В продолжении разговора про паузы и реальность, хочу поделиться набором моих историй из армейской жизни, записанных много лет назад.
Во всех этих историях я в той или иной степени спонтанно проживал паузы и связанную с ними «остановку мира».
***
На днях вспоминал армию и понял, что это время для меня было богато на моменты глубокого контакта с реальностью. Думаю потому, что нигде я не встречал такой концентрации абсурда, условностей, а подчас и откровенного бреда, который невозможно было игнорировать.
Хочу поделиться 13-ю зарисовками из армейской жизни, в которых реальность достучалась до моего осознания. Истории опишу в хронологическом порядке.
Айкидо и прощание
Перед армией я достаточно плотно занимался Айкидо. И в ночь, перед отправкой в армию, я также был на тренировке. Мой сенсей знал, как, впрочем, и все остальные в группе, что это последнее моё занятие. В конце занятия, когда мы сидели в сейдза (традиционный японский способ сидеть на полу), он сказал несколько напутственных слов и начал попеременно хлопать ладонями по полу. Одновременно вместе с ним этот жест начали повторять все остальные участники группы.
Не знаю, что это было. Я давно занимался в этой группе и у этого сенсея, но ни разу такого не видел. Для меня это было небольшим чудом. Это момент, в котором для меня концентрированно смешалось всё – радость, грусть, уважение, признание, боль, отчаяние, восторг… Помню как слёзы тогда текли из моих глаз.
Пошутили и хватит
Я приехал с вещами в назначенное время в военкомат Сергиев Посада. У военкомата уже толпились пьяные подростки – несколько призывников и большая толпа провожающих. Кто-то выяснял отношения, кто-то дрался, кто-то блевал в сторонке. Мне кажется, я единственный был без провожающих друзей и абсолютно трезвым.
Нас, призывников, провели на территорию военкомата и кое-как отбили попытки пьяных провожающих попасть за ворота. Дальше нам выдали папки с нашими делами, посадили в маршрутку, которая поехала в Железнодорожный – на распределительный пункт.
И вот картина. Мы едем. Половина дороги уже позади. Почти все пьяны до невозможности. И кто-то из призывников на всю маршрутку водителю: «Шеееф, пошутили и хватит. Разворачивай машину». Те из нас, кто мог понять шутку, засмеялись смехом, в котором много что сплелось.
Бег под ливнем
Эта небольшая зарисовка произошла уже на распределительном пункте. Туда завезли со всей Москвы и Московской области кучу призывников. И туда же приезжали «покупатели» из разных военных подразделений России. «Покупатели» — это представители армейских частей, которые приезжали за необходимым им числом будущих солдат и выбирали их из имеющихся призывников на распределительном пункте.
И вот несколько сотен подростков кучкуются на плацу. Изредка приходят офицеры, выкрикивают фамилии, набирают несколько человек и уводят их в некоем подобие строя. Всё это происходит медленно, время тянется.
В один момент этого мероприятия внезапно начинается сильнейший ливень. Все начинают бежать в ближайшее здание. Несколько сотен человек. Одновременно. И я среди них. В общем потоке.
Я помню, как в этот момент ощутил струящуюся во мне жизнь. Как наблюдал всё происходящее как бы со стороны и одновременно был активным участников происходящего. Как я почувствовал радость и восторг.
Дневальный на тумбочке
Меня и группу товарищей выбрали «покупатели» и мы отправились в путешествие.
После нескольких дней скитаний я попал в Нижний Новгород, где должен был проходить КМБ (курс молодого бойца) в РДР (разведывательно-десантной роте).
Нас заводят строем в расположение части, мы заходим в казарму. И первое, что я вижу – дневального на тумбочке, который во всё горло орёт «дежурный по роте на выход».
В этом крике было что-то для меня невероятное, не человеческое… обесчеловеченное. Я раньше никогда не слышал, чтобы люди кричали так, буквально всем своим существом. Я не мог поверить, что так бывает, что эта казарма на ближайшее время станет моим домом, и что я так же буду стоять на тумбочке и орать. Это совершенно не соответствовало всей моей предшествующей жизни.
Лейтенант и зажигалка
Мы в казарме. Местные сержанты и лейтенант развлекаются командами «смирно», «равняйсь», «вольно». Иногда командуют принять упор лёжа и ведут счёт отжиманиям, иногда командуют приседания. Их лица сияют радостью, они наслаждаются своей властью над новобранцами.
В разгаре этой забавы, когда нам скомандовали «смирно» и мы в таком положении стояли уже достаточно длительное время, ко мне подошёл лейтенант. Он придирался к тому, что я недостаточно высоко задирал голову. Как-то пытался меня оскорблять и угрожать. И в какой-то момент достал зажигалку и поднёс к моей шее, обещая оставить мне ожог.
Я стоял молча, высоко закинув голову и слушал его. Он мне казался таким малышом, стремящимся как-то подчеркнуть свою важность. У меня не было ни сожаления, ни высокомерия, ни страха. Я понимал, что он не настоящий. Что он потерялся в своих играх.
Лейтенант же подержал некоторое время зажжённую зажигалку рядом с моей шеей, потом внезапно её убрал и сказал какие-то слова уважения моей смелости.
Остановка мира
Эта история так же произошла на КМБ, но несколько недель спустя. Я уже знал, что и как здесь происходит, что я могу делать, а чего делать не стоит. Эта действительность уже начала становиться моей и я начал погружаться в рутину происходящего.
Я шёл по казарме по каким-то делам. Дела там у нас были всё время.
Я внезапно остановился и сел на табуретку. Я видел, как сотня солдат занята какими-то делами. Как каждый погружён в свои переживания. И я посреди всего этого муравейника – часть его и в то же самое время отдельно. Я ощутил всю искусственность и ненастоящесть происходящего.
Казалось, что эта действительность лишь маска на лице реальности, столь тонкая, что может в любой момент порваться и откроется совсем другой мир.
Песок и дзэн
Эта зарисовка произошла существенно позже. После КМБ я попал в медбат. И, несколько дней пробыв в расположении части, был направлен к другим нашим солдатам в «поля» под Нижний Новгород.
Там проходили регулярные полевые учения (поскольку служил я в части постоянной боевой готовности) и мы разворачивали палаточный лагерь, обустраивали территорию медицинского батальона. Пехота бегала и стреляла, танкисты разъезжали на танках и т.д. В общем, готовились к большой игре в войнушку.
Надо сказать, что в армии всё должно быть прямоугольно, квадратно, перпендикулярно, параллельно и, самое главное, однообразно. Это проявлялось практически во всём – в том, как должны располагаться палатки относительно друг друга и даже в том, как должна быть пограблена земля рядом с палатками.
Да, а под Нижним Новгородом земля – это сплошные пески, каждый сантиметр которых заселён муравьями.
И вот картина. Раннее утро. Я один иду с граблями от палатки, где мы ночуем, к палаточному лагерю медицинского батальона. И медитативно, последовательно, в течение нескольких часов вожу граблями по песку, оставляя на нём правильные параллельные линии. Отчётливо осознавая всю бессмысленность своей деятельности – ведь завтра на этом песке будут чьи-то следы, а ровные идеальные линии будут размыты ветром. И всю работу предстоит повторить снова и снова, и снова…
Это были самые радостные моменты в армии и одни из самых важных во всей моей жизни. Такое единство со всем миром мне редко когда ещё доводилось испытывать.
Генерал и идиот
Всё те же «поля». Однако существенно позже. В наш лагерь стали достаточно часто приезжать высокие военные чины. Прошёл слух о том, что в лагерь, где мы, ночуем должна приехать очередная проверка.
Все мои сослуживцы дружно слиняли, оставив меня как самого малослужащего дежурить в палатке, отдуваясь при необходимости во время проверки.
Сижу я в палатке. И слышу, как через один из тамбуров в неё кто-то заходит. Поворачиваюсь и вижу двух здоровых мужиков. По возрасту понимаю, что офицеры, однако из-за плохого освещения и из-за своего скверного зрения не могу распознать знаки отличия.
Встаю, говорю с запозданием «здравия желаю». Один из этих мужиков, что покрупнее, недовольно начинает обходить палатку и тут я вижу, что это генерал-майор. Раньше я генералов так близко живьём не видел. Другой мужик – полковник, свита на побегушках.
Генерал недовольно идёт по палатке прямиком к тумбочке, в которой мы хранили лишний хлеб, полученный по блату из полевой столовой. Открывает тумбочку и лицо его становится ещё более недовольным. Он поворачивается ко мне и начинает словесную тираду, пытаясь унизить и оскорбить. Проходится по моим умственным способностям.
В какой-то момент он спрашивает «ты хоть школу закончил?». «Так точно» отвечаю я. А про себя смеюсь и думаю, что если я скажу ему про свой красный диплом инженера-конструктора, то порву его шаблон без возможности к восстановлению.
Помню, я тогда стоял рядом с ним, смотрел на него. Целый генерал, на расстоянии вытянутой руки. Взрослый и здоровый мужик. И такой при этом не настоящий.
Генералы ходят строем или игра в войнушку
Полевые учения подошли к своей кульминации. Все солдаты были на своих позициях, все старательно играли в войнушку по строго заданному сценарию. Пехота, что-то штурмовала и оборонялась. Танкисты ездили и стреляли. ПВО сбивали ракеты. А мы изображали работу полевого госпиталя.
Лично мне перемотали руку бинтом и для эффекта намазали красной краской. Я изображал сквозное пулевое ранение руки.
Тогда я увидел потрясающее зрелище. Генерал, что званием постарше, строил зычным громким голосом несколько десятков генералов званием помладше и полковников. И водил их строем вдоль мест учений. В этом строе явно находились высшие офицерские чины не только Российской армии.
Всего мимо нас прошло несколько таких генеральских волн. В одной из волн нашёлся жизнерадостный генерал, который решил задержаться в палатке, где мы, «раненые», лежали. Он стал расспрашивать нас, «как дела на передовой?», «кто побеждает в войне?» и т.д. Мы что-то отвечали из роли… что «победа будет за нами», что «на передовой тяжело, но наш боевой дух не сломить».
Всё это выглядело комично, несуразно, абсурдно. Но это было более настоящим, чем всё остальное в армии.
Пошёл на@$й
Полевые учения закончились, и мы вернулись в расположение части в Нижнем Новгороде. Всю дивизию, в которой мы находились, переводили на контрактную службу и этот процесс как раз завершался в то самое время, когда я там служил.
Полковник, начальник нашего медбата, обхаживал отдельных солдат, наименее косячных, на предмет подписание ими контракта. Одним из таких солдат был я. Сначала он не единожды вызывал меня к себе в штаб, где пытался описать все прелести и перспективы службы по контракту. Соблазнял, настаивал, давил, уговаривал… Я же настойчиво отказывался от всех его подобных домогательств.
И мне запомнился один случай, когда он в последний раз пытался мне предложить контракт. Это было сделано на ходу, когда я шёл по дивизии по своим делам, а он шёл по своим.
Мы поравнялись. Я отдал честь со словами «здравия желаю товарищ полковник».
Не обращая внимания на моё приветствие, он спросил прямо:
«Лесман, подпишешь контракт?»
«Никак нет» — ответил я.
«Пошёл на@$й» — сказал он в сердцах и продолжил свою дорогу.
Тогда я почувствовал большую радость, облегчение и освобождение. Больше он не пытался соблазнять меня службой по контракту.
Посиделки в наряде
Я не стал подписывать контракт, и, в связи с этим был переведён в другую часть, что находилась в Орловских двориках (по-моему, так называлась эта местность). Теперь я служил в медбригаде.
В отличие от дивизии, здесь дислоцировалась всего-то несколько десятков солдат. Наверное, порядка 50-60. А в моей части только 8. Там я сдружился с Денисом, с которым мы регулярно вместе заступали в наряд по… гаражам (забыл, как это по-военному называется… вроде бы ВТИ). В общем, мы охраняли и поддерживали порядок в парке машин нашей части.
Уже близился конец моей службы. Я уже был старослужащим, и мне многое было позволено. Давление стало меньше. И от этого ощущение армейской неволи было почти невыносимым. Я помню ту всепронизывающую тоску, что сопутствовала последним дням моей службы.
И эти наряды с Денисом, где мы по ночам вели долгие разговоры за чашкой чая о жизни, об отношениях, о планах на будущее... Эти разговоры, полные тоски. Разговоры, в которых она признавалась и разделялась нами обоими.
Дембельский аккорд
Последние дни службы. Мой дембель и дембель одного товарища приходились на майские праздники. Как-то нас к себе вызвал командир части и сказал, что может устроить так, что мы демобилизуемся ещё до майских праздников, если выполним одну задачку. В противном случае демобилизация произойдёт только после праздников.
Задачу он поставил такую. Перед КПП была песчаная территория. Нужно было снять верхний уровень песка, на его место натаскать грунт с территории за пределами части и высадить газонную траву.
Мы с товарищем понимали, что это разводка. Что нас обязаны демобилизовать до праздников. И независимо от того, ввяжемся мы в это или нет – это произойдёт. Однако мы оба согласились. Мне очень хотелось оставить после себя что-то ценное, осязаемое, живое. И полковник, сам того не сознавая, дал мне такую возможность.
Мы всё своё свободное время посвящали этой задаче. Несколько дней выкидывали песок, ещё дольше таскали на носилках из близлежащего леса грунт. А после засеяли газонной травой, купленной за наши небольшие деньги.
И вот помню, как после тяжёлой работы, я лежал за КПП на траве и смотрел в небо. Солнце согревало тело. Пролетали облака. Мимо проходили какие-то офицеры в часть, но мне было на них так наплевать. Да и они ни как меня не беспокоили, видимо понимая моё состояние.
А я чувствовал жизнь и был её частью.
Деревья за окном машины
Это последнее воспоминание, связанное с армией. День моей демобилизации. Начальник части толкнул какую-то речь у КПП, поблагодарил за службу. Я попрощался с сослуживцами.
До вокзала меня вызвался подвезти наш прапорщик, заведующий складом. Я помню, как сидел в его машине и смотрел в окно. А за окном мелькали деревья, отражая неумолимый ход событий. Армия всё больше оставалась в прошлом и с каждой секундой я становился всё ближе к своему дому.
Мой телеграмм канал -
https://t.me/wayofheart
