Район Чинко, Центральноафриканская Республика.

Фотограф Yannick Exalto.

Но почему-то когда люди видят, как Настя орёт на свою дочь, никто не хочет пожалеть  мать, жалеют только ребёнка. Это злит Настю ещё больше.

Иногда вечером перед сном она мечтает, что всё это кончится. Появится чудесный мужчина, который полюбит её, у них будет хватать денег на нормальную жизнь, дочь наконец-то возьмётся за ум и будет помогать матери. Мечтая, Настя засыпает. Там, во сне, она прекрасная женщина и мама, которая всегда улыбается.

Но утром с кровати вновь встаёт совсем другая мама. Мама, которая орёт…

В штабе сгустилась атмосфера назревшего конфликта. Высокий парень, больше похожий на киношного викинга, чем на охотника за нечистью, не стесняясь в выражениях, рассказывал, что, по его мнению, пошло не так во время последнего дела. Валька Шаман говорил на повышенных тонах, не мог устоять на месте и мерил шагами помещение. От его порывистых движений и эмоциональной жестикуляции длинная светлая коса дергалась как хвост встревоженного кота. А его голова, забитая татуировками на выбритых висках, казалось, светилась докрасна раскаленным железом. Объект его недовольства спокойно сидел на диване напротив стола шефа и курил прямо в кабинете. Сам шеф, Михаил Васильевич, многозначительно молчал и переводил взгляд то на злющего как черт Вальку, то на обманчиво невозмутимого Тёмного.

— Есть, что добавить? — спросил шеф, когда Шаман наконец заткнулся.

— Да! Ему даже сейчас похер на все! Сидит и воздух травит!

Виновник обсуждения демонстративно затянулся и выпустил струю дыма прямо в сторону “викинга”, тычущего ему пальцем в лицо. Рядом с шефом Шаман распсиховался ещё сильнее, чем когда в машине очухался. Может, считал, что эмоциональный рассказ и выставленное напоказ обострённое чувство справедливости подведут Васильича к мысли, что такого охотника, как Артём Тёмный, давно пора отправить в запас.

Артём устало посмотрел на разъярённого напарника.

— Миш, просьба у меня есть: без крайней необходимости не ставить в мою группу этого кота Леопольда, пока он всех жалеть не разучится.

— Да я с тобой на одном поле срать не сяду! — огрызнулся Шаман.

— Просто охереть, как я расстроен, — усмехнулся Тёмный.

Васильич смерил его тяжелым взглядом.

— Хорош курить в помещении.

— А почему это ему можно, а мне нет? — Артём с кривой улыбкой кивнул на медиума Вальку, который уже схватился за электронную сигарету.

— От тебя и так много вони, — процедил сквозь зубы Шаман.

— Тихо оба, — оборвал Васильич.

Он в упор посмотрел на Артёма, и тот с нарочито тяжким вздохом медленно затушил окурок в стаканчике с кофе. Электронные он не признавал. Ну какая это сигарета? Соска пластиковая, которую ещё и заряжать надо.

Шеф отошел к окну и приоткрыл створку. С улицы потянуло прохладой и запахом дождя — ливануло сразу, как они в город вернулись. Тёмный сказал бы, что им повезло, и не пришлось возиться в грязи, но Шаман явно был иного мнения об их минувшем деле.

— Значит, ты вырубил своего напарника, — Васильич повернулся к нему и внимательно посмотрел. — И как же эта светлая мысль тебе в голову пришла?

— А что, он не объяснил, когда тебе позвонил? Только поплакался?

— Он-то объяснил, а теперь я тебя хочу послушать.

— Если бы Шаман не порывался поиграть в спасателя, обошлось бы без таких мер. В любом случае, его жизни ничего не угрожало. Полежал в машине, посмотрел сладкие сны, пока я со всем разобрался.

— В спасателя? — тут же вскинулся Валька. — Да они же ей заживо сердце вырезали! Чем ты лучше того монстра?!

— Тем, что думаю головой, а не жалелкой, — холодно отрезал Тёмный. — Я тебе уже говорил, но с первого раза не дошло. У нас была цель — уничтожить упыря. Не убить его выкормышей, которые без него и так сдохли. Не спасти ту девку. Если бы ты для разнообразия подумал своей тупой башкой, то задумался бы — а сколько ещё людей сожрет упырь, если мы спасем одного человека, а его упустим? И сколько ещё потом будем его выслеживать.

Артём насмешливо улыбнулся, вытянул ноги и сложил руки на груди.

— Хочешь помогать людям — вали в волонтеры. Мы здесь не для этого.

— А ну оба рот закрыли, — оборвал его Васильич. — Я решаю, для чего мы и из кого это “мы” состоит. Значит так… Шаман, чтобы я тебя до конца недели здесь не видел. Дома изложишь все в связном виде без истерик и пришлешь мне отчет. Еще раз вернешься к этой теме или растреплешь кому-то из наших, пеняй на себя. Свободен.

По изменившемуся лицу Вальки Тёмный увидел, насколько тот разочарован решением шефа. Артём отсалютовал ему ладонью, пока Шаман шел к выходу.

Когда дверь за ним захлопнулась, Васильич повернулся к Тёмному, но говорить не торопился. Смотрел только — изучающе и цепко. Под таким взглядом молодым охотникам некомфортно становилось. А Тёмный лишь позу поменял и мрачно глянул на шефа. Это с Валькой можно было глумиться сколько угодно. С Михаилом Васильевичем перегибать не стоило.

— Давай уж не будем в гляделки играть, — произнёс Артём. — Говори, как есть.

Васильич ещё несколько долгих мгновений давил его взглядом.

— Это не вопиющий непрофессионализм и даже не анархия. Ты просто совсем охерел, Тёмный. Причинил вред здоровью своего же напарника, допустил смерть гражданского лица.

— Охерел, но не совсем, — ровно ответил Артём. — Я опоздал. Пока провозился с Шаманом, её уже почти вскрыли. Даже если бы я поубивал фамильяров, она все равно истекла бы кровью через пару минут, а я — окончательно всрал дело.

— А если бы ты был один? — недобро усмехнулся шеф. — И Шаман тебя бы не задержал.

Тёмный помрачнел ещё больше и ответил с понимающей усмешкой.

— Не знаю, — после долгой паузы сказал он. — Это не то, что ты хочешь услышать, но другого я тебе сказать не могу.

— Ну, зато тоже сказал, как есть, — неожиданно спокойно сказал шеф. — Иди домой. Напишешь там отчет. Как все было: что произошло, как напарника вырубил, какие для этого были причины. Подробно и обстоятельно. Отчет мне нужен сегодня. Завтра днем заедешь сюда, надо будет один вопрос решить, а послезавтра поедешь на новое дело. С другим напарником.

— Новое дело? — переспросил Артём. — Я же Севера жду, чтобы с туманником закончить.

— Вот пока ждёшь, прокатишься со стажером. В области недалеко болотник объявился. А тебе он, что за хлебушком сходить. Съезди — разберись.

— Завтра у меня выходной, а потом в любое пекло. Только я лучше один.

— А это уже не тебе решать.

На том они и разошлись. Тёмный поднялся с дивана и вышел из штаба. Больше всего хотелось залезть под горячий душ, а потом лечь спать. Он уже чувствовал, как медленно подкрадывается выдержанная годами тоска, которая завтра снова разорвет его на части. Больнее и безжалостнее, чем любой монстр. Чтобы переключиться, Артём по дороге домой перебирал в памяти последнее дело. Задача была не из простых — этого упыря они долго выслеживали. Если бы не его склонность к дешевым театральным эффектам, они бы ещё дольше за ним гонялись. Нравилось ублюдку, чтобы ему делали подношения. Паству себе создавал из послушных фамильяров, а те искали ему жертв. С Валькой охотник мощно разошелся во мнениях. Шаман рвался спасти выбранную жертвой девку. Да так рьяно, что пришлось его поспать отправить, чтобы дело не испортил и не спугнул упыря. Рисково, конечно, Тёмный это и сам понимал. И действительно не слишком непрофессионально. Но Шаман сам виноват — знал, куда шел, а вместо того, чтобы выполнять поставленную задачу, начал разыгрывать из себя девственную девственницу.

Одно было странно — Васильич несмотря ни на что довольно спокойно отреагировал и даже отправил его на следующее дело. Самоуверенность говорила, что такими как Тёмный просто так не разбрасываются, а здравый смысл — что не все так просто. Но с этим он как-нибудь разберется. Главное, чтобы трепетного сопляка ему снова на шею не повесили. Даже бывалым охотникам его правила и методы работы не всегда были по душе. Чего уж говорить про новичков.

Напарника ему все-таки всучили — на следующий день, когда приехал в штаб. Никто из коллег не рискнул бы спровоцировать или подначить Артёма сегодня, но шефа это не остановило. Стоило Тёмному войти в его кабинет и сесть на приставной стул, Васильич с непроницаемым видом положил перед ним папку.

— Что это? — бегло взглянув на документы, спросил Тёмный.

— Досье. На твоего нового напарника на следующее дело, — все с тем же непроницаемым видом пояснил Васильич. — Читай.

Артём посмотрел на шефа с удивлением и нескрываемым разочарованием. Сука, вытащил его из дома, чтобы проучить.

— Мы это уже проходили, — сквозь зубы процедил он. — Прошлый остался не в восторге от моей воспитательской работы.

— Ты давай читай, — повторил Васильич.

Тёмный молча открыл папку, пробежался взглядом по сводке, поднял голову и посмотрел на старшего охотника. Может, Мишка решил его подстебнуть в самый неудачный для этого день?

— Да ладно, Миш, — с недоверием усмехнулся Тёмный. — Не смешно.

— Не смешно? Странно, — деланно удивился Васильич. — В таком шикарном цирке как наш, и не веселишься? Можешь не отвечать, по лицу видно, что ты что-то закис. На своих бросаешься. Вот я потому подумал и решил — как знать, вдруг стажер тебя немного развеселит?

По его взгляду Артём понял, что тот не шутит. Еще раз глянул на лежащее перед ним досье. Вживую он этого паренька никогда не видел и надеялся, что так и останется.

— Хорошо ты придумал, — саркастически ответил Артём. — Мы с Валькой не сработались, а ты мне этого Пикачу подсовываешь? Я не буду с ним нянчиться.

— А с ним и не надо, — ровно произнёс Васильич и посмотрел на него спокойно и внимательно. — С Валькой ты же не нянчился.

Тёмный в упор глянул на старшего охотника. Внутри поднималось досадливое раздражение. Хрен его знает, какая блажь ударила Мишке в голову, но возиться с очередной обузой он не собирался. Валька ещё куда ни шло, более-менее прошаренный, просто слишком эмоциональный, а этот, судя по сводке, вообще зеленый.

— Ладно, — Артём похлопал ладонью по бумажной папке, — мы оба с тобой знаем, что я лучше справлюсь один, а этого отдай кому-нибудь другому. Завтра днем я выеду на место.

На этом он посчитал разговор законченным. Поднялся из-за стола. Васильич смотрел на него внимательно, с оценивающим прищуром, явно чего-то недоговаривая. Тёмный уже собирался уходить и повернулся к выходу, но услышал голос шефа.

— Допускаю, что в одиночку справишься лучше, но поедете вдвоем. Или так, или ты больше не в деле. Это приказ.

Артём замер на месте. Обернулся и посмотрел на невозмутимую Мишкину рожу. Повоспитывать, значит, надумал? За годы работы Тёмный усвоил, что если Васильич что-то решил, то хрен его переубедишь. С этим пацаном тоже наверняка все далеко не так просто. Артём нутром чуял — что-то недосказанное осталось, нехорошее.

— Даже так? — он криво улыбнулся. — Только не говори, что мои методы тебе вдруг поперек горла встали.

По лицу Васильича промелькнула едва заметная тень — словно мимолетное сожаление. Другой бы, может, и не разглядел, но Артём его давно знал. Шеф за своих глотку был готов перегрызть, но и за косяки мог хребет сломать.

— Много не пей, — почти с отцовской заботой произнёс старший.

— Да иди ты, — огрызнулся Тёмный и уже толкнул дверь, но властное «Стоять!» прервало его путь.

Он обернулся.

— Умерь свой пыл, Тёмный, — жёстко произнёс Васильич, пристально глядя ему в глаза. — Ты не в Голливуде, крутость свою неумеренную в работу сублимируй. Есть прямое указание, изволь выполнять. Вопросы есть?

— Вопросов нет, — медленно ответил Артём.

— Свободен.

Тёмный хотел ввернуть что-то колкое, но взгляд шефа отбил всякую охоту к продолжению разговора. В конце концов, проще промолчать, чем устроить срач с непредсказуемым итогом. Не проронив ни слова, он вышел из кабинета.

Шелест шин, ветер, капли дождя на лобовом стекле, несколько шагов к подъезду — и вот он, дом. Если, конечно, можно назвать домом стерильную атмосферу жилища Артёма. Любой, кто случайно увидел бы его обитель, решил бы, что это временный вариант жилья — съёмная квартира, слишком большая для одного человека и лишённая уюта и каких-то мелочей, превращающих помещение в то, что называется домом. Здесь безраздельно царил холодный и тёмный минимализм, словно отражавший состояние истерзанной и зачерствевшей души хозяина.

Когда он с головой уходил в работу, квартира немного оживала. На столе среди вороха эскизов и распечаток громоздились позабытые чашки, диван обрастал разбросанными вещами, и из-за этого создавалась некая иллюзия человеческого присутствия. К очередной годовщине он всегда всё убирал. Старался проводить этот день дома. Пустой человек в такой же пустой квартире. Человек, давным-давно сбившийся с пути. Потерявшийся.

Артём подошёл к шкафу. Достал с полки папку с одной-единственной фотографией, которую он бережно поставил перед собой. Затем принес из холодильника бутылку «Финляндии». Специально положил охладиться ещё перед тем, как в штаб пойти. Вот она и дождалась — холодненькая, запотевшая. Горькая, как и повод, ради которого он ей крышку скрутил. Тёмный расставил стопки. Плеснул отцу с матерью. Старшему брату. Все они улыбались ему с фотографии.

— Ну что, Серёг, выпьешь за меня? Мне сегодня тридцать семь стукнуло. Помнишь, мы мелкими считали, что это уже всё, старый дед. Даже думали, что лучше не доживать. Дураки такие были, — он слабо улыбнулся и покачал головой. — Ты вот и не дожил, а у меня получилось.

Он хмыкнул и добавил.

— Зачем-то…

Посмотрел на оставшиеся пустые стопки. Налил Кате, жене брата.

— Твоему Тимуру сколько было бы сейчас? Пятнадцать? Ну, немного можно, — он наполнил ещё одну до половины. — А помнишь, как мы с тобой у отца самогон воровали? Хорошее было время. Сейчас бы туда вернуться, хоть на денечек.

Тёмный плеснул в последнюю — до самых краев. Со злостью — так, что водка расплескалась. Это уже для него. Задержал взгляд на ровном рядочке стопок. Время идет, а каждый год одно и то же. Как будто понемногу от себя отрывал, пока не останется ничего. Он убрал упавшие на лицо длинные, тёмные волосы и потянулся к водке.

— Спите спокойно, родные.

Залпом выпил первую стопку. Потом опрокинул и следующие — пока последняя не осталась.

— Ну и за меня, — тихо прошептал он. — Не чокаясь.

В опустевшей наполовину бутылке все так же привычно мерещились разводы крови — как в тот самый день. Тогда тоже дождь хлестал. Смывал кровь, смешивал воедино — не разобрать, где чья. Напировалась костлявая, нажралась так досыта, что его не доглодала, а люди, дураки, зачем-то с того света вытащили. Как будто ему осталось, для чего жить.

Многие наверняка с ним бы не согласились. Даже среди таких же охотников, как он, были те, кто завидовал Тёмному. Они видели человека, выглядящего моложе своих лет, с успешной карьерой, одного из лучших среди охотников. За привлекательным фасадом сложно было рассмотреть обугленную душу. Её Артём никому не открывал — ему самому иногда было страшно смотреть на то, что от неё осталось. Его тьма проглядывала в тяжелом взгляде угольно-чёрных глаз, смотрела безмолвным отражением со дна стопки.

Заснул он уже засветло. Всю ночь ему снилась алая река — она то текла неторопливо, то разгонялась, как горный поток. Она несла его в черноту неизвестности, а он дрейфовал, как потерпевший крушение корабль — плыл, раскинув руки. Смотрел на россыпь далеких звезд над головой. Только лицо из-под воды виднелось, а въевшийся в сознание металлический запах снова и снова напоминал, что несет его течением не по воде, а по крови… Всю его жизнь.

Ему говорили, что чувство боли и потери должно уйти, но шли годы, лучше не становилось. Только хуже. В груди по-прежнему ощущалась зияющая, бесконечная пустота, грозящая засосать в себя все остальное, словно черная дыра в холодном космосе.

На следующий день Тёмный с усилием подавил желание уехать одному. Что-то настораживало в Мишкиных словах. Старший товарищ, его шеф, много спускал ему с рук — когда Артём вот так срывался в одиночку, пропадал на недели, а потом возвращался. Всегда с результатом. В этот раз чутье упрямо твердило, что не стоит испытывать терпение Васильича. Что-то ещё за ним крылось. Что-то, что он ещё не разгадал.

Когда Артём подъехал к штабу, стажер ждал его снаружи, сидя на краю тротуара и уткнувшись в телефон. На звук приближающейся машины он поднял голову.

Тёмный ещё раз оглядел его и тяжело вздохнул. Вот угораздило же. Кай Холодный. Нарочно не придумаешь. Двадцать шесть лет. Зеленый, как листва на деревьях, — это если по опыту. А если по цвету, то все было ещё интереснее. Вживую волосы у него оказались точно такие же, как на фотографии в досье — лохматые и крашеные. В королевский, мать его, синий цвет. Выглядел парень, как студент под конец сессии, видевший нормальный сон недели две назад, а то и больше.

Артём покачал головой и опустил боковое стекло.

— Чего застыл, Соник? — хмуро произнёс он. — Залезай.

Парень приветливо улыбнулся и шустро поднялся на ноги. Ростом он оказался на полголовы ниже Тёмного. Стажер забросил вещи во внедорожник, забрался на пассажирское сиденье.

— Почему Соник? — спросил Кай, пристегивая ремень безопасности.

— Потому что есть такой синий бешеный еж, — усмехнулся Артём и тронулся с места.

— Вообще меня Кай зовут.

— Я знаю, кто ты. Почитал про твои отсутствующие заслуги.

Парень ответил неловкой улыбкой и снова уткнулся в телефон. Ну, хотя бы одно положительное качество в нем было — не докучал с разговорами.

— Ладно, Кай, поехали собирать слово “счастье” из букв ж о п а.

Почти всю дорогу навязанный ему напарник молчал. Спросил только, есть ли что-то, что ещё ему нужно знать о предстоящем деле и получил ответ, что вся подготовка будет после встречи с информатором. А потом один раз попросил на заправку заехать за кофе. Артём не возражал — он и сам не прочь был немного мозги взбодрить.

К дому информатора они подъехали к шести вечера. Тёмный проложил маршрут так, чтобы по возможности поменьше светиться среди местных. Внедорожник сам по себе приметный, а синеволосого парня так вообще все запомнят.

— Знаешь, кто она? — спросил Артём, когда вышел из машины.

— Оборотень, — ответил Кай и выжидающе на него посмотрел.

— Садись, пять, — с усмешкой произнёс Тёмный.

Он проверил оружие — гладкоствольный револьвер с серебряными пулями. На вопросительный взгляд Соника только покачал головой — если охотник считает, что на встречу с нечистью, будь она трижды информатором, можно идти безоружным, долго такой охотник не проживет.

— Стой рядом и не лезь. Особенно, когда она пасть раскроет.

А в том, что Милька начнет брехать, Артём не сомневался ни секунды. Оборотниха звалась звучным именем Эмилия, а выглядела как привокзальный бомж. В человеческой форме. В звериной он ее ни разу не видел — к счастью для самой оборотнихи.

Она их уже ждала. Стояла возле старой избы, уперев руки в боки — учуяла. Выглядела точно так же, как когда Тёмный ее видел в последний раз — запойная, опустившаяся. Он помнил, что ей около сорока, но, как и все пьяницы, она выглядела старше своих лет. Но много хуже чем драная одежда, волосы в колтунах и пьянство была ее поганая суть оборотня.

— Ты, — сказала, словно выплюнула Милька. — А я уж надеялась, что подох.

— Я тоже рад тебя видеть. Как печально, что мы оба разочарованы. — недобро улыбнулся Артём.

План был простой. Заехать забрать волчицу, переночевать в отеле в двух часах езды отсюда и с утра выдвинуться на болота. Там выследить ещё одну нечисть и ликвидировать. К сожалению для Тёмного, только болотника. Видимо, он все-таки не удержал лицо, и его мысли от перспективы сотрудничать с волчицей проступили как на чистом листе. Милька рассмеялась.

— Да ладно, Тёмный, переживешь. От тебя самого перегаром тащит, как из винной бочки. Я-то чую!

— Но не бомжом и псиной, — огрызнулся Артём. — Где сейчас болотник?

— Откуда же мне знать? — ухмыльнулась волчица. — Когда уходила, был в той точке, которую я передала. А где он сейчас… Кто же ведает. Без меня не найдете.

Гадина, конечно, набивала себе цену. Это она умела. Поэтому до сих пор и была жива, несмотря на рьяное желание Тёмного ее пристрелить.

— Собирайся, — процедил сквозь зубы Артём.

— Подождёшь, не облезешь. У меня ещё дела остались, — глумилась Милька. —Ты нагрянул раньше, чем договаривались.

— Счастливые часов не наблюдают. Я приехал позже, — ещё холоднее произнёс Тёмный. — Или сама идешь, или я тебя за шкирку оттащу.

— А ты мне тут не быкуй, — оскалилась Милька, — Не дорос ещё.

— Попробуешь перекинуться — пристрелю на месте, — предупредил Артём.

Неожиданно для Тёмного откуда-то сбоку послышалось отдаленное рычание. Охотник ощутил, будто время замедлилось, а уши заложило. Подавленный гнев, бушевавший в его сознании словно раскаленный металл в домне, прорвался наружу. Хладнокровие сменилось яростью. Рефлексы сработали молниеносно. Одним движением Тёмный выхватил из кобуры револьвер и выстрелил почти не целясь — прямо на звук. Оглушительно рявкнул выстрел — раньше, чем Артём смог рассмотреть, что бросившееся на него чудище оказалось всего лишь маленьким волчонком. Он перевёл взгляд на Мильку. В глазах волчицы он увидел очень хорошо знакомую ему смесь эмоций — недоумение, неверие, боль и ярость. Уже нечеловеческий оскал, вздувшиеся вены на шее — не надо быть семи пядей, чтобы разглядеть начавшуюся трансформацию. Тёмный знал, что будет, дальше, поэтому не колебался и, вскинув револьвер, ещё раз нажал на спусковой крючок. Новый рык, на этот раз слева — два выстрела в ту же сторону. К ногам охотника свалился ещё один зверёныш. Мёртвый.

Четыре пули, три тела. Одна ошибка.

Артём медленно повернулся к своему напарнику. Тот смотрел на него широко раскрытыми от изумления глазами.

— Ты… ты совсем охренел?! Ты зачем?.. Крыша потекла?

Соник все-таки преодолел ступор и засыпал его неприятными, но очень правильными вопросами, на которые у него не было ответа. Тёмный промолчал. Он не чувствовал ни капли сожаления от содеянного. Понимал, что ошибся и что подставил не только себя, но и всю контору, но все равно не мог найти хотя бы каплю сочувствия. Он никогда не разделял политику Васильича искать информаторов среди нечисти, тем более что Милька, на его взгляд, была далеко не самым полезным осведомителем. В представлении Тёмного, водить шашни с нечистью было равнозначно тому, как если смешать воду с нитроглицерином и надеяться, что не рванет.

— Дай сюда “ствол”, — велел Кай.

Тёмный криво усмехнулся. Надо же, у юнца голос прорезался.

— А больше тебе ничего не нужно?

Он убрал револьвер в кобуру. Краем взгляда посмотрел на Соника. А тот все не унимался.

— И как ты теперь собираешься по болотам ходить?

— Ногами. У меня далеко не всегда были информаторы и ничего, справлялся.

— А меня что, тоже пристрелишь, если ещё раз белку словишь?

Артём очень внимательно на него посмотрел.

— Если не заткнешься — ещё раньше.

Кай шумно вздохнул, стиснул зубы, но ничего не ответил, а Тёмный глянул на Мильковских зверенышей. Вместо волка на траве лежал мальчишка лет восьми. Голый. По светлой коже неестественным и неправильным узором растеклась кровь. Рядом скорчился пацаненок чуть постарше. Артём перевел взгляд на лицо второго, но неожиданно для самого себя, вместо мёртвого парнишки увидел совсем другого — ещё живого. С такими же соломенными волосами и несбывшейся мечтой.

На стриженом газоне разлёгся Тимур. В руке он бережно держал игрушечный самолет — раскрашенную в бело-сине-красный модель Су-35. Артём ему на день рождения подарил, а потом долго слушал от брата, что разбаловал племянника. Серега ворчал, что отечественный мерч почему-то по цене сравним с зарплатой дворника, а Артём на своих никогда денег не жалел. Тем более на племянника. Тимур фанател по “Русским Витязям” и “Стрижам”. Все мозги отцу проел, что тоже хочет летать, а тот даже слушать об этом не хотел. Артём все его ободрял — мол, времени ещё много, отец успеет передумать, а он ему в этом поможет.

Тимур провел в воздухе рукой с крепко зажатым в ладони истребителем и посмотрел на Артёма.

— Можно тебя попросить с папой поговорить? — племянник поднял голову и заглянул ему в глаза с такой мольбой и надеждой, что Артём невольно улыбнулся.

Он уже был в курсе этой истории. Тимка до слёз просился на международный авиационно-космический салон, а Серега на эти даты решил вместе с семьей в Турцию слетать. Другой бы радовался, а на Тимура было больно смотреть.

— Ты про ваш отпуск? — все-таки уточнил Артём, и племянник с тяжелым вздохом кивнул.

— Да не переживай, Тимка, пусть едут в свою Турцию, а мы с тобой на МАКС сходим. Со мной поживешь, пока твои родители в море плещутся. А если захочешь, после выставки тоже рванём на море.

Артём так хорошо запомнил восторженные глаза Тимки, когда он в тот же день уговорил брата оставить сына на него. Вместе со своей “сушкой” мальчишка радостно носился под неожиданно начавшимся дождем. А ещё через пару часов к ним пришла смерть.

Голос Соника Тёмный услышал словно издалека. Тряхнул головой, отгоняя мучительное наваждение. С досадой увидел, что стоит в паре метров от тел — даже не заметил, как неосознанно отшатнулся.

— Артём? — позвал Кай — по имени, не позывным, хотя наверняка знал, что все охотники его только Тёмным называют. — Нормально всё?

Он смотрел на него с настороженной опаской — как на вырвавшуюся на свободу бешеную псину. Поэтому и подходить не торопился, и руку держал так, чтобы мог легко выхватить шокер, если Тёмный дурить начнет. Артём усилием воли заставил себя криво улыбнуться и вести так, как вел бы условно нормальный человек. Подавил порыв устранить свидетеля ещё одной своей лажи. Мысленно он рычал от злой досады. Дважды облажаться за каких-то полчаса — это надо суметь. Навязанный ему напарник, само собой, обо всем доложит. Если, конечно, доживет до возвращения в штаб. А такой роскоши Артём мог ему и не позволить, но сейчас нужно было убедить его, что ничего ему не угрожает, а Тёмный просто немного сорвался — по-человечески, а не потому что крыша едет. Надо только заставить Кая в это поверить, даже если для этого придется немного приоткрыть душу.

— Порядок… — Артём растянул губы в невеселой улыбке, недолго помолчал. — Племянник у меня был. Их возраста. Вот вроде думаешь, что ко всему уже привык, ко всему готов… Все уже сто раз видел.

Он усмехнулся и покачал головой.

— А нихера подобного. С памятью не договориться.

Сказал, и его снова окатило такой тоской и болью, что Тёмный их физически почувствовал — словно душу на части рвали. Как будто от нее хоть что-то осталось. Он даже интуитивно взгляд ненадолго отвел, чтобы перед Каем ещё больше не откровенничать. А про себя чертыхнулся — все в этой поездке с самого начала не задалось. Но сегодня Артём как никогда понимал, что причина проблем только в нем.

— Ладно, проехали, — с напускным равнодушием произнёс он.

Вернул взгляд на напарника, и на его лице мелькнуло удивление. Отвернулся на считанные секунды, а Соник за это время побледнел как мел и прижал к груди сжатый кулак, как при сильной боли.

— Ты чего?

— Я… — голос у Соника дрогнул. — Не, ничего… Все нормально. Надо меньше энергетиков пить…

— Отличное у нас нормально, — с кривой улыбкой заключил Артём. — Все просто в охеренном порядке.

Кай натянуто улыбнулся в ответ и торопливо продолжил.

— Давай помогу тебе с ними, — он кивнул на мёртвых мальчишек. — Открой машину, в рюкзаке нож возьму.

Артём внимательно на него посмотрел. Нутром чуял, что Кай ему врал. Наверняка в первый раз вживую увидел, что мёртвая нечисть может быть не страшной тварью, а ребенком. А показать слабину стремно.

Тёмный бросил ему ключи от “паджеро”.

— Принеси канистру с бензином из багажника. С остальным сам справлюсь.

Он вернулся к телам. Отнес обоих мальчишек в дом, уложил на старые кровати. Перед глазами снова хлестал дождь, пока вытаскивал пули. Сознание словно назло пыталось сбежать в те времена, когда не было никакого Тёмного. Только Артём.

Кай, к счастью, не мешался и не маячил перед глазами, пока он с телами возился. Ждал его на улице. Волчицей Тёмный занялся последней. С ней он не особо церемонился. Свалил ее на промятый диван, быстро вырезал пулю. Это с мальчишками он как-то… аккуратно старался. Хоть умом понимал, что мёртвые и что нечисть. Ему как будто неловко и горько было. Даже не перед собой — перед Тимкой, которого уже семь лет как не было в живых. Может, в чем-то прав был Васильич, раз время от времени пытался отправить его мозги чинить.

Продолжение здесь