Или про Третьякова, Шереметьева, Демидовых и пр...
Они не только на карман работали, но и на свою страну.
Вот как запомнят Галицкого? Народу пофиг на его схемы - они видят то, что он краснодарцам настроил.
Ну заработал ты дохрена - а амбиций 0. Построй самый крутой медицинский центр в мире, назови его своим именем. Или университет.
Потом будут слагать легенды, вроде этой:
«Женщина в выцветшем платье в сопровождении своего мужа, одетого в скромный костюм, сошла с поезда на Бостонском вокзале и направилась к офису президента Гарвардского университета. Им не была назначена встреча. Секретарь с первого взгляда определил, что таким провинциалам нечего делать в Гарварде. — Мы бы хотели встретиться с президентом, — сказал мужчина низким голосом. — Он будет занят целый день, — сухо ответил секретарь. — Мы подождём, — проговорила женщина. В течение нескольких часов секретарь игнорировал посетителей в надежде, что в какой-то момент они разочаруются и уйдут. Однако, убедившись, что они никуда уходить не собираются, он всё же решился побеспокоить президента, хотя очень этого не хотел. — Может, если вы примете их на минутку, они скорее уйдут? — спросил он у президента. Тот с негодованием вздохнул и согласился. У такого важного человека как он, точно нет времени принимать у себя людей, одетых в выцветшие клетчатые платья и бедные костюмы. Когда посетители вошли, президент с суровым и высокомерным видом посмотрел на пару. К нему обратилась женщина: — У нас был сын, в течение одного года он учился в вашем университете. Он любил это место и был очень счастлив здесь. Но, к сожалению, год назад неожиданно умер. Мой муж и я хотели бы оставить о нём память на территории университета. Президент совсем этому не обрадовался, а даже, наоборот, стал раздражённым. — Госпожа! — высокомерно ответил он. — Мы не можем ставить статуи всем, кто учился в Гарварде и умер. Если бы мы делали так, то это место походило бы на кладбище. — Нет, — поспешила возразить женщина, — мы не желаем устанавливать статую, мы хотим построить новый корпус для Гарварда. Президент осмотрел выцветшее клетчатое платье и бедный костюм и воскликнул: — Корпус? Вы представляете, сколько стоит один такой корпус? Все гарвардские здания стоят более $7 млн! Женщина помолчала. Президент улыбнулся. Наконец-то они уйдут! Женщина повернулась к мужу и тихо сказала: — Так мало стоит построить новый университет? Почему же тогда нам не построить свой университет? Мужчина утвердительно кивнул. Президент Гарварда побледнел, он выглядел растерянным. Мистер и миссис Стэнфорд встали и вышли из кабинета. Они основали в Пало-Альто в Калифорнии в память о своём любимом сыне университет, который носит их имя — Стэнфордский университет».
Связь Корфа с Израилем длится уже несколько лет и отмечена его значительными благотворительными пожертвованиями в пользу различных израильских организаций, включая Армию обороны Израиля, медицинские учреждения и местные общественные проекты.
Миллиардер Брэндон Корфф с бывшим представителем Армии обороны Израиля Дэниелом Хагари.( фото предоставлено : пресс-служба ЦАХАЛа )
20 АВГУСТА 2025 ГОДА.
Брэндон Корфф , еврейско-американский миллиардер, известный организацией одной из знаковых сделок в медиаиндустрии — продажи Paramount за 35 миллиардов долларов, — находится в процессе получения вида на жительство в Израиле.
Высокопоставленный правительственный чиновник подтвердил, что Корфф недавно подал заявление на получение вида на жительство в Израиле, оформив свое решение как жест солидарности перед лицом глобальных бойкотов и растущей враждебности.
В 2025 году Корфф значительно увеличил время, проводимое в Израиле, став более заметной фигурой в стране. «Это значимый и обнадеживающий шаг для Израиля», — отметил чиновник. «В то время, когда международный статус Израиля находится под пристальным вниманием, присутствие столь влиятельной медиаперсоны — это долгожданное событие».
Связь Корфа с Израилем длится уже несколько лет и отмечена его значительными благотворительными пожертвованиями на различные израильские нужды, включая Армию обороны Израиля , медицинские учреждения и местные общественные проекты.
Его благотворительная деятельность заметно возросла по мере увеличения сроков его пребывания в стране. Кроме того, его брат служил солдатом-одиночкой в элитном подразделении Армии обороны Израиля.
Миллиардер Брэндон Корфф на пути к получению вида на жительство в Израиле. (Фото: Пресс-служба ЦАХАЛа)
Возрождая наследие Paramount
Корфф — внук покойного Самнера Редстоуна, влиятельного медиамагната, основавшего компанию Paramount, которая под его руководством превратилась в мировую державу.
Помимо владения такими крупными сетями, как CBS и MTV , Paramount владела правами на некоторые из самых культовых развлекательных проектов, включая «Звёздный путь» и «Миссия невыполнима». Недавняя продажа компании за 35 миллиардов долларов ознаменовала собой исторический сдвиг.
Политические деятели рассматривают решение Корфа получить вид на жительство в Израиле как шаг, который может помочь наладить более прочные связи между Израилем и одной из самых известных семей в мировых СМИ, а также как явный вотум доверия стране в особенно непростое время.
Врач Фридрих Гааз, приехав в Россию по приглашению знатного вельможи и оставшийся здесь навсегда, стал Федором Гаазом. Участвовал в войне 1812 года как хирург в армии Кутузова, а впоследствии стал главным врачом московских тюрем. Он был немец по происхождению, святой по сути.
О нём даже Достоевский упоминал в «Идиоте». Один персонаж рассказывает, как в Москве жил странный "генерал" — старичок, которого знали по всей Сибири. Он приезжал встречать этапы ссыльных на Воробьёвых горах. Не для того, чтобы читать нотации. Он проходил вдоль рядов, останавливался у каждого, смотрел в глаза, спрашивал о нуждах.Он называл их не преступниками, а «голубчиками». Давал деньги, приносил одежду, книги. Говорил с арестантами как с братьями. А для них стал отцом.
Он всю жизнь посвятил тем, о ком предпочитали забывать. Заключённым, каторжанам, ссыльным. Цепи, в которых их вели в Сибирь, весили по 16 килограммов. Гааз добился замены этих оков на облегчённые — с подкладкой, чтобы не рвали кожу. Он сам их испытал на себе. Стариков перестали сковывать. Больных — освобождали на время болезни. Отправку в Сибирь больше не превращали в ад, когда десятки людей были прикованы к одному пруту — и если кто умирал, остальных заставляли нести его тело. Гааз считал это изменение для заключенных главным делом своей жизни.
Однажды на заседании Попечительского комитета о тюрьмах у него возник спор с митрополитом Московским Филаретом. В ответ на реплику митрополита «Вы всё говорите, Фёдор Петрович, о невинно осуждённых… Таких нет. Если человек подвергнут каре — значит, есть за ним вина», доктор Гааз возмутился: «Да вы о Христе позабыли, владыко!». Филарет задумался на несколько минут и ответил: «Нет, Фёдор Петрович! Когда я произнёс мои поспешные слова, не я о Христе позабыл, — Христос меня позабыл!..»
Доктор Гааз начал как богатый человек. У него был дом в центре Москвы, имение, фабрика. Всё пошло на помощь другим до последней копейки. Потом продал имение. Потом остался ни с чем. А умер в Москве в 1853 году в полной нищете, без семьи в маленькой комнате.
За свою жизнь на собственные деньги Гааз построил больницу и школу для детей арестантов. Покупал лекарства, собирал тёплые вещи, книги, азбуки — всё за свои деньги. Потому что верил: преступность рождается от духовной и нравственной нищеты. А значит, её можно лечить. Просвещением. Словом. Добротой. Он снискал всенародное уважение.
Это рассказ о том, как велико может быть сердце одного человека, даже работающего в тюремной системе, а его скромная жизнь, прожитая с любовью к ближнему, способна стать вечной.
Миллиардер, работающий в сфере технологий и являющийся соучредителем Amdocs, тратит последнюю главу своей жизни на инвестиции в науку, спасающую жизни, и на то, чтобы забыть о старых сожалениях.
Спальня Морриса Кана на его вилле в Бейт-Янаи (Израиль) представляет собой яркое отражение жизни 95-летнего миллиардера: массивные стеклянные стены выходят на море, создавая иллюзию того, что комната находится в воде. Над кроватью висит большая картина обнаженной женщины, лежащей на боку. Рядом с кроватью стоит кислородный баллон.
От выхода из стартапов до психоделической терапии: новая миссия Эяля Гуры
«Мое тело предает меня, в некотором смысле», — говорит он, говоря через устройство, подключенное к его слуховому аппарату. «Но я все еще могу продолжать жить с тем, что у меня есть. Секрет в любви. Это важная приправа в жизни. Мне нравится быть рядом с людьми, которые меня волнуют. Я даже могу показать вам фотографии моих подруг», — смеется он. «Мне повезло, что я всегда мог делать то, что хотел. Пляж в Таиланде — ничто по сравнению с тем, что есть у меня здесь, в моей спальне».
Ваша тетя скончалась в Южной Африке два года назад в возрасте 112 лет. Это хороший прогноз для вас?
«Она не единственная. Моя прабабушка дожила до 100 лет в старые времена, до появления современных методов лечения. У нас хорошие гены. Но я не хочу дожить до 112. Я благодарен за каждый год, когда у меня есть что-то значимое, что я могу сделать. Я не хочу закончить как просто больной старик, о котором заботятся».
Вас расстраивает то, что старость невозможно вылечить?
«Попробуйте поговорить с моим другом Сами Саголом. Он хочет жить вечно и будет промывать вам мозги по этому поводу. Вот почему он установил барокамеру в Ассаф Арофе, а я установил еще одну с ним в больнице Ихилов. Пробовал ли я это? Нет. Мне нельзя, учитывая мое состояние».
Ты ему сказал: «Сами, между нами говоря, это правда работает?»
«Нет. Зачем мне портить ему жизнь? Он никогда не хочет умирать. Я — его противоположность. Я не хочу добавлять годы к своей жизни — я хочу добавлять жизнь к своим годам. И за это есть цена. Я делаю то, что делает меня счастливой, даже если это может сократить мою жизнь».
Как что?
«Если бы я вам сказал, меня бы сразу в тюрьму отправили», — смеется он. «Но, например, мне запретили нырять, потому что мои легкие могут взорваться. Я страдаю легочной гипертензией, а мое сердце — свалка — я перенес более десяти процедур и операций. Два месяца назад врачи подробно объяснили все способы, которыми ныряние может меня убить. Я сказал: «Хорошо. Но это то, что я хочу делать, и это то, что я собираюсь делать». Так я и сделал. Раньше я нырял дважды в год с друзьями — учеными, людьми из НАСА... что-то особенное. Как Базз Олдрин, например. Мы с ним одного возраста, и, как и я, он тоже не особенно ответственный».
До недавнего времени вы курили.
«Я не был заядлым курильщиком. Я бросил больше двух лет назад. И я не просто курил сигареты».
Сорняк?
«Нет. Я попробовал, и мне не понравилось. Но если вам нужна рекомендация, вы можете получить ее в частном порядке».
Так как же продлить жизнь своим годам?
«У меня есть молодая девушка. Она секс-бомба. Вы можете увидеть фотографию — мне не стыдно. Что я сделал не так? Моя жена умерла 20 лет назад, и я не монах».
Вы сделали что-нибудь, о чем сожалеете?
«Я помню удовольствия до конца. Я забываю сожаления. Я из очень бедной семьи. Но сегодня у меня есть Mercedes, Porsche и Jaguar в гараже. У меня есть яхта в марине. У меня есть самолет в аэропорту. А прямо возле этого дома у меня есть лошади. Мой инструктор по верховой езде и я работаем над тем, чтобы я мог ездить с маленьким кислородным баллоном, потому что обычный слишком тяжел для лошади. Так что да, я живу как лорд или принц — но я честно заслужил это, и я также помогаю людям».
Как можно дожить до 95 в таком состоянии?
«Один из секретов — оставаться активным и жить осмысленной жизнью. Каждое утро я просыпаюсь с кофе и четырьмя газетами, встречаюсь с людьми и занимаюсь делами. Признаюсь, я начинаю уставать — в 95 лет у меня нет той силы и драйва, что были раньше. Но пока я не потеряю свой интеллект, у меня нет проблем. Потому что я такой».
Моррис Кан ныряет в Эйлате и на своей частной конюшне в Бейт-Янае.( Фото: Adam's Undersea Adventures - Адам Бакстер, предоставлено семьей )
Желтые страницы и Amdocs для филантропии
Моррис Кан — один из первых миллиардеров, появившихся в секторе высоких технологий Израиля. Он основал Yellow Pages в конце 1960-х, а затем стал соучредителем гиганта программного обеспечения Amdocs. В 1970-х он также основал Coral World, компанию, стоящую за подводной обсерваторией в Эйлате. Сегодня Coral World, которой управляет его сын Бенджи Кан, построила подводные центры в Австралии, на Гавайях, в Испании и других местах.
Сегодня Кан посвящает большую часть своего времени благотворительности, в которую он инвестировал около 200 миллионов долларов на сегодняшний день. Он основал LEAD, организацию, занимающуюся развитием молодых лидеров в Израиле, и поддерживает такие некоммерческие организации, как Zalul (основанную его сыном Бенджи) по защите окружающей среды, Движение за качественное правительство и Save a Child's Heart, которая привозит детей из развивающихся стран в Израиль для проведения спасающих жизни операций на сердце. Он также является крупным спонсором биомедицинских исследований, инвестировав в эту область 50 миллионов долларов.
«Два дня назад я посетил открытие производственной лаборатории Precise Bio, компании, которая печатает роговицы, а вскоре и сетчатки», — говорит он. «Я вложил в нее несколько миллионов шекелей. Через два месяца они имплантируют первую роговицу человеку в рамках клинического испытания. Мировой спрос огромен. Сейчас пациенту нужно ждать, пока кто-то умрет в результате несчастного случая или убийства, чтобы получить роговицу. На каждую имеющуюся роговицу приходится семь кандидатов».
Какая была ваша последняя инвестиция?
«Сейчас я рассматриваю наномолекулу, которая потенциально могла бы вылечить рак пищеварительной системы. Я внимательно изучаю ее, прежде чем нырнуть в нее. Это мир, который движется медленно, а мне уже 95. Я говорю людям: «Пристрелите меня, если я сделаю еще одну инвестицию», потому что в этом возрасте мне следует сосредоточиться на том, чем я уже занимаюсь. Я поклялся себе, что с меня хватит, но, вероятно, я пристрастился к удовлетворению от того, что являюсь частью чего-то, что может изменить жизни. Это дает мне чувство смысла».
Для вас важнее, чтобы вас запомнили как инвестора в биомедицину или как основателя Amdocs?
«Amdocs — это прошлое. Он давал мне удовлетворение и финансовую безопасность, что теперь позволяет мне делать то, что мне действительно важно. Что может быть важнее спасения жизни? Это единственное, что дает настоящее удовлетворение. Иначе что такое жизнь? Ты рождаешься, живешь и умираешь.
Я не хочу быть самым богатым человеком на кладбище. На самом деле, я больше не миллиардер — я миллионер. Куда ушли деньги? На благотворительность. Я планирую оставить своим детям разумную сумму, но не все. Остальное пойдет на благотворительность».
Самой известной инвестицией Кана стал проект Genesis, в рамках которого некоммерческая организация SpaceIL запустила первый израильский космический корабль на Луну в 2019 году. Миссия закончилась неудачей, когда зонд совершил аварийную посадку из-за человеческой ошибки.
Вы жалеете, что потратили десятки миллионов на потерпевший крушение зонд?
«Я горжусь этим. Мы были первой неправительственной организацией, которая достигла Луны, и мы сделали это с относительно небольшими ресурсами. Это было невероятное достижение — мы добрались туда очень инновационным способом: приземлились на ракете, которая вращалась вокруг Земли».
Но он разбился.
«Я называю это «жесткой посадкой». Главное, что мы достигли Луны. Это также имело огромное образовательное значение. В тот год на Пурим дети нарядились астронавтами».
В 2021 году Кан запустил миссию Beresheet 2 и собрал на нее 45 миллионов долларов, но в 2023 году он внезапно ее закрыл.
Почему вы отказались от мечты?
«Потому что одного раза в жизни достаточно. Это роскошь — заниматься таким проектом сейчас, когда у страны есть другие, более насущные потребности».
«Неудача — это не трагедия»
Кан вырос в Южной Африке, но боролся с реалиями апартеида. «Меня исключили из университета в Йоханнесбурге, потому что я был коммунистом», — говорит он. «Все мои друзья попали в тюрьму, поэтому я сбежал в отдаленный город и открыл магазин — моя первая неудача. Я вернулся к матери и сказал: «Я не создан для бизнеса. Что мне делать со всеми людьми, которым я должен?» И она ответила: «Слава богу, что это случилось с тобой в 20, а не в 60, потому что ты бы уже закончил. Ты молод. Начни заново».
В 25 лет Кан иммигрировал в Израиль и купил ферму в Бейт-Янае. Год спустя к нему присоединились его жена Джеки и двое детей, Дэвид и Бенджи. Но его бизнес-путь в Израиле также был полон ранних неудач — от велосипедного завода в кибуце Цора до скотоводческого предприятия в долине Хула и фабрики по производству кожаных перчаток.
«Молодые люди сегодня боятся неудач», — говорит Кан. «Но мое послание таково: неудача — это не катастрофа. Я добился успеха только потому, что не сдавался. Каждый раз, когда я падал, я снова вставал».
Его прорыв произошел в 1967 году, когда он выиграл тендер Министерства связи на маркетинг телефонных справочников со своей компанией Dapei Zahav. В 1982 году он объединился с Ави Наором и Боазом Дотаном, чтобы основать Orek Information, которая компьютеризировала телефонные справочники и работала на международном уровне через американскую организацию Amdocs. Позже Amdocs превратилась в поставщика программного обеспечения для выставления счетов и обслуживания клиентов для телекоммуникационных компаний.
Успех пришел быстро: в течение трех лет 50% Orek Group были проданы Southwestern Bell. В 1998 году Amdocs вышла на биржу в США с оценкой в 2,75 млрд долларов. Кан продал акции на сумму около 1 млрд долларов. В 2004 году он продал свою долю в Yellow Pages фонду Markstone еще за полмиллиарда шекелей.
«Моррис — волшебник маркетинга», — говорит Наор. «Он может очаровать любого, даже топ-менеджеров. Когда он входит в комнату, он ею владеет. Во многом успех Amdocs обусловлен его харизмой». Другие отмечают более воинственную сторону личности Кана: «С ним нелегко», — говорит знакомый. «Он любит хорошую драку и будет яростно сражаться за то, что считает своим, — даже жадно».
Одним из самых удивительных аспектов истории Кана является то, что, в отличие от многих миллиардеров, ни один из его сыновей не пошел по его стопам в бизнесе.
«Дэвид — психолог. Он лечит пациентов и разумно вкладывает свои деньги, но его не волнует, станет ли он богаче», — говорит Кан. «Деньги его не мотивируют, и я это уважаю. Я не разочарован тем, что он не занялся бизнесом. Бенджи, с другой стороны, больше строитель. Прямо сейчас он строит впечатляющий аквариум на реке в самом сердце Берлина. Я горжусь ими обоими».
Ты сказал, что они на тебя рассердились. Почему?
«Я много работал вне дома, и они чувствовали мое отсутствие. Тогда я не осознавал, что это проблема, но даже сейчас, когда они уже взрослые (Дэвид уже дедушка), я все еще слышу жалобы.
«Я чувствую, что дал им ценности, возможности и хорошую жизнь. Бенджи оказался немного похож на меня, но Дэвид больше похож на свою мать. Когда он получил должность профессора психологии, я увидел, насколько он ценен. Он очень скромен, и его заботят его пациенты, и это хорошо. Быть похожим на меня — не обязательно комплимент».
Это типичная проблема для сыновей сильных отцов — они никогда не могут соответствовать их требованиям.
«Мой отец иммигрировал из Литвы в возрасте 12 лет один, без родителей, без языка, без образования. Он так и не добился успеха, и я не помню, чтобы когда-либо имел с ним содержательный разговор. Только когда он заболел и был близок к смерти, мы, наконец, смогли поговорить. Я воспринял это как потерю. Я хотел отца, который бы направлял и вдохновлял меня. У меня этого не было.
На сцене в день вашего рождения вас спросили, по чему вы скучаете, и вы ответили: по жене. Это немного удивительно, учитывая ваш многолетний образ мужчины многих женщин.
«Джеки умерла 20 лет назад в возрасте 75 лет. Она понимала меня, поддерживала меня и позволяла мне делать то, что мне нужно. Она была важной частью моей жизни. Я люблю женщин, и она никогда не возражала против этого. Она любила меня, а я любил ее. У нас было доверие, хотя я был не из тех мужчин, кому легко доверять.
«Она была очень хорошим человеком, которая много отдавала другим. У нее были проблемы с сердцем, и она сказала мне, что умрет в 75 лет. На ее 75-й день рождения нам удалось поужинать в Кесарии. Мы привезли ее туда в кресле. У нее почти не осталось сил. Через пять дней она скончалась».
Вы говорите о своем жестком характере, но вас также знают как гедониста, который любит хорошую жизнь.
«Я наслаждаюсь жизнью — круизами, новыми впечатлениями, — но это мимолетные удовольствия. Когда делаешь что-то для других, удовлетворение колоссальное. Вот почему я занимаюсь филантропией. Не иметь своего имени на здании — это ничего для меня не значит. Люди ставят свои имена на вещах, потому что хотят ощущения постоянства. Я никогда этого не хотел. На самом деле, я от этого отвращаюсь».
Ну что, увидимся через пять лет на новом интервью?
