Итак, я остановился на том, что закончилось мое двухдневное пребывание в карантине.

Продольный остановился возле серой стальной двери с номером 121, погремел ключами, открыл дверь, и я с матрасом, протиснувшись, зашел в первую свою настоящую камеру.

На меня смотрели 7 человек. Шестеро или лежали, или сидели на койках, один сидел за столом. Негромко работал телевизор.

— Здравствуйте, — сказал я, придерживая матрас одной рукой, — матрас куда можно положить?

— Здорово, — ответил тот, который сидел за столом, ему было на вид лет 25 – 27, — у нас Генка поехал к следователю, кидай вон на его шконку.

Он рукой показал на койку возле входа, пустую, без матраса.

— Проходи. Тебя с карантина подняли?

— Да, с карантина.

Я возле двери переобулся в сланцы, не топать же прямо в ботинках.

— Статья какая?

— 159-ая, часть 4, дело заказное.

— Мошенник? Присаживайся, — он показал на лавку возле стола, — чай, кофе будешь? Кружку дали?

— Мне бы кофе… Да, кружку, ложку дали.

— Вон на столе кофе, сахар, печеньки… Сам накладывай, а я пока кипятильник включу. Я Илья, вон Алексей, Андрюха, Вован, Леха.

Я тоже назвал себя, попытавшись сходу запомнить, как всех зовут.

Опустив кипятильник в небольшое пластмассовое ведерко из-под майонеза, Илья тоном бывалого арестанта сказал:

— Значит так. Хата у нас братская, на тряпку упасть не западло, в остальном сам разберешься.

Ага, соображал я, значит арестанты – порядочные, убираются в камере сами, на остальное – посмотрим.

— Из такого кругаля ты пить нормально не сможешь, — Илья с полки достал белый пластиковый (пенопластовый) стаканчик, в таких обычно всякие дошираки продаются, — на вот, в нем удобнее, только подпиши, чтобы не перепутать с другими.

Пока пили чай-кофе, Илья задавал обычные вопросы: откуда, сколько лет, есть ли семья, дети и т.д.

Видно было, что я, в своем модном костюме, вызывал у арестантов некоторый интерес.

К столу подсел Алексей, лет тридцати – тридцати пяти:

— У меня тоже 159-ая, — сказал он, — пять месяцев сижу, а Илюха одиннадцатый разменял.

Я тем временем разглядывал камеру.

Прямоугольная, по длинной стене два запотевших окна с решетками. Койки в один ярус, только две правые одна над другой. Под койками все место занято сумками и пакетами.

Потолок высокий, метра четыре, но на потолке грибок и старая, когда-то белая краска свисает лоскутами.

Стены снизу до половины выкрашены сине-зеленой масляной краской.

Возле двери крючки вешалки, на них висят кучей зимние куртки и какие-то пакеты.

В стене слева сделаны полочки, просто из железных листов, краска давно облезла.

Стол на удивление покрыт блестящим бежевым пластиком, нигде не поврежден, идеально чистый.

На краю стола стоял маленький плоский телевизор.

Справа в углу туалет в виде крохотной каморки с дверью, сверху матовый полупрозрачный пластик.

Батарея почему-то не под окнами, а возле противоположной стены, из-за этого в хате везде было ощутимо прохладно, тепло только непосредственно возле батареи.

— Слушай, я правильно понял, что коек семь, а людей в хате восемь? — обратился я к Алексею.

— Правильно.

— И как же спать?

— Да придумаем что-нибудь… Тебе что, даже простыней не выдали? — Алексей посмотрел на мой матрас.

— Да вот, только матрас и подушку…

— Вот гады… Ладно, тут у нас запас есть… Держи!

Алексей вытащил откуда-то две простыни и наволочку, протянул мне.

— Ого, запасливые вы… Благодарю.

Тем временем вечерело, и снова послышались крики арестантов.

Продолжение следует.

2

3

4

5

6

Очень непривычно, небо такое огромное, так много пространства!

Хочу заметить, что я стала лучше есть, теперь в мой рацион добавилось очень мягкое куриное мясо (правда время от времени, тк жевать его тщательно не получается). Печенье/огурцы/края чёрного хлеба/орехи/мясо свинины/говядина итд есть я по прежнему не могу. Так же за время жизни с дистрактором, я привыкла есть все маленькими кусочками, и теперь не понимаю, как можно много еды положить в рот за раз. Наверно, это надолго)))

После снятия дистрактора добавились новые внезапно накатывающие страхи жизни, а именно: за 8 месяцев с железкой выработалась привычка постоянно проверять языком наличие дистрактора на своём месте и его упор (не шатается ли), причём делала я это в любой рандомный момент времени и довольно часто. Так вот, дистрактор сняли, а привычка осталась. И теперь, когда я в очередной раз пытаюсь нащупать дистрактор - его нет, а меня охватывает минутная паника)) и только потом я вспоминаю, что его сняли!

Очень чешутся зубы. Очень. Это чувствуется работа новых дуг.

Были вопросы: это все? Наконец-то свобода?
Нет, друзья)) это только половина пути, впереди ещё глобальная двучелюстная ортогнатическая операция. Сейчас меня будут готовить на брекетах к этой операции, а на ней отпилят верхнюю челюсть и распилят нижнюю на части. Распилят на кусочки подбородок. Затем все это скорректируют, соберут и в нужном положении прикрутят на титан)

Несомненно, уже после расширения челюсти мое лицо изменилось, но основные и глобальные изменения произойдут именно на второй операции. Поэтому сейчас, можно сказать, ещё вообще ничего не готово, и оценивать имеющееся пока не имеет смысла)

Да, и еще: за эти несколько дней речь стала значительно чище, и говорю я уже довольно хорошо. Почти не шепелявлю и не картавлю, что радует)

Благодарю всех за поддержку, Друзья! Вы классные! Шлю всем самые теплые и приятные обнимашки в мире!)

И немножечко меня по традиции))

P.s. если вдруг какой тег нужен - добавляйте сами)