получается, но вдруг зеленые глаза Трейси встают перед моим внутренним взором.
Пистолет стреляет один раз. Затем еще дважды. Я жму на спусковой крючок, даже когда кончаются патроны… А потом роняю оружие и сам валюсь на пол, весь в слезах.
Вздох. Знакомый вздох. Вздох, который больше не должен существовать. Резко обернувшись, я вижу Трейси в дверях…
– Какая авария? О боже, это он тебе сказал? – Она совершенно сбита с толку.
Я бросаюсь к ней, хочу обнять, но Трейси отшатывается от меня. Я весь в крови и порохе.
– Дэйв!! – взвизгивает она. – Что он тебе сказал?! Что ты сделал?
Слова вылетают из меня несвязным потоком.
– Нет! Ты не понимаешь! Я должен был сделать это! Он сделал так, чтобы это произошло! Просто стучал пальцем! Он причинил тебе боль! Или хотел причинить тебе боль! Я должен был…
Я вдруг понимаю, что загнал ее в угол. Она смотрит на меня в ужасе, как на бешеную собаку.
Невысказанное слово “сумасшедший” повисает в воздухе.
Но как Мэнкс тогда мог вызвать те несчастные случаи?
Поворачиваюсь к тому, что от него осталось. Три человека рыдают над телом ублюдка.
Полицейский. Мужик, проливший на себя кофе. И высокая блондинка со сломанным каблуком.
И на шеях у всех троих золотые подвески в виде луны.
Это все спектакль. Все, что показал Мэнкс было спланировано с самого начала.
Но зачем, черт возьми, ему нужно было делать это? Кто мог бы так подстроить собственную смерть.
Слова Мэнкса звучат у меня в голове.
как Иисус до меня, я умру от рук вражеских, чтобы принести мир на грешную землю
В ужасе я закрываю голову руками, пытаясь спрятаться от того, что натворил. Мэнкс использовал меня. Раньше он был никем, просто городским сумасшедшим. А теперь, благодаря мне, Мэнкса будут почитать, как героя.
Раскаленный докрасна разряд из электрошокера проходит по моему телу. Я содрогаюсь, выгибаюсь дугой и во второй раз за день валюсь на пол.
Меня приговорили, – что неудивительно, – к пожизненному заключению. Если повезет, я смогу выйти досрочно, где-нибудь в 2075 году. Здесь невыносимо скучно. Единственное, что радует – можно пользоваться Интернетом час в неделю.
Вчера я увидел в новостях репортаж о Детях Еноха.
Мэнкс утверждал, что погибнет. Число последователей увеличивается в небывалом темпе.
Когда лежу на жесткой койке, ожидая забвения от сна, я думаю о многом. Но то и дело мысли мои возвращаются к одному вопросу.
Кто из нас был настоящим сумасшедшим? Я или Мэнкс?
Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и переводчика обязательны.
