[Все Секреты] Прохождение Serious Sam 2 (Ривердэнс)
Приятного просмотра!
Сложность: серьезно!
Приятного просмотра!
Сложность: серьезно!
Про основной инстинкт, написано и рассказано немало. Но не зря же он основной.
В начале восьмидесятых или в конце семидесятых на одном из островов курильской гряды было решено организовать воинскую часть. Из-за осложнений советско-японских отношений. Куда волею случая и армейского приказа и попал мой знакомый. Прямо в истоке. Подразделение было переброшено для первичных организационных работ. Разбили палаточный городок, перекусили сухим пайком и отбой. Не успел еще забрезжить рассвет, раздались крики и выстрелы. Вы спросите причем тут основной инстинкт, ведь это диверсия, а может быть и начало войны, но все было совсем не так.
- Пулемет тащи, пулемет! - размахивая пистолетом, отдавал приказы лейтенант.
- Да у нас его отродясь не было! - опешил старшина, всю жизнь прослуживший в части, которая в простонародье называлась «стройбатом».
- Постреляю как бешеных собак! - не унимался лейтенант и для острастки и своего успокоения пульнул еще несколько раз в воздух.
Воины в палатках проснулись и с интересом прислушивались, стараясь рассмотреть ситуацию через щели. На улице стоял какой то гул. Но гул странный, ни от моря, ни от чаек, а состоящий из каких то недовольных и призывных женских выкриков.
Предполагать можно было все. Но всегда лучше опираться на факты.
- Надо срочно вызывать подкрепление! Срочно! Где у нас рация? Заводи свою шарманку, - бросился лейтенант к прикомандированному к подразделению, радисту. - Сокол-сокол, я Ковчег, мне срочно нужно подкрепление! Мой взвод не продержится и часа! - орал он. - Но, товарищ полковник, их здесь сотни! Тысячи! Дайте хотя бы два пулеметных расчета! Или хотя бы еще несколько обойм для моего пистолета. Какие переговоры?! Они осатаневшие! Ну думайте, я буду стрелять на поражение, по другому мне их не остановить!
Ситуация накалялась. Выручил как всегда старшина.
- Куда прем, бабоньки, куда прем?! - заорал он в темноту, - постреляют вас! Через недельку-две, основной контингент перебросят, тогда и сразимся. Посмотрим кто кого!
Его житейский рассудительный вердикт остановил противника. Гул стал удаляться в обратном направлении. Лейтенант снял фуражку и вытер пот.
- Как, как они узнали, мы же на разных сторонах острова? - обратился он к старшине.
- Такие вещи и узнавать не надо, это ж основной инстинкт. Ты чувствуешь, воздух какой — сладкий! Они полгода мужиков не видели, наши солдатики уже и по году девиц не наблюдали. А этим, как их там — флюидам, двадцать километров острова, как два пальца об асфальт. То ли еще будет, когда всю часть перебросят.
- Надо нашу часть от этого рыбокомбината колючей проволокой отгородить, чтобы мышь не проскользнула.
- Да, молод ты еще, - старшина тяжело вздохнул, - ты еще заминируй все! Лучше фельдшеру скажи, чтобы антибиотиков побольше заказал, чует мое сердце, понадобятся они. Ох как понадобятся. Основной инстинкт!
Последняя ночь в городе.
В последний день своего существования в этом мире я решил прогуляться по городу. Я бороздил по старым улочкам, кварталам, прогулялся от детского сада, до моей школы, до института и работы. Удивительно, как порой человеческая жизнь может быть замкнута в таких мелочах. Для кого-то это просто сооружение из стали и бетона, а для кого-то этот целый неотъемлемый отрезок жизни. Я смотрел на каждое из этих сооружений и испытывал чувства, все чувства которые возникали у меня в этих стенах. Весь этот город, моя жизнь, каждая истоптанная тропа, каждый ларёчек со сладостями, каждый мимо проходящих человек.
Я бродил по этим улицам, смотрел на людей, разговаривал с ними. Я видел их каждый день, но для меня они были лишь пустыми пешками, но стоило мне с ними поговорить и я понял, что это такой же огромный мир, со своими эмоциями и мыслями.
Я бродил до поздней ночи, когда людей уже не осталось на улице. Весь город погрузился в темноту и я впервые пригляделся к звёздам. Передо мной открылось свое великое и загадочное явление на всём белом свете. Я увидел бесконечность, тысячи мелких и ярких песчинок, разбросанных по всему небосводу. Я сравнил их с людьми. Где-то там открывается целый мир бурных красок, а мы постоянно проходим мимо и даже не обращаем внимания. Я впервые в жизни почувствовал в насколько крошечном мире я живу. Так и просидел я в парке всю ночь глядя на звёзды, запоминая каждую из них, я старался отличить их друг от друга, дать им имена. Они ведь настолько великие, а мы даже не удосужились дать им должного уважения.
Тишину вдруг резко нарушил стук каблуков. Возможно я слышал его и раньше, но придал ему значение, только тогда, когда он стал явственно громким. Девушка шла быстрым шагом, по параллельной тропинке у меня за спиной. Было уже поздно, она шла не оглядываясь назад. Её голова была опущена, она строго смотрела на тропинку и как поезд мчалась по рельсам выдавая одни и те же движения. Я следил за её походкой, за её целеустремленностью, за её шарфом колышущемся на ветру.
Я хотел было уже отпустить её из внимания, как вдруг увидел тень движущейся за ней. Мужчина весь в чёрном тихо крался позади неё, быстро наращивая темп.
Осознав всё происходящие, я встал и направился к ним. Я шёл быстро и медленно, остановившись у дерева и притаившись я стал следить за мужчиной. Он держал руку в кармане явно что-то пряча. Я разволновался, я не знал как поступить и что делать. Девушка прошла мимо меня, я остался незамеченным, а парень всё быстрым темпом её нагонял.
Я выскочил на дорогу и встал между ними. Он остановился, посмотрел на меня, вытащил руку из кармана, в ней ничего не было. Резко развернувшись он побежал прочь. Девушка, ничего не заметив, продолжала и дальше держать свой темп и отдаляться от меня.
Вернувшись на свою скамью, я задумался. Я не знал что могло бы произойти, не выбеги я на дорогу, но если опираться на самый худший вариант, выходит я спас ей жизнь, а она даже об этом не узнала. Я только что спас целый мир. Вдруг я спас человека который изменит этот мир? Или быть может, она родит человека, который изменит мир?
Хотя это один из оптимистичных вариантов. Она может быть и плохим человеком, родить плохого человека. В любом случае, всё это сложно. Этот мир слишком сложен. Не стоит вмешиваться в чью-то судьбу, не известно чем это может кончится. Лучше просто уйти или спрятаться, лучше быть рядом со звёздами, а не мешать им.
С рассветом звёзды стали уходить и я услышал город. Сперва я услышал лай собак из разных районов, затем сигнал машин, крики и стуки. Город ожил и стал дышать. Дышать шумом и пылью, криками и выхлопными газами.
Я вернулся домой. Уставший и готовый ко сну. Я провёл этот город и только убедился, что ему на меня плевать. Он был до меня и будет после меня.
Неожиданный визит.
Я проспал всего несколько часов и вечером этого же дня, настанет час икс. Я сжёг все мосты кроме самого важного: я так и не решился поговорить со своими родителями. Они бы меня не поняли, они бы меня не поддержали. Я надеюсь, что они прочтут это и наконец-то поймут меня.
Я прибрал квартиру, поставил всё на свои места, очистил телефонную книгу, сжёг документы. Всё было готово и я просто сидел на диване смотря на часы. В мире куда я направлюсь, часов не будет.
Но тут я словил себя на мысли, как я доберусь до того места. Я сбегал за картой города и стал просчитывать маршрут. Добраться до порта можно было всего за пару часов, но после процедуры я стану слишком мал и мой путь может составить несколько дней. Плюс мне надо оставаться незаметным и при этом надо опасаться крыс, собак и кошек. А во что я буду одет? И чем я буду питаться?
Я настолько был занят собой и своими переживаниями, что вовсе не подготовился. Просто ужасно! Какой же я идиот!
Нет, назад пути нет это просто невозможно. Мне даже становилось омерзительно от мысли как я пытаюсь всё наладить. Я уже не стою на краю обрыва, я уже давно лечу и пути назад нет, надо лишь приземлиться. Не стоит паниковать и много чего планировать, это просто необходимо сделать и надеяться на свои силы. Я готов на всё, чтобы попасть в новый мир.
Прозвучал стук в дверь. Изначально я удивился, подумал что это кто-то из соседей и решил проигнорировать. Стук усиливался и становился более интенсивней, затем я услышал крик:
— Откройте это полиция!
Я не на шутку перепугался. Зачем они пришли? Я решил затаится и не издавал ни звука.
— Откройте мы знаем что вы в доме!
Они не могут знать, подумал я.
— Мы следили за вами! — Крикнули они. — Не смейте прятаться!
Я робко подкрался к двери и не уверенно прикрикнул:
— Что вам нужно?
— Откройте дверь мы не причиним вам вреда.
— Я… — Замешкался я. — Я занят. Приходите завтра.
— Откройте, иначе мы выломаем дверь!
Делать было нечего, я решил открыть. Передо мной стояли двое, довольно здоровых мужчин. Один из них, был высокий, с довольно усталым видом и щетиной. Видимо он и стучался в дверь, так как второй, поменьше ростом, тихо стоял у него за спиной и нервно бегал глазами. Они уточнили моё имя, представились, зачитали мои права и потребовали пойти с ними.
— Зачем мне идти с вами? — Спросил я. — У меня полно дел.
— Нам нужно вас допросить в конфиденциальной обстановке. Пройдёмте с нами, это не займёт много времени.
— Почему вы не можете допросить меня в моей квартире?
— У нас нет таких прав. И ваши соседи могут услышать, так что это даже в ваших интересах.
Я понял, что если буду усердно отпираться, вызову ещё больше подозрений и решил делать то, что они говорят. Я надел пальто, закрыл квартиру и сел с ними в машину. Они довезли меня до местного отделения и провели через весь отдел в комнату допроса. Там они оставили меня на примерно на полчаса. Я осмотрел комнату, она была абсолютно пуста, не на что было акцентировать внимание. Комната была молочного цвета, посередине стоял стол и пара стульев. Бросалось в глаза разве что огромное зеркало в одной из стен. Видимо это “зеркало Гезелла” и за мною сейчас наблюдают.
По истечению получаса в комнату зашли те же полицейские, которые меня сюда и привели. От волнения я забыл их имена, но решил не переспрашивать, чтоб не показывать свою неуверенность. Тот что с щетиной уселся за стул, а его помощник поставил на стол диктофон, какую-то папку и встал за его спину скрестив на груди руки. Главный стал, что-то просматривать в папке, затем заговорил:
— Вы догадываетесь зачем вас сюда привели?
— Думаю да, — ответил я.
— И что думаете?
— Я много дел наворотил в последние дни.
— Вы избили своего начальника.
— Да, — занервничал я. — Я погорячился и готов всё компенсировать.
— Его отвезли в больницу, секретарша всё рассказала, но когда он очнулся, заявил что не намерен выдвигать обвинения.
Я вздохнул с облегчением и на секунду посчитал своего начальника, самым прекрасным и достойным человеком на свете. Но это же конечно не так. Заполняя отчёты и разного рода бумаги я многого знал про фирму и естественно, выдал бы всё журналистам,если бы он на меня оказал давление.
— Тогда почему я здесь? — Спросил я.
— Вы разбили машину соседа.
— Да, — снова разволновался я, но тут же осознал, что за такого рода преступления мне полагается только штраф. — И вы привели меня сюда, что бы это сообщить? Я оплачу штраф, ремонт и компенсацию, дел-то.
— В целом вы невиновны. Его машина была припаркована в неположенном месте, на территории дома. Только жильцы могут выдвинуть против вас обвинения, но они не стали этого делать.
— Тогда зачем я здесь?
Он глубоко вздохнул и сказал:
— Ваша семью и знакомые обеспокоены вами…
— Что!? — Резко возразил я перебив его. — Я давно не общался со своей семьёй и никаких знакомых у меня нет.
— Мы общались с вашими коллегами и соседями, они утверждают, что не замечали такого поведения за вами, что вы были довольно приличным гражданином.
— У мне выдалась трудная неделя. Возможно где-то я перегиб палку.
— Скажу вам прямо, — резко заявил он. — Мы считаем что вы намереваетесь нанести себе вред. Мы считаем, что вы желаете уменьшится.
Я заёрзал на стуле и стал сильно нервничать, но сию минуту взял себя в руки и продолжил диалог как ни в чём не бывало:
— Какая глупость, — сказал я с ухмылкой. — Такое разве ещё делают?
Он встал со стула и подошёл к зеркалу.
— Знаете почему люди так любят минимализм? — Подискутировал он.
— Я больше люблю супрематизм, — ответил я.
— Ах, — впечатлился он. — Удивительное видение строгости в простых вещах. Но как бы кто не отрицал минимализм, так или иначе, он никого не может оставить равнодушным. Это происходит по понятным признакам. Человек всегда глобализирует свою жизнь, эскалирует свои мысли и эмоции, и когда он встречает подобное урезанное кощунство в искусстве, озадачивается. Среди бурных красок и эмоций на других картинах, минимализм буквально убивает душу, урезает фантазию, так просто и так величественно. И это чувство происходит только потому что человек, каким бы в жизни он не был великим, всё же понимает свою ничтожность в этом мире и находит много родного в минимализме.
Я уловил тон его монолога и решил сыграть с ним в эту игру:
— Минимум красок, минимум фантазий, минимум эмоций. Кому нужна подобная жизнь?
— Вы изучили ваше дело, — резко перевёл он разговор отойдя от зеркала и усевшись за стул. — Отличник во всех сферах деятельности. Приличный сотрудник не пропустивший ни одной премии. Прилежный сосед. Объясните же мне, как так вышло, что вы вдруг, решили проявить столько хулиганства? Конечно, понимаю, человек за свою жизнь и не такое совершает. Я на своём пути повидал многое и вы не самый серьёзный случай. Но с чего вдруг, такое поведение? Сжигаете мосты?! Хотите сбежать?!
Он начал давить на меня и я перевёл свою тревогу в ненависть.
— Я не понимаю о чём вы! И что за бред вы несёте!?
Он перевёл дыхание и сказал:
— Нам надо успокоится. Мы беспокоимся о вас.
Я решил давить:
— О мне?! Я думаю вы беспокоитесь о раскрываемости ваших преступлений. Придумали какой-то дурацкий повод меня загрести и теперь хотите поправить свою статистику?! Я требую адвокатов! Вы не смеете меня тут держать!
— Прошу вас успокойтесь, мы не желаем вам зла. Мы хотим убедится что вы не совершите с собой ужасную вещь.
— Какую ещё вещь? Я знать не знаю об этом вашем "уменьшение". Зачем оно вообще нужно?
— Некоторые люди совершают это с собой, только потому что думают, что где-то есть сформированное общество таких людей.
— Какая глупость, — вдруг с ухмылкой проронил напарник, стоявший всё это время в неподвижном состоянии следя за диалогом.
— Помолчи, — упрекнул его старший.
— Вообще-то он прав, — подметил я в надежде вызвать доверие.
— Я вынужден лишь сказать, — продолжал старший. — Что это всё выдумки и никаких маленьких людей уже не существует и создание их было большой ошибкой.
— Я слышал об этом казусе и знаю что он мёртв. Зачем вы занимаетесь этими допросами?
— Проблема в том, что феномен не умер полностью. Процедуру можно проделать в некоторых странах и даже в нашей, подпольно.
— Тогда вам надо искать тех кто это делает, не допрашивать невиновных.
— Порой не допросив кого-то, мы лишаемся возможности вообще когда либо его допросить.
— Я могу идти?
— Можете, — сказал он и закрыл папку. — Только помните. Никакие россказни не стоят вашей жизни, если вы не нашли себя, ищите дальше.
Меня в конец довела эта фраза и у меня вырвалось.
— Не лезьте в мою жизнь!
Они замерли не месте, смотря на меня. Не отрывая от меня взгляда, главный отдал приказ:
— Проведи нашего друга из участка.
Его напарник медленно направился ко мне, взял меня под руку и вывел той же дорогой на улицу. Я живо направился домой. Нервно ёрзал по комнате и пытался собраться с мыслями.
“— Ублюдки, — думал я. — Откуда они могут знать какого мне? Откуда им знать как я живу? Только и могут осуждать мои действия! Живут счастливой жизнью и не дают жить другим! Пусть давятся своим миром лицемерия и тщеславия. Они не понимают, им просто завидно, что где-то есть мир, лучше чем их. Они просто не смогли выстроить своего вот пытаются разрушить, что-то, что выше их понимания. Это в их природе, в их сути, ставить себя выше природы, выше того что их породило!"
Конец.
Я собрался с мыслями. Снова прикинул план своих действий, но ничего опять не складывалось. Затем оглянулся на время. С минуты на минуту должна была прийти "смс" с адресом. Я начал снова нервничать, снова и снова всё продумывать. Но вечно были какие-то нестыковки, много чего надо было списывать на условности, а также на импровизацию. Не столь обидно погибнуть, сколько и вовсе не добраться до этого месяца и взглянуть хоть одним глазком. Даже смерть на пороге, от невыносимой усталости, уже самое великое счастье.
Я описал новые события и вот пишу эпилог этой истории. Я не знаю какой конечный итог будет у этого дневника. Я оставлю его в квартире и это самое важное, что после меня останется. Когда все пойму что я пропал и вскроют мою кандидатуру, они найдут только это. Скорее всего после досконального изучения, рукопись, передадут родителями. Я надеюсь они поймут меня правильно и отдадут это в издательство. Я не могу этого сделать, ибо меня тут же начнут искать, а мне надо выиграть несколько дней.
Я надеюсь что люди прочтя это поймут, что этот мир не оковы. Что есть место где, каждого будут ценить. Нужно лишь искать его, а если найдёте, стремится всеми силами туда попасть.
Телефон завибрировал, мне пришло смс с адресом. Это было совсем недалеко, я должен был добраться туда за тридцать минут. Всё было готово. Сейчас я встану. Переведу дыхание. И покину этот мир навсегда.
Сон.
С этими мыслями, я спокойно уснул на диване в одежде. Моя головная боль, медленно погрузила меня в сон.
Утром я проснулся ровно по расписанию, но поняв что своей выходкой я обеспечил себе увольнение, я снова развалился на диване. Впрочем засыпал я ненадолго, через каждые пятнадцать минут я просыпался и со страхом глядел на часы, думая что я опоздал. В конце концов меня это достало и я выкинул часы из окна. Время теперь не властно надо мною. Важна лишь минута когда я уйду.
Мне стал снится сон, впервые за долгое время. В этом сне я находился в длинном, казалось бесконечным коридоре. В этом коридоре были небольшие выемки, обрамляющие кабинеты и дающие проход к окнам, откуда лился свет и освещал коридор. Между этими выемками были длинные тёмные пробелы. Я стоял у одной из этих выемок и будто по сигналу, не воспринимая ничего вокруг, я двинулся вперёд. Погрузившись в темноту, видя перед глазами только свою цель. Я ощутил только небольшой холодок пробежавший по коже.
Пройдя середину тёмной части коридора, слева от меня раздался голос:
— В какой вам кабинет?
Я сильно перепугался и от страха юркнул к противоположной стене, подальше от напугавшего меня голоса. Чьи-то руки упёрлись мне в спину и кто-то позади меня заорал:
— Аккуратней!
Я испугался пуще прежнего и отпрянул к соседней стене подальше от злосчастных рук. Видимо я ошибся, подумав, что голос был слева от меня. Но вдруг ситуация повторилась, снова, не успев я добраться до стены как какие-то руки упёрлись мне в спину, но на этот раз слова прозвучали следующие:
— Да, хватит это делать!
Я замер посреди коридора, собрался с мыслями и сказал:
— Кто вы такие?
— Мы? — переспросил голос. — Я сижу тут один и вы уже дважды на меня напали!
— Я уверен, что вас несколько.
— Не знаю что вы там несёте, но вы так и не ответили мне на вопрос.
— Я… — Вдруг замешкался я, не осознавая, что я здесь делаю, но посмотрев на свет, я тут же сказал: — Я иду на свет… — И указал рукой, но понял, что в этом нет смысла, так как даже не увидел свою руку.
— Но вы из света вышли.
— А почему вы сидите в темноте?
— Жду свою очередь.
— Но вы же здесь один?
— Да, — ответил он. — Но передо мной очередь. Так вам собственно в какой кабинет.
Я попытался вспомнить в какой мне нужно кабинет. Конечно же в восьмой. Да, в восьмой, мне об этом говорили ещё давно, но я не дошёл. Сегодня обязательно надо зайти.
— А мне в тринадцатый.
— Разве я ответил в какой мне необходимо кабинет?
— Да.
Действительно, только что же сказал.
— Вас потом направят сюда, — вдруг заявил незнакомец.
— Я не хочу здесь находится.
— И я не хотел…
— Зачем тогда вы здесь сидите?
— Куда направили, там и сижу. Везде так, у всех людей.
Я не понял, подумал что это очень глупо, но решил промолчать.
— Вы и сами не лучше, — вдруг заявил он. — Вы не лучше других. У нас всех одна судьба, осуждением тут не поможешь.
— А как же протест? Как же собственное мнение?
— Смешно слышать это от вас!
— Откуда вы знаете кто я?
— Я ваш начальник.
И тут будто из мглы вылезает образ моего начальника, буквально мгновение мелькает передо мной, с разбитым носом, и снова исчезает. Сам он в этот момент не шелохнулся, но тьма вокруг него расступилась, обнажив его и снова спрятала. Я тут же осознал, что всё время мне этот голос был знаком. И как я вообще не узнал его раньше?
Я тут же обозлился и решил прекратить разговор и пойти дальше, но вдруг руки ухватили меня за край моей кофты и потянули назад. Я резко развернулся, рука слетела с меня и я попытался ударить в темноту примерно представляя место его головы. Но то ли у меня были слабые руки, то ли я промахнулся, в любом случае я ударил только воздух. И поняв свою оплошность я решил убежать. Рука снова попыталась меня ухватить. От страха я зажмурил глаза и словно пробиваясь через стену я оказался в светлом закоулке.
В углу сидела женщина, её взгляд был направлен на дверь восьмого кабинета. Я стал смотреть на неё, её лицо казалось мне знакомым, но каждый раз как я пытался вглядеться в её черты лица они уползали от меня. Как только я решил отвлечься и зайти в кабинет её взгляд резко переключился на меня. Настолько резко что я даже не заметил движение её головы, как будто она и всегда смотрела мне прямо в глаза. Я тут же замер и стал наблюдать за её реакцией, она не двигалась, а только смотрела на меня безжизненным мёртвым взглядом. Я начал движение, а её поза так и стояла в оцепенении, но стоило мне только на долю секунды отвлечься, взглянув на дверь, как её глаза тут же были направлены в мою сторону. Я решил оставить всё как есть, неловко постучался в дверь и приоткрыл её. Напоследок я взглянул на неё, она так же смотрела на меня мёртвым взглядом.
Зайдя в очень освещенную комнату я увидел доктора. Он сидел за рабочим столом и усердно что-то записывал. В комнате было очень много света, настолько много что некоторые предметы было тяжело разглядеть, отчётливо виднелся только врач и его письменный стол. Тут я осознал что нахожусь в больнице, вернее не осознал, а понял что знал всегда, это же было очевидно.
— Присаживайтесь, — сказал мне доктор, чем выбил меня из раздумий. Я тут же оказался перед ним. — Что вас беспокоит?
Я постарался рассмотреть его лицо, но он был в маске.
— Почему вы в маске? — Спросил я.
— О, если вас это смущает, я могу её снять, ответил он и тут же снял медицинскую маску и медленно положил передо мной. Я наблюдал за этими действиями, пристально следя за маской, но стоило мне снова обратить на него внимание, как он тут же оказался в маске. Меня это на секунду озадачило, я посмотрел на маску перед собой, даже потрогал её, но после с лёгкостью отпустил этот инцидент. — Что вас беспокоит? Спросил он.
Я призадумался, до входа в этот кабинет я уверенно знал, что мне нужно и для чего я пришёл, но этот вопрос ввёл меня в ступор. Я озадаченно посмотрел на него. Он будто бы понял мою растерянность и тут же подхватил разговор.
— Не знаете зачем сюда пришли? — Спросил он.
Я преодолев свою неуверенность я заговорил:
— Я… Я не знаю… Меня беспокоит что-то, но я никак не могу понять что именно. Я не уверен, что мне поможет врач…
— Тогда что вы здесь делаете?
Вдруг я стал не уверен, нахожусь ли я вообще в больнице. Я стал не уверен врач ли передо мной сидит или нет. И на фоне своих заблуждений, я перевёл разговор в другое русло.
— Что за женщина сидит в коридоре? — Спросил я.
— Это ваша мать, — ответил он.
Я ошарашенно посмотрел на дверь. И правда, вспоминая образ той женщины, я всё больше убеждался что это была моя мать. Но как я мог не узнать её? Или может я её узнал, но просто не придал этому значения? Слова доктора будто в подкорке убедили меня, что это она и заставили думать, что я всегда это знал.
Мне тут же захотелось выйти из кабинета, спросить что она тут делает? Может она больна? Но почему она не рассказала мне? Хотя когда? Когда я вообще последний раз с ней общался?..
— Да не волнуйтесь вы так, — вдруг перебил мои мысли доктор. — С ней всё в порядке. А вот с вами, нет.
— А что со мной не так?
— Я не знаю, вы мне скажите?
— Я не могу правильно сформулировать мысли, я слишком уставший.
— Ну а тем более не могу формулировать мысли за вас. У вас душевное расстройство?
— Думаю, да.
— Вы планируете уйти из этого мира?
— В каком-то смысле, да.
— Вы не уверены?
— Да нет, — замешкался вдруг я. — Я уже твёрдо давно всё решил!
— И тем не менее вы пришли сюда.
— Я не понимаю зачем я сюда прошёл. Но вы должны помочь мне.
— Вы не понимаете зачем вы пришли в этот сон? Вряд-ли я смогу вам помочь с тем, с чем вы сами не можете справится.
Я вдруг замешкался и осознал что я сплю. Что я даже не выходил из дома и нахожусь в своей кровати. Я стал разглядывать предметы на столе. Пустые стикеры, стаканчик с ручками и карандашами, набор непонятных папок, типичный, врачебный, рабочий стол. Я посмотрел на свои руки, всё было очень чётко и детализировано, хотя я понимал, что мои руки намертво прилипают к постели.
— Так значит это всё бессмысленно, сказал я доктору. — Всё это лишь игра моего сознания.
Стоило мне только оторвать внимание от своих рук и посмотреть на врача, как он тут же перестал заполнять свои бумаги и направил на меня тот же мёртвый взгляд, каким смотрела на меня моя мать.
Я немного перепугался, а затем услышал звон телефона.
— У вас звонит телефон, — сказал я доктору и попытался найти его на столе. Он не сводил с меня мёртвого взгляда и у меня началась паника. — У вас телефон звонит! Ответьте на звонок!
Он даже не шевельнулся, не моргнул и бровью не повёл. Я стал паниковать куда больше, после чего резко встал и выбежал из кабинета. В закоулке моей матери не было. Я выбежал в коридор, снова оказался среди двух тёмных пробелов. Мне было страшно бежать хоть в какую-то сторону, а звон телефона тем временем так же продолжал звучать в моих ушах. Я осознал, что мне срочно нужно поднять трубку, но для этого надо как-то осветить себе путь.
Стоило мне только об этом подумать, как во всём коридоре стал зажигаться свет, лампа за лампой, будто маршируя по потолку. Я взглянул на стены. Из них торчали руки, чуть выше сидушек, для очереди. Теперь я понял, что скрывала темнота. Коридор был широкий и я посчитал что если буду бежать строго по середине, они не смогут меня схватить.
Я начал своё движение, но мне казалось, что я очень медлителен, на меня нахлынула усталость, а за тем я почувствовал, что меня оттягивают назад. Они словили меня. Я стал паниковать испытывать сильный страх. Мне казалось, что я уже совсем возле звона, ещё чуть-чуть и я дотянусь. Но вдруг я стал задыхаться, отпустил эту мысль, попытался заорать и проснулся.
Я резко встал, быстро стал искать глазами телефон. Он был на тумбочке. Это звонили с работы. Я бросил трубку.
Глава 1
- "Надо было в бандиты идти." - подумал он в сотый раз, закручивая сорванный винт отверткой с обломанными шлицами. - "Хоть и говорят, что работа вредная - да тут еще надо посмотреть, у кого вредней. Зато что отнял, все твое. Что убил - то и съел!" - Он домучил расцепитель, подул на стертую ладонь и принялся собирать огрызки, полученные вместо инструмента.
- "А ведь ехал за баблом" - мелькнула мысль. - "На свежий воздух, называется." - На Мегазавод, где платили ого-го, его не взяли: сказали, нету специальности. Конечно, откуда специальность, если отовсюду выгнали? Из школы выпнули в ПТУ (которое гордо называлось "колледж", а по факту оказалось шарагой с гопниками). Из универа попросили за матан (ладно, там был не только матан.. Да и не просили, сам ушел). Со вторым универом оказалось проще: в смысле, учиться проще. Чего там не учиться, на юридическом? Никакого матана.. Пока бабосы есть. А вот они-то, внезапно, закончились.
К двадцати пяти годам жизнь преподнесла Николаю немало открытий. О Любви, например. О Дружбе. Не все из них были приятными, но самым поганым оказалось открытие о Сакральности Бабла. Для него всегда деньги были просто грязными бумажками, а оказалось, что на них вся система общественных связей построена! И нигде, ни в одном учебнике про это - ни гу-гу. А ведь он изучал экономику. Но все авторы дружно писали, что деньги это товар, деньги это мера стоимости. Средство накопления, ага. И ни одна собака, кроме, пожалуй, Бальзака не говорила о том, что деньги - это Икона. Что человек без денег - что-то вроде прокаженного.
Нет, он и раньше сталкивался со "встречей по одежке", но считал это локальными вывихами: дескать, кое-где у нас порой, а в целом человек человеку Пятачок. Главное, мол, чтобы человек был хороший! А оказалось, что если у хорошего человека нет хорошей работы - то он и не человек вовсе, а так. Млекопитающее.
Папа сказал "Иди работай". Он пошел. Сам папа был работник еще тот, полжизни просидел на диване. Но зато совершил большое дело: практически доказал ошибочность тезиса "истина в вине". Истин не нашлось, разве что пара аксиом, вроде "пей дома, не то замерзнешь" и "опохмелись, не то подохнешь". С таким-то наследием Николай и отправился, что называется, "за трудовыми доходами" - благо, забивать гвозди и крутить гайки папа научил.
Довольно быстро выяснилось, что с доходами полный нефонтан: нормально, а местами даже очень неплохо платили работягам, сумевшим устроиться на Мегазаводы. Таковыми считались те, что гнали продукцию на экспорт и имели валютную выручку. Всем остальным предлагалось.. а нихрена не предлагалось. Государство, десятилетиями сгребавшее "средства производства" под себя, окончательно рассовало заводы-пароходы по карманам, а офигевшему от такого поворота населению устроило Первую и Вторую Чеченские.
Вот в такой обстановке, у Николая и созрел Хитрый План. Ну как, созрел.. Дядя подсказал. У дяди ума была палата, хоть и без образования. План был в том, что раз без специальности на Мегалесопилку не попасть - надо устроиться в контору попроще, учеником. А там, на месте, получишь и разряд, и квалификацию. И уже потом, со специальностью.. Оказалось, получить Документ можно за полгода. Без трехлетнего просиживания штанов в шараге с дебилами. Для Николая это было открытием: папа о таком не рассказывал. "А школа, а шарага, а два университета? Хоть бы кто намекнул. А вот дядя - Голова.." Дядя снял ему квартиру, подогнал халтуру по ремонту электроники. Дядя подкидывал продукты и советовал: кто в поселке и зачем, кого лучше сразу в морду, а кому оказать уважение.
По закону о Сакральности Бабла, работягам старались не платить. Просто это было не принято. Зачем платить собаке, что мерзнет всю жизнь на цепи, охраняя твой двор? Плеснуть ей помоев, чтоб не околела, и пусть спасибо скажет! А подохнет - "не вписалась в рынок" и "за забором очередь выстроилась." На Мегазаводе, где офигенный оборот, порядки были другие. А здесь - "если ты реально платишь лохам, чем сам от лоха отличаешься?"
Николай как-то возмутился, что зарплаты три месяца нет, на что дядя сказал, что начальство зарплату получает стабильно, как и бухгалтерия.
- А с какого перепуга, они ж не делают нифига?!
- Они умнее.
- Да они!.. - начал было Николай, и заткнулся.
Дядя был прав: если из двух человек один забесплатно на морозе лезет руками в говно, а другой за нормальные бабки в теплом офисе жопу отращивает - кто-то из этих двоих определенно идиот. И наврядли тот, что в офисе.
Коллеги чуяли этот оскотинивающий подход, но открыто не протестовали. Те, кто мог - уходил, Николаю же пока идти было некуда. Оставшиеся боролись с системой методом ползучего саботажа: пили чудовищной вонючести самогон и воровали все, что гвоздями плохо приколочено. Потом били друг другу рожи. О работе вспоминали, когда где-то что-то утонет, сгорит или взорвется. Дядя называл это "им как бы платят, они как бы работают".
В результате, взрывалось и горело регулярно, потери были колоссальными. Николаю казалось, что он то ли на войне, то ли на съемках дурного фильма ужасов. Ни трупы, ни миллионные убытки никого не беспокоили. Это был настоящий заповедник идиотов, где нормальные надолго не задерживались. - "Контингентец еще тот"- рассуждал Николай, в последний раз обозревая ряды силовых автоматов, укрытых в тесной будке понижающей подстанции. Вроде бы, все в норме. - "Того же Трясучку взять, кто его нанял электриком? У него же тремор, его колбасит, как Каштанку на морозе. Я такое только в телевизоре видел, чтобы руки тряслись с амплитудой в десять сантиметров. А этот, что с тюрьмы пришел? Двадцать лет дебилу, неделю отработал - снова сел. А сварщик - наркоман? Два шва сварил и досвидос, мне некогда. Конечно некогда, ты же ширяешься каждые три часа, скотина!"
Ему оставался месяц. За эти полгода он излазил поселок вдоль и поперек, от водозабора до канализации. Он знал, где на котельной барахлит насос и на какой из подстанций греется трансформатор. На очереди был леспромхоз - то, зачем, собственно, "все мы здесь сегодня собрались." - "А там подниму бабла, куплю сурфа - и чао, буратины!" - Он закинул сумку на плечо и выключил свет. Затем развернулся к двери, но выйти не успел: в пяти километрах к югу, на пересечении воздушной ЛЭП 10 КВ и железнодорожной линии 22 КВ, подул сильный ветер. Провисшие, давно никем не обслуживаемые провода "десятки" легли на туго натянутый трос, по которому на локомотивы подавалось двадцать две тысячи. Старый трансформатор, у которого давно закис аварийный клапан, не выдержал броска напряжения и взорвался.
"Также довожу до сведения вашей милости, что в замковых подвалах завелся зверь, именуемый Зомбий. По нашему не говорит, порядков не знает, воет всю ночь и пахнет химически. Откуда взялся и чем живет, неизвестно. Вероятно, ловит крыс, ибо иной пищи в подземельях не замечено. Что же касается распоряжения вашей милости на счет расследования происшествия с Дерьмовозом и его лошадью, ситуация следующая: свидетелей происшествия нашлось всего двое, Молчун и Болтун. Молчун третий день, как слег в лихорадке, а из Болтуна как обычно, клещами слова не вытянешь.. "
- А что это вы такое читаете, пан Грибыч? Что-то интересное? - поинтересовалась входящая в кабинет пани Лупич, одетая по случаю начала осени в ядовито-желтую куртку и облегающие штаны. И, не дожидаясь ответа, тут же сунула свой любопытный нос в чужое письмо: - Ого, "ваша милость"! Вы стали титулованной особой, пан Грибыч? И как давно?
Пани Лупич брала интеллектом. А что еще оставалось девочке, с юных лет привыкшей к обращению "Рожа"? Да, у кого-то красивый нос и ровные зубы, но зато у нее - три диплома, научная степень и карьерный рост. А что глаза косые - так тем удобней улицу переходить.
Сидящий за необъятным, заваленым разным хламом столом, дородный и начинающий лысеть мужчина в лабораторном халате вздрогнул, попытался загородить бумагу рукой, но у него ничего не вышло: письмо упало на пол. Пани Лупич тут же его подхватила и принялась читать вслух: - Зверь, именуемый Зомбий! Ах-ха-ха, замечательно! - пан Грибыч лишь обреченно вздохнул.
- Ну что вы такое выдумываете, пани Лупич? - прогудел он недовольно, растягивая слова. - Это пишет управляющий, тот еще жулик. Наверняка устроил очередную растрату, вот и пытается подлизываться. И незачем так орать, пани Лупич, я хорошо вас слышу..
- У вас есть управляющий? - сделала пани Лупич страшные глаза. - Замковые подвалы?! Ваша милость?!! - наступала она, размахивая письмом, словно дубиной, над головой пана Грибыча. Тот аж позеленел.
- Это шутка, пани Лупич.. - попытался он выкрутиться, но не тут-то было.
- Вы расскажете мне все! - встала в трагическую позу пани Лупич, уперев указательный палец одной руки в рыхловатую грудь пана Грибыча, а другую высоко подняв над головой вместе с зажатым в ней письмом так, чтобы он не смог дотянуться - Кайся, доцент, над разбитой ретортой своей!
- Пани, я не..
- Я тебе сейчас усы выщипаю.
Усы были тайной гордостью пана Грибыча. Усы невероятные, сногсшибательные, отпущенные им в ранней юности на свободу и с тех пор ни разу не попадавшие в цепкие руки парикмахеров. Неизвестно, с какой целью пан носил это украшение - ибо ни красоты, ни мужественности они ему не добавляли. Зато почем зря раздражали окружающих, и одно время составилась даже коалиция, имеющая целью заговор против усача. Но не на того напали: пан Грибыч видел коллег насквозь и перепить его, закаленного бойца, каждые выходные проводящего в сауне в компании пана заведующего кафедрой, не удалось даже пани Лупич. Усы по-прежнему оскорбляли в коллегах чувство прекрасного; пан Грибыч торжествовал.
- Пани Лупич, Киргхофом клянусь, я вовсе не.. - пытался отбрехаться пан Грибыч, но тщетно. Пани Лупич почуяла кровь.
Две минуты и восемь секунд спустя, пан Грибыч сознался во всем. Да, у него был замок, в замке управляющий, а к замку прилагался баронский титул. Разумеется, все это было куплено на взятки, полученные с нерадивых студентов. Также имелись в наличии роскошный автомобиль, шикарная любовница и личный самолет, на котором пан Грибыч по выходным катался в Монте-Карло, где и просаживал в рулетку целое состояние. Само собой, по пути устраивались разнузданные оргии, полные молодых красоток, текущего рекою вина и половых излишеств. Увы! Скромный доцент вел двойную жизнь, и вот теперь все это выплыло наружу.
- А ведь вы врете, Грибоедов - лениво пропела пани Лупич, усевшись по-кавалерийски, спинкой вперед, на стоящий перед зажатым в угол подопытным стул и наводя на него левый глаз. Правый жил своей, отдельной жизнью и в данный момент изучал юго-западный район. Это всегда производило на ее жертв деморализующий эффект. - Пан Кислый, который до сих пор мечтает о должности прокурора в этих своих Новых Упырях, вам может быть, и поверил бы. Но не я!
Откуда пани Лупич знала о пане Кислом, которого сам пан доцент не видел со средней школы, можно только догадываться. У нее вообще была странная привычка знать о вещах, о которых ей знать вроде бы не полагалось, совершенно точно не полагалось и даже не полагалось категорически.
Пан Грибыч взмок, тяжело дышал и был совершенно истерзан. Он не мог сообщить ей правду, это бы означало конец всему: карьере, работе, общественному положению. Поэтому он только молча сопел, раздувая ноздри и прикидывая шансы сбежать с допроса, выбросившись в окно с третьего этажа. Положение спасла сирена воздушной тревоги: пользуясь секундным замешательством пани Лупич, хитроумный пан схватил зубами письмо, на брюхе продрался сквозь частокол ножек ее стула и с радостным уханьем вырвался за дверь.
- Чудом ушел! - жаловался он несколько минут спустя пану Бутчу, который уже двадцать лет неизменно стоял с кривой ухмылкой и свернутым носом за стойкой своей рыгаловки, с вечным галстуком-бабочкой на мятой сорочке, протирая бокалы несвежим полотенцем. Пан Бутч по молодости тоже пытался покорять сияющие вершины Высшего Образования, но быстро понял, что боксировать у него получается гораздо лучше. Пользуясь связями с местной мафией, он открыл рядом с Институтом кабак - гнусного вида забегаловку в одном из подвальных помещений, где и спаивал студентов. Пан Бутч по характеру был заядлым консерватором и не любил перемен. Все эти годы у него в зале была одна и та же клиентура, в кегах - разбавленное пиво, а в руках - ставшее почти прозрачным, неопределимого оттенка полотенце.
- Пани Ведущий Инженер настоящая ведьма - доверительно сообщил он, наклонившись над стойкой и бдительно зыркая по сторонам. - Эти ее генетические опыты..
- Да какие там опыты! - воскликнул пан доцент, не сдержавшись - Она собственного мужа разорила! Пустила с голым задом отца троих детей!
- У нее и дети есть? - задумался пан Бутч, полируя бокал - Не знал.
- Про нее толком никто ничего не знает - прогудел пан Грибыч в пивную кружку, - зато она все знает про всех. У нее везде глаза и уши! - пан Бутч, сам регулярно сливавший за мелкий прайс пани Ведущему Инженеру пьяную болтовню клиентов, понимающе осклабился.
- Известное дело! С мужем развелась, вот и лезет на стену - и похабно подмигнул.
- Сохрани Курчатов! - замахал руками пан Грибыч и даже, кажется, протрезвел. - Я столько не выпью!
- А вот пан Птица смог! - расхохотался бармен, сверкая золотым зубом.
- Пан Птица всегда был рисковым человеком - пожал плечами пан Грибыч, которого уже изрядно развезло. - Во всяком случае, я бы ему страховку точно не продал.
Синьор Фогги в молодости был просто паном Фогичем, выступал в амплуа красавца - мужчины, светского человека и щеголя и даже носил золотой браслет. Он так носился со своей амбицией, что достал практически всех. В результате, при распределении мест в аспирантуре для пана Фогича вакансии не нашлось. Он, конечно же, пытался хорохориться и заявлял, что "в Институте сидят одни неудачники, а Настоящий Мужчина не поднимется от телевизора меньше чем за сто тысяч", но никто его всерьез уже не воспринимал.
Тогда пан Фогич сделал ход конем: сменил имя на синьора Фогги (кто-то ему сказал, что иностранцам платят больше) и женился на пани Кроиловой, которая работала в Институте на должности младшей помощницы заправщика картриджей Личного Копировального Аппарата самого пана Мегасекретаря. Вооруженный столь мощной протекцией, синьор Фогги открыл частную практику по написанию для отстающих студентов курсовых работ и дипломов, с целью поправить пошатнувшиеся в результате женитьбы и проведенной с гигантским размахом свадьбы, финансы. Не тут-то было! Пан Грибыч был настороже и наивные идиоты, поверившие посулам синьора Фогги и купившие у него составленные по устаревшим методичкам решения задач, оказывались в кабинете пана Грибыча, что называется, на щите.
Тот хорошо помнил все унижения студенческой поры, которым подвергал его в свое время пан Фогич, неизменно становясь центром любой пирушки, увлекая и покоряя всех красивых девушек. На долю же смиренного труженика, каким был в ту пору пан Грибыч, оставались лишь непредвиденные расходы, насмешки и хлопоты. Пану Грибычу каждый такой студент приносил настоящий праздник: сначала он обстоятельно, подробно и неторопясь макал неудачника в ведро с экстрактами их некомпетенций, а затем вставлял административную клизму. Оплодотворенный таким образом студент бежал к синьору Фогги, устраивая безобразный скандал, переходящий в истерику. Синьора Кроилова подумывала о разводе; синьор Фогги пытался уйти в запой и строил планы кровавой мести.
Сегодняшний день синьора Фогги был полон хлопот: блистал на приеме, который давала горячо любимая теща, пани Катарина. Пани Катарина была еще молода, ей всего-то стукнул седьмой десяток. К подругам, таким же сушеным старым ведьмам, пани Катарина обращалась исключительно "девочки", к особо доверенным - "девчонки", несмотря на то, что некоторым девчонкам перевалило уже за девяносто. В зяте она души не чаяла: всем рассказывала о том, какой он блестящий молодой человек (ну и что, что волосы подкрашивает, поживи с ее дочкой - еще и заикаться начнешь), как его ценят в Институте и что вот-вот, еще буквально полгода - и синьор Фогги сделает головокружительную карьеру. Оно конечно - пан Грибыч в ответ на такие откровения только глаза бы выпучил, а пани Лупич молча хрюкнула - да кто их слушать будет? В светском обществе Тотхельма пани Катарина была непререкаемым авторитетом.
Список гостей составляли: пан Лысый с супругой и дочерью (тощая молодая девица двадцати пяти лет), предприниматель и меценат (отсидел в молодости восемь лет за убийство); фрау Тод, вдова безвременно усопшего генерала Тода; пан Бетар, финансист и конечно же сам великолепный пан Футроф, покровитель наук и депутат парламента. Так же присутствовали: дежурная знаменитость - священник утраченного культа отец Дискетос и молодое дарование из провинции, тридцати пяти лет. Все давно забыли, кому именно он приходится племянником, и на светские мероприятия его приглашали по привычке.
Пани Катарина встречала гостей, сидя в антикварном кресле посреди светлой гостиной уютного фамильного особнячка, расположенного в одном из покрытых зеленью предместий Тотхельма. Здесь, вдали от посторонних глаз, предпочитали селиться влиятельные, богатые и знаменитые граждане или те, кто стремился войти в их число. Двухэтажный дом, стоящий в тени дубов и лип, увитый плющом по самую крышу, был когда-то построен последним потомком древнего рыцарского рода. Потомок, столь же неосмотрительный в финансах, сколь и доблестный в бою, ухитрился в кратчайшие сроки спустить все наследство славных предков за карточным столом. После бегства владельца от озверевших кредиторов за границу, объект элитной недвижимости, начавший к тому времени разваливаться, был выкуплен за гроши министерством внутренних дел.
В котором и служил незабвенной памяти пан Кроилов, к концу карьеры сумевший достичь должности целого Заместителя Пресс-Секретаря Центрального Департамента Аппарата Службы Внутренних Расследований. Путем сложнейших махинаций, подкупов и интриг, пан Заместитель мало того, что добился мундира подполковника - он ухитрился наложить лапу на упомянутый особняк, а так же пару зданий в центральной части города. Каковые, после небольшого (очень небольшого) ремонта были сданы в аренду по космическим ценам под торговые и офисные площади.
Совершив этот подвиг, пан Кроилов, что называется, поверил в себя и осмелился завести любовницу. Это его и погубило: супруга, до того времени благосклонно взиравшая на мелкие шалости и даже грешки пана подполковника, оказалась неготова делить внезапно выросшие доходы семьи с "этой фрёй из подтанцовки". Последней каплей оказался подарок, сделанный неверным мужем своей пассии на день рождения: пан подполковник слегка превысил бюджет, и купленный комплект белья оказался на пару тысяч дороже дозволенного.
- Вон из моего дома! - заявила пани Катарина, еще полгода назад при содействии хитроумных адвокатов переписавшая на себя всю недвижимость.
Несчастный муж, низвергнутый столь быстро с пьедестала, от неожиданности потерял душевное равновесие и утроил рвение по службе, стремясь отбить позиции хотя бы на финансовом фронте. А тут как раз подоспела проверка; по результатам которой, отправиться бы пану Заместителю Пресс-Секретаря шить рукавицы и заправлять огнетушители. Но ему и тут повезло: суровое начальство, не пожелав предавать огласке столь, в общем-то, незначительный инцидент, проявило снисхождение. Его, даже не сняв погон, отправили усмирять дикарей, опять взбесившихся в одной из провинций. Не то по поводу могильника отходов, не то из-за другой, подобной ерунды. И вот там-то фортуна ему изменила: прибыв в расположение, подполковник не придумал ничего лучше, кроме как.. пропасть без вести.
Ситуация критическая! Да попади он в плен, подорвись на мине - перейди на сторону противника, наконец! - все было бы не так плохо. Но потерять Старшего Офицера пропавшим без вести? - нет уж, шалишь! Такую оплеуху Министерство стерпеть не могло. Молниеносно была проведена секретная операция. Несчастных дикарей превратили в пыль, затем стерли в порошок, наконец, просеяли сквозь мелкое сито - все было тщетно. Подполковник как сквозь землю провалился.
Подозрительный район оцепили, прочесали с вертолетов, вырубили весь лес и осушили восемнадцать болот. Вместо одного могильника, в качестве карательной меры, возвели пять штук. Подняли зарубежную резидентуру, задействовали все дипломатические каналы - бесполезно! Проклятый офицер, словно смеясь, растворился без следа.
В целях сохранения, недопущения и удержания, пан Кроилов задним числом был оформлен находящимся в бессрочной командировке по служебной необходимости. Пани Катарине, так и не успевшей оформить развод, в качестве платы за молчание была назначена пожизненная пенсия. Мало того - сама должность пресс-секретаря была упразднена, как и его заместителей, а позорно пропавший без вести офицер назначен на вышестоящую должность Управляющего Делами, с присвоением ему очередного звания полковника и правом ношения мундира Первого Класса.
Надо ли говорить, что после этих событий пан Кроилов стал настоящей легендой? Да во всей стране едва ли найдется с десяток человек, так много сделавших для семьи! Пани Катарина всегда очень тепло рассказывала о муже - каким он был честным, справедливым и бескорыстным человеком и насколько ей тяжело оставаться без поддержки и защиты его твердых, надежных плеч.
Рекламная ссылка, ради которой все и затевалось:) https://author.today/u/redokulov
Я проснулся. И это само по себе было не очень хорошим началом.
Вся боль, с которой я так сладостно расстался вчера - умирая, вернулась, наверствывая упущенное со мной время.
Я попытался застонать, но мой рот быстро закрыла чья-то рука в чёрной, кожаной перчатке, запах новой кожи ударил мне в нос.
- Тихо. - услышал я над своим ухом. - Ты, видать, редкостный идиот!? -
Все тот же голос продолжил. - Жить невмоготу, я понимаю. Но зачем других с собой тащить?
В этот момент я осознал, что наделал. Напился, дразнил мертвецов, расстрелял все патроны и был готов умереть. Что мне оставалось, кроме как удариться во все тяжкие? Меня укусили! Это всё! Конец игры!
Кто меня подобрал и почему не убил, увидев укус? И почему я, всё ещё Я? Последнее, пожалуй главное.
Я решил приподняться и посмотреть где нахожусь.
- Замри - гневно прошептал мужчина, прижимая меня к полу. На вид ему было около сорока. Одет в тёмную одежду, в руках пистолет с глушителем, на одном плече винтовка с оптикой, на другом полу-автомат, большой черный рюкзак на спине. На лице маска с прорезями для глаз и рта. Ничего необычного для нашего нового мира я не увидел.
За неимением других дел, я начал оглядываться по сторонам. Так, мы в магазине, это можно было понять по, разной степени одетости, манекенам. Я что, "пошопиться", напоследок решил?
- Поднимайся, вроде ушли - полуприказал, полусказал человек, прерывая мои мысли. Я присел в поисках своего оружия. Пусто.
- На - мужчина протянул мне свой пистолет - Патроны экономь. -
Это была Беретта. Ого, такой пистолет просто так не дают. Я взглянул на своего "спасителя".
- У меня такой же есть - сказал он, доставая, близнеца отданого пистолета. - Не смотри так, потом вернёшь. И не пали почем зря! Глушитель-глушителем, но один хрен громко. "Не учи учёного", хотел сказать я, но промолчал. Не стоит хамить человеку, который дал тебе пистолет.
Я выщелкнул обойму и посмотрел количество патронов. Не потому что не доверял. Если бы он хотел меня убить, я бы уже искал вход во врата ада/рая, был бы забран валькириями или был бы окружён семьюдесятью семи девственницеми или сколько их там полагается. Проще говоря был бы уже мёртв.
Пол обоймы было, что уже само по себе не плохо. Но так доверить пистолет незнакомому человеку, имея при себе неплохую винтовку, редкую в наших краях Беретту и автомат с глушителем?
- Одному мне не прорваться - будто прочитав мои мысли, сказал он - нужен кто-то, кто будет за спиной моей смотреть. Тебе уже всё равно, - он указал на мою покушенную руку - А мне шанс. Пошли
P.S. Тег длиннопост добавить не смог(. @Moderator911 крутое имя=)Я решил переиздать пост. Если можете предыдущий грохнуть, буду очень благодарен!