Мы не знаем, что это такое, откуда оно взялось – не знаем и как это уничтожить. Пока, во всяком случае, не знаем.

Мы знаем только, что оно растет, что оно питается. Это огромная воронка посреди пустыни, мясистый, зияющий рот, расширяющийся с каждым днем, минутой, секундой. Ее ширина – мили.

Когда я только приехал сюда, Яма была не такой уж и большой – не больше бассейна, ее мягкие стенки обрывались в глубокую, утопленную полость, пузырящуюся, движущуюся, словно кипящий плавленый сыр в кастрюле.

Только при взгляде на нее у меня крутило живот от тошноты. А запах...

Я знаю запах мозгового вещества, почерневшего от пороха, вывороченных кишок, варящихся на пустынной сковородке после того, как самодельное взрывное устройство разнесло Хамви в клочья.

Но это было еще хуже.

Влажная, гнилостная вонь, пробивающая путь в нос, в легкие и оседающая в груди, гнездящаяся там, словно труп, замурованный в стенах дома. Запах, который затмевает все остальные, не выветриваясь даже после того, как вы покинете Яму плоти. Вы больше никогда не почувствуете ничего другого.

Я попал сюда через два дня после обнаружения объекта и к данному моменту пробыл здесь пять дней. В день моего прибытия по периметру Ямы были расставлены контрольно-пропускные пункты. Мешки с песком, танки, мотки колючей проволоки высотой в четыре человеческих роста…

За ночь все это исчезло – включая две дюжины опытных вояк, рассыпанных по периметру. Яма плоти приняла санкционированное дядей Сэмом оружие и ассимилировала его в своих живых стенах.

Никто не знает, как это произошло. Знают только, что к утру она была размером с футбольное поле. Она росла быстрее, чем мы успевали моргать. Непрерывно расширяясь, Яма разъедала растрескавшуюся кожу пустыни, превращая ее в подвижный слой плоти.

Высшие чины хотели, чтобы это остановили. А лучше – уничтожили. Это был лишь вопрос времени, когда медиацирк вывалится из своих клоунских машин и представит этот живой кошмар всему миру.

Вот тут-то я и вышел на сцену... вроде как.

Как я уже сказал, я не могу рассказать больше, чем уже сказал. Они узнают, кто это написал, но это не для моей безопасности, а для вашей. Чем меньше вы знаете, тем лучше...

...А это значит, что вам не стоит искать S.E.A. – Агентство по контролю за соблюдением законов о сверхъестественном. Я говорю вам об этом только ради контекста, в остальном лучше придерживаться привычных знакомых законов бытия. Пусть говорящие головы из СМИ делают свое грязное дело, это их работа, в конце концов.

Вам, наверное, интересно, как я стал сотрудничать с S.E.A. Все просто. Я повидал многое за границей. Обычные ужасы войны – смерть, пытки, разруха, – но я видел и другие вещи. И справлялся с ними так, что после окончания службы меня продвинули в агентство с аббревиатурой.

Так я оказался в S.E.A. и даже не переоделся в черный костюм и галстук, а модные очки-авиаторы не закрывали мне глаза. Я все еще носил военную форму. С медалями. Так я казался себе важным, что, вообще-то, так и есть.

В конце концов, я был тем, кого привезли, когда идеальный город – тот, что жил вне карт, – охватило пламя... и когда океан поглотил моряка, спускавшегося по трапу.

Если я умру, а я подозреваю, что так и будет, вы еще услышите обо мне. У меня есть кнопка мертвеца, настроенная на выпуск моих историй в эфир.

Потому что, несмотря на то, что Яма плоти – худший из ужасов, есть и другие вещи, о которых вы заслуживаете знать. Чтобы быть готовыми.

Сирена прозвучала в полночь. Она расколола тьму пополам, и этот пронзительный звук заставил четыре сотни вооруженных солдат выскочить из казарм и встать в боевой порядок. Все они дрожали – одни от нервов, другие от страха, – зная, что вопль сирены означает только одно…

Яма плоти уже здесь.

Впечатляющий лабиринт из мобильных зданий, палаток и сторожевых вышек, который составлял базовый лагерь Альфа и располагался за забором в трех милях к югу от "Ямы плоти", гудел от жизни. Старшие офицеры выкрикивали приказы бойцам. В винтовки вставлялись магазины. Вдоль ограждения выстроилась целая стена автоматчиков, которые смотрели на пустыню за ограждением...

...или то, что раньше было пустыней.

Я был там не для того, чтобы отдавать приказы, но если бы мог, то объявил бы полномасштабное отступление. Что еще мы могли сделать? Я занял место на передовой сторожевой башне. По обе стороны от меня стояли орудия, их ленточные магазины свернулись, будто змеи в стимпанк фильме… И тут увидел, что пустыни больше нет.

На ее месте возвышалась утопленная, неуклонно растущая воронка, излучающая страшный жар и источающая ужасный запах фекалий. Яма плоти растопила пески пустыни. Яма плоти – это все, что я видел до горизонта и за его пределами.

Вдоль ограждения зажглись прожекторы, прочертив полосы холодного света на пятидесяти футах пустыни, отделявшей нас от смерти. Яма плоти стала еще глубже: я понял это по тому, как из ее центра хлынула тьма, словно пробив сердце самой Матери-Земли.

Должен ли я сообщить об этом?

Я колебался. Замешкался. Мысли застыли, не успев сформироваться, – до сих пор я имел дело в основном с последствиями катастрофы, а не с ее катализатором. Это мешало думать. Затрудняло...

Рука поднялась над бортиком Ямы плоти, ухватившись за ее край. За ней подтянулось тело, похожее на человеческое...

...которое двигалось, подобно человеку, забывшему, как ходить. Оказавшись на ровном месте, тварь сделала неровный шаг, потом еще один, еще, шатаясь, как зомби в старом черно-белом фильме.

Пока солдаты окликали существо, я наблюдал, как оно медленно осваивает движение, как шаги становятся все более уверенными, мощными – словно атрофированные мышцы набирают силу.

–Разрешите открыть огонь? – проговорил в гарнитуру сидящий рядом со мной пулеметчик, кладя палец на спусковой крючок. В ответ раздался невнятный голос, и палец с разочарованием покинул спусковой крючок.

Я наблюдал за приближающейся тварью – неровный силуэт, выходящий за пределы видимости, быстро приближался к ограждению, отделявшему нас от Ямы.

Неподалеку с визгом ожил громкоговоритель, направленный на громадную воронку.

– ИДЕНТИФИЦИРУЙТЕ СЕБЯ! – прорычал злобный голос.

Фигура продолжала идти вперед, двигаясь, как марионетка в руках неумелого кукловода. Я прищурился.

Затем она шагнула к свету, и вспышка ужаса поразила мой живот, словно сжатый кулак.

– Господи Иисусе, – прошептал пулеметчик рядом со мной. – Иисус, гребаный Христос.

Существо, двигавшееся, как сломанная игрушка, состояло из одной лишь плоти. Без лица, без черт – извращенная пародия на человека, отлитая из расплавленного, словно воск, мяса, которому дало жизнь нечто чуждое и ужасное.

В гарнитуре пулеметчика раздался голос, и его палец снова нащупал спусковой крючок.

Я заткнул уши. Выстрелы взорвали ночь.

Брызги пуль рассекли флэшмена на две части. Его верхняя половина с глухим звуком упала вперед, растекаясь лужей плоти по пустынной земле.

Но он не остановился, нижняя половина продолжала двигаться, набирая темп и переходя в стремительный спринт по направлению к ограждению. Когда его бледные, безволосые ноги наступали в лужицу слизи, она всасывалась в его тело, как губка. Его верхняя половина выросла, и обновленный монстр сделал невозможный прыжок к ограждению.

Он ударился об него с металлическим лязгом, вскочил на ноги, из тела выросли руки, превратившие его в подобие паука, ринувшегося на колючую проволоку. Хотя колючки вырывали из тела твари куски кровоточащего мяса, это его не остановило – он перевалился через ограждение и упал на толпу солдат внизу, разрывая их на части, одновременно с этим раздалась стрельба и над базовым лагерем Альфа воцарился хаос.

Моя рука нащупала пистолет. Я чувствовал, как в глубине Ямы плоти что-то зарождается – оно вибрировало в моих костях, сотрясало легкие и зубы.

Армия тварей переливалась через край, вырываясь из пропасти, словно муравьи, из муравейника. Сотни флэшмэнов, тварей из плоти, устремились к краю пропасти, словно армия. Танки, плотно сбитые мясные куски, переваливались через край и бросались вперед, устремляясь к нам и испуская на свет мясистые струи жидкой слизи.

Оно ассимилирует и копирует, подумал я, когда мой мир разбился, как ваза, упавшая с высоты шести этажей. Это гребаное "Нечто" Джона Карпентера.

Затем я соскользнул по лестнице с башни и побежал, словно за мной гнался весь ад.

Ночь превратилась в какофонию из выстрелов и крови.

Гранаты взрывались справа и слева. Брызги пустынного песка, превращенные в огненные шары, пролетали над головой.

Заградительная полоса сгибалась, как бумага, под напором армии мяса.

Порождения плоти – пауки, собаки, люди – прорывались сквозь ряды, испаряя солдат, превращая их в пузырящееся мясо и обращая против человечества. В воздухе грохотали выстрелы: кричащие солдаты отступали, уходя прочь от линии фронта и расширяющейся Ямы плоти.

Я проскочил через ряд палаток. Мимо молодого человека с табельным пистолетом, прижатым к голове. Он нажал на спусковой крючок и упал, как мешок с мукой, его мысли и чувства выплеснулись наружу кровавым фонтаном.

Я побежал в сторону базы, бежал изо всех сил – дыхание сбивалось, ноги подкашивались и болели, и...

Что-то мелькнуло впереди, и я остановился. Сердце билось о стенки ребер, билось и отчаянно пыталось вырваться наружу. Кишки завязались узлом, когда я увидел то, что преграждало мне путь к выходу.

Он был пятнадцати футов в высоту с грубой мускулатурой: голова, как башня у танка – массивный мясной ствол, торчащий из шестиугольного куска плоти.

Его толстые, покрытые копотью руки свернулись в красные кулаки. Каждый мускул на невероятном теле напрягся, готовя артиллерию, чтобы разнести меня в клочья.

Он собирается превратить меня во флэшмена, подумал я, приставляя пистолет к подбородоку. К черту все, у меня было время подумать, прежде чем я нажал на спусковой крючок.

Щелк!

Предохранитель не позволил мне потерять голову - и это было хорошо, потому что в тот момент, когда я нажал на спусковой крючок, Танкмен взорвался горящей массой плоти. Пылающие куски мяса разлетелись во все стороны – граната взорвалась у его ног.

Крики, вопли и грохот выстрелов в один миг сменились глубоким звоном – словно по колоколу, зарытому глубоко в моем сознании, ударили кувалдой.

Я с нарастающим ужасом наблюдал, как разлетевшиеся останки Танкмена пузырятся и преобразуются, превращаясь в дюжину других существ по обе стороны от меня. Я нашел в себе силы и попятился назад, отчаянно пытаясь оказаться подальше от...

Руки схватили меня сзади и потащили по аллее с палатками. Я поднял голову. На меня смотрел солдат – человеческий, с лицом, измазанным кровью, грязью и решимостью.

Он что-то сказал мне, но я не расслышал из-за шума в ушах, который граната оставила в моей голове.

– Что?

Он указал вперед. Там в небо поднялось черное чудовище – вертолет. Пулемет поливал свинцом землю под ним.

Недалеко от того места стояли два других вертолета, все еще прилипших к земле, их роторы вздымали стены пыли, готовясь взлететь, чтобы оставить этот кошмар позади.

Солдат, чье имя я так и не узнал, затолкал меня в "Черный ястреб". Он забрался следом, прихватив с собой винтовку M4, и мы оторвались от земли. Мой спаситель приставил оружие к плечу и начал стрелять очередями по толпе существ из плоти, кромсающих землю внизу.

Я наблюдал за происходящим, будто в кинотеатре – моим экраном была небольшая раздвижная дверь в брюхе вертолета. Я смотрел, как отчаявшиеся люди кричали и махали руками, умоляя нас вернуться... Я смотрел, как их пожирали существа из плоти, свирепствовавшие в базовом лагере Альфа, словно чума.

Я видел вспышки, когда оружие стреляло в тщетном протесте против войны с человечеством. Ярко полыхали остатки лагеря, посылая столпы искр в полуночное небо. Люди умирали. Истекали кровью. Кричали.

Почти половина лагеря исчезла – была пожрана живой Ямой плоти.

Я так и сидел, со звоном в ушах и грохотом в голове, и смотрел, как базовый лагерь Альфа исчезает вдали – за ним, насколько хватало глаз, не было ничего, кроме Ямы плоти.

И я знал тогда и знаю сейчас: она никогда не перестанет расти. Она будет жрать.

И не остановится, пока не заменит весь мир океаном мяса.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Смотрю на часы. И правда час-пик.

– Ты что не можешь открыть дверь? В прошлый раз ты провернул этот же бред и вынудил меня ехать в офис за ключами. – “Роджер” еще сильнее бьет по двери. – Открывай!

Не двигаюсь с места.

Даже не оглядываюсь.

В конце концов стук прекращается и я вздыхаю с облегчением.

По лицу струится пот, тянусь его вытереть… и понимаю, что это не пот а слезы. Я никогда не любил конфликты.

Как-то раз мы с отцом пошли на бранч, я заказал куриное филе и кабачки на гриле, а получил лосося с брокколи, приготовленного на пару. И я просто спокойно съел этот побелевший кусок рыбы.

При мысли о еде урчит в животе – время приближается к обеду. Смотрю на дверь. Тишина. Так что я встаю и топаю на кухню. В морозильном ларе пусто. Ни одного паршивого бурито – хотя в прошлый раз они были весьма приличными – что меня, мягко говоря, расстраивает.

Тянусь к двойным французским дверцам холодильника… и не решаюсь за них потянуть. Это же… дверцы, двери, это прямо указано в названии. Мне не нужна ученая степень по этимологии, чтобы понять, что это значит. В животе требовательно урчит, и я на мгновение хочу забить на правило… но страх в конце концов побеждает. Возвращаюсь в гостиную и сажусь на диван. Голодный.

Проходит почти час, прежде чем скрежет пробуждает меня от мыслей. Я планировал, как потрачу деньги. Что куплю. Что съем. Короче говоря, деньги кончились еще до того, как я их получил.

Скрежет доносится слева, кажется из-за двери. Поворачиваю голову, ожидая, что за ним последует стук, но ничего не происходит.

И все же, скрежет не прекращается.

Вопреки здравому смыслу, я медленно встаю с дивана, подхожу ближе к лестнице и останавливаюсь прямо под люстрой.

– Есть кто? – говорю в пустоту.

Только не спрашивайте меня, зачем я это делаю, ок? Я и сам не особо хочу услышать ответ.

– Кто там? – еще один дурацкий вопрос.

Жду, что дверь покачнется, дернется ручка, что угодно… Но все глухо.

И все же скрежет не прекращается.

Слегка толкаю входную дверь ладонью. Не поддается. И вдруг мне кажется, что шум идет сверху.

Снова громкий скрежет. Неохотно поднимаю голову и обшариваю лестницу взглядом. Ступень за ступенью.  А я ведь ни разу не поднимался наверх, ну кроме того раза с ознакомительной экскурсией. Уж точно не поднимался в одиночку.

Снова скрежет.

Я должен просто сесть на место. Развернуться, сказать себе, что это не мое дело и сесть на чертов диван. Но тут я слышу…

Мяу.

Смотрите, я уже говорил, что присматриваю за домами. Дома же обычно идут в довесок к питомцам, так что я прихожу покормить чью-нибудь собаку или экзотическую рыбку. Время от времени я прихожу и к кошкам, но, должен признать, они весьма самодостаточные существа. Единственная проблема, с которой мне приходилось сталкиваться – кошка запертая в комнате. Что, без доступа к лотку, означало только одно.

– Черт.

Мяу.

Я как-то читал, что кошки имитируют звуки человеческих младенцев, чтобы воззвать к нашим инстинктам. И, блин, это работает. Поднимаюсь по лестнице и тихо шепчу:

– Кис-кис-кис, давай, где ты? Кис-кис-кис.

Все двери наверху закрыты. За исключением одной: дверь в ванную слегка приоткрыта.

– Ну давай, котик, куда ты залез?

– Мяу.

Дверь слева вибрирует, будто кто-то толкнул ее с той стороны.

– Мяу.

Через щель у порога я вижу, как он беспокойно ходит взад-вперед, ожидая, что вот-вот окажется на свободе.

– Мааав, – угрожающе рычит кот, как будто чувствуя мое присутствие. Будто требуя открыть дверь. Но стоит подойти ближе, как в нос мне ударяет отвратительное зловоние. Густое и тошнотворное, оно напомнило мне о запахе густой рвоты.

– Черт. Хозяева мне спасибо не скажут, если он уделает весь ковер.

– Мяу, – на этот раз мягче.

Но мне в голову вдруг приходит мысль. Дверь в спальню… это же дверь? Несмотря на то, что она внутри дома.

Тихо отступаю на шаг назад. Тварь за дверью начинает рычать. Громче. Утробней. Будто чувствует мое нежелание помочь. Будто знает, что я оставлю ее взаперти, возможно, навсегда.

Шаги за дверью становятся все тяжелее. Когда-то маленькая тень кошачьих лапок, увеличивается в размерах, протягиваясь далеко за порог.

Чуть ли не кубарем скатываюсь по лестнице и прыгаю на спасительный диван. И жду. Жду, когда утихнет рычание. Когда наступит тишина.

Минуты идут мучительно медленно. В панике, я стараюсь медленно выдыхать на каждый второй стук сердца. Комната кружится, вращается, будто кто-то забросил нас в огромную стиральную машинку, и это длится и длится, пока на начинает казаться, что я окончательно сошел с ума!

Тишина. Не просто тишина, а оглушительный звуковой вакуум. Не слышно ни машин на улице, ни лая собак. Ни птиц, ни ветра. Только биение моего сердца. И чем больше я думаю об этом, тем сложнее вспомнить, как дышать…

Поэтому, когда вдруг стучат в дверь, я едва не плачу от радости: я хотя бы больше не один.

– Ох, да вы, блядь, издеваетесь надо мной.

Через дверной глазок я вижу минотавра, высотой в полтора человеческих роста. А в руке он держит отрубленную голову козла.

– Грубо. – Я облегченно смеюсь. – Теряешь хватку.

Минотавр раскидывает бугрящиеся мускулами руки, будто раскрывает объятия. И не шевелится.

И это все средь бела дня. Знаете, это даже кажется забавным, но почему-то мне больше не смешно. Я просто смотрю на него, тщетно пытаясь натянуть улыбку. Оно, что бы это ни было, не пытается обманом заставить меня открыть дверь. Оно бросает мне вызов. Издевается.

И теперь, когда веселье полностью утихает, я присматриваюсь к козлиной голове повнимательнее. Заглядываю в черные глаза. Кажется в них еще плещется страх перед последними мгновениями… или это отражение моего.

Пячусь назад и снова сажусь на диван. Интересно, оно все еще там? Не важно. Включаю телевизор – все лучше, чем эта душераздирающая тишина.

Какое-то время спустя на экране появляется изображение, но мне все равно. Что-то внутри меня меняется, будто с дома стащили тяжелое душное одеяло. И становится легче. Я даже готов вздохнуть с облегчением, но какое-то мерцание привлекает мое внимание. Голубые блики ведут меня через весь первый этаж, к заднему двору. За невысоким забором солнечные лучи преломляются в бассейне, озорными пятнами рассыпаясь по дому. Красное бикини, словно на застывшем кадре…

Она завораживает.

Густые каштановые волосы, легкая, грациозная походка. Меня так тянет к ней, что я даже не чувствую, как упираюсь носом в стекло.

Она прыгает в воду. Поднимаюсь на цыпочки, не в силах оторвать от нее взгляд.

И жду. Жду, когда она снова появится над поверхностью.

Но этого не происходит.

Вода вспенивается в середине бассейна, словно звуковая волна от немого крика. Крика, которого не слышит никто. Даже ее семья.

Я колочу кулаками по стеклу:

– Эй! ЭЙ! Кто-нибудь! Помогите ей! Кто-нибудь!

Но кроме меня никого нет.

Пальцы, как слепые черви пытаются нащупать задвижку на окне. Это происходит само собой, пока я, наконец, не понимаю, что это вовсе не окно. Раздвижная стеклянная дверь.

Я стою прямо около нее. И начинаю колебаться. А пальцы уже нащупали ручку. Рука девушка вырывается из воды. Последний отчаянный взмах. Она молит о помощи.

Но это дверь. Раздвижная дверь. Глубоко вздыхаю. И еще раз. И еще. А когда поднимаю глаза, рука все еще там. Все так же машет. Неистово. На этот раз я задерживаю дыхание. И считаю.

Продержался почти минуту. А она в воде уже больше пяти. И все же. Рука так и машет.

Машет.

Но я больше не смотрю.

Возвращаюсь на диван и отказываюсь обращать внимание на что-либо еще. Ну кроме чувства голода – пытаюсь отвлечься, переключая каналы. Вот бы кто-нибудь соединил все потоки в один, чтобы я мог просто бесконечно потреблять информацию, не думая об утопающей женщине.

В конце концов, я останавливаюсь на какой-то программе и начинаю смотреть. Просто чтобы отогнать мысли, крутящиеся в голове.

Но, как бы ни хотел, не могу проигнорировать звук, вдруг доносящийся прямо из-под меня. Из-под дивана.

– Я хочу кушать.

Такой тихий голос, что я почти принял его за диалог из телевизора.

Встаю и отхожу назад.

– Ты говорил, что покормишь меня, если я проголодаюсь.

Отодвигаю диван. Под ним люк. И я сидел на нем все это время.

В одной из досок дырка от сучка. Заглядываю в нее… в ответ на меня смотрит круглый глаз.

Маленькая фигурка пятится, и я вижу, что это ребенок. Бледный, как привидение. С длинными растрепанными черными волосами.

– Ты не он.

– Кто? Он – Роджер?

– Я не знаю, как его зовут.

– А тебя как зовут?

– Кристиан.

– Кристиан, с тобой все хорошо?

– Нет, я же говорил, что хочу кушать.

– Черт, – шепчу я сам себе. – Это все дом. Просто дом. – Трясу головой. – Черта с два. Я не буду тебя слушать.

– Ты можешь покормить меня? – Мальчик просовывает крошечный пальчик в дырку. И впервые с тех пор как я вошел в этот дом, до меня кто-то дотрагивается.

Он настоящий. Наощупь. Настоящий.

Падаю на пол и начинаю возиться с замком.

– Кристиан, я вытащу тебя отсюда. Обещаю.

– Нет, не надо!

– Что?

– Если он узнает, будет плохо.

Я оглядываюсь. Отчасти из-за того, что жду, что роджер вдруг появится из ниоткуда. Отчасти гадая, неужто я попал в дом к маньяку, который оторвет мне голову и вырвет сердце.

– Не открывай никаких дверей, – шепчет Кристиан.

– Что будет, если открою?

– Отсюда никогда не уйдешь. – И мальчик скрывается из виду.

Я бью по замку.

– К черту это дерьмо! Я устал постоянно бояться!

А потом бегу на кухню и роюсь в ящиках. Хватит с меня этого дома. Молоток. Сжимаю его в руках. На ходу звоню в полицию и возвращаюсь в гостиную, полный решимости сломать замок.

– 911, что у вас случилось?

– Я дневной сторож. И нашел ребенка, запертого в доме. Думаю это сделал парень, на которого я работаю. Или люди, на которых он работает. Да блядь! Я ничего не знаю! Здесь ребенок, мальчик. Его зовут Кристиан и он бог знает сколько просидел в люке под гребаным диваном в гостиной. Пожалуйста, вы должны нам помочь! Я не знаю, когда он вернется!

– Я отследила ваше местоположение. Полиция уже в пути. Пожалуйста, оставайтесь на линии.

Нет уж, я не буду ждать. Не хочу быть единственным взрослым на месте преступления. Бросаю телефон на диван, хватаю молоток и изо всех сил колочу по замку. Каждый удар отдается глубоко в плечо.

А когда шарнир поддается, отжимаю замок и открываю люк.

Он внизу. Крошечная дрожащая фигурка. Голый, только в одной белой набедренной повязке. Худой, как палка. Один в совершенно пустом подвале. На полу двуспальный матрас и оранжевое ведерко в углу.

Я не хочу спускаться туда. Поэтому протягиваю ему руку.

– Давай, Кристиан. Я помогу тебе.

Сначала он нерешительно смотрит на меня, но все же подходит ближе. Я хватаю мальчика за предплечье и вытаскиваю из чертовой дыры. Он абсолютно ледяной.

Сзади раздается знакомый голос, заставляя меня вздрогнуть.  В нем звучит разочарование.

– Мы же договорились не открывать никаких дверей.

Резко обернувшись, я заслоняю ребенка собой.

– Это он? Тот мужчина?

Он дрожит.

– Н-нет… я его никогда не видел.

Роджер спокойно проходит мимо меня и протягивает мальчику руку.

– Давай-ка, приятель. Надо тебя согреть.

И спокойно взяв ребенка за руку ведет его к дивану. Будто я только что не обнаружил голого пацана, сидящего под домом! Домом, за который Роджер отвечал!

– Ты в полной заднице, – выплевываю я, дрожа. – Я все расскажу полиции! Все равно, что со мной будет, пусть хоть сообщником посчитают! Хочу, чтоб ты знал.

Роджер не обращает на меня внимания. Просто смотрит на мальчика, а потом протягивает ему свой пиджак. Улыбнувшись, накрывает его.

– Держись, малыш, хорошо? Осталось немного. Я принесу тебе поесть.

Роджер поворачивается ко мне.

Я отступаю на пару шагов.

– Не подходи ко мне!

Он засовывает руки в карманы

– Мы же договорились не открывать никаких дверей.

– Да пошел ты!

– Мы так надеялись на тебя, – качает он головой. – Ты подавал большие надежды.

– “Мы”? Кто еще замешан в этом дерьме?

– Ты хоть знаешь, что это за дом? – Он не ждет ответа. – Это не дом. Это канал связи. Или дом Шредингера, если угодно. В нашей реальности ничего по-настоящему не начнет существовать, пока не откроется дверь. На Земле много подобных мест. Мы наблюдаем за ними очень и очень давно. И делаем это для того, чтобы сохранить нетронутой нашу временную линию. Вот. Иди за мной.

Он проходит мимо меня на улицу через парадную дверь. Оборачиваюсь на Кристиана – тот уже крепко спит.

– Идем, – повторяет Роджер. – Мальчик никуда отсюда не денется. К сожалению.

– Что ты несешь? Какой еще “канал”?

Мы идем по подъездной дорожке.

– Именно канал. Если не открыть дверь, ничего не произойдет. А последствия ведь могут быть серьезными. Ну или незначительными. Вспомни разносчика пиццы. Если бы ты открыл дверь,он просто получил бы свои чаевые. Но вот то, что он сделал бы с этими деньгами позже, над этим мы не властны. Или тот мальчишка, что потерял мяч. Если бы они зашли посмотреть, это случилось бы. И кто знает, что сделал бы его отец.

Мы переходим улицу.

– Почему ты ничего не сказал?

– Потому что для тех, кто знает, это больше не работает. Ты больше не можешь присматривать за домом. Поэтому мне приходится нанимать людей вроде тебя.

– Были и другие?

Роджер даже не улыбнулся.

– Ладно. Хорошо. Скажем, я тебе поверил. Тогда почему они начинают злиться? Ну некоторые. Не дети, судя по всему.

– А ты не разозлился бы, если бы понял, что через мгновение тебя больше не будет существовать? Как и этой версии реальности. Они все так реагируют. Ну за редким исключением. Вроде ситуации Кристиана.

Подходим к дому на противоположной стороне улицы. Роджер стучит в дверь.

На стук выходит женщина. Я сразу узнаю ее. Хотя в этот раз она тепло улыбается. И по лицу у нее не стекает кровь.

– Привет, чем могу вам помочь?

– О, здравствуйте. Мы хотели спросить, не интересует ли вас осмотр дома на предмет термитов?

Ее лицо из радостного тут же становится строгим.

– Не думаю. Извините, но мужа сейчас нет дома. Но вы можете оставить визитку или вроде того. Я передам.

Роджер снова сверкает голливудской улыбкой.

– Нет, не стоит беспокойства. Мы здесь ненадолго. Спасибо, что уделили нам время.

И, развернувшись на каблуках, он уходит.

Женщина смотрит на меня в последний раз… и захлопывает дверь.

Я догоняю Роджера.

– Но она же…

– В порядке. Именно. А если бы ты открыл ей тогда дверь, все сложилось бы иначе. Муж убил бы их детей. И ее, скорей всего, тоже. Даже если бы ты пытался помочь. Даже если бы впустил ее. В конце концов, он крупный парень.

Мы снова вернулись к дому. Роджер резко останавливается у двери. Где-то вдалеке воют сирены. Кристиан больше не спит – сидит на диване, выпрямившись и протирая глаза.

Я вхожу внутрь, изо всех сил стараясь сдержать дрожь. Роджер не идет со мной. Мальчик поднимает на меня глаза, а я только и могу, что прошептать:

– Прости…

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

7. То, через что вы прошли, было травмой, поэтому вполне логично, что вы так реагируете. Конечно, вы не подвергались физическому насилию, но отсутствие продовольственной безопасности тоже травмирует. Быть воспитанным людьми с алкогольной зависимостью это насилие над личностью, и оно травматично.

8. Когда дело касается проблем или людей, мне сказали, что вы можете либо попытаться противостоять проблеме, либо научиться мириться с ней и двигаться дальше. Если вы решите противостоять ей, это может ничего не изменить, и тогда все равно придется смириться с этим и двигаться дальше. В любом случае, тебе придется двигаться вперед.

9. Мне всегда казалось, что я разрушил ожидания своей матери, потому что вместо того, чтобы поступить в колледж, как она хотела, я попытался воплотить в жизнь свои мечты. Она родила меня в 19 лет после того как вышла замуж за бездельника. Мой терапевт сказал: «У твоей матери был выбор, и она его сделала». Это было похоже на то, как будто с моих плеч свалился груз.

10. После многих лет попыток помочь моему старшему сыну с депрессией, реабилитацией, пребыванием в больнице, я был более чем ошеломлен. Мой терапевт сказал: «Ты не можешь остановить его, но ты можешь продолжать любить его». Это все изменило. Я пошел домой и сделал именно это. Стал просто любить его и прекратил следить за ним. В итоге это позволило нашим отношениям не выйти за рамки.

Похожие подборки без цензуры и купюр ежедневно выходят на моем канале https://t.me/realhistorys Подписывайтесь, не пожалеете!

Мой канал на Бусти с рассказами на тему ужасов, мистики, непознанного, которые раньше не выходили на русском языке https://boosty.to/webstrannik

Мой канал на Дзен «Кошки и все о них», на котором более 100 статей https://dzen.ru/o_koshkah

Всем здоровья и добра!

Роджер не говорит ни слова. Просто неотрывно смотрит на меня.

– Нет, серьезно, я все понял. Обещаю, что не открою дверь, пока ты не вернешься.

– Ты отличный парень. И алгоритм считает, что ты подходишь для этой работы, а я склонен доверять машинам больше, чем людям. Так что давай еще раз: ты не откроешь дверь. Чтобы ни случилось. Ты никого не впустишь в дом.

– Да, да, конечно. Я понимаю. Некоторые люди трепетно относятся к своему личному пространству. Знаешь, я однажды был в гостях у друга: такой образцовый дом, ну ты понимаешь, как тот выставочный образец, который показывают покупателям в новом районе, а родители друга никого не пускали за “крепостную стену” – жаловались, что от всех людей, проходивших через дом стены впитывали омертвевшие частички кожи или что-то в этом роде… Помню, после внезапных визитов они даже стены перекрашивали, но это все-равно было уже не то… так, о чем это я? А, да, прекрасно понимаю. Личное пространство и все такое. Я уважаю это.

Роджер удовлетворенно вздыхает, легкая улыбка трогает его губы:

– У тебя все получится. – Он бросает взгляд на часы (честно, я в жизни не видел таких красивых часов). – Хорошо. У меня назначена еще встреча. Так что закрой за мной дверь. Я вернусь. – И, не сказав больше ни слова, он уходит.

– Не открывать дверь, – задумчиво повторяю я. – Понял.

Дом большой. Я и раньше присматривал за чужими домами (в основном чтобы покормить птичку или рыбку) и, хотя здесь на так много мебели, этот кажется весьма стильным. Из той неустаревающей версии стиля. Обхожу дом, чтобы убедиться, что все окна закрыты. Раздвижная дверь в сад – заперта. Дверь из кухни в гараж – заперта. Устроившись в гостиной, я включаю телевизор.

***

Первый стук. На экране крутят повтор “Баек у костра”, и я тут же выключаю телевизор. И жду. Надеясь, что, кто бы там ни был просто уйдет.

– Привет? – снова стук. – У вас найдется минутка, чтобы поговорить о Боге нашем, Иисусе Христе?

– Черт. – Встаю с дивана и иду к двери. – Да? Привет?

– Мы из местной церкви и хотели бы знать, приняли ли вы Иисуса в своей душе?

– Нет, простите, я не религиозен.

– Если желаете, мы оставим несколько брошюр. – Парень с той стороны тянет за ручку. – Когда-то они очень мне помогли, кто знает, может помогут и вам.

– Многие люди говорили, что эти брошюры стали для них спасением, – подключается второй голос. – А они даже и не знали, что нуждаются в спасении. Если вы…

– Извините, мне это неинтересно. Но спасибо!

Пару секунд висит молчание.

– Конечно! – продолжает первый голос, – не возражаете, если мы оставим пару брошюр у двери? Может для кого-нибудь из домочадцев? Заберете их когда захотите.

– Да, нет… да, пожалуйста. Спасибо!

Что-то шуршит по двери. Ручка снова качается, совсем немного.

– Спасибо, что уделили мне время.

Я тихо стою у двери, слушая звук затихающих шагов. И только когда наступает тишина, решаюсь снова вдохнуть.

Смотрю в дверной глазок, просто чтобы убедиться, что на улице никого. Наверное надо бы забрать брошюры, валяются там на улице, словно мусор, портят вид… моя рука сама по себе тянется к дверной ручке, но тут же голову пронзает новая мысль. Я вспоминаю, что сказал Роджер.

– Но на улице же никого, – начинаю рассуждать вслух. – И все же технически я нарушил бы правило. – Улыбка сама собой появляется на лице. – И когда это ты стал таким приверженцем правил?

Я все же возвращаюсь на диван, даже немного гордясь собой. Пару раз переключаю каналы пока, наконец, не останавливаюсь на классическом фильме.

Не знаю, как долго я смотрел телевизор, но в дверь снова стучат. Каковы шансы? До чего же популярный дом.

Выключаю телевизор и жду, надеясь, что незваные гости уйдут.

– Эй? Доставка пиццы.

Как по команде, у меня урчит в животе. На часах уже за полдень, а я еще не ел. Одна проблема: я не заказывал пиццу.

– Есть кто? Доставка пиццы! – снова стук. – У меня двойная пицца с пепперони и пицца с ананасами. Для… эм… Роджера.

Поднимаюсь с дивана. Роджер не говорил. что обед входит в оплату.

– Минуту! – кричу я. – Иду!

Берусь за дверную ручку и смотрю в глазок. И вдруг чувствую, что что-то не так… Это что, проверка? Роджер так решил убедиться. что я не нарушаю его единственное простое правило? Если я сейчас возьму чертову пиццу, мне не заплатят? Снова смотрю в глазок. На крыльце молодой парень, даже моложе меня, но достаточно взрослый, чтобы водить машину. Темно-синяя форменная футболка. А в руках красная термосумка.

– Я не заказывал пиццу.

Парень вздыхает и смотрит на чек.

– Дом 226?

– Да.

– Что ж, у меня для вас пицца.

– Для Роджера?

– Для Роджера.

– Ну а я не Роджер.

– Но это 226 дом?

– Да.

– Слушай, пицца оплачена. Если не хочешь давать чаевые, ладно. Мне просто нужно отдать это и успеть доставить остальное.

Он ждет.

Я не двигаюсь с места.

– Я оставлю пиццу здесь, – парень указывает на полуколонну на крыльце. Затем качает головой, вынимает две коробки из сумки и водружает сверху, как на постамент. – Жадный засранец.

У меня снова урчит в животе. Парень уходит.

Я забыл упомянуть, но в глазок просматривается подъездная дорожка и большой кусок тротуара. Я это к тому, что когда курьер скрылся из виду, он был на порядочном расстоянии от меня, но… но я так и не увидел его машину.

Пицца стоит на своем постаменте. Сверху сложены салфетки и пара бумажных пакетиков, в которых понемногу плавится пармезан. Вздыхаю, изо всех сил борясь с желанием забрать ее, но становится только хуже: запах вползает под дверь. Пицца. Настоящая вкусная пицца.

Но все же. Я не открываю дверь.

Возвращаюсь на диван, уменьшаю громкость. Я так долго жму на кнопку, что на индикаторе остается всего три деления. Отключаю звук полностью. И смотрю свой фильм в тишине.

***

Проходит какое-то время. Я нашел в холодильнике три замороженных буррито, разогрел и уже почти успел доесть – как раз откусываю кусок от буррито с двойным сыром, когда за дверью раздаются детские голоса.

– Нет, ты постучи.

– Нет, давай ты.

– Эй, это же твой мяч!

– Ладно, – один из детей стучит в дверь. – Здравствуйте! Извините за беспокойство, у нас мяч перелетел через ваш забор. Вы можете его достать?

Не шевелюсь.

Снова стук.

– Есть кто?

Может они уйдут.

– Вы там? – Он снова стучит. – Мы тебя слышим, знаешь? Мы слышим, как ты жуешь.

С трудом глотаю последний кусок и нервно вытираю руки об джинсы. За дверью пара мальчишек лет 7-8. Перепачканные, в шортах и футболках.

Я смотрю в глазок.

– Ну перестань. Нам просто нужен мяч.

– Извините, но я ничем не могу помочь. Зайдите попозже.

– Ну пожалуйста! – вклинивается первый мальчишка. – Пожалуйста, помогите нам! Папа скоро вернется домой и очень разозлится, если узнает, что я потерял еще один мяч…

Мальчишка по ту сторону двери и правда очень нервничает. Даже напуган.

– Черт, – бормочу себе под нос. – Ладно, ждите. Я пойду посмотрю.

И я иду. Иду к раздвижным дверям во внутренний двор и оглядываю сад. В траве у забора лежит ярко-красный мяч с желтой звездочкой на боку. Смотри-ка, и правда.

Хватаюсь за ручку, и тут же начинаю снова рассуждать вслух.

– Технически, это дверь, верно? Раздвижная. Но дверь, – верчу слова на языке. – Это же прямо указано в названии. Раздвижная дверь. Все равно, что спрашивать мокрая ли вода.

Но несмотря на непробиваемо логичные рассуждения, в ушах у меня все еще звучит голос испуганного ребенка… не хочу, чтобы у парня были неприятности. И я уже почти открываю дверь, когда замечаю еще один мяч – футбольный, лежащий в паре метров от первого.

Отхожу. Останавливаюсь на полпути к входной двери и кричу:

– Какой мяч твой?

Пауза.

– Баскетбольный, – говорит второй мальчишка.

Снова внимательно смотрю в траву.

– Извините, ребята, ничем не могу помочь. Баскетбольного нет.

– Нет, дурак, – шепчет первый пацан и кричит мне: – Для регби! Он для регби!

– Такого тоже нет.

– Пожалуйста, вы можете открыть дверь и дать нам посмотреть? Может вы не заметили.

Я солгу, если скажу, что сам об этом не думал. Но все же.

– Нет, извини. Ничем не могу помочь. Может, если зайдете позже…

– Нет! Ты не понимаешь!! – вдруг вопит первый мальчишка. – Мне нужен этот чертов мяч! Папа будет жутко зол!

– Да, – вторит второй голос. – Впусти нас, пожалуйста.

– Нет. – Я отвечаю твердо и безапелляционно. – Мне жаль.

В дверь пинают с такой силой, что она содрогается. Дробный топот. Они убегают.

Вздыхаю с облегчением и разжимаю кулаки. До этого момента я даже не осознавал, насколько напряжен.

– Это всего лишь дверь. Просто одно глупое правило.

Сажусь на диван. И через пару мгновений вовсе выключаю телевизор. Слишком боясь издать хотя бы звук. Слишком напуганный даже для того, чтобы доесть буррито.

***

Но уже очень скоро я снова вскакиваю с дивана. Сначала раздаются два выстрела. Затем, подряд, еще три. Где-то по соседству начинает выть автомобильная сигнализация. Откуда взялась стрельба в таком хорошем районе? Кто-то кричит. Звук как будто доносится с противоположной стороны улицы.

Бросаюсь к двери. Прирастаю к глазку. На той стороне улицы из дома выбегает женщина, комкая подол платья в кулаке, чтобы не путался под ногами. По щеке у нее стекает кровь.

Испуганная до смерти, она шлепает босыми ногами по асфальту прямо ко мне…

На дверь обрушивается волна дробных ударов.

– Помогите! Пожалуйста! Помогите мне!! – кричит женщина. – Мне нужна помощь! Звоните в 911! – Она снова барабанит по двери кулаками. – Муж пытается меня убить!

Я вижу затравленный ужас в ее глазах, вижу, как она то и дело оглядывается на свой дом. Дверь снова трясется от ударов.

– Помогите мне! Пожалуйста! Откройте дверь!

Я даже не заметил, когда моя ладонь легла на ручку. Но сжимаю ее так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– Он идет!! Пожалуйста!!

Я жду.

– Кто-нибудь!! Помогите мне!!!

И жду.

Из ее дома так никто и не появляется.

И вот мы стоим вдвоем по разные стороны двери. И яростный стук женщины понемногу стихает, по мере того, как проходят минуты. Две, может пять, минут спустя она перестает стучать. Я смотрю в глазок. Она все еще там, стоит, голова опущена, подбородок отвис. И улыбается. А потом она вдруг начинает придвигаться к глазку. Медленно. Пока ее глаза не оказываются прямо напротив него.

– Я тебя вижу.

Дверь начинает неистово трястись. Я чуть не падаю ничком. Кажется, что вот-вот и ее вырвет из рамы!

Отползаю назад, пока не упираюсь спиной в диван.

– ОТКРОЙ. ДВЕРЬ!!!!

Я слишком напуган, чтобы шевелиться.

Когда женщина подошла к двери, до заката было еще далеко. Теперь же солнце едва светит, почти полностью скрывшись за горизонтом. В доме стремительно темнеет. Весь свет гаснет.

Я все еще сижу на полу, обхватив колени руками, когда снова раздается стук. На этот раз куда более мягкий, деликатный. Исполненный достоинства, я бы сказал.

– Привет? – голос Роджера. – Я вернулся!

Я так чертовски рад его слышать, что тут же бросаюсь к двери.

Он снова стучит, прежде чем я успеваю схватиться за ручку.

– Не мог бы ты открыть мне дверь?

И я тут же застываю на месте.

– Роджер?

– Привет, да это я. Впусти меня.

– Р…роджер? – смотрю в дверной глазок. Действительно Роджер.

– Да, давай же. Впусти меня. На улице холодно.

– У тебя нет ключей?

Он запускает руки в карманы и качает головой.

– Нет, должно быть забыл в офисе. – Роджер снова смотрит на меня и сверкает практически голливудской улыбкой. – Эй, ты же не воспринял мои слова всерьез, правда? – Он замечает коробки с пиццей. – Ого, смотри-ка и правда принял за чистую монету. – Ухмыляется и поднимает коробки. – Мы определенно снова воспользуемся тобой. А теперь давай, парень, открывай дверь.

Отрицательно мотаю головой.

– Нет. Ты недвусмысленно запретил мне открывать дверь.

– Ага. И ты проделал отличную работу. Возможно воспринял все слишком буквально, но я ценю такой подход. Ну да ладно. Давай. Это же я. Открой дверь.

– Почему у тебя нет ключа?

– Не знаю, – он пожимает плечами. – Было много работы, просто забыл и все. – Роджер хлопает себя по карманам брюк, запускает пальцы в нагрудный карман и достает связку ключей. – О, смотри-ка. А, нет, это не те. Открой дверь. Я жду.

Я медленно пячусь вглубь дома.

– ОТКРОЙ.ДВЕРЬ!!!!

Он орет так громко, что дребезжат стекла. А потом весь дом начинает трястись. Я падаю на пол, закрываю уши и просто молюсь, чтобы он ушел. Вибрация такая мощная, что отдается в зубах.

Я даже боюсь плакать.

В конце концов все стихает. Дом успокаивается.

Но я так и сижу свернувшись в клубок на полу почти час, прежде чем удается заставить себя хотя бы откинуться на спинку дивана. И тут дергается дверная ручка. Ключ проворачивается  замке с металлическим скрежетом, потом щелчок… дверь открывается. Роджер входит в дом, все такой же спокойный и безупречный, как утром. Смотрит на меня и улыбается поистине голливудской улыбкой.

– Эй, смотри-ка, ты сделал это! – Он вытаскивает из кармана пачку наличных и отсчитывает мне 800 долларов. – Я знал, что ты сможешь.

Мы определенно снова воспользуемся тобой.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.