Рыба-кит
«Кая рыба рыбам мати? Кит - рыба великая: что на тех рыбах основал бог землю, всю вселенную».
Стих о Голубиной книге.
Все огромное в окружающей природе — высокие горы, могучие деревья, безграничное море — поражает человека и подавляет его воображение... Под впечатлением собственной слабости и ничтожества, он нередко дает волю своей разыгравшейся фантазии и одаряет поразивший его предмет несуществующими свойствами...
Удивительно ли, что и гигант животного царства — «кит - рыба великая» — должен был с древнейших времен производить на человека неизгладимое впечатление!
Ведь ничтожной былинкой чувствует себя «царь природы» пред этим могучим колосом, длиной в 20-30 метров, резвящимся в водной стихии...
Первобытный человек был привязан к берегу моря, питался морскими продуктами и должен был часто встречаться с китами, выброшенными на берег.
Он познакомился с ними на самой заре своей сознательной жизни, тем более, что в прежние времена киты были, конечно, гораздо многочисленнее, чем ныне.
Прежде киты водились, например, в Средиземном море, где теперь можно встретить лишь дельфинов.
Первые познакомились с китами ближе и занялись охотой на них знаменитые мореходы древности — финикияне. Можно думать, что и название китов на многих европейских языках происходит от финикийского названия кита «baalnun» или «царь морей»: отсюда латинское—balaena, французское—baleine, немецкое—Wal. Русское название «кит» иного происхождения: оно возникло из греческого «ketos» (латинское —«cetus»), означавшего, по-видимому, просто большую рыбу.
«Рыбой» кит считался до сравнительно недавнего времени, — даже Линней в первых изданиях «Системы Природы» считал китов рыбами, — лишь позднейшие успехи зоологии возвели кита в ранг млекопитающего.
Когда господство на Средиземном море перешло к грекам, они переняли от финикиян и китоловство. Греческий писатель Оппиан дает картинное, захватывающее описание охоты на кита. Чудовище преследуют на легких ладьях, быстро рассекающих волны, настигают и колют длинными копьями, так что кровь обагряет море на большое расстояние. Животное бьет хвостом, сокрушая суда, и мчится вперед, но затем ослабевает, и его, обессиленного, подтаскивают к берегу среди радостных криков победителей...
Киты или китообразные (Cetacea) разделяются на зубастых и беззубых китов. К первым принадлежат кашалот и мелкие формы — дельфины; к беззубым относится гренландский кит, полосатики и другие киты, имеющие во рту, вместо зубов, пластинки китового уса для процеживания воды и вылавливания из нее мелкой пищи.
Соленое мясо китов греки употребляли в пищу, китовые жилы шли на музыкальные инструменты и для метательных машин; что же касается жира китов, являющегося теперь едва ли не самым главным продуктом, то он не находил себе в древности применения.
Дельфины.
Однако, охота у греков дозволялась лишь на настоящих китов; дельфины же пользовались особым покровительством, как священные животные. Умерщвление дельфина, полагали греки, влечет за собой нерасположение и гнев богов и никогда не остаётся безнаказанным.
Такое почитание дельфина основывалось на его близости к властителю моря —
Нептуну. По преданию, когда богиня Амфитрита отвергла притязание искавшего ее руки Нептуна и скрылась от него в своих чертогах в морской пучине, пронырливые дельфины открыли ее местопребывание и сообщили о нем Нептуну. С тех пор эти грациозные морские пловцы стали ближайшими приближенными морского бога и всюду сопровождали его. Нептуна изображали обыкновенно либо стоящим на дельфине, либо окруженным этими животными.
Дельфин и сам почитался полубогом, покровителем рыбаков, и ему приписывались наилучшие человеческие качества — и уважение к старости, и великодушие, и любовь к детям. Полагали даже, что дельфины способны проливать слезы. О дельфинах слагались чудеснейшие легенды — будто они, например, помогают рыбакам, загоняя им в сети рыбу; будто любовь дельфинов к детям, играющим на берегу, так велика, что нередко дельфин берет их к себе на спину, катает каждого поочередно по морю и привозит обратно к родителям. Дельфинам ставили даже памятники, и изображениями этих животных украшали самые различные предметы.
Культ дельфина перешел и к римлянам, у которых также нередко многие памятники и изваяния украшались несколько стилизованными изображениями дельфинов. Изваяние дельфина украшало, обыкновенно, носовую часть корабля, так как дельфин был символом быстроты и благополучия. В то же время дельфин у римлян был эмблемой брачного союза, набожности, чистоты и опрятности. Его изображения украшают также сосуды для омовения и стены бань. Можно только удивляться, как этому свирепому хищнику вод, не дающему пощады ничему живому в море, могли приписывать столько добродетелей и хороших качеств!
Даже с утверждением христианства культ дельфина не сразу исчез, как и многие другие языческие обычаи. Морскому разбойнику приписали лишь новые заслуги! «Верные орудия небесной воли, дельфины несли по волнам св. Мартиниана, чтобы увлечь его от искушений одной прелестницы, которая льстилась искусить его добродетель и над ним восторжествовать», — сообщает один из писателей первых веков христианства.
В средние века Средиземное море перестало быть центром культурной жизни, и с китами приходили в соприкосновение, главным образом, северные народности, тесно привязанные к морю. У них практиковался в широких размерах и развивался постепенно китоловный промысел. По-видимому, уже в очень давние времена процветал он и на нашем севере.
Югры и китоловство. «Рог единорога».
Арабский писатель Абу-Хамед в первой половине X века сообщает о юграх, обитавших на севере Урала, будто они покупают от славян «по дорогой цене железные клинки и бросают в море... Тогда, мудростью всемогущего, выходит из моря рыба величиной с верблюда, — другая огромная рыба ее преследует, побуждая выйти из моря. Преследуемая устремляется к берегу и, наконец, не может двигаться и лежит на море. И югры тогда, бросившие клинки в море, устремляются на кораблях и челнах и режут мясо. Когда велик отлив, случается, нарезают столько мяса, что не наполнить им и тысячу палаток!» Если устранить из этого рассказа некоторые неточности, возникшие от устной передачи, то нетрудно узнать в нем описание сцены китоловства.
О сношении югров с новгородцами и о торговле их продуктами китоловства имеются указания также и в русских летописях. Особенно часто упоминается о торговле «рыбьим зубом» и бивнями «морского единорога», — иначе говоря, моржовыми клыками и длинными бивнями водившегося прежде в изобилии в северных морях нарвала (Monodon monoceros).
Эти «зубы единорога» высоко ценились в древности, так как им приписывались различные чудодейственные свойства, например, будто бы они останавливали кровохаркание. Прибывавшие в Московию иностранцы старались запастись этим драгоценным лекарством.
На Руси было хорошо известно, что «рога» единорога, как их называли на Западе, на самом деле не рога, а зубы большой рыбы, живущей в Ледяном море.
Это засвидетельствовано даже в народных былинах, весьма древних по происхождению:
«У калики костыль дорог рыбей зуб,
Дорог рыбей зуб да в девяносто нуд»...
Зубы единорога, действительно, отличаются большой тяжестью, этот столь драгоценный в Западной Европе продукт, ценившийся там чуть не на вес золота, на Руси служил даже для изготовления мебели, — из «рыбьего зуба» делали скамьи или «беседы».
Впрочем, иногда, как все далекое, малоизвестное, знакомое лишь понаслышке, единорог утрачивает свои правильные очертания. В некоторых литературных памятниках он изображается как сухопутный зверь. Так, в списке «Повести града Перу салима «относящемся к началу ХVIII века, находится следующее его описание: «А зверь зверям мать единорог. Коли на земле была засуха и в те поры дождя на землю не было, тогда и в реках и во озерах воды не было, только во едином озере вода была. И лежал великий змий, и не давал людям воды пить и никакому потекучему зверю, ни птице нелетучей. А коли бежит единорог воды пить и змии люты заслышит и побежит от зверя того за три дня, и в ту пору запасаются водою люди».
Точно также и кит, хотя и был известен на Руси с древних времен, был все же затянут какой-то дымкой загадочности.
Чудо-Юдо рыба-кит.
В скандинавских преданиях змей-великан, страшное морское чудовище находится в постоянной вражде со светлыми духами и опоясывает землю. Возможно, что именно это смешение кита и морского змия, обвившегося вокруг земли, и породило на Руси представление о том, что земля на трех китах стоит:
«Почему же кит-рыба всем рыбам мати?
На трех рыбах земля основана.
Как кит-рыба потронется,
Вся земля поколеблется!
Что все же именно с беззубыми китами были знакомы на Руси во времена московские, а может быть еще и киевские, — об этом мы имеем любопытное свидетельство в той же Голубиной книге. В одном из списков ее ставится вопрос:
«От чего те киты сыты бывают?»
И на это дается ответ:
«Емлют десятую часть райского благоухания: от того китове сыты бывают».
Дело в том, что не только древнерусские, но и западноевропейские китоловы не знали, чем питаются беззубые киты. Как теперь известно, пищей этим гигантам служат мелкие обитатели поверхностных слоев моря — рачки, моллюски, и т. п. Потому, когда убивают кита, желудок его кажется пустым, в нем содержится на глаз лишь немного какой-то жидкой кашицы, и ничего существенного. Неудивительно, что и на Западе уверяли, будто киты питаются «утренними туманами». Благочестивые россияне заменили их «десятой частью райского благоухания».
Существуют, правда, скудные указания летописцев, что во времена новгородские некоторые промышленники из Новгорода ходили на море Студеное (Белое) и даже на Мурман промышлять зверя и рыбу. С полной достоверностью известно, что с XV века они посещали Шпицберген, который назывался ими Грумантом, и, конечно, не только были знакомы с китами, но и охотились на них. Центром китоловного промысла была Кола. В жалованной грамоте Иоанна Грозного, данной в 1556 г. Печенгекому (на Мурмане) монастырю, ему предоставляется «без уплаты сбора с десятой рыбы» заниматься «в море всякими рыбными ловлями и морским выметом, коли из моря выкинет кита или моржа, или какого другого зверя».
Появление пароходов, вооруженных гарпунными пушками, положило конец изобилию этих ценных животных в наших северных водах...
«Рыба-кит» отошла в область предания!..
Шмидт П.Ю 1924 г.
