Лёха сидел на лавке в центе города. Дышал ночным осенним воздухом и смотрел, как в свете фонарей при порывах ветра начинался дождь из пожелтевших платановых листьев. Удивительно красивое зрелище.

Иногда мимо сновали редкие прохожие, либо неспешно прогуливаясь, либо торопясь по своим житейским делам. Где-то неподалеку от скамейки, на которой расположился парень, пел песни престарелый уличный музыкант, аккомпанируя себе на гитаре и иногда подключая окарину.

- «…Вижу: бьётся в неверье пацан молодой,

У которого нет ничего…» - выводил звонкий старческий голос. Алексей невольно заслушался. Он хотел было покинуть своё место и подойти поближе к музыканту, чтобы лучше слышать песню, как вдруг столкнулся взглядом с красивой, но, тем не менее, неопрятной девушкой. Взгляд её был весьма необычным, даже немного странным. Лишь присмотревшись, Лёха понял в чём дело – у девушки была необычной формы гетерохромия: левый её глаз был небесно-голубого цвета, в то же время как правый был цвета тёмно-синего, даже ближе к чёрному. Волосы её были пепельно-серого цвета, и парень в сумерках не смог разобрать, то ли это её природный блонд, то ли девица покрасилась в седой цвет.

Легкий серый плащ незнакомки местами имел на себе пятна разного цвета – рыжие, жёлтые, бурые, чёрные. На рукавах и по бокам имелось несколько мощных на вид латок из толстой ткани наподобие драпа. Полусапожки были мокрые, с прилипшим к носкам песком – девушка наверняка совсем недавно гуляла по берегу моря.

- Здравствуй, Лёша – обратилась она к парню.

- П-привет… - ответил растерянный Алексей, от увиденного не сообразивший, что совершенно незнакомая девушка обратилась к нему по имени. – Я Лёха!

Девушка улыбнулась, показав за пухлыми губками поразительно ровные, но с изрядным слоем налёта, зубы.

- Так, стоп! А откуда…

- Это совершенно неважно, Лёш – девушка не дала парню закончить свой вопрос. – Важно то, что мне невероятно скучно. А вековую скуку может развеять хорошая беседа, не так ли?

Она подобрала полу плаща и опустилась на лавку рядом с оторопевшим Лёхой. Тот смотрел на неё удивлённым взглядом. Она смотрела на него в ответ своим, разноцветным и немигающим.

- Как тебя зовут? – наконец выдавил из себя парень.

- Ты и сам это прекрасно знаешь. Правда, ещё не догадываешься о том, что знаешь. Впрочем, имён у меня много…

- Дейенерис Бурерождённая, Неопалимая, Разрушительница Оков, Матерь Драконов?

- Кто это? – тон вопроса был совершенно неопределённым, даже бесцветным, если термин «бесцветный» вообще применим к словам. Вопрос прозвучал так, будто это был и не вопрос вовсе, а какое-то нелепое и неправильное утверждение.

- Ты что, «Игру Престолов» не смотрела? – в который раз за последние десять минут удивился Лёха.

- Нет. И вообще не понимаю о чём ты. Но сейчас это исправлю.

Девушка закрыла глаза и сомкнула рот настолько плотно, что от её пухлых губ осталась лишь тоненькая ниточка. Сначала она как будто принюхивалась к чему-то, а потом начала втягивать ноздрями воздух. Вдох её казался бесконечно долгим, и в какой-то момент Алексею даже показалось, что он видит колебания этого самого воздуха. Мурашки какого-то непонятного страха пошли по его телу, неприятно стянув волосы на затылке.

- Знаешь, я, наверное, пойду – сказал он, когда девушка наконец открыла глаза. – Буду откровенен: ты какая-то странная и несколько меня пугаешь.

В ответ девушка засмеялась. Смех её прошелестел металлом, будто фольгу от шоколада Shogetten протянуло по асфальту под дуновением лёгкого сквозняка.

- Ты совершенно зря меня боишься. Я вижу, что ты парень неробкого десятка и не боишься ни драки, ни боли. – Это была чистая правда: Алексей с детства занимался спортом, в том числе и смешанными единоборствами, и ему случалось драться с несколькими противниками сразу. Но он никогда этого не боялся, и даже наоборот – испытывал некий задор. – Тогда почему тебя пугает какая-то девчонка?

Парень не нашёл, что ответить и поэтому просто молча пожал плечами.

Незнакомка пристально посмотрела на него, подумала и сказала:

- Давай так: ты задашь мне любые вопросы, и я на них обязательно отвечу. Какая-никакая, а всё же беседа. Единственное условие заключается в том, что ты не должен спрашивать моё имя. Ты должен догадаться сам, как меня зовут. Если не догадаешься, но тебе будет интересно его узнать – тебе придётся проводить меня домой. Согласен?

- Не нравится мне всё это. Найди кого-нибудь другого.

- Да ладно тебе! Я даже заплачу, если хочешь. Можешь выбрать любую. – девушка вытащила из кармана плаща горсть монет, среди которых интересующийся нумизматикой человек легко определил бы и драхмы, и оболы, и сестерции, и фоллисы и даже акче. Но Лёха не был сведущ в подобных вопросах и поэтому уставился ошалевшими глазами в ладонь девушки на знакомые ему имперские пятачки, советские копейки и украинские гривны.

- Что это? Откуда у тебя это старьё?

- Это деньги. И совершенно неважно сколько им лет – они были и остаются деньгами. Из-за них велись войны. Из-за них убивали. Из-за них отдавали собственные жизни на изнурительных работах. Сейчас, собственно, происходит то же самое. Что же касается того, откуда они у меня – я их собирала, начиная с того времени, как здесь появилась первая монета… Люди приходили ко мне и теряли свои деньги или просто дарили их мне…. Иногда за них пытались купить мою благосклонность, будто я портовая проститутка… Смешные люди. Во все времена были смешными…

Безинтонационный, но завораживающий голос девушки словно вводил Лёху в некий транс: он уже не хотел уйти, несмотря на всю эфемерность происходящего. Напротив, ему становилось интересно, хотя ирреальные вещи никогда его не интересовали. Его затягивало в пучину этого похожего больше на бред, чем на конструктивный разговор, общения. Казалось, будто ткань пространства утончается и сквозь реальность одного мира проступает реальность другого.

Кружил голову хоровод запахов, сменявшихся один за другим: запах рыбы, запах свежего винограда, запах крови и гари, запахи выпечки, парфюмов, специй и степных трав, и вновь запах гари, и вновь запах крови….

- И много ты… насобирала? – спросил парень, стараясь прогнать ощущение нереальности.

- Много. Очень много. За всю свою жизнь я собрала их столько, сколько нет ни у одного человека на свете.

- А сколько же тебе лет? – Лёха совершенно забыл о правилах приличия и мужском этикете.

- Тоже много. Я помню первых людей, которые жили здесь и ходили совершенно нагие. Их уже никто никогда не найдёт, и никто о них ничего не узнает, поскольку кости их давно поглотило море, а песок превратил эти кости в крошки. Потом была тишина длиною в вечность… Потом пришли всадники в кожаных куртках и островерхих шапках, потом привели свои корабли люди, покинувшие свой дом. Кого-то из них выгнали, кто-то ушёл по своей воле… Но все они приходили сюда. Одни сменяли других, другие третьих…. И до сих пор так… - Невыразительный голос незнакомки приобрёл некую задумчивость.

- Слишком уж хорошо ты сохранилась, как для столь древней бабушки. – Белозубо улыбнулся парень.

- Правда? А ты присмотрись внимательнее! Ты сидишь и думаешь: какая она неопрятная и грязная! А между прочим, еще 7 лет назад я была яркой, накрашенной, в чистой и аккуратной одежде, с хорошо подстриженными и уложенными волосами и маникюром – девушка потрусила пальцами с грязными обломанными ногтями у Лёхи перед носом. – А ведь это вы… Вы меня такой сделали… Посмотри!

Она скинула плащ и закатала рукава поношенного зелёного свитера, и приподняла его полу, немного оголив живот. И руки, и живот покрывала густая сетка шрамов.

- И так везде! И на спине, и на ногах. А этот вот – она приподняла свитер так, что практически оголила левую грудь, показав ошеломлённому парню глубокий кровоточащий порез где-то между третьим и четвёртым ребром – этот совсем свежий. Его оставил подросток, ставший орудием в руках алчных подлецов…

Она снова оделась и, немного помолчав, продолжила:

- Волосы мои седы, а не выкрашены.

Но Лёха это уже понял и сам. Как и то, что не только гетерохромия присутствовала во взгляде его собеседницы. Её взгляд исполнен древности, глубокой и печальной.

- Кто ты? – спросил он.

- Неужели не догадался?

- Нет. Ведьма какая-нибудь, раз прожила так долго?

Она засмеялась своим шелестящим смехом.

- Я ведь говорила, что имён у меня много, и они меняются. Когда-то меня звали и Кесарией, и Каршей. Рыцари из Генуи звали меня Черкио, а османские башибузуки – Черзети. Сейчас вы меня зовёте Керчью. Я дух этого места. Дух города, в котором вы живёте.

- Но это ведь невозможно! Это противоречит всем законам логики, это ненаучно и…

- И вообще духов не существует? Кто бы говорил о логике и науке? Ты даже имя моё угадать не смог, логик учёный. – Керчь улыбнулась. – Проводи меня домой.

- Как город можно проводить домой? – удивился Лёха.

- Не город, а дух города. Духи тоже должны где-то жить. Пойдём, я покажу. А заодно расскажу тебе свои тайны.

Она взяла парня за руку, и он почувствовал какое-то родное, практически материнское тепло. Они поднялись с лавочки и пошли вдоль по улице Ленинской, новая тротуарная плитка которой сменилась булыжной мостовой улицы Воронцовской, на которой то тут, то там проглядывали каменные плиты с византийскими крестами.

Лехё казалось, что он абсолютно невесом – настолько легко ему было идти рядом со своей новой знакомой. Оглянувшись назад, он увидел призрачные очертания скамейки и неподвижно сидящего на ней молодого, крепко сбитого парня, уставившегося остекленевшими глазами в вывеску кофейни «Фундук»…

P.S.: фото взято из интернетов