- Перепил! Ну, не все же нам ждать, пока ты уснуть изволишь, Дмитрий, покровительственным тоном произнес явно довольный произведенным эффектом Паша. Он сидел на правом сиденье, даже пристегнут по всем правилам, в руках – две банки «Жигулевского». А я-то думал: откуда перегаром так тащит?

- Держи, - Перепил «пфыкнул» банкой и протянул ее мне.

Я, беспомощно оглянулся – вся задняя половина салона была заполнена веселыми бельчатами. Машинально принял банку, но возразил:

- Я за рулем, дружище, ты же знаешь…

- Ты же знаешь, Дима, - в тон мне ответил Перепил, - что мы с тобой. Я и Бог Наш Единый Бахус. Не ссы!

И тем не менее, я остановился на обочине. Перепил терпеливо ждал, пока я не выпью добрую половину банки. Затем вежливо поинтересовался.

- Ну, как причащение? Почувствовал вновь свою принадлежность Бахусу?

- Отвали, - я достал сигарету и с наслаждение выпустил дым в потолок. Белки дружным унылым писком выразили свое недовольство. Насрать. Все происходящее напоминало мне изнасилование. Я давно разведен, но прекрасно помню, когда насилуют твои мозг и душу.

- Вообще-то, я хотел приостановиться с алкоголем… - сказал я. Печень-то не казенная, да и люди уже коситься начинают. В КБ я уже вообще, свой человек!

- Свой человек?! – заорал Перепил (хосподя, избавь меня от алкашни этой. Аминь-аминь-аминь!), - да ты повелевать ими должен, жрец ты верховный!

- И как ты это видишь?

- Ну… Как… А, ладно, не можешь ты ими повелевать пока, но должен стать директором хоть одного храма.

- Паш, я сейчас директор ЖБИ, кольца для говноя́м отливаем. Властелин колец, можно сказать. Даже в рекламных целях хочу отлить железобетонное кольцо со знаменитой арабской вязью. Только учредитель вряд ли поймет – в 70 лет сложно в мемах ориентироваться. А про печень что скажешь?

Лицо Перепила приняло пафосное выражение.

- Да пребудет с тобой печень! – Паша ткнул пальцем в обшивку крыши салона, - все.

- Что все?

- Все. Печень с тобой.

- А до этого момента она со мной, значит, не была?

- Была. Но не та. Теперь у тебя новая печень.

- И где ты ее взял? – заподозрил я неладное.

- Морг в двух километрах от нас. Туда только что одного трезвого, но глупого мотоциклиста привезли. Теперь в нем твоя печень, а его, соответственно, в тебе.

- Охренеть. – я и вправду почувствовал себя лучше. Физически. А на душе… Как будто в нее испражнились. – Ты, гребаный трансплантолог, спросить не мог сначала?

- Зачем?

- Ну… Ну есть же какие-то моральные устои в конце концов? Или вам там вообще все по барабану, кроме веры вашей?! Что будет, если все всё бросят и начнут поклоняться этому твоему Бахусу?!

- Да не переживай ты так, Дима, мы всем дадим по печени!

- Двояко звучит, дорогой, двояко. Может еще и в школы предмет запустим?

- О! – восхитился Перепил, - я бы в жизни не догадался! Бахус знает, кого в жрецы выбирать! Так и надо сделать!

- Идиот. Это значит, что люди, одержимые развлечениями и алкоголем, не смогут постигать науки, зато начнут убивать себя и себе подобных в ДТП, на производстве, в быту. Вся ваша паства обречена на вымирание!

- М-м-м, - Перепил завис на несколько секунд, видимо связывался с шефом своим по ви-фи, – Согласен, палку перегибать нельзя. Но паствы должно быть как можно больше!

- Но Бахус не только бог бухла, он еще бог и театра, и религиозного экстаза, и виноделия, и… бог его знает, чего еще! Почему бы мне театр не открыть в городе?

- А кто в него ходить будет? – резонно возразил Перепил, - Короче, ты заповеди создал?

- А куда ты так торопишься? Ладно. Я просто переиначу библейские, хорошо? Первая будет звучать так: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.»

- И чем она отличается от библейской? И не из Египта мы вышли, а из Дыры этой вашей…

- Секунду… Значит так: «Я, Бахус, мудила, который освободил тебя от оков трезвости и позволил смотреть на мир свысока, и теперь ты можешь плевать на другие храмы и срать в комментах.» Ну как?

- Вроде неплохо, - с явным сомнением в голосе проговорил Перепил, - только я не совсем понял: кто в итоге мудила – Бахус, или тот, к кому обращена заповедь?

- Конечно, тот, к которому обращена!

Паша с облегчением сделал несколько крупных глотков – похоже, банка у него была бездонная. Черт! У меня тоже. Я и не заметил, как стемнело на улице.

- Поздно уже, - подтвердил мои соображения Перепил. Белкам спать надо. В общем, делай заповеди, отчеты, тренируйся, Верховный Жрец, - тебя еще и другие испытания ждут.

- Вот сцуко! - выдохнул я, - испытания…

Глава 4

На следующий день, после посиделок в машине, я собрал все свои последние сбережения, и поехал к единственному в городе психоаналитику, в прошлом психиатру, по запоминаемой фамилии Шмаровоз.

«Псих» сидел за дешевым рабочим столом, с дико красным лицом и буравил меня маленькими свиными глазками в ожидании интересного рассказа.

Я уложился в полчаса. Ну, плюс пять минут Шмаровозовы раздумья. В итоге он выдал:

- Полагаю, Дмитрий Александрович, вам следует обратиться к наркологу.

- Подождите, уважаемый, получается, я вам пять тысяч заплатил только за эту фразу?

- Ну а что вы хотели? Вы хотели избавления от навязчивых мыслей, непроизвольных видений, я дал вам ответ. Такова цена за мои услуги.

- А если я не пойду к наркологу? - поинтересовался наивный я.

- Не суть важно. Консультация проведена, и именно столько она стоит. – Шмаровозище глотнул кофе из чашки и поставил ее на самый край стола. Я бы так не рисковал.

Мать его! Я все потратил на то, что и сам с легкостью предполагал, но отбрасывал из боязни провалиться в глюки еще глубже. Более того, я две тысячи занял на все это!

- Но поймите, доктор, я не ожидал дополнительных взносов, просто вложил все свои средства в надежде на реальную помощь!

- Милейший! – развел руками бывший психиатр и снес чашку с недопитым кофе со стола, - в-в-в-ы-ы-ы-ы… – его голос плавно сменил частоту до 20 Герц, а там я и различать перестал, а чашка, летящая на пол, аккуратно остановилась где-то на середине пути. Кофе остановился чуть ближе к полу, но все же остановился.

- Опять, сцуко! – выругался я и оглядел помещение. Перепил лежал на потолке, вокруг него и по нему, как обычно, сновали бельчата.

- Сменил половую гравитацию? – попытался залезть ему под кожу я.

- Что есть гравитация? – философски ответил Паша, - сплошная условность, скукота. С этими словами он взмахнул рукой (из рукава вылетела белка и врезалась в люстру), а в руке появилась та самая банка «Жигулевского».

- Держи, – Перепил махнул другой рукой, и в мою сторону полетела позолоченная кружка с «Крюгером». Она плавно притормозила передо мной, я дождался, пока глупый бельчонок вытряхнется из нее на потолок, потом принял ее, и сделал большой глоток.

- Пытаешься избавиться от нас? – Так смотрят на неразумных детей, как Перепил смотрел на меня.

- Я до сих пор сомневающийся, Паша, - сказал я, - и не видел Бахуса, кроме падающих с неба бочек с пивом, и не уверен, что стоит подчинять целый мир, ладно, страну, одному, весьма легкомысленному богу. Ведь, если он существует, значит существуют и другие боги? Папаша его, Зевс, дал людям стыд и совесть, а сына прокатил, похоже на этот счет. Отвалите от меня уже! Говнюки! Я другим богам жаловаться буду!

Из левой ноздри Перепила плавно выехала сигарета. Выражение лица его при этом не изменилось. Он взял сигарету, словно ему подали ее, переместил в рот, на конце сигареты вспыхнуло небольшое пламя, и Перепил раскурил ее.

- А как тебе такое? – Перепил взмахнул рукой, свободной от пива (сигарета была во рту) и в мою сторону полетел клацающий клешнями рак. Рак вцепился мне прямо в нос. Неожиданно, надо сказать.

- Ты просто глюк, Паша, - ответил я и, отцепив рака, запустил его в гущу белок. Визг поднялся знатный!

С этими словами я вышел из помещения, и поехал домой. По приезду, отец вышел в коридор встретить меня (ну, мало ли, вдруг я опять с пивом - повод поругаться!)

- А что у тебя с носом? – спросил папа.

- А что у меня с носом? – переспросил я и глянулся в зеркало.

На носу виднелись отчетливые следы от раковых клешней.

- Может, рак носа? – спросил я, - Такое бывает?

Отец только хмыкнул недовольно, и вернулся к телевизору, я же, умывшись, направился в свою комнату спать. Чую, добром это все не закончится. Эх!