Том Митчелл спустился с небес на землю. Его космокар приземлился в красивой альпийской деревушке на лужайку местного фермера. Митчелл вышел из кабины и сразу же почувствовал аромат свежего навоза, чистое небо, тишину природы и ласковые лучи летнего солнца. В центре всего великолепия лежала сытая и счастливая свинья. Она грелась на солнышке и уже достигла нирваны. Митчелл взглянул на хрюшку и пришёл к выводу, что она была в прошлой жизни буддийским монахом, иначе никак нельзя было объяснить, как она достигла такого уровня счастья, безмятежности и радости. Свинья слегка проснулась, глянула на нарушителя спокойствия и хрюкнула. И в этом хрюканье Митчелл услышал столько доброты и простоты, что сам почти достиг просветления, свинья почти сказала, что жизнь прекрасна, есть день и ночь, и они прекрасны, солнце, луна и звёзды - все они прекрасны, очень тихо, ветер шелестит у очага, жизнь прекрасна, брат.
Митчелл неторопливо разгуливал по ферме и любовался её видом, её спокойствием и красотой. Её редкие обитатели никуда не спешили, вот например, под деревом валялся ещё один профессиональный буддист, он уже давно не ловил мышей, хотя был в самом расцвете сил. Рядом с ним пели птички, но его грёзы были прекраснее реального мира. Можно было не сомневаться, что коты давно познали Дзен и все тайны мира.
Наконец Том Митчелл нашёл хозяина, отдыхающего в кресле-качалке на краю веранды. По лицу фермера сразу было видно, что ему далеко до совершенства, его тяготили мелкие вопросы о том, как вырастить картошку, сберечь пшеницу, пристроить детей на престижную работу, накопить денег, и к тому же, он до сих пор страдал от тщетности бытия.
- Я сожгу твою ферму дотла вместе со всеми её обитателями! - грозно бросил Митчелл хозяину фермы.
Хозяин фермы, Джо Палмер, нисколько не удивился, не оторвался от своих дум и стал ещё более грустным, через минуту он махнул рукой и вяло ответил:
- Всё только обещаешь, хоть раз бы сжёг, это бы решило столько проблем…
- А ты мог бы и испугаться ради приличия. Я ведь всё-таки первый инквизитор совета, - сказал Митчелл, присаживаясь рядом в свободную кресло-качалку, - а если честно, то в этот раз, я действительно по-важному делу. И боюсь нам будет не до шуток. Твой старший сын, Уилльям, умышленно несчастлив. Скоро его арестуют за сокрытие горя, за лживое показательное счастье и отказ от лечения. Может быть даже будут обвинения в тайном распространении скорби.
- Жаль.
Установилось неожиданное молчание, казалось, что Палмер не отнесся к новости серьёзно, и тогда Митчелл продолжил:
- Это не шутки! Против него собрали весомые улики! Мы дали ему работу-мечту: лепи свои статуи сколько захочешь, конструируй дома, проектируй целые кварталы, твори сколько хочешь! А он это даже не отпраздновал. Ему захотелось приключений, и мы тут же отправили его в кругосветное путешествие и устроили диковинную охоту в специальном заповеднике на синтетических монстров! А он даже не сделал ни одной фотографии! Уильям до сих отказывается от наркотиков! Видите ли, героин отвлекает от творчества! Это всё твои старомодные взгляды на мир! Медицина уже давно подавила все негативные эффекты от любых веществ.
- Ну, он хотя бы пьёт.
- Слава Богу! А то бы вообще сразу в дурдом залетел. Но это ещё не всё. Мы дали ему красавицу жену, а он даже не устроил мальчишник. Он ни разу не изменял жене! И по-моему такое поведение заразно, ибо она тоже ему не изменяла! На какой-то момент мы успокоились, когда у него появились дети. Но подозрения остались. Уильям носит в себе скорбь. И его немногочисленные друзья тоже.
- Значит, они получают от этого удовольствие. К счастью, садомазохизм у нас разрешён.
- Хватит сарказма. У нас есть чёткие критерия счастья. И я полагаю, что у Уильяма уровень гормонов счастья ниже допустимого! Но от отказывается от медицинского осмотра под предлогом свободы личности. Счастье превыше свободы! - значок святой инквизиции блистал на груди Митчелла - глаз зажатый в руке, с бесстрашным девизом “Счастье под пристальным взором”.
- Что ты пристал ко мне, Том? Уильям уже взрослый, и я не властен над ним. А волноваться я не хочу. Ведь нам запрещено быть несчастным.
- Это всё ты виноват, ты и твоё воспитание! И ещё, наверное, гены. У вас наследственная депрессия, которую нужно лечить сильными лекарственными препаратами. Вот, поэтому тебя и отстранили от службы, потому что ты тоже носил в себе эту грязь, эту беспричинную скорбь! Только ты скрывал это намного лучше, чем Уильям. Очнитесь наконец! У нас же век изобилия! Мы закончили атомную войну! Мы выжили, мы побороли все несчастья, а вы, неблагодарные глупцы, уходите от общества, замыкаетесь в себе на своём горе! Если человек несчастен, то он идёт по дороге разрушения, и становится в конце концов бесполезен для общества!
- Весьма спорные утверждения. И мы их обсуждали уже тысячу раз. И, как видно, безрезультатно для нас всех.
Том Митчелл слегка остыл, вытер пот со лба и сделал передышку. Наконец, он понял, что бьётся о глухую стену и сменил тему разговора.
- Почему всегда находятся люди вроде тебя и Уильяма? Мы их просто не понимаем.
- Ну, есть ещё мириады типов людей, которые тоже нас не понимает.
- Но общество в целом приходит к эталону, к соглашению, что эти воззрения правильные, а другие нет.
- Послушай меня, Том, мы уже много раз излагали друг другу свои теории, - Джо Палмер перестал смотреть в даль и повернулся к собеседнику, чтобы взглянуть ему прямо в глаза, - мы строили огромные мыслительные конструкции, приводили множество фактов, выстраивали доказательную базу и всё это оказалось неубедительным. Поэтому я попытаюсь достучаться до твоего разума простыми словами, одним предложением. Много счастья это тоже горе.
- Что-то не впечатлило.
- Ну, тогда для нас всё потеряно, - Палмер отвернулся от Митчелла и снова стал смотреть за горизонт.
Первый инквизитор счастья рассердился, встал с кресла и отправился к своему космокару. Митчелл нервничал, терзался мыслями и ему срочно захотелось взбодрится, поэтому он достал ампулы с наркотиками и начал подбирать самое подходящее средство. Внезапно он осознал, что не понимает, что ему нужно в этот момент для счастья, и от того он взбесился ещё больше. И тогда он снова заметил блаженную хрюшку.
- Вот же счастливая скотина!Митчел прилёг рядом и вздохнул. Солнце грело в самую меру, ветерок приятно обдувал лицо и даже запах благородного навоза растворился в летнем аромате цветов. Воистину, эта свинья нашла хорошее место для отдыха. Мысли первого инквизитора успокоились, пришли в порядок и явили ему образ. Образ санитаров, которые вводят больному лекарство.
- Мы врачи, мы лечим человечество от безумия, от болезни, - сказал сам себе Митчелл, чтобы ещё раз утвердиться в собственной правоте.Но как только он высказал эту мысль, то сразу же пришли новые тревоги - а сколько счастья нужно больному? А можно ли вообще переборщить? И только ли счастье нужно для исцеления?
- Для исцеления? Кстати, а от чего мы лечим?
Вопросы к самому себе стали накапливаться как снежный ком, но ему понравилась идея с врачами и лекарством в виде счастья. Это модель, с помощью которой его могут понять другие инквизиторы и управленцы. Митчеллу захотелось передать эту мысль в совет, он был уверен, что многие молодые и прогрессивные коллеги встретят его предложения с воодушевлением. Митчелл уже представлял свою речь, когда он скажет, что совет выполнил своё предназначение, что мы излечили общество от простого горя, но теперь нужно идти дальше, нужно понять, что нужно человеку для развития, для интеллектуального и духовного прогресса.
- Эй, Том! Ты что тут делаешь? - спросил Чарли Бэнкс, проходящий мимо фермы, он работал банкиром центрального банка, хотя на самом деле, его деятельность сводилась к бухгалтерии.
- Учусь у этой свиньи быть счастливым.
- Глупость какая-то.
- А ты глянь на это пузатое чудо и сам поймёшь.
Чарли Бэнкс перепрыгнул через забор, подошёл к свинье и задумался. Через минуту размышлений он прилёг рядом.
- Опытная свинья! Хорошее местечко она себе подыскала.
- И не говори. Животные могут добиваться истинного счастья.
- Я бы сказал это примитивное, чрезмерно упрощённое счастье. Без каких-либо примесей и оттенков.
- Разве это плохо?
- Оно мимолётно, оно угасает за одну секунду после пробуждения. И оно ничего не стоит, покорми эту свинью ещё раз, и она снова станет счастливой.
Митчелл слегка подумал и решил поговорить с Чарли, с человеком, которого он почти не знает, о важных государственных вещах.
- Мне тут в голову пришли великие идеи, но боюсь начинать их прямо сейчас.
- Почему?
- Это как с Ньютоном и яблоком, которое на него упало. Уже мало кто помнит, что именно он открыл, зато все знают про это яблоко, что якобы именно оно принесло ему вдохновение. И если я сейчас начну действовать, то мои идеи припишут этой свинье.
- Ещё как. Но этого уже не избежать, в наш век спутников, дронов, беспилотников, микроботов и любопытства, эта свинья уже прочно связана с твоей судьбой, Том.
- Уже?
- Уже. Все социальные сети бубнят наперебой, вот главный слоган - надо отдыхать так, чтобы даже первый инквизитор захотел также. Хочешь покажу самые смачные кадры?
- Не стоит, я не фотогеничен, наверняка, свинья получилась лучше всех.
- У нас не было шансов.
- Эх, Чарли, Чарли. Меня тревожат тяжёлые мысли. Мы переборщили со счастьем. Людей уже тошнит от него. Это противоестественно.
- Ну, раз это дошло до первого инквизитора, то могу сказать, что да, вы переборщили.- Я хочу предложить реформы. Бросить вызов человечеству, пусть там Марс завоёвывают, или даже дно океана, не знаю что проще, главное, чтобы все занимались чем-то великим и важным, и ради этого проекта пришлось бы пожертвовать многим - направить кучу ресурсов на новый проект и из-за этого уменьшить достаток общества в целом. Сразу начнётся конкуренция, борьба и общество оживится!
- Отличная идея!
- Боюсь, что слишком поздно. Природа уже подготовила альтернативное решение. И оно мне не нравится! Эти реакционеры, всякие Уильямы и Джо готовят бунт! Эти недовольные опрокинут нашу утопию и всё вернётся на круги своя, но через множество смертей и насилие! Мне нужно спешить, мои идеи спасут мир!
- Они останутся в истории как свиной проект!
Лицо Митчелла искривилось в гримасе неприятия, но он ничего не решился ответить, а только бросился к космокару. Уже через час он был в центральном совете управления. Вокруг него была аура вдохновения, возбуждённости и навоза. Том Митчел ворвался в кабинет к своему старому другу и по совместительству исполнительному директору Тайрону Блейку.
- Тайрон! Низы не могут! Верхи не хотят! Нужно что-то менять!
- Ты под кокаином?
- Я под возбуждением! Мы переборщили со счастьем! Это как передозировка лекарства! Но пациент уже излечён, и мы можем ослабить дозировку! И нужны новые препараты! Мы кололи примитивное счастье! Простые удовольствие от сытости и отдыха! Разве это всё, что нужно человеческой природе?! Может быть раньше это работало, но тогда мы были изувечены войной, голодом и стрессом. Но теперь это “лечение” стало грузом, которое тормозит наше развитие.
- Заткнись, дебила ты кусок! - Тайрон рассвирепел в одну секунду.Митчелл сразу же выпал в осадок и сел на стул. Кулаки директора сжимались в агонии, красное лицо говорило само за себя. Тайрон попытался сдержанно продолжить разговор.
- Мы уже целое поколение говорим одно и тоже. Наша пропаганда не может быть свёрнута в одно мгновение. Мы каждому человеку дали простые и понятные жизненные принципы, что такое плохо, и что такое хорошо. Весь мир разделился на чёрное и белое. Живи как мы сказали и это хорошо. Выполни критерии и мы тебя не тронем. У нас годовой бюджет повязан на удовлетворение конкретных и заранее прописанных удовольствий. И пока всё нормировано, у нас есть предсказуемая прибыль. Наши акционеры не приемлют никакого изменения годового плана!
- Но этот план всё больше и больше противоречит человеческой природе. Зачем же он нам тогда нужен?
- Это ты зачем нам тогда нужен, если не помогаешь выполнить план! Это пусть люди под него подстраиваются и всё останется как прежде. И у нас достаточно средств и сил, чтобы заткнуть каждого дурака с подобными мыслишками, даже тебя. Ты до сих пор не в дурдоме, только потому, что занимаешь высокий пост, но второго шанса не будет. Пошёл вон отсюда!Митчелл вылетел из кабинета в холодном поту, он сам не заметил как оказался в собственном кабинете. Его руки торопливо набивали клавиши на экране универсального компьютера, и по какому-то немыслимому закону интуиции Митчелл первым делом позвонил Уильяму Палмеру.
- Архитектор Уильям Палмер?!
- Пока да, вроде бы психиатры ещё не переделали меня в другую личность.
- Это я, Дядя Том! Караул! Всё пропало! Они там совсем свихнулись! Совет счастья превратился в закостенелый аппарат диктатуры!
- Ты опять под кокаином?
- Слава богу, нет! Как я был слеп! Это всё из-за наркотической дрёмы, она затуманивает разум! Теперь же очевидно, что наш совет уже давно выродился! Осталась только оболочка и желание власти! Мы должны сказать людям, разнести эту весть, пусть это записанное сообщение будет первой искрой, свидетельские показание от первых уст, от первого инквизитора! Совету плевать на счастье! И даже то, что они нам дают фикция! Это просто этикетка, красивая оболочка без содержания, простейшее удовлетворение инстинктов! Счастье это не только уровень эндорфина и дофомина в мозгу! Человеку нужно гораздо больше, тут никаких критериев не хватит! Если мы их сейчас не остановим, то они превратят нас в хрюшек! Они отказались от всех великих планов, им не нужен космос, им не нужен даже океан, им нужны наши деньги, и они нас в порошок сотрут, если мы хоть на шаг приблизимся к их драгоценному годовому бюджету!
- Дядя Том, ты видимо всё-таки под кайфом и это передоз! Но ты продолжай!
- Уильям! У тебя есть друзья заговорщики? Вы образовали подпольную сеть революционеров?
- До этого звонка нет, даже не думали. Но теперь я точно знаю, что да! Теперь я понял наше предназначение! Будь уверен, что все мои депрессивные друзья алкоголики пойдут на бунт! Нас ждут великие дела и подвиги и жертвы! Немногие из нас доживут до восхода! Велика цена, но я заплачу её с радостью!
И впервые в жизни Том Митчелл почувствовал истинное счастье в голосе Уильяма Палмера.