Корабли типа Tribal («родоплеменной», «дикарь» — англ.) назывались в честь народов, населявших британские колонии. Некоторые из этих эсминцев обладали гербами и девизами племён, в чью честь они были названы. Строительство первых кораблей запланировали на 1936 год.

Забегая вперёд, стоит отметить, что самыми известными в этой серии стали эсминцы Cossack («казак») и Tartar («татарин»). Однако не совсем понятно, почему англичане отнесли татар и казаков к племенам аборигенов своих колоний.

Заказ на эти эсминцы сделали также флоты Канады и Австралии. Поскольку канадцы не обладали большим опытом строительства кораблей такого типа, их миноносцы вошли в строй только под конец 1942 года. Эсминец Haida, названный в честь племени индейцев хайда, был заложен в сентябре 1941 года. Его построили за пару лет и присвоили бортовой номер G63.

Тактико-технические характеристики

Новые эсминцы заметно отличались от своих предшественников. Острые обводы корпуса делали их похожими на французских лидеров. Размеры тоже соответствовали — эсминцы типа Tribal на 16,5 метров превосходили по длине типы G и H. В целом конструкция корпуса оказалась удачной, что было доказано испытаниями. Причиной увеличения размеров стало мощное вооружение — восемь спаренных 120-мм орудий в четырёх башнях.

Канадский вариант типа Tribal вооружали шестью 120-мм орудиями последней модификации Mk XII. Несмотря на скорострельность в 12 выстрелов в минуту, они обладали невероятной живучестью в 1400 выстрелов на ствол. Третья башня заменялась универсальной 102-мм спаренной установкой. Прикрытием от угроз с воздуха занимались шесть спаренных 20-мм автоматов «Эрликон» и один 40-мм автомат «Виккерс».

Такая мощная артиллерия, разумеется, требовала определённую цену. На всех эсминцах серии был всего лишь один торпедный аппарат калибром 533 мм. Адекватно противостоять крупным надводным кораблям тип Tribal был не в состоянии. Бороться с субмаринами эти эсминцы могли при помощи двух бортовых бомбомётов и одного бомбосбрасывателя на корме.

Мощная энергоустановка обеспечивала тип Tribal высокими скоростными качествами. Правда, как полагали британцы, в артиллерийской дуэли они не имели большого значения. При испытаниях корабли превысили проектную скорость на 3 единицы, разогнавшись до 36 узлов.

Боевой путь HMCS Haida

Первой задачей вступившего в строй 30 августа 1943 года эсминца Haida стало сопровождение конвоев, следующих в СССР арктическим маршрутом. Именно конвой JW-55B, в чей эскортный состав вошел эсминец, стал целью немецкого рейдера Scharnhorst. Последний был потоплен британской эскадрой, в состав которой входил линкор Duke of York, в ходе перестрелки. В том бою миноносец участия не принимал.

В январе 1944 года HMCS Haida был определён в состав 10 флотилии, которая действовала против немецких ВМС в Бискайском заливе и районе Ла-Манша. Канадский эсминец за следующие четыре месяца поучаствовал в 19 операциях, целями которых были охота на транспорты, сопровождение союзных конвоев и, кроме того, траление мин.

Триумфальным для Haida стал апрель 1944 года. В ночь с 26 на 27 число немецкие миноносцы Т-24, Т-27 и Т-29 возвращались на базу после постановки мин. В ту ночь акватория Бретани патрулировалась соединением, состоящим из четырёх эсминцев одного типа — Athabaskan, Huron, Ashanti и Haida — и лёгкого крейсера Black Prince.

Обладавшие куда более совершенным радиолокационным оборудованием британские корабли обнаружили немцев в два часа ночи. Кроме того, канадские корабли полностью превосходили неприятеля в артиллерийском отношении, чем незамедлительно воспользовались, начав обстрел. Уже через пару минут Ashanti добился нескольких попаданий в Т-27. На палубе немецкого корабля начался пожар, машинное отделение было повреждено. Однако T-27 смог дать торпедный залп и выйти из боя.

После этого англичане сфокусировали огонь на Т-24, который, выпустив несколько торпед по приближающимся неприятельским кораблям, отступил. Затем канадцы перенесли огонь на Т-29, получивший снаряд в кормовую часть и лишившийся возможности маневрировать. Haida и Athabaskan расстреляли его с пистолетной дистанции. Немецкий миноносец скрылся под водой спустя два часа.

Повреждённые Т-27 и Т-24 были обнаружены ночью 29 апреля. Они дали торпедный залп и отвернули от эсминцев Haida и Athabaskan. Последний получил попадание торпедой в корму (считается, что это была торпеда T-24), потерял ход и начал крениться. Спустя 20 минут взорвались погреба боезапаса, и Athabaskan пошел ко дну.

Орудия Haida, между тем, открыли огонь по Т-27 и вызвали пожар. Т-24 смог отступить и вернуться на базу. Через некоторое время Т-27 под огнём противника выбросился на берег. В этой схватке эсминец Haida показал себя с самой лучшей стороны, но всё же, несмотря на явное превосходство, решительная победа не была достигнута.

Следующий бой произошел в июне 1944 года, когда восемь союзных эсминцев обнаружили четыре немецких. Tartar, Ashanti, Haida и Huron начали сокращать дистанцию с противником. Канадцы и британцы навязали бой немецкому Z-32, который в результате был сильно повреждён и ретировался. Погнавшись за ним, англичане обнаружили также повреждённый миноносец ZH-1. В результате попадания торпеды он лишился носа и вскоре затонул.

Отступавший Z-32 далеко уйти не сумел и встретился с эсминцами Haida и Huron через несколько часов. Он выбросился на берег небольшого острова, где его уничтожила английская авиация.

Пятого августа 1944 года соединение британских и канадских эсминцев прикрывало минные тральщики и ночью обнаружило немецкий конвой. В результате завязавшегося боя были потоплены сторожевой корабль, каботажный транспорт и тральщики немцев.

Модернизированный эсминец Haida прикрывал союзные конвои до конца Второй мировой войны. После же его зачислили в состав Атлантического флота Канады, где он участвовал в манёврах и совместных учениях.

В ноябре 1952 года переоборудованный HMCS Haida отправился к корейским берегам и обстреливал там прибрежные районы, а также железнодорожные коммуникации, записав на свой счет два уничтоженных поезда. После окончания боевых действий в Корее он вернулся на родину. В 1963 году его карьера подошла к концу.

Эсминец намеревались разобрать на металл после выведения из состава флота. Но бывший матрос корабля Нил Брюс вместе с четырьмя другими людьми основал компанию HAIDA Inc. и выкупил корабль у государства. Позже, в конце 60-х годов, эсминец продали городу Торонто за один доллар. В 2002 году правительство Канады сделало из Haida корабль-музей в городе Гамильтон.

В совокупности эсминцы типа Tribal получились одними из самых мощных в годы Второй мировой войны. Огневая мощь, достигнутая при минимальных потерях, стала самым главным преимуществом этих кораблей.

Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»

Старик не повернулся.

— Они умные. Но не настолько чтобы открыть люк. К утру уйдут.

---

Мне снилась Женя. Она стояла на кухне и что-то готовила. Утро было пасмурным, и из-за этого вся квартира утопала в синеватых сумерках. Я вышел из своей комнаты, протирая глаза.

Чем занимаешься , комендант? — рявкнул я, подкравшись к не сзади.

Сестра вздрогнула и ударила меня грязным половником по плечу.

— Не пугай так!

глянь лучше, что на улице творится... — Она кивнула на окно, и в её глазах мелькнуло беспокойство, которого я раньше никогда не замечал.

Я медленно подошёл к окну. И, только подойдя вплотную, я разглядел, что асфальта не видно. Его скрывал густой, молочно-белый туман. Он колыхался, перемещался, живой и тяжёлый, подпирая стены дома.

— А где мама? — спросил я, не отрывая взгляда от гипнотизирующего движения тумана.

— Ты чего, Миш? Она внизу, конечно. Кормит их. Как всегда.

Её слова повисли в воздухе, и лишь спустя мгновение до меня дошёл их чудовищный смысл. Я обернулся, чтобы переспросить, но в ту же секунду что-то тёмное и стремительное метнулось в молочной пелене прямо под нашими окнами.

Что это?

Едва я произнёс эти слова, тварь вынырнула из тумана, скользнула по стене, ворвалась в квартиру, высадив оконную раму, схватила Женю и исчезла обратно в молочной пелене.

Я проснулся в холодном поту. Старик, спал прислонившись головой к стене, у проёма. Видно, усталость сморила и его. Я отдышался, поднялся и принес банку с кофе. Потом зажёг крошечную газовую плитку, чтобы сварить напиток, пока он спит. На ржавом боку плитки была нацарапана надпись: «Пётр Иванович». Не знаю, зачем, но старик подписывал всё, что считал своим. Старая, неистребимая привычка исчезнувшего мира.

Я сварил кофе, и в сыром подвале поплыл горьковатый, но до безумия приятный аромат.

Аккуратно толкнув старика в плечо, я протянул ему стакан.

— Дед. Кофе.

Он вздрогнул, напрягся приготовившись к бою, но потом сознание вернулось. И он кивнул, приняв напиток.

Его старые пальцы, покрытые шрамами, плотно обхватили стакан.

— Спасибо, —  голос был хриплым, но в нем пробивалась благодарность. Он отпил глоток, поморщился. — Кислит. Но сойдет.

Пили молча, слушая, как затихают последние звуки на поверхности. Вой прекратился, остался лишь ветер.

— Опять тот сон? — вдруг спросил старик, не глядя на меня.

Я кивнул, хотя он вряд ли бы увидел это в полумраке. Казалось, он всегда знает что мне сниться.

— Да. Та же квартира. Та... та тварь. И Женя.

Старик тяжело вздохнул, поставил стакан на ящик.

— Прошлое — якорь. Чем крепче за него держишься, тем быстрее идешь ко дну. Пора отпустить.

— Легко сказать, — я сжал свой стакан так, что пальцы побелели. — А как? Как забыть, что мы... что мы просто ушли? Как забыть её лицо? Мы даже не искали.

Он повернулся ко мне. В тусклом свете его глаза были похожи на провалы в иной, ещё более тёмный мир.

— Забывать не нужно. Нужно понять. Это закон выживания, внук. Мы просто научились подстраиваться. Мир всегда был таким жестоким. Просто раньше мы не хотели этого признавать .

Он допил кофе и поднялся, его кости с хрустом протестовали.

— Собирайся. Через час двинемся. Говорят, на старом мясокомбинате люди устроили поселение. С генераторами и стеной.

— Снова «говорят»? — я горько усмехнулся. — В прошлый раз «говорили» про бункер с припасами. А нашли только крыс и сумасшедшего, который молился на скелет.

Старик пожал плечами, проверяя затвор своего ружья.

— А ты есть хочешь? Или будешь и дальше жевать черствый хлеб с пресной рыбой? Выбор — вот что отличает нас от них. Они подчиняются инстинкту. А мы выбираем. Даже когда выбирать особо не из чего.

Он прав. Всегда прав. Я отправил в рот последний глоток горькой, кислящей жижи, собрал свои жалкие пожитки. Банка с червями, арбалет, несколько патронов, тряпьё... И тень сестры, навсегда поселившаяся за спиной.

Старик уже стоял у лестницы, его силуэт вырисовывался на фоне слабого утреннего света, пробивавшегося через щели люка.

— И, внук... — он обернулся. — Если там, на комбинате, увидишь что-то... что напомнит о прошлом. Не смотри. Просто иди.

Он толкнул люк. Свет ударил по глазам, резкий и беспощадный. Мы вышли на поверхность — в мир, где не осталось места ни для блинчиков, ни для сестёр, ни для сожалений. Только дорога, пыль и вечный выбор, который с каждым днем даётся всё тяжелее.