Переехав в другой город человек оказывается в социальной изоляции.
Я, например, после переезда в Санкт-Петербург оказалась в полнейшей.
Новые знакомства возникают из соседей по коммуналке (исключено, мы сняли квартиру), работы (тоже: приличной работы у меня долго-долго не было, а по-узбекски я, к сожалению, не говорю). В крайнем случае – другого сообщества.
Ни к какому сообществу я не принадлежала. Но - я не атеистка, и обнаружила, что люди здесь верят в разных богов и по разному. В моём Мухосранске такого не было.
В интернете мне попалось одно религиозное сообщество (с собственным каналом на ютубе в удивительно удобной локации – две станции метро).
Оно верило с песнями и танцами под хорошую джазовую музыку.
Не найдя чем себя занять, я пошла в кинотеатр.
(Они почему-то молились в кинотеатре).
На входе, самая приятная (не так: приятная-наиприятная) девушка-администратор обратилась ко мне:
- Добрый вечер. Вы впервые к нам?
И не дав опомниться – повела в зал.
Меня, как самого дорогого гостя, посадили в первый ряд и наклеили скотчем имя на одежду.
Верующих было много – разных возрастов, полов и достатка.
Ничего ужасного на служении не было.
Все пели религиозные гимны, их пастор читал проповедь о добре и любви, а потом танцевал на сцене во славу их создателя. Он был на редкость располагающим и харизматичным. Сидя в первом ряду я с удовольствием любовалась его часами с бриллиантиками и дорогущими ботинками.
(Требовать десятину никто не подходил).
Гостям был оказан царский прием.
Нас несколько раз поднимали и представляли второй половине кинотеатра; зал приветствовал каждого в отдельности и всех вместе аплодисментами, потом нас садили и понимали снова – наверно не могли запомнить.
И так часа два.
В довершении этого благополучия гостей с наклеенными именами покормили, дали навынос шоколадку в обёртке «Бог тебя любит» и много красивых брошюрок и книжек с правильными словами.
Мне, правда, понравилось.
Я заполнила анкету (где указала особенно милой женщине-диспетчеру мой номер мобильного).
Она вскоре позвонила.
И радостно предложила мне пойти на домашнюю собрание, уточнив где мне будет удобнее. Уверяя, что меня ждёт новая семья и никаких обязательств.
Я ухватилась за возможность расширить контактную аудиторию.
И – пошла.
Первыми пришли три старушки с просветлёнными верой лицами, потом - активная пенсионерка с девушкой за руку, больная крайней полнотой от углеводистой пищи женщина в костюме лыжницы и т.д.
Все участливо поздоровались со мной:
- Добрый день! Бог привёл?
Когда нас собралось человек двадцать пришёл руководитель с ключом от двери.
Глава группы – лысый бывший алкоголик в клетчатой рубашке навыпуск - Анатолий.
Мы радостно вошли.
В бывшем почтовом зале стояли столы, пирамидки из стульев, пианино. На одной из стен – зеркала.
Две бабульки полезли в шкаф доставать кружки, чайник и тарелки с печеньем, третья села за пианино и разминала пальцы.
- У нас новая сестра! - радостно сказал Анатолий, - К богу пришли? Хорошо. Как вас зовут?
Я представилась.
- Очень хорошо! У вас добрые глаза. Здесь вы в семье! – сказал Анатолий, - Это дом отца.
Бабули это уже слышали сотни раз и поэтому начали шуршать пакетами с печеньем и сушками. Закипели чайники.
- Споём! – призвал Анатолий.
Пришедшие встали.
Бабуля за пианино начала играть весёлое и знакомое.
Моя «новая семья», пританцовывая и любуясь собой в зеркала, начала петь: «По синему морю к зеленой земле, плыву я на белом своём корабле…».
Гимн оказался песенкой мамонтёнка из мультфильма, только в ней мы плывём к богу. Семьёй.
Спев, все уселись пить чай и беседовать.
Анатолий умело направлял застольную беседу в правильное русло: сбившиеся на тему рассады и дороговизны продуктов бабки уже приводят свидетельства высшей воли:
- И тогда я мысленно помолилась создателю: помоги! И, чудо, продавщица сразу уступила мне курицу за то, что у меня было. Ещё и лаврушка вышла! – говорила старушка в обруче на волосах.
- А я в электричку с дачи с сумками вскочила. Полнёхонька! Ну, думаю буду молить его о месте. Еду, прошу. И через две станции, у Пышево, парень место уступил, - измождённая старушка в янтарных бусах блаженно улыбнулась.
- На всё воля его, - после каждого рассказа говорят собравшиеся хором.
(Я сидела и думала: что я здесь делаю?).
Когда чудеса создателя в случившемся с ними за неделю закончились, Анатолий сказал:
- Запишем молитвенные просьбы, пора.
Все полезли за блокнотами и тетрадями. И - я тоже.
- Что у тебя, Раиса? – спросил Анатолий у старушки игравшей мамонтёнка на пианино.
Бабуля Раиса теребя кружевную кофточку (обдавая волнами нафталина) и волнуюсь, просила:
- Во-первых, чтобы сдох Веркин бульдог – он мою Масю пугает; во-вторых, в бра какое-то мигание – сяду слово божие читать, а оно мигает – перед глазами мельтешит. Пусть перестанет!
- Рая, сдох – не гуманно, пусть сбежит, - сказал Анатолий, - Записываем!
Все увлечённо пишут, я тоже – прямо среди списка покупок домой.
Слово перешло по кругу к старушке с янтарными бусами.
- Снова внучка приходила квартиру простить. Говорит, бабушка, невозможно жить с двумя детьми в пятнадцать метрах, помоги. Хочет опять чтобы я трёшку продала и денег им дала! А я говорю – помру, всё вам достанется. На всё воля его! Анатолий, какой мне молитвой посильнее молиться чтобы больше не пришла? – спрашивает она.
Записавший просьбу «о не хождении внучки за квартирой» Анатолий задумчиво отвечает:
- Попробуй главу третью стих седьмой, всем помогало!
Слово дают активной пенсионерке с бессловесной девушкой.
(Это мать и дочь. Я наблюдала как они пили чай после мамонтёнка. Сначала мать положила дочери три печеньки на салфетку, потом подумала – и одну забрала. Когда девушка с испуганным лицом и косой в дурацких цветных резинках потянулась за сахаром – мать её одёрнула.)
Активная пенсионерка достала лист с просьбами к творцу, одела очки и стала читать за себя и за дочь:
- Зинке-невестке: почтения ко мне, Сашке-сыну: сквернословить и трубку, когда я звоню, бросать перестать, Таиске-соседке: площадку лестничную мыть в срок, Евочке-дочери: мужа хорошего, верующего и по-богаче.
Страшненькая и бессловесная Евочка порозовела и сказала:
- Да, мужа!
Анатолий, страдающий провалами в памяти от прежней, до религиозной жизни, переспросил:
- А что пора уже замуж тебе? Сколько лет то?
- Тридцать пять будет, - сконфузилась Евочка, выглядящая вчерашней школьницей.
(Она ужасно одета и совершенно не накрашена.
Богатого мужа ей даст только чудо!)
Мы записали.
Мне предложили вынести свою молитвенную просьбу, но я пребывала в ступоре от увиденного и промолчала.
Дальше по регламенту домашней группы шло коллективное чтение первоисточников. Часа на два, не меньше – им совсем некуда себя девать.
С трудом досидев до конца я, счастливая, пошла домой.
В полную социальную изоляцию.