Прозвище Мономах, Владимир получил в честь деда своего по матери(одна из точек зрения), византийского императора Константина Мономаха. Мономах - почётное греческое и византийское прозвище, часто наследное. Моно-один, махия - война, получается воюет один, единоборец, сражается в одиночку.
Владимир Мономах добровольно уступил Святополку Изяславовичу, как старшему в княжеском роду, киевский стол. Святополк не отличался способностями правителя и не сумел приобрести расположение народа. Половцы нанесли ему поражения у Треполя и на Желани и опустошили страну; Святополк вынужден был купить мир и женился на Елене дочери половецкого хана Тугоркана. Несмотря на это, борьба с половцами продолжалась.
Елена была второй женой родила ему 2 сына и 2 дочери(одна дочь Предслава станет женой венгерского королевича, Сбыслава женой польского короля Болеслава 3). В первом браке с дочерью византийского короля 1 сын Ярослав. Так же имел незаконнорожденого сына, которого признал своим.
Княжил в Киеве с 1093 по 1113, до Киева княжил в Полоцке 2 года, Новгороде 10 лет, Турове 5 лет.
На Любечском съезде 1097 г. (был организован Мономахом, для прекращения усобиц между князьями ) было постановлено, чтобы каждый из князей владел своей вотчиной. За Святополком остался Киев с Туровом. Но и после съезда раздоры между князьями не закончились. Давид Игоревич Волынский уговорил Святополка, что Василько Галицкий и Владимир Мономах хотят захватить владения Святополка и Давида. Святополк позволил Давиду захватить в Киеве Василько и ослепить его. Этим вызвано было сближение между Мономахом и Святославичами Черниговскими, которые предприняли поход против Святополка. Ему пришлось помириться с ними и принять поручение наказать Давида, выгнав его из удела.
Святополк не только захватил Волынь, но пытался захватить Галицкую землей, но потерпел неудачу. Волынь осталась за Святополком. Последующие годы княжения Святополком ознаменовались участием его в походах князей против половцев. Святополк умер в 1113 году. Киевляне, очень не любившие его за неспособность, жестокость, подозрительность и корыстолюбие, тотчас после его смерти стали грабить его приближенных и угрожали разграбить даже княжеское имущество.
После него на престол взошел Владимир Мономах. Был избран единодушно на великокняжеский престол в Киеве.
Византийский император Алексей Комнен прислал ему драгоценный венец и золотые бармы (оплечье), которыми русские цари украшались при венчании на царство.
Оплечье
Владимиру с детских лет приходилось помогать отцу, он долгие годы был второстепенным князем, переменил не менее пяти удельных княжеств (20 лет в Переяславле, 16 лет в Чернигове), совершил 83 (!) похода, успешно отбивал угрозы половцев, приобрел значительный опыт управления и пользовался большим авторитетом и любовью народа.
1108г. - основал г.Владимир, будущий центр великого княжества Владимирского.
В возрасте шестидесяти лет Владимир занял великокняжеский стол(1113). Мономах был дважды женат: на европейской принцессе и дочери хана печенегов. В 2х браках родились 12 детей(дочь Мария станет женой греческого царевича, Софья жена короля Венгрии). Один из внуков Мономаха, Вольдемар, стал королём Дании.
Будущий князь впервые принял участие в военном походе в возрасте двенадцати лет.
Одно из любимых занятий князя — охота.
Достижения:
* Укрепление страны и экономическое развитие. * Канонизация Русской православной церковью как святого монарха. * Получение контроля над землями: Переяславское княжество, Суздальско-Ростовская земля, Смоленск и Белоозеро. * Строительство мощных крепостных стен в городе Владимире-на-Клязьме. * Принятие Устава о резах, ограничивающего право ростовщиков взимать проценты. * Реформы законодательства и облегчение положения зависимых категорий населения. * Внешняя политика, направленная на укрепление государства через договоры и династические браки. *В православном крещении он принял имя Василий. * После восстания крестьян против ростовщиков Мономах внёс поправки в законы, запрещающие продажу должников в рабство. *Духовность, по мнению князя, была фактором, способным объединить Русь.
Объединённая Русь под руководством Мономаха и его сына Мстислава вскоре после смерти последнего распалась на отдельные княжества. Знаменитая шапка Мономаха, которая хранится в музее, на несколько веков моложе самого Мономаха. Большинство историков считает, что шапка была подарена монгольским ханом князю Ивану Калите.
Владимир Мономах умер 19 мая 1125 года в возрасте 73 лет. Смерть наступила в загородной резиденции вблизи Переяславля-Залесского на реке Альте.
Он скончался, оставив детям поучение, которое советует им почище читать. Это поучение свидетельствует о его просвещенном уме.
Мономах завещал: не нарушать клятв, не убивать ни правого, ни виноватого, и не повелевать убивать.
Шапка Мономаха
Был одним из лучших князей древнего периода русской истории. Летопись называет его «братолюбцем, нищелюбцем и добрым страдальцем за Русскую землю». Во время его княжения на Руси водворилась тишина: усобицы между князьями прекратились, половцы присмирели.
Египтяне верили, что человек состоит из девяти компонентов, и нет, это не части тела, а тело и еще восемь нематериальных частей. Одних душ то ли три, то ли четыре, смотря как подходить. И одним из важнейших компонентов было имя, "рен". Согласно магическому мышлению, имя и предмет это одно и то же. Египтяне верили, что имя отражает саму суть человека. Поэтому они не называли ребенка, они "угадывали" его истинное имя. Как уж они это делали, мы не знаем.
Если имя человека забыли, то он не может существовать и в загробном мире. Поэтому имя умершего могли ритуально уничтожать. За тяжкие преступления человека могли переименовать. Сохранилось следственное дело по заговору против Рамсеса III. Имя одного из преступников было Рамос, – «Ра родил меня», а по приговору суда его имя было изменено на Рамеседесу, – «Ра ненавидит меня».
Ребенок нарекался обычно матерью. Это могли быть просто ее первые слова: Их (Кто это?), Нефернен (Какой красивый), Пиздецнах (Больно было); пожелания - Сенебсумаи (он будет жить в моей руке); конечно, божественные: Хоремхеб (Хор в празднестве),Амонхерхенут (Амон перевозится в барке);
Имя? Запрещенное везете? Какова цель визита в загробный мир?
Древняя Греция
У греков было только одно имя, личное, например, Демосфен, Софокл или Аркадий. Чтобы отличать одного какого-нибудь Аристокла от другого, греки называли еще отца человека и место его происхождения. Возьмем того же Аркадия. Означает, кстати, аркадиец, житель Аркадии, области в Греции. Чтобы понять, что это конкретный хороший Аркадий, а не какой-то другой, плохой, говорится: Аркадий, сын Аркадия из Аркадии. Принцип, я думаю, понятен. Женские имена очень часто были женскими формами мужских, Никомах/Никомаха и т.д
Часто греческие имена образовывались из двух корней. Скажем "демос"(народ) + "сфенос"(сила) = Демосфен, "поли"(много) + "кратос"(сила) = Поликрат. Одни имена образовывались логично: Филипп (любитель лошадей), другие не очень, как Андрипп (человеческий конь). Были и простые, такие, как Эсхил, Андрей, и т.д. Ну и "божественные", Димитрий (богиня земледелия Деметра), Дионисий (бог виноделия Дионис). Часто человеку со временем давалось прозвище и иногда оно вытесняло настоящее имя. Например, Платон - прозвище, изначально философа звали Аристокл, а Платоном (широкий) его стали звать за широкие плечи.
Некоторые древнегреческие имена для русского уха звучат интересно: Архилох, Девкалион, Писистрат, Андрогей, Херея, Пердикка, Сосипатр, Педофил.
-Ну давай, еще раз пошути над моим именем!
Древний Рим
Мужских личных имен у римлян было немного, 71, активно юзались из них и того меньше, 18. Причем некоторые из них, как бы сказать, без особой фантазии. Прим, Секунд, Терций, Кварт, Квинт означали, соответственно, первый, второй, третий, четвертый, пятый, и так до Децима (десятого). Буквально отец звал одного из сыновей так: "Эй, третий, сгоняй в лавку за бутылочкой фалернского, а то башка трещит". Были и нормальные, Гай, Гней, Марк, и т.д. Причем, была традиция, что такими именами называли только первых четырех сыновей, а остальных Квинт (5), Секст (6), Септимий (7), ну, вы поняли.
Видимо, из-за этой лени с именами римлянам пришлось придумать то, что мы называем фамилией (слово "фамилия", как раз, латинское, и означает "семья"), то есть родовое имя. Возьмем самого известного римлянина - Гая Юлия Цезаря. Гай это личное имя, как у нас Петр или Сергей, а вот Юлий это как раз родовое, приблизительно, наша фамилия.
О женских именах я не говорил, и вот почему. В прямом смысле личных женских имен у римлян не было, им давали имена по роду. Дочь Гая Юлия Цезаря звали Юлия. Если бы у него была вторая дочь, ее бы звали Юлия Младшая, если бы третья, то всех бы звали Юлии Первая, Вторая, Третья. То есть над именами дочерей римлянину приходилось ломать голову еще меньше, чем над сыновьями.
Так как римляне обожали давать одному из сыновей отцовское имя, то в роду могло быть одновременно двое, а то и трое живых полных тезок. Поэтому возникает такое явление, как когномен, прозвище, которое становилось третьим составляющим именем. Прозвища часто давали по внешности (Красс - толстый, Цельс - высокий, Руф - рыжий, Страбон - косоглазый), характере (Север - жестокий), городу происхождения и т.д. Многих известных людей мы знаем под родовыми прозвищами: Цезарь, Цицерон (горох), Сулла, Сципион (посох).
Но римляне не искали легких путей, поэтому и родовое прозвище также стали передавать по наследству. Тогда пришлось придумать второе прозвище. Победитель Карфагена, Публий Корнелий Сципион стал называться еще и Африканским. Но и второе личное имя также стали передавать по наследству! Так что одного римлянина 2 века до нашей эры, получившего личное прозвище Серапион, полностью звали Публий Корнелий Сципион Асика Серапион. Так-то!
-Слушай, Валерия, я что-то забыл, а кто у нас старше, Квинт или Секст?
Средневековая Европа
После падения Западной Римской империи по всей Западной Европе очень сильны были древнегерманские традиции. У германцев, как и у греков, фамилий не было, только имя. Имени придавали магические силы, оно носило отпечаток общественного происхождения человека. Чаще всего имена были двусоставными. Корни и мужских, и женских имен часто включали такие слова, как "благородство", "сила", "битва", "копье" и т.д. Получалось такое: Адальберт (род именитых), Адальвульф (благородный волк), Герхард (копье+сильный), Рихильда (могучая битва), Гертруда (копье+сила). Хотя корней было немного, но зато множество комбинаций, так что имена повторялись нечасто.
Возьмем конкретно средневековых скандинавов (эпохи викингов, каэш). Кроме личного имени у них был также патроним, проще говоря, отчество. Скажем, Эрик Харальдссон означало Эрик, сын Харальда. (Кстати, у исландцев до сих пор нет фамилий, только отчества. Их “бесфамильность” закреплена на уровне закона). Так как личных имен у скандинавов было немного, они широко пользовались прозвищами. И уж тут изощрялись как могли. Среди героев саг фигурируют Рагнар Мохнатые Штаны, Эрик Кровавая Секира, Хальвдан Щедрый На Золото И Скупой На Еду, Ивар Широкие Объятия (любил захапать чужое), Харальд Синезубый, Свейн Вилобородый, Арни Ущербный Член, Колбейн Масляный Член, Херьольфр Ссохшееся Яйцо, Хельги Тюленье Яйцо, Херьольфр Приседающий Зад.
Фамилии в Западной Европе появляются к концу Средневековья, раньше всего в экономически развитых районах, таких, как Италия. Кое-где, скажем в Шотландии и Германии крестьяне получили фамилии только в 18-19 веках.
-Милая, а ты не знаешь, почему соседи за глаза прозвали меня Ущербный Член?
-Понятия не имею, дорогой.
Арабские имена
Арабские имена сформировались к позднему Средневековью и являются сейчас одной из самых сложных систем наименования. Кроме личного имени (исм), также есть отчество (насаб), кунья (трудно подобрать название, потому что это отец такого-то, буквально “я Иван-отец-Петра”), прозвище или титул (лакаб), и, наконец, указание на этническую, религиозную, территориальную и профессиональную принадлежность (нисба).
На личном имени не будем останавливаться, тут более-менее понятно. Отчество может быть оочень длинным, кроме отчества может включать дедчество, прадедчество и до бесконечности, точнее, известно 12-составное “отчество”. Прозвища бывают очень разнообразными, как очень почетными титулами, так и презрительными.
Пример арабского имени: Гияс-ад-Дин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям ан-Нишапури, что означает Помощь Религии Отец Завоевателя Омар сын Ибрахима Палаточник из Нишапура. Кто бы выдумали, это? Омар Хайям.
Женские арабские имена намного короче, включают обычно только имя личное и отца.
-Дорогой, напомни, как его зовут?
-Ахмад ибн Мухаммад ибн Ибрахим ибн Абу Бакр ибн Халликан ибн Бавак ибн Шакил ибн ал-Хуссайн ибн Малин ибн Джафар ибн Йахйа ибн Халид ибн Бармак
Древнерусские имена
Первоначально в Древней Руси были только личные имена, причем они не отличались от обычных слов, например, Волк, Ждан, Петух, Добрыня. Затем появляются специальные суффиксы: Твердило, Томило, Гостята, Путята. Двусоставные, широко распространенные сейчас, такие, как Ярослав, Святослав, Владимир и т.п., были изначально строго княжескими, по крайней мере, аристократическими. Если бы простолюдин назвал сына Святослав, ничем хорошим для него бы это не закончилось.
Церковь очень долго боролась с “языческими” именами, которые удалось вытеснить только к 18 веку.
Отчества и фамилии первоначально были распространены только у высших классов и крайне медленно идут “вниз”. Фамилии у князей и бояр изначально говорят об их родовых гнездах (Шуйские, Курбские). В 16-17 веках только бояр звали трехчленно, личное имя+отчество с -вич+родовое имя. Причем боярские фамилии часто разветвлялись, Вельяминовы-Сабуровы, Вельяминовы-Зерновы и т.д.
Средние слои, незнатные дворяне и купцы именовались так: имя личное+отчество с окончанием на -ов. Всю остальную массу населения называли личным именем, с обязательным уничижительным суффиксом -ка (Ванька, Машка) с указанием отца и занятия.
К концу 18 века фамилии были у всех дворян. К середине 19 века фамилии охватывают и духовенство с государственными крестьянами, но только после освобождения 1861 года они распространяются на бывших крепостных.
-Мама, мне кажется, вы любите меня меньше, чем Добрыню и Путяту.
Огюст Конт, философ, один из патриархов современной философии исторической науки.
Мы - дети античной и европейской культуры. Мы помним и чтим имена Александра Македонского, Юлия Цезаря, Карла Бургундского и Наполеона Бонапарта. Историю, которую мы учим, написали мы, про нас и для нас. Азия кажется краем диким, необжитым и чужим.
Образованный и культурный человек наверняка хранит в своей памяти прекрасные образы культурного Востока. Кто из нас не знает имена Цинь Шихуанди, Ашоки, Тамерлана и Оды Нобунаги?! Но, что, впрочем, нормально, только специалисты помнят, что между Великими эпохами в Азии тоже что-то происходило. И что в какой-то ужасный момент Там, По Ту Сторону Евразии, вдруг всё затихло. Пока, наконец, в это затишье не пришли европейцы и не принесли свет цивилизации.
Политическая карта мира на границе XVII-XVIII вв. Как видите, торговцу для путешествия из Марокко в Японию достаточно пересечь всего четыре границы - турецкую, персидскую индийскую и китайскую.
Реальность оказывается куда как интереснее страниц учебников и хрестоматий. В этой колонке мы изучим наименее известный период большей части евразийского континента - между XIII и XVIII веками.
Существует три основных подхода к изучению истории Азии. Я сразу обозначу правила игры, дабы никто из читателей не приходил на хоккейный матч с хот-догами.
Устаревшая попытка марксистов понять, почему же их теория не работает в Азии. С 60х гг. не меньшей Специальной Олимпиадой стала попытка найти в Азии вечный феодализм.
Первый подход - консервативный. Скорее всего, если вам больше тридцати лет, именно его вы проходили в школе. Если же вы моложе, то вы его тоже проходили в школе, если вашему учителю истории было больше пятидесяти лет. Консервативное отношение к азиатской истории было сформировано эпохой раннего позитивизма и марксизма в XIX в. Примерно с 1780х и до 1950х гг. Азия лежала в таких руинах, в каких не пребывала ни дня своей истории ни до, ни после. Этот образ натолкнулся на научно-техническую, промышленную и философскую революцию в Европе. Тогда христианская цивилизация создала критерии прогресса и надела на себя корону хозяина мира и путеводительного перста для всех народов.
Согласно консервативному подходу, существует "стрела истории" - дескать, человечество развивается от наименее прогрессивных к наиболее прогрессивным. Пальма первенства в этом, естественно, по мнению европейцев принадлежит европейцам. Существуют две консервативные школы - либеральная (общество движется от наименее либеральных к наиболее либеральным) и марксистская (от самой древней к самой последней формации).
Причины Английской революции с точки зрения ревизионизма. Обратите на них внимания - ни слова о формациях и классовой борьбе, зато приведена совокупность доказуемых историческими источниками причин.
После Второй Мировой войны стало ясно, что теория превосходства одних обществ над другими приводит к тотальной войне - те, кто называет себя самыми прогрессивными получают идеологический карт-бланш на мировое господство. Так надломилась культурная парадигма. В науке это привело к эпохе ревизионизма 50х-80х гг. Целое поколение историков, вооружившись новейшей фактологией, очень красиво в бесконечных войнах с консерваторами выбивало из-под них почву, шаг за шагом. Если в странах капиталистического мира это привело к деконструкции классической либеральной теории, то в странах соцблока была разрушена идеологическая база ортодоксального марксизма. Уже в конце 70х гг. историческое сообщество СССР с большой усмешкой относилось к обязательным экивокам в сторону марксизма-ленинизма. У ревизионистов было одно слабое зерно - со скептицизмом, достойным Пиррона, они загнали себя в очень простую ловушку; ведь, в сущности, если все теории не верны, то, получается, история - не наука, а всего лишь совокупность энциклопедических фактов?..
Пример теории постревизионизма - на карте представлены "пороховые империи ислама". Автор этой относительно новой теории не претендует ни на истину, ни на экстраполяцию на другие цивилизации.
После ревизионизма в 90х гг. XX в. историческая наука переживает эпоху постревизионизма, которая продолжается до сих пор. Она связана с попытками учёных создать совокупность локальных теорий, которые объясняют локальную логику вещей - в этой конкретной цивилизации и в этом конкретном времени. С одной стороны, живы консерваторы (например, Клим Жуков - вымирающий вид), с другой - ревизионисты (их философия очень чётко проглядывает у Дробышевского). Для постревизионистов характерна терпимость к чужому мнению, узкая специализация, пресечение попытки экстраполировать опыт одной системы на другую и даже переосмысление самого факта существования некого универсального прогресса.
Примерно так ощущается научная конференция студентом. Не всё понятно, но очень интересно и с налётом волшебства ^_^
Для чего было это очень грубое обобщающее введение в историографию?
Я призываю моих читателей отказаться от примитивности ортодоксального марксистского подхода - здесь его не будет. Я буду учитывать классовый фактор, но не буду каждый раз подробно останавливаться на неком мифе, прочно засевшем в учебниках и некотором примитивном научпопе. Я не получаю за данное научение зарплату, а вы - не мои ученики. Мне лишь хочется продемонстрировать красоту азиатского мира в Новое время и показать, насколько отстал пещерный европоцентризм.
Из м/ф "Полёт драконов". Вот примерно так востоковеды смотрят на хищнические действия Западной Европы в Азии в Новое и Новейшее время...
В этой рубрике мы шапочно познакомимся с главными цивилизациями Азии Нового времени. Я не буду затрагивать цивилизации, историей которых не владею - японской, индокитайской, Магриба. Я расскажу о пяти главных и, на мой взгляд, самых масштабных и интересных местах этой эпохи - о т.н. "пороховых империях ислама" (Турции, Персии и Индии), а также затрону центральноазиатскую историю и, конечно же, Китай. Экскурсия сия будет, увы, поверхностной - для изучения истории оных цивилизаций я затратил сотни часов, прочитал десятки научных работ, написал две полки конспектов, сдал две дюжины работ и экзаменов. Этого, увы, мало для того, чтобы детально обозреть их, но достаточно, чтобы познакомить читателя с их красотой, духом и принципами. И, конечно, скрасить зимнюю поездку на метро, пригородном поезде или автобусе.
Спасибо за ваш отклик - лайки и комментарии. Их, конечно, не монетизируешь, но они тешат моё самолюбие и мотивируют меня писать дальше.
Думаю пришла пора оставить Италию и Ганнибала в стороне и посмотреть в сторону, противоположенною Испании - на Грецию. Там тоже шла война. Я уже писал о начале Первой македонской воны и о том, что представляла Греция перед ее началом. Так же была речь и о договоре между Филиппом и Ганнибалом.
Предположительно бюст Филиппа V Македонского.
С этим договором у историков масса проблем. О нем есть упоминание и у Полибия и у Ливия. Полибий более пространен, он приводит длинный перечень того, в чем взаимно клянутся стороны. Стандартный набор: дружить, мои друзья - твои друзья, то же с врагами, если меня кто обидит, то ты должен заступиться. Больше похоже на протокол о намерениях. Суть в конце:
Если же римляне пойдут войною на вас или на нас, то мы обязуемся помогать друг другу в войне, поколику будет нужда в том одной или другой стороне; то же самое и на тот случай, если войну начнет кто-либо другой, исключая царей, города и народы, с коими связывает нас клятвенная дружба.
(VII, 9.)
У Ливия все гораздо короче.
царь Филипп переправится в Италию с флотом как можно большим (полагали, что он сможет снарядить двести кораблей) и будет опустошать морское побережье, на его долю выпадет война на суше и на море; по окончании войны вся Италия и самый Рим будут принадлежать Карфагену и Ганнибалу, и вся добыча достанется Ганнибалу; окончательно покорив Италию, они отплывут в Грецию и поведут войну, с кем укажет царь; государства на материке и острова, принадлежащие к Македонии, будут принадлежать Филиппу и войдут в его царство.
(КНИГА XXIII, 33)
Как видите, Ливий более конкретен. Основываясь на сообщении Ливия, Теодор Моммзен, явный поклонник римской доблести, делает вывод, что Филипп собирался переправится в Италию, и его попытка захвата Аполлонии, была лишь промежуточной остановкой. Сегодня в историографии преобладают сторонники Македонии, и потому чаще приходится слышать мнение что ничего подобного и не возникало в голове Филиппа, он изначально собирался ограничиться только действиями в Греции. В обоснование этого они приводят тот аргумент, что у Полибия нет прямого указания на такой поворот событий. Ну бог с ними, однако если принять эту точку зрения, то договор теряет всяческий смысл. Впрочем, по факту тек и случилось: Ганнибал не получил помощи, а все чего добился Филипп, так это настроить против себя римский сенат.
После бегства от Аполлонии, где царь Македонии потерял весь флот и часть армии, Филипп (здесь и далее имеется ввиду Филипп V ) сделал правильные выводы.
В 213 году до н.э. Македонская армия подошла к Лиссу. Стало очевидно, что просто взять город не получится, поскольку он был укреплен как природой, благодаря своему расположению, так и трудами рук человеческих.Гарнизон был велик, так как заслышав о македонцах сюда собралось множество народа со всех окрестностей. Однако была у него, как оказалось, и слабость. Дело в том, что акрополь (цитадель) Лисса располагался не в внутри города, как обычно бывает, а несколько поодаль от него. Именно на этом и решил сыграть царь Македонии. Дав отдохнуть своим войскам, Филипп поступил следующим образом.
Ночью Филипп разместил своих лучших легковооруженных воинов в оврагах и зарослях растительности, которые располагались между городом и Акролиссом. Сам же, как только занялась заря, с остальными легковооруженными двинулся к стенам города, вроде как намериваясь штурмовать его. Увидев относительную малочисленность нападающих и понадеявшись на свою численность, гарнизон Лисса сделал вылазку. Сначала бой шел на равных, но потом македоняне стали отступать ,сначала медленно, потом все быстрее и вскоре были вытеснены на равнину. Но тут на помощь легким пришли македонские пельтасты, и уже были потеснены иллириане. Увидев это из ворот города вышли новые отряды бойцов и теперь пельтасты стали отступать.
Решив что победа близка в поле вышел и гарнизон акрополя. Дальше произошло то, что происходит всегда, когда полководец оказывается обманут. Вышли те македоняне, что прятались в засаде. Оказавшись между двух огней гарнизон Лисса бросился назад, к воротам города. Часть успела укрыться за стенами, другие были убиты в поле.
Печальная судьба ждала гарнизон акрополя, будучи отрезанным от цитадели он был полностью уничтожен, а акролисс тут же взят. На следующий день, после недолгого сопротивления сдался и город.
Победа была полной и громкой, ведь Филипп даже не ввел в бой своих тяжеловооруженных Эта победа принесла Филиппу такую славу, что остальные иллирийские города стали добровольно сдаваться македонскому царю, и вскоре Филипп стал господином всей страны. Лишь несколько прибрежных городов, где стояли немногочисленные римские гарнизоны сохранили верность республике.
Шерданы - один из "народов моря", как их называли египтяне и устоялось позже.
Это одна из народностей, промышлявших пиратством, известных как «Морские народы», которые способствовали краху цивилизаций Восточного Средиземноморья Бронзового века (всех, кроме Египта, который успешно их отразил).
Народы моря известны в основном из двух источников: Ветхого Завета и надписей на храмах, сделанных воевавшими против них египетскими фараонами — Рамсесом II, Мернептахом и Рамсесом III. Рамсес II включил в свою армию воинов шердан, добавив к их рогатым шлемам солнечный диск.
Египетские надписи приписывают разрушение Хеттской империи и Ханаана только «народам моря» (что положило конец Бронзовому веку на Ближнем Востоке, поскольку более поздние цивилизации начали использовать больше железа), а современные историки также связывают их с разрушением Микенской Греции, но сегодня считается, что сами народы моря были беженцами, спасавшимися от бедствий в своих родных землях.
Происхождение различных групп «народов моря» неизвестно, но на основании ограниченной доступной информации было предложено некоторое возможное происхождение. Считается, что многие из этих пиратов пришли с островов Эгейского моря и побережья Греции и Анатолии, но также вероятно, что многие пришли из Леванта. Шерданы с их характерными рогатыми шлемами, по-видимому, связаны с островом Сардиния (а, возможно, и с Корсикой), либо потому, что они возникли на Сардинии, либо мигрировали туда после поражения в Египте и ассимилировались.
Шарнирные бронзовые доспехи воина слева и некоторые другие элементы были вдохновлены реконструкциями Димитриоса Кацикиса («Греческие доспехи»), основанными на египетских рельефах Мединет Хабу.
Кожаные доспехи воина справа, основанные на египетских изображениях, а также шипованный щит слева, примерно вдохновлены реконструкциями из Нурагической литейной мастерской. Мечи Науэ II и позднемикенские мечи, а также копье являются копиями археологических находок Орджана Энгедала (Серия «Воины бронзового века»).
Египетские изображения народов моря также обычно изображают их с украшениями, такими как серьги, браслеты и круглые медальоны на шее. Золотые медальоны, аналогичные тем, что носили народы моря в египетском искусстве, были найдены на территории древнего Ханаана.
Воин справа (в бронзовых доспехах) носит кулон с изображением богини Астарты, основанным на находке из Телль-эль-Аджула, на территории нынешнего сектора Газа. Египетское искусство изображает народы моря либо чисто выбритыми, либо бородатыми. Что касается бороды, здесь хеттский стиль из завитков и прядей, как в западноазиатской моде Бронзового и Железного веков.
Есть одна особенность у архаического римского рабства до примерно 4 века до н.э., которая позволяет лучше понять суть римлян той эпохи. Ключевой ячейкой римского общества являлась фамилия - это два или три поколения семьи, живущие в одном "домусе". Эта ячейка общества была связана не только родственными связями, но и сакральными - у каждой фамилии был культ своих домашних духов-защитников. Главой этого культа был pater familia (отец семейства - старший мужчина в семье), который имел полную сакральную, а через нее и юридическую власть над домочадцами. Отец семейства имел абсолютную власть над членами фамилии, но и за все их деяния тоже нёс персональную ответственность.
Так положение домочадцев в этой системе было сродни рабам - они не имели личной свободы, за них все важные вопросы решал отец семейства, он мог их заставить делать что-угодно, а они обязаны были подчиниться под страхом продажи в рабство или изгнания. А знаете, что самое весёлое? В этой архаической системе раб принимался в семью и имел точно такой же статус, как и домочадцы: он должен был подчиняться отцу семейства, молиться духам этого семейства и в то же время имел защиту pater familia перед общиной. Т.е. раб становился полноценным членом семьи и даже при согласии отца семейства, мог занять его место. Например, вероятнее всего, именно так и вышло с Сервием, бывшим рабом царя Рима Тарквиния Древнего и имевшего статус равный его сыну, что и позволило ему самому стать царём.
И что же выходит? А то, что фактически 80 или даже более процентов населения царского и раннереспубликанского Рима были самыми натуральными рабами. А значит в эту эпоху и был расцвет рабовладения, а не когда, Рим втянется в систему работорговли Средиземноморья во 2 веке до н.э. Вывод этот, конечно шуточный, но как по мне очень забавный.
Вторым по значимости во второй Англо-Бурской войне после артиллерии военизированным контингентом буров, носившим единую форму одежды, была Южно-Африканская Республиканская Полиция (Zuid-Afrikaansche Republiek Politie; ZARP). В обиходе бурских полицейских называли по аббревиатуре их службы - Zarp; в издании автобиографического произведение Уинстона Черчилля "Мои ранние годы. 1874-1904" это прозвище перевели на русский язык как "юарпы", далее буду придерживаться этого названия.
Служащий Южно-Африканской Республиканской Полиции в полной форме. Раскрашенная фотография конца XIX в. и современная реконструкция.
Если артиллерию бурских республик породила опасность вторжения внешнего врага - британских колонизаторов и воинственных африканских племен, то полиция была обязана своим появлением необходимостью сдерживать "врага внутреннего", или казавшегося бюргерам таковым. Пока общественное устройство буров было относительно монолитным, потребности в полицейских силах не возникало. Охрана порядка в поселениях велась методами, очень напоминавшие средневековые - вообще, в государственном устройстве этих консервативных переселенцев из Голландии сохранилось очень много традиций минувших веков. За безопасность улиц отвечали ночные сторожа, назначавшиеся в порядке очереди из полноправных жителей (и даже жительниц, если глава домохозяйства по какой-либо причине не мог выйти на стражу лично). Судебную власть исполнял выборный мировой судья (landdrost), за местную каталажку отвечал надзиратель (wyksmeester), а если возникала потребность в более масштабных правоохранительных действиях (например, отогнать шайку чернокожих) - районный воинский начальник фельд-корнет формировал вооруженный отряд, коммандо.
Однако экономика бурских республик в своем бешеном темпе роста всегда обгоняла социальное развитие. Обнаружение в 1886 г. в Трансваале золота (Витватерсрандская золотая лихорадка) привело к быстрому росту промышленности, городов, сети железных дорог и телеграфа, появлению профессионального образования, формированию пролетариата и интенсивной трудовой иммиграции в некогда тихую и благочестивую фермерскую республику. Шахтеры и мастера на золотых приисках и шахтах Йоханнесбурга и других промышленных локаций были в большинстве своем мужчинами в расцвете сил, оторванными от своих семей и нуждающимися в грубых развлечениях после тяжелой работы. Буйным цветом расцвели притоны, там усталым работягам предлагали дешевый алкоголь, азартные игры, продажную любовь. Добропорядочные религиозные бюргеры были готовы пожурить и простить свою молодежь, пустившуюся в городах и на приисках во все тяжкие, однако разгульный образ жизни "уитлендеров", т.е. трудовых иммигрантов, буквально доводил их до белого каления. Особенно болезненно бурская общественность реагировала на наплыв англоговорящих рабочих из британских колоний (Капской и Наталя), а также на продажу алкоголя и проституток чернокожим рабочим, в глазах убежденных расистов-буров "уравнивавшую" их с белыми. Поразмыслив, трансваальский вольксраад (парламент, народное представительство) решил наслать на "дебоширов и развратников нового Вавилона" (проще: рабочий класс Йоханнесбурга и особенно бедняцкого пригорода Хайвельде) "руку закона", иначе говоря - полицию.
"Образ врага" для старых добрых бюргеров Трансвааля - рабочий класс Йоханнесбурга конца XIX в.
В сентябре 1886 г. в Йоханнесбурге был создан первый полицейский участок, комиссаром которого стал германскоподданный Карл Фридрих фон Брандис. Этот бывший якобы барон вошел в историю правоохранительных органов Южной Африки как классический пример коррумпированного "плохого копа". Первым делом он подчинил себе проституцию в городе: под предлогом изоляции больных венерическим заболеваниями уличных женщин организовал собственные бордели. Потом обрушил репрессии на рабочих и мелких предпринимателей из числа "русских низкого происхождения и польских евреев", обвинив их в продаже алкоголя чернокожим - наверное, у фон Брандиса обострились родовые травмы тевтонского рыцарства. Барыжить паленое виски черным шахтерам после этого стали сами "юарпы". Справедливости ради стоит рассказать, что был в ранней Южно-Африканской Республиканской Полиции и "хороший коп" - лейтенант Жерар Ван Дам. Он пытался бороться с коррупцией, но не преуспел. Впоследствии, уже в чине капитана, Ван Дам храбро сражался в войне с англичанами. Под чутким руководством "барона" Брандиса "юарпы" первого набора были мало похожи на полицейских. Из бурской молодежи порочному комиссару удалось набрать не так уж многих, и тогда он прибег к услугам наемников - как европейцев, так и черных африканцев и полукровок. Всего в первые годы существования Южно-Африканской полиции было навербовано около 900 сотрудников, из которых лишь меньшинство были бюргерами, т.е. законными гражданами Трансвааля. Разнузданные, вечно навеселе, они шатались по городам и весям как уличные банды, разыскивая, кого бы избить, ограбить и отволочь в "холодную". С особенной жестокостью "юарпы" относились к чернокожим, в отношении которых применялась практика "превентивного наказания" - проще говоря, выборочная порка. Журналист газеты "Йоханнесбург обзервер" в 1889 г. сообщал, что в результате этого наказания "вся спина заключенного от шеи до поясницы представляет собой обнаженный кусок мяса". В год только в Йоханнесбурге производилось в среднем до 7 000 таких прилюдных казней. С 1892 г. телесным наказаниям было разрешено подвергать граждан любой расы.
Рыночная площадь Йоханнесбурга. Здесь обычно Трансваальская полиция устраивала публичные порки явных и мнимых правонарушителей.
Шокирующее описание "трудов" блюстителей трансваальского правопорядка оставил канадский писатель Эмерсон Бристол Биггар, посетивший бурские республики накануне начала войны с Великобританией: "Пьяные "юарпы" (полицейские) хвастаются, размахивая револьверами, время от времени расстреливая бедных туземцев за пустяк и оскорбляя уитлендеров, которым не разрешено носить оружие, всякий раз, когда появляется повод". Но все ли было так удручающе на самом деле? Жестокие расправы над трудовыми мигрантами и чернокожими продолжали оставаться повседневной реальностью, однако с началом 1890-х гг. Южно-Африканская Республиканская Полиция начала постепенно обретать регулярные формы. Во-первых, к руководству пришли офицеры бурского происхождения, и среди сотрудников также стали преобладать уроженцы Трансвааля. Полууголовный "балласт" времен немецкого "барона" фон Брандиса безжалостно отправлялся в отставку. Были созданы четыре основных структурных подразделения. Конная полиция, смыкавшаяся по своим задачам с европейской жандармерией, обеспечивала охрану порядка в сельской местности и особенно на границах с агрессивными соседями - британцами и туземцами; эти были самыми дисциплинированными и боеспособными. Пешая полиция - городская, наиболее многочисленная; она сохранила сильное влияние "старых времен", была более коррумпирована и хуже подконтрольна правительству. Туземная полиция набиралась из негров и мулатов - уроженцев Трансвааля, ее компетенцией была охрана порядка в поселениях и районах компактного проживания чернокожих, где белые расисты "не хотели пачкать руки". Существовала и Женская полиция из нескольких десятков сотрудниц - яркий пример совмещения бурским обществом патриархального уклада с прогрессивным подходом к проблемам; применялась для пресечения преступлений среди женщин, чтобы коллеги-мужчины не распускали рук.
Эмблема Южно-Африканской Республиканской Полиции.
Звездный час полиции Трансвааля наступил в конце декабря 1895 г. при отражении первой попытки Британской империи захватить эту бурскую республику, используя, как выразились бы сейчас, методы "гибридной войны". Конная полиция сыграла активную роль в разгроме рейда британских прокси-сил доктора Джеймсона, закончившемся 2 января 1896 г. пленением всего пробританского отряда и его главаря. Из шести погибших тогда буров было двое "юарпов". Одновременно полиция Претории и Йоханнесбурга сработала в качестве политической и разоблачила синхронизированный с вторжением "рейдеров" Джеймсона заговор уитлендеров, планировавших захватить городские форты и раздать оружие недовольным трансваальским государством. Всего было арестовано 63 несостоявшихся мятежника (38 британских подданных, 15 буров-ренегатов, 6 американцев, 1 датчанин, 1 немец, 1 швейцарец и 1 турецкоподданный). "Суд над ними состоялся только в конце апреля, - пишет Артур Конан Дойл в своей истории "Великой Бурской войны". - Всех признали виновными в государственной измене... Заключение, по свидетельству участников событий, было в высшей степени тяжкое и мучительное, его усугубляла грубость тюремного надзирателя Дю-Плесси. Один из заключенных перерезал себе горло, а несколько человек серьезно заболели вследствие ужасного питания и антисанитарных условий". Писатель не скрывает, впрочем, что приговоры по итогам апелляций оказались относительно мягкими. "Узники совести Трансвааля" вышли на свободу к 1897 г., откупившись огромным штрафом в 212 000 фунтов стерлингов. После этих событий в Трансваале была создана небольшая Тайная полиция с традиционными для подобной структуры задачами. Хотя эффективность Южно-Африканской Республиканской Полиции к концу XIX в. возросла, ее методы оставались прежними, весьма далекими от главенства закона. Один кровавый эпизод с участием полицейских, произошедший в январе 1899 г. - в общем-то обычная "бытовуха" - был активно поднят на щит британской пропагандой, выискивавшей объяснения для начала войны против буров. Вот как инцидент описал в статье для российской газеты "Новое время" доброволец на бурской службе поручик А.Е.Едрихин (псевдоним: Вандам), талантливый литератор и военный разведчик: "Во время Рождественских праздников 1898 г. пьяный англичанин Эдуардс ударил одного рабочего и убежал к себе в комнату. Городовой, из англичан же (сотрудники английского происхождения в полиции действительно были не редкостью - М.К.), желая арестовать буяна, начал ломиться в квартиру и, встретив сопротивление, выстрелом из револьвера убил Эдуардса. Арестованный властями, городовой по представлении залога в 50 рублей был выпушен на свободу. Собравшийся митинг рабочих потребовал или нового арестования городового или предоставления залога в 5000 рублей. Залог был внесен, но вмешательство посторонних лиц сильно раздражило судей. Городовой был оправдан.Тогда англичане составили петицию королеве, прося ее защитить своих подданных от произвола трансваальских властей". Вольно или невольно, те, кому надлежало защищать мир в Трансваале, создали один из самых громких информационных поводов к войне.
Бравые, подтянутые конные полицейские напоминают регулярных солдат; надо сказать, Конная полиция воевала лучше других "юарпов".
На момент начала второй Англо-Бурской войны в Южно-Африканской Республиканской Полиции по приблизительным штатам числилось 10 офицеров, 100 сержантов и 1400 констеблей (в т.ч. несколько сотен туземных полицейских). Конная полиция была частично разбросана по пограничным и сельским участкам в вельде небольшими командами. 1 конный эскадрон был дислоцирован в Претории и "дивизион" - в Йоханнесбурге: к этим урбанистическим центрам Трансвааля примыкали совершенно дикие территории. Пешая полиция в основном сконцентрировалась в городах. Самые крупные ее контингенты, в общей сложности до 800 чел., размещались в Претории и Йоханнесбурге. Туземная полиция действовала там, где большинство населения составляли чернокожие. Несколько иное расписание Южно-Африканской Республиканской Полиции приводит непосредственный участник событий, административный секретарь отряда Русского Красного Креста на театре войны штабс-капитан А.С.Потапов, выполнявший также кое-какие "деликатные" поручения Петербурга: "К числу войск, содержимых в мирное время, относится полиция, разделяющаяся на пешую и конную. В мирное время полиция рассеяна по городам: в Johannesburge было 600 человек пешей полиции и 250 конной при 2 офицерах и 1 инспекторе, в Претории - 200 человек пешей полиции и 100 человек конной. Всего в Трансваале считалось около 2500 человек полиции при 1 commandant, 4 lietenant и 2 inspector. Тайной полиции - 43 человека при 1 captain". К слову, полицейских капитанов было явно больше: поименно известны Сарел Элофф и Жерар Ван Дам, носившие эти звания к началу боевых действий, и оба они служили не в Тайной полиции.
Шлем (реконструкция) и фуражка Южно-Африканской Республиканской Полиции. Музейные экспонаты.
Особого места заслуживает описание формы одежды "юарпов", столь же нарядной и даже вычурной, как у большинства "буров в мундирах". Вот как описывает ее Иен Найт в своей работе, посвященной войне 1899-1902 гг., вышедшей в известной своим интересом к униформологии серии Man-at-Arms/Osprey Military (303): "Форма полицейских была синей с синей фуражкой или белым тропическим шлемом для особых случаев. Обычно ее не носили в поле; тем не менее, в качестве замены существовал синий полевой китель простого покроя, застегивавшийся на крючки, с плоской черной плетеной каймой спереди по застежке и вокруг обшлагов, носившийся с широкополой шляпой. Брюки были цвета хаки, покроем для верховой езды. Многие "юарпы" сражались на начальной стадии войны в униформе цвета хаки гражданского покроя. До 1899 г. они были вооружены Мартини-Генри (карабинами), но с началом боевых действий им выдали Маузеры (винтовки)" (Ien Knight. Boer Wars 1898-1902.). Дополнительные сведения по униформологии полиции Трансвааля предоставляет коллекция профильных музеев ЮАР. Щегольский белый пробковый шлем "юарпов" украшали роскошная эмблема с трансваальским девизом: "Eendragt Makt Magt" (Единство дает силу), а также чешуйчатый подбородный ремешок и острое навершие, выполненные из желтого металла. Круглые фуражки были британского образца, с лакированными козырьками; на них, как и на пряжках амуниции, и на пуговицах, помещалась монограмма ZARP, настолько витиевато зашифрованная, что напоминала скорее какой-то зулусский узор. Литеры из желтого металла ZАR (Zuid-Afrikaansche Republiek) на правой стороне стоячего воротника, наоборот, были совершенно простыми. Вооружение полицейского дополняли револьвер, сабля и деревянная дубинка, которую многие "юарпы" заменяли убойным длинным бичом для скота. Офицеры носили лядунки с кожаными перевязями, украшенные полицейскими эмблемами и бляхами со свистком на цепочке. Сотрудницы женской полицейской службы форменной одежды не имели, а только эмблему полиции при гражданском платье. Небольшие полицейские силы существовали и у Оранжевого Свободного государства. Пишет тот же Иен Найт: "Полиция Свободного государства, которая насчитывала всего 150 чинов в 1899 г., включая конных и пеших полицейских, носила схожую форму одежды, но с нагрудными карманами на полевых кителях и значками Свободного государства на шляпах". Об участии в войне полицейских-"фрейстаатеров" данных не встречал. С началом боевых действий с Великобританией для разных категорий "юарпов" привычный порядок службы претерпел различные изменения. Конная полиция, и так проводившая большую часть времени в седле, патрулируя просторы вельда и часто вступая в опасные стычки с нарушителями закона, почувствовала основную перемену в том, что "плохими парнями" теперь стали регулярные солдаты европейской армии с сильным стрелковым и артиллерийским вооружением. Туземные полицейские в боях против британцев не использовались: буры позиционировали войну как "дело белых людей". Но на их широкие черные плечи легла борьба с активизировавшимися под плодотворным влиянием британской разведки вторжениями воинственных чернокожих же соседей, а так же с сетью разведчиков/шпионов/диверсантов из числа "кафров" (так расисты-буры, не вдаваясь в племенные различия, называли всех негров в границах Трансвааля). Логично предположить, что Тайная полиция переключилась на контрразведку. Хуже всего пришлось Пешей полиции, большей части которой предстояло сменить вольготное сытное житье городских полицейских на жестокую долю фронтовых бойцов. Штабс-капитан Потапов 4/17 марта 1900 г. доносил в Россию из бурского лагеря под Гленко: "С объявлением войны йоганнесбургская полиция образовала отдельную команду, полиция других городов вошла в состав различных лагерей, а полицейская служба в городах возложена на граждан". Отчасти это верно в отношении застав конной полиции, которые были территориально распределены между местными ополченческими коммандо. Но об отдельном отряде йоханнесбургских полицейских численностью более 75 человек (именно столько их участвовало в бою под Бергендалем 27 августа 1900 г., где сражался ранее потрепанный эскадрон конной полиции), либо об отдельном "коммандо полиции", не сообщают ни британские авторы, ни официозный историк Англо-Бурских войн из "апартеидной" ЮАР Йохан Хендрик Брейтенбах. "Юарпы", в т.ч. йоханнесбургские, сражались в составе разных частей и подразделений бурских сил, будучи разделены на группы по нескольку десятков людей. Кое где - очень хорошо, но самостоятельной роли не играли. Классический эпизод их применения описывает в своих замечательно интересных мемуарах бурский генерал Христиан Девет, когда рассказывает о сражении 30 ноября 1899 г. при Нихольсонснек: "С нашей стороны в этом сражении принимали участие, кроме 300 гейльбронцев и 20 кронштадтцев, еще 40-50 человек из иоганнесбургской полиции под начальством капитана Ван Дама, которые подоспели к месту сражения и храбро бились вместе с нами" (Девет Хр. Воспоминания бурского генерала Хр. Девета. Борьба буров с Англиею. — СПб., 1903). Бурское командование отказалось от логичного вроде бы решения бросить в бой целыми подразделениями эскадроны конной полиции и контингенты пеших "юарпов" из Йоханнесбурга и Претории, за единственным исключением Бергендаля, и предпочло дробить их и рассредотачивать - видимо, у него были свои резоны.
Лагерь для британских военнопленных в Ватерваале близ Претории, охранявшийся Трансваальской полицией. Рисунок очевидца.
К тому же большая часть пешей полиции Претории на фронт так и не отправилась. На нее была возложена задача по охране созданных в трансваальской столице лагерей для британских военнопленных. Это была самая продолжительная по времени операция, осуществлявшаяся "юарпами" в ходе войны - с момента, когда первые пленные англичане прибыли в Преторию 22 октября 1899 г. до захвата города британскими войсками фельдмаршала лорда Робертса 5 июня 1900 г. Военнопленные были размещены в двух локациях. Офицеры, около 130 чел. и "приравненные к ним лица" - фактически только один военный корреспондент, молодой Уинстон Черчилль, содержались в здании Государственной образцовой школы. До 3 900 нижних чинов было сконцентрировано в 14 км от Претории, на территории ипподрома в местечке Ватервааль. Охрану офицерского лагеря несли около 40 "юарпов", солдатского - более 100 при двух пулеметах Максим, плюс городское ополчение. С учетом смен, там хватало работы для всего личного состава пешей полиции Претории, и для подкреплений из других городов тоже нашлись бы вакансии. Согласно запискам Уинстона Черчилля и других "сидельцев" офицерского лагеря, режим в нем был очень мягким, не в последнюю очередь потому, что у офицеров водились деньги. Пленным было позволено покупать в городе необходимые вещи и дополнительную провизию, переписываться с родными и близкими, получать посылки; главным испытанием для них являлась скука. "Юарпы" ограничивались тем, что "с прохладцей" охраняли периметр, а на "британской территории" практически не появлялись. Не удивительно, что среди пленных офицеров созрел план восстания, от которого отказались буквально в последнюю минуту, и были предприняты многочисленные попытки побега. Однако трансваальские полицейские показали себя лучшими охотниками (буры, дети вельда!), чем сторожами: все беглецы, за исключением четырех, были легко пойманы. Среди убежавших счастливцев оказался молодой Черчилль.
Пленные "томми" в бурском лагере. Иллюстрация из британской прессы того времени.
"Давайте признаем, что буры очень хорошо обращались с пленными, доказательством этого мог послужить их внешний вид", - пишет Артур Конан Дойл, участник описываемых событий, но оговаривается по поводу солдатского лагеря: - ...Питание было очень скудным, но в остальных аспектах обращение оставалось хорошим". Уинстон Черчилль рисует несколько иную картину положения простых "томми" под охраной "юарпов": "Мы были прекрасно осведомлены и о настроениях... тысяч наших пленных соотечественников, и об условиях, в которых они жили. Нам стало известно, что среди них растет недовольство. Они страдали от однообразия, от скудости питания, от плохих условий. Их одолевал голод и гнев. Был случай, когда они накинулись на караульного, и, хотя до кровопролития дело не дошло, мы понимали, как трудно бурам удерживать в повиновении такую толпу". Можно признать, что в целом отношение полицейских Претории к британским пленным было вполне джентльменским, но случались серьезные инциденты, а нижним чинам постоянно не хватало еды. С профессиональной точки зрения с ролью "вертухаев" (извините мой африкаанс) "юарпы" справились удачно. На поле боя все обстояло не так гладко. Единственный бой, в котором бурские полицейские (неполный эскадрон конной полиции из Йоханнесбургского гарнизона) выполняли самостоятельную боевую задачу, показал это. Имеет смысл привести подробное описание этого противостояния, произошедшего 27 августа 1900 г. в рамках сражения при Бергендале, которое дано в известной монографии британского историка Майкла Барторпа по истории Бурских войн: "Копье (высота) Бергендаль была передовой позицией, вынесенной перед основной линией обороны буров... и удерживалась всего 75 йоханнесбургскими полицейским - "юарпами", справа и слева от них располагались небольшие группы иностранных добровольцев. В 11 часов 27-го началось то, что стало одной из последних настолько тщательно спланированных атак в этой войне. В течение трех часов 38 орудий Буллера (британского командующего) подвергли артиллерийской подготовке Бергендаль и территорию вокруг него. Плотность огня была такова, что никакое подкрепление не могло пробраться к "юарпам", а сами они не могли отступить, даже если бы хотели. Мрачно лежали они на дне своих траншей, ожидая атаки пехоты и зная, что от бомбардировки больше шума, чем реального вреда; уверенности им придавал прекрасный сектор обстрела перед позицией. Как только показались передовые цепи пехоты, они открыли интенсивный огонь из винтовок и имевшихся у них Максима и "Пом-пома" (37-мм скорострельного орудия), несмотря на продолжавшийся артиллерийский огонь, прикрывавший наступающую пехоту. Действовавший слева 2-й батальон Стрелковой Бригады (2nd Rifle Brigade), приближавшийся короткими перебежками, вскоре стал нести потери от стрельбы "юарпов" и до сих пор невидимого иностранного подразделения позади них. Но он продолжал наступать, поочередно перебегая и стреляя, в то время как резервные роты успешно установили общий фронт атаки с правофланговым батальоном, 1-м Иннискиллингского полка (27-й пех. полк, ирландский). Офицер Стрелков, лейтенант Эспиннел, вспоминал, что по мере приближения к объекту атаки, "когда они поднялись в последний раз, они издали дикий боевой клич... и все вместе ринулись вверх по склону копье". Доблестные "юарпы" продолжали стрелять до самого конца, но когда дело дошло до штыков, некоторые из них побежали, более 40 были убиты, ранены или взяты в плен, включая их храброго командира Филипа Оостхюйзена (точнее: 14 убитых, 19 пленных, около десятка раненых отправлены в госпиталь). Стрелковая Бригада потеряла 15 убитых и 68 раненых, включая своего полковника, а Иннискиллингцы - 17 раненых". 37-мм скорострелка и пулемет буров достались победителям в исправном состоянии.
Британские военнослужащие осматривают захваченные позиции "юарпов" на высоте Бергендаль. Раскрашенная фотография.
Британские авторы-современники, и благорасположенный Артур Конан Дойл, и едкий консерватор-мизантроп Леопольд Эмери, как и позднейшие академические историки, не скупились на похвалы "юарпам" за упорную оборону Бергендаля. Однако за их панегириками явственно угадываются слова иного фронтового писателя о войне иных времен, Константина Симонова: "Да, враг был храбр. Тем больше наша слава". Что же имеется по единственной самостоятельной боевой операции "юарпов" в "сухом остатке"? При Бергендале у британцев было многократное огневое и численное превосходство; но буров это редко смущало. Эскадрон "юарпов" не сумел отразить первую же британскую атаку, был полностью разгромлен, оставил неприятелю ключевую позицию (вскоре после этого развалилась вся бурская оборона) и тяжелое вооружение. Потери британцев оказались велики, однако это было обычным делом, когда "томми" бросались в штыки, не щадя себя. Вывод: обычный неудачный для буров бой, ничего из ряда вон выходящего. Считается, что после этого Южно-Африканская Республиканская Полиция прекратила существование как организованная сила. Контрастом с обороной при Бергендале выступает добровольная сдача в плен 5-6 июня 1900 г. всей полиции, охранявшей пленных в Претории, при вступлении в город войск лорда Робертса. Капитуляция 52 вооруженных до зубов "юарпов", стороживших пленных британских офицеров (их перевели из Образцовой школы и усилили охрану), перед всего двумя выехавшими вперед английскими аристократами - Уинстоном Черчиллем и герцогом Мальборо - выглядит каким-то трагикомическим фарсом: "Едва завернув за угол, мы увидели территорию тюрьмы — длинный железный барак, окруженный плотным кольцом проволочного ограждения. Взмахнув шляпой, я издал приветственный клич. На клич этот моментально отозвались изнутри. Все, что произошло потом, напоминало финал мелодрамы в театре "Адельфи". Нас было всего двое, а перед нами стояла бурская охрана с ружьями наизготовку. Мальборо, великолепный в пылании алых штабных петлиц, призвал коменданта немедленно сдаться, по счастью догадавшись пообещать ему расписку за сданное оружие. Заключенные хлынули во двор — кто в военной форме, кто в штатском, кто без шляпы, кто без кителя, но все в крайнем возбуждении. Караульные побросали винтовки, ворота распахнулись, и, пока последний из охранников (всего их насчитывалось пятьдесят два) стоял в замешательстве, не зная, что дальше делать, истомившиеся в заключении офицеры окружили их и разобрали оружие". На следующий день бурская полицейская охрана лагеря для нижних чинов в Ватерваале так же дисциплинированно сдала оружие своим "подопечным" при приближении британской кавалерии.
Освобождение британских пленных в лагере близ Претории. Рисунок современника.
Показательно, что уже через несколько дней бывшие "юарпы" вышли на улицы захваченной Претории в прежней функции стражей порядка, только без винтовок и под контролем британской военной администрации. Подобная же ситуация имело место в Йоханнесбурге. Бурских полицейских, продолживших службу под сенью Британской короны, захватчики организационно приписали к своей Полиции Южной Африки (British South Africa Police). А вот среди "биттер эйндеров", отчаянных "Искателей горечи", бурских партизан последнего этапа войны, "юарпов" было немного. Все-таки полицейский - в первую очередь охранитель порядка и пристойности на своем участке, а не регулярный солдат и не ополченец.
