- Встретил кого из наших? – спросил рыжий Денька.
Борька покачал головой. Он показал Деньке часы.
- Жалко их, - сказал Денька. – Еще ходят.
- Я их починю, - сказал Борька.
И уселся за стол чинить. Он достал скотч и ножницы и, как мог, скрепил отваливающиеся детали между собой. Часы не выглядели целыми, но, по крайней мере, можно было не бояться, что они развалятся на куски. Борька нашел подходящий гвоздик на стене и повесил часы. От их тиканья в подвале стало уютней, а их поломанный вид странным образом гармонировал с остальным интерьером подвала. Пружинные матрасы от кроватей, лежащие прямо на полу. Кособокий стол и электрочайник на нем. Хромые табуретки, ящики из-под овощей в роли тумбочек. Подплесневелый, но старательно вычищенный ковер, пестрые покрывала на матрасах, да эти часы – и вот уже у жилища двух подростков-бродяжек и вид стал почти домашним.
Борька услышал хруст снега и поспешил к выходу из подвала. Он очень хотел встретить кого-то знакомого, кого-нибудь из тех ребят, с кем он и Денька так хорошо играли летом. И хотел увидеть знакомое лицо – и одновременно опасался. В летних снах действовала омолаживающая магия каникул, все их друзья были юными, беззаботными и счастливыми. В каком возрасте и в каком облике он увидит друзей здесь? А вдруг он их и вовсе не узнает?
Двор, где стоял Борька, был проходным. Четыре пятиэтажки, в подвале одной из которых жили ребята, образовывали квадрат, и через диагональ этого квадрата ранним зимним утром многие люди шли по своим делам. Вот прошел интеллигент с портфелем, вот работяга в кепке и фуфайке ругает сквозь зубы погоду, вот прошаркал старик в ушанке и с тростью. Что если кто-то из них – один из Борькиных знакомых? А это что за фигура? Горбатая бабулька, или солдат с ранцем? Нет. Школьница в длинной шубе с рюкзаком, ее зовут Таня. И она узнала Борьку.
- Пойдем к нам с Денькой в подвал, пригласил Борька. – поболтаем, чаю попьем. Лето вспомним.
- А что это вы в подвале живете? – удивилась Таня. – Вы раньше жили у Вадимоза.
- К нему родители пришли, - объясним Борька. – Это сон такой, в нем у всех все дома, и все со своими домашними не очень ладят. Какого школьника ни спроси, родители замучили, придираются, за оценки ругают. У тебя-то все нормально должно быть, ты ж отличница.
- Как бы не так, - горько посетовала Таня. – Мне за четверку достается, как из-за двойки не каждый из наших выслушивал. И стыдно им за меня, и огорчаю я маму с бабушкой, и разговаривать со мной, с двоечницей, не о чем. Я за все свои косяки из взрослой жизни столько упреков не слышала.
- Чего? – не понял Борька.
- Того, - сказала Таня. – У меня на Дневных Ландшафтах сейчас две тысячи двадцать третий, я давно взрослая тетя с семьей. И я знаю об этом, и сон все равно продолжается, удивительно, да?
- А почему просто не проснешься? – спросил Борька.
- Очень уж спать хочется. Да и в этом сне есть свои приятности. С вами, вот, чаю попью.
Пока они говорили, Борька вел Таню в подвал, где Денька уже заваривал чайные пакетики.
- Не раздевайся, у нас холодно, - сказал он Тане, потянувшейся к застежке шубы.
- Бедные вы, в подвале живете, - посочувствовала Таня. – Поискать для вас квартиру?
- У нас же есть дома, - сказал Денька. – Но далеко, а нам надо быть здесь, чтоб за Вадимозом приглядывать.
- Да нормально все, не переживай, - уверил ее Борька. – По крайней мере, мы сами по себе и ни с кем не ругаемся. И у нас хорошо по-своему. Вот на часы хотя бы эти посмотри.
Таня глянула на часы, улыбнулась было, но вскочила с табуретки и направилась к выходу.
- В школу опоздаю! Уже семь двадцать. Я завтра зайду.
Надевая рюкзак, она нечаянно зацепила часы. С оглушительным грохотом они свалились со стены. Трое подростков грустно смотрели на разлетевшиеся по полу кусочки.
- Мне так жаль! Я могу чем-то помочь?
- Ты не виновата, - уверил подругу Денька. – Это Борька сдуру их скотчем склеил, не держится совсем. Тут бы клей момент. Принесешь завтра? И почитать что-нибудь.
- Конечно, принесу. А сейчас я побежала.
Таня помогла мальчикам сложить осколки часов в картонную коробку и ушла в школу. Борька вернулся на свой пост в проходном дворе, но так никого и не встретил.
Серый день прошел, будто его и не было. Черным вечером Денька точно так же, как Борька утром, стоял у подъезда Вадимоза, надеясь встретить его по пути из школу, узнать, как дела у мелкого. Хотя мог ли он чем-то помочь? Но Вадимоз не появился, а из подъезда вышла его мама. Денька зашел за трансформаторную будку, чтобы его не заметили. А Вадимозова мама была заплаканная. Она, нервно оглядываясь, утирала слезы перчаткой, смотрела в черное беззвездное небо и спрашивала:
- Господи, почему так? Господи, почему так?
А понурый Вадимоз шел из школы, шаркая худыми ногами, и мама сразу увела его домой. Тут не поговоришь. Интересно, он тоже с родителями ссорится?
А ночью двое подростков-бродяжек вышли на улицу с заварочным чайником и искали звезд на небе. А звезд все не было и не было, только снежинки время от времени падали. Только под утро три звездочки выглянули из облаков, заглянули в чайник и снова спрятались. Хватит ли этого для звездного чая?
Они вернулись в подвал, холодный, но уже по-своему уютный. Часы ждали их, упрямо тикая из коробки. И показывали правильное время.
В шесть пятьдесят пришла Таня. Она принесла клей момент и печенье к чаю. Борька сел за стол клеить часы, а Денька разлил на три чашки чай, в котором, если приглядеться, тускло сияли три звездочки.
- А мама не заметила, что ты вышла из дома раньше? – спросил Денька.
- Заметила, конечно. Но она всегда так боится, что я опоздаю в школу, что только обрадовалась. Она все время боится. Что я опоздаю в школу, что получу плохие оценки, что попаду в беду, что кто-то про меня что-то плохое подумает. А я вроде и понимаю, какая это ерунда, но заряжаюсь этой глупой нервозностью.
-Почему люди не могут просто позволить другим людям быть самими собой, а все пытаются перекроить всех под себя? – вздохнул Денька.
- Ты про меня или про себя сейчас? – спросила Таня.
А Борька зашипел, словно от боли, и попросил:
- Давайте говорить о чем-нибудь веселом.
- А чего веселиться-то? – проворчала Таня.
Денька бросил взгляд на ее рюкзак.
И Таня вытащила из портфеля «Хроники Нарнии».
- Ура, - сказал Борька. – Давайте читать. Кто-нибудь из вас пусть читает, я клею часы.
Таня и Денька читали по очереди. Борька доклеил часы и повесил их на стену.
А Денька читал, как Люси вернулась из волшебной страны в тот же момент, как ушла туда, и как братья и сестра не верили ей. Таня следила за стрелками часов. Семь ноль семь.
- Мне пора в школу, - сказала Таня. – В следующий раз продолжим. Хотела бы я тоже иметь такую дверь в Нарнию.
- Чтоб были приключения? – спросил Борька.
- Приключения – потом. Для начала – просто выспаться. И вернуться в то же мгновенье.
Часы странно скрипнули и пошли дальше как обычно.
А когда Таня была в школе, на перемене между пятым и шестым уроком, в окно заглянуло нашедшее прогал в тучах солнце. Таня посмотрела на часы – было 12:34, она считала это счастливым временем. «Пусть сегодня ночью будут звезды» - загадала Таня.
По пути домой, проходя мимо унылой пятиэтажки с поломанными скамейками во дворах, Таня встретила Вадимоза. Она пыталась с ним заговорить, но он только опустил глаза и прошаркал мимо, бормоча «Ну ты же понимаешь, нельзя».
А потом ее закружили дела. Она ходила в школу, учила уроки, спорила с родителями, читала книги, запершись в комнате – попасться родителям за любым занятием, отличным от уроков, грозило скандалом. Хотя нет, были еще другие занятия. Например, смотреть вместе с мамой мамин любимый сериал. Это называлось «отдохни от своих уроков, развейся». Недочитанная «Нарния» безбилетным пассажиром ездила в Танином портфеле в школу и обратно. Зайти в подвал к ребятам никак не получалось – то времени совсем не было, то Деньки и Борьки дома не было, а подвал оказывался заперт.
А однажды Таня в очередной раз вышла из дома пораньше, чтоб навестить друзей, и нечаянно зашла не в тот подъезд. Подвал был не заперт, заброшен, и Таня умудрилась заблудиться в лабиринте из дырявых матрасов, висящих на крючках пальто, тронутых плесенью, чьей-то сломанной мебели и подшивок старых газет.
Сама она не заметила, как оказалась уже не в подвале, а в чужом подъезде. Ей надо было вниз, на улицу, но она машинально пошла вверх. Подъезд был грязный и с облезлой краской, на белом потолке – черные подпалины. Чем выше поднималась Таня, тем хуже была лестница. Ступени были совсем узкие и без перил. Она шла боком, прижавшись к стене, а когда она поднялась на крошечную лестничную площадку на последнем этаже, целый лестничный пролет у нее за спиной пошел трещинами и с глухим стуком обвалился. Дальше идти можно было только в единственную квартиру на этом этаже.
Дверь была не заперта, и в квартире никого не было. Это была уютная старомодная квартира, где все стены завешаны узорчатыми коврами, а кровати накрыты плюшевыми покрывалами. Там можно было просто немного поспать. Просто улечься на мягкую кровать, прямо поверх покрывала, и просто поспать, пока нет хозяев.
А один раз все взяло и получилось. Таня застала друзей дома, а Денька заварил звездный чай. Борька разливал чай, Таня читала вслух «Нарнию», а Денька слушал и обстругивал страшненького вида палку, чтобы сделать из нее новую ножку для хромого табурета. На стене уютно тикали отремонтированные часы.
- А что мы будем делать сегодня? – спросил Борька.
- Будем светить ночью в облака фонариком. Свет будет отражаться вниз, послужит людям вместо луны, - сказал Денька. – Таня, ты в школу опоздаешь. На наших часах восемь.
Таня оттянула рукав шубы и посмотрела на часы. Экран погас – батарейка, что ли, села?
- Ну ее, школу, - сказала Таня. – я ее лет двадцать как окончила. А родители в любом случае найдут, к чему придраться. Опоздаю, так опоздаю. Но сейчас я пойду, действительно. Завтра приду.
И назавтра она тоже пришла.
- Ребят, можно я у вас тут просто посплю где-нибудь? Пол-утра контурные карты делала. Сегодня сдавать.
- Ты хотела сказать, полночи? – спросил Борька.
- Пол-утра. Я по ночам не соображаю совсем, я жаворонок. И с мамой поругалась опять. Маму послушать, так лечь спать в 9 с несделанными контурными картами – это разгильдяйство. А встать в четыре утра – чтоб их сделать – это безумие и порча своего здоровья. И ей не объяснишь, что от перестановки слагаемых сумма не меняется.
- Лифт бы сюда, - сказал Борька.
- Лифт, - пояснил Борька. – Был у нас такой, в нашем НИИ. Заходишь в лифт, нажимаешь нужные цифры – и он отправляет тебя на день в прошлое, на неделю в будущее. Куда угодно, в пределах месяца. Мы этим лифтом пользовались, чтобы все успевать. До середины восьмидесятых примерно.
- А дальше? – спросила Таня.
- А дальше мастер приехал из Москвы, менять устаревшее оборудование. Сказал, приборная панель у нашего лифта закоротила и искрит иногда, пожар может быть. И починил.
- Новую приборную панель поставил. Кнопочки красивые, новенькие. И лифт работал хорошо. Ну как хорошо, как обыкновенный лифт, и все. Никаких чудес. А что мы будем делать сегодня, Денька?
- Аккуратно выкопаем из снега следы людей и разложим их на свежем снегу на большом газоне, как будто там кто-то водил хоровод.
- Так поспать у вас можно, ребят?
- Ох, можно, конечно, но условия у нас тут… матрас продавлен, и холодно, не раздевайся.
- Мне сгодиться, честное слово. Кстати, представьте себе, в тот раз я не опоздала в школу. Аномалия у вас тут какая-то.
Она улеглась на матрас в обнимку с рюкзаком, ворча себе под нос: «Это как надо не выспаться, чтоб и на Ландшафтах снов так сильно хотелось спать»…
Борька сидел за столом и решал прошлогодний кроссворд на пожелтевшей газете, поглядывая на спящую гостью. Денька вышел на двор. Вплотную к дому, на отмостке, намерз лед от капающей с сосулек воды. Денька шел по этому льду, аккуратно ступая по самому хребту маленькой ледяной горы и стараясь не соскользнуть. Он обошел так вокруг дома и увидел выходящую из подвала Таню.
- А что ты так рано? – окликнул он ее. – Ты вроде хотела поспать.
- Рано? – удивилась она. – Я больше трех часов проспала по вашим часам с кукушкой. В школу опоздаю в хлам, ну и ладно с ним.
- И двадцати минут не прошло.
Денька встряхнул рукав и посмотрел на свои часы. Он забыл, что они уже много лет не ходят, и что стекло их разбито, и стрелок даже не видно. И зачем он только все еще продолжает их носить?
Денька вернулся в подвал. Борька решил уже третий кроссворд. Часы с кукушкой на стене весело тикали и показывали под-одиннадцатого.
- Я придумал, что мы будем делать, Борька! Мы откроем свое дело.
А следующие две недели Таня не приходила в подвал к друзьям. Будь все это на Дневных ландшафтах, она бы решила, что проболела это время и не выходила их дома. Но это были Ландшафты снов, а там, где времени нет, отрезку этого самого времени ничего не стоит просто так взять и потеряться. Просто в очередной раз она вышла в школу, как всегда, затемно, с четким ощущением что ее здесь уже давно не было. И, едва отойдя от своего дома, увидела изменения в знакомом жилом квартале. На стене дома красовалась надпись, написанная крупными буквами углем: «Бесплатная гостиница там. Приходите поспать!» И стрелка, указывающая направление. В сотне метрах дальше – еще одна надпись: «Поспать там! И пусть все дела подождут.» - и еще одна стрелка. И народ, уныло бредущий этим ранним утром по своим делам, теперь явно придерживался одного направления.
«Оба-на!» - только и смогла выговорить Таня, увидев, что люди стекаются к тому самому подвалу, где жили Денька и Борька. Крадучись, поминутно оглядываясь, словно идет в чужой дом, зашла она в подвал.
Все было под-другому. Ни стола, ни табуреток, ни самих Деньки и Борьки в подвале Таня не увидела. Только часы с кукушкой, победно и уверенно тикая, висели на стене на прежнем месте. А пол весь был застелен старыми матрасами, дырявыми одеялами, подплесневелыми коврами – видно было, что в ход пошло все, что юные бродяжки смогли найти на местных свалках, и что может хоть как-то послужить постелью. И везде спали люди. Они спали прямо в одежде – в подвале было холодно – посапывали и похрапывали по сне. Толстый усатый дядечка обнимал свой портфель, бабушка в пуховом платочке поставила рядом накрытую полотенцем корзину. Спали, повалившись друг на друга, трое небритых работяг в фуфайках. Аккуратно обходя спящих, Таня прошла во вторую комнату. Там тоже все было готово для сна, но места были еще не заняты, а в уголке Денька и Борька пили чай за столом.
- Садись к нам! – громким шепотом позвал Борька.
- Спасибо, я лучше посплю, - ответила Таня, садясь на цветастый спальный мешок рядом со столом. – Как вы все это устроили?
- Это ведь ты придумала, - ответил Борька. – Останавливать время, чтобы выспаться. Спасибо тебе. У нас теперь есть свое дело.
- Что же вы имеете с этого? Гостиница же бесплатная?
- А мы имеем положительные эмоции людей. Это самое главное. Такие, как мы, питаются положительными эмоциями.
Этого Таня уже не слышала, она уже уснула на цветастом спальном мешке, обнимая свой портфель. Рядом с ней уже улеглась усталая девушка в джинсах с короткой стрижкой, а около нее – интеллигентного вида предпенсионер с седыми усами. А в соседней комнате бабушка в платочке поднялась с дырявой перины, взяла свою корзинку и побрела к выходу. Ее место тут же заняла другая бабушка в фетровой шляпке. Тишину нарушало только тиканье часов и посапывание гостей. Борька налил чаю себе и Деньке и шепотом спросил друга:
- А что мы будем делать завтра?
- Сделаем самодельный дельтаплан, будем на нем летать с крыши пятиэтажки. Снимем это на камеру, выложим на ютюб и будем собирать лайки.
- Денька, ты чего? Какой тебе ютюб, сейчас же две тысячи первый год!
- А все равно. Здесь времени нет. Нет и не будет.