Учёных и популяризаторов часто обвиняют в том, что наука заменила им религию. По мнению критиков, наука — это новый идол, а ещё она полна догм, которые тормозят прогресс и новые идеи. Про догматизм скажу отдельно: однажды политик Борис Грызлов вместе с академиком из РАЕН (не путать с РАН!) Виктором Петриком решил продвигать сомнительный проект «Чистая вода» с запланированным бюджетом в 15 триллионов рублей. «Чистая вода» предлагала превращать грязную воду (и даже радиоактивную) в питьевую «высшего качества» — благодаря авторским фильтрам Петрика, конечно же. Но к фильтрам было много вопросов, в дело вмешалась Комиссия по борьбе с лженаукой, — и начинание прикрыли.

Узнав о том, что Комиссия не дала ему заработать денег реализовать «Чистую воду», Грызлов очень рассердился. И заявил: «Это же Средние века! Вот Коперника сожгли на костре за слова „А всё-таки она вертится!“» Правда, Грызлов допустил несколько досадных ошибок: во-первых, сожгли не Николая Коперника, а Джордано Бруно (причём скорее за религиозные взгляды). А, во-вторых, фразу «А всё-таки она вертится» произнёс Галилео Галилей.

«Но потом Галилей доказал, что Аристотель был не прав»

По мнению Грызлова, с давних пор были учёные, которые опережали своё время и выдвигали смелые гипотезы. Однако зашоренные догматики, сторонники сциентизма, им мешали (сциентизм — это концепция, представляющая научное знание как наиболее достоверное и ценное). В сциентизме регулярно обвиняют и меня, и некоторых моих коллег, и зарубежных известных учёных и популяризаторов — Ричарда Докинза, Лоуренса Краусса, Сэма Харриса. Но на самом деле наука вовсе не догматична, а учёные могут поставить под сомнение любую идею.

Я обожаю сериал «В Филадельфии всегда солнечно». В этой кинокартине речь идёт о компании не очень адекватных людей, которые попадают в разные забавные ситуации. Однажды персонажи поспорили о том, является ли теория эволюции научной. Один герой, Деннис, говорит: «Конечно же, это наука!» А другой, Мак, решает доказать, что Деннис заблуждается. Мак достаёт интерактивную доску с фотографиями известных учёных и заявляет: «Вот был Аристотель, он считал, что Земля находится в центре Вселенной. Но потом Галилей доказал, что Аристотель был не прав (в этот момент в сериале в адрес философа звучит уничижительный эпитет). А потом пришёл Ньютон и доказал, что Галилей ошибался. В общем, все учёные заблуждаются, а наука не права (иногда)». Потом Мак спрашивает Денниса, понимает ли он, как работает эволюция — или просто верит трудам именитых биологов.

В действительности эта сцена наглядно показывает, насколько наука недогматична. Авторитет упомянутых Маком уважаемых философов и учёных не защитил их идеи от критики. Любая теория может стать устаревшей — и это нормально. При этом мне сложно представить ситуацию, в которой, например, новоиспечённый святой заявит: «Так, новые данные говорят о том, что Адама и Евы не было. Значит, не было непорочного зачатия, а Иисус если и существовал, то был простым человеком, ведь непорочное зачатие встречается разве что у варанов, а свидетельства о чудесах со слов людей не являются надёжным источником информации». Религия, в отличие от науки, строится на том, что есть незыблемые скрепы, с которыми ни в коем случае нельзя спорить.

Расскажу ещё одну историю, которая показывает, что в науке нет догм. Был такой американский учёный Лайнус Полинг, лауреат двух Нобелевских премий — по химии и премии мира. Он очень любил витамин С и считал, что этот витамин — самое универсальное лекарство на свете, которое лечит буквально от всего — и от рака, и от простуды, и от воспаления почек. Однако сейчас на официальном сайте института имени Лаунуса Полинга чёрным по белому написано: витамин С не помогает при онкологии, а его польза при простуде довольно сомнительна.

Приведу ещё один пример. Есть такая центральная догма молекулярной биологии, сформулированная одним из первооткрывателей структуры ДНК Фрэнсисом Криком. Согласно этому правилу, генетическая информация передаётся в клетке в одну сторону, от ДНК к РНК, а затем к белку. Однако позже на сцену вышел врач Стенли Прузинер, который доказал: не так уж эта догма и верна. Существует такая болезнь куру, от которой часто страдают ребята, поедающие мозги своих умерших соплеменников. Прузинер предположил, что это и подобные заболевания вызывает белок — очень смелая гипотеза для XX века (ведь белки не могут делиться и размножаться — как же они тогда могут вызывать инфекционное заболевание?) Но врач доказал, что существуют прионы — инфекционные белки-патогены, которые приводят к смертельным заболеваниям мозга у людей и животных. Работают они так: прион обретает неправильную конформацию и, столкнувшись с правильной версией себя, совращает её в аналогичную неправильную конформацию. И так по цепной реакции все нормальные белки данного типа становятся неправильными. Иными словами, Стенли Прузинер, по сути, опроверг центральную догму молекулярной биологии — и его не сожгли, не закрыли в сумасшедшем доме, не лишили учёной степени. Наоборот, в 1997 году врачу вручили Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Так и выглядит нормальный научный процесс.

Кстати, почему Фрэнсис Крик назвал сформулированное им правило догмой? Он что, верил, что его выводы никто не сможет опровергнуть? Вот что говорит сам Крик: «Я назвал эту идею центральной догмой, я подозреваю, по двум причинам. Я уже использовал слово „гипотеза“ в гипотезе о последовательности. Кроме того, я хотел предположить, что это новое допущение более центральное и сильное... Как оказалось, использование термина „догма“ принесло мне больше неприятностей, чем оно того стоило... Через много лет Жак Моно сказал мне, что, по-видимому, я не понимал, что подразумевается под словом „догма“, которая означает часть веры, не подлежащая сомнению. Я смутно опасался подобного значения слова, но поскольку я считал, что все религиозные убеждения не имеют основания, я использовал слово так, как понимал его я, а не большинство других людей, применив его к грандиозной гипотезе, которая, несмотря на внушаемое ею доверие, была основана на небольшом количестве прямых экспериментальных данных».

А вот ещё одна история, которая доказывает, что в науке догм нет. Двое австралийских учёных — Барри Джеймс Маршалл и Джон Робин Уоррен — пришли к выводу, что язва возникает не столько из-за стресса, сколько из-за — сюрприз — бактерии Helicobacter pylori. В медицинском сообществе коллег подняли на смех, но австралийцы решили во что бы то ни стало доказать, что их теория верна. Они были очень отчаянными: так, в 1984 году Маршалл сам выпил культуру бактерии, выделенную от больного. И вскоре у него развились симптомы гастрита! Болезнь, к счастью, ушла на 14-й день лечения. Свой необычный эксперимент учёный описал на страницах Medical Journal of Australia — в итоге его статья стала самой цитируемой за всю историю издания. А в 2005 году Маршаллу и Уоррену дали Нобелевскую премию «За работы по изучению влияния бактерии Helicobacter pylori на возникновение гастрита и язвы желудка и двенадцатипёрстной кишки».

Чаще всего в «догматичности» науку обвиняют гомеопаты, астрологи и прочие альтернативщики. Почему? Да потому, что они не способны доказать эффективность своих сахарных шариков и гаданий по звёздам.

Лечат ли носки рак?

Теперь поговорим про антисциентизм — позицию, согласно которой к науке следует относиться критически. Одна из важнейших фигур антисциентизма — философ Пол Фейерабенд, которого часто ставят в один ряд с основоположником критического рационализма Карлом Поппером. Поппер утверждал, что традиция постоянной и рациональной критики — это и есть то, что отделяет науку от всего остального и присутствует в ней с самого появления, ещё со временем Фалеса. В учебниках Фейерабенд стоит после Поппера, потому что родился позже него. Но у студентов складывается впечатление, что, раз Пол идёт за Карлом, значит, идеи Пола актуальнее и вернее. Хотя на самом деле Фейерабенда уважают в основном любители всякой эзотерики и древней мудрости.

А теперь — небольшое лирическое отступление. Приведу цитату из замечательной книги «Гарри Поттер и методы рационального мышления» рационалиста Элиезера Юдковского: «Ложь множится, вот что я имею в виду. Тебе приходится лгать всё больше и больше, лгать о каждом факте, связанном с первой ложью. И если ты продолжишь лгать, продолжишь свои попытки скрыть это, то рано или поздно тебе придётся лгать об основных законах мышления. К примеру, кто-то продаёт тебе некое лекарство альтернативной медицины, которое не работает. И любой двойной слепой эксперимент подтвердит, что лекарство не работает. Тогда тому, кто захочет продолжать защищать ложь, придётся разуверять тебя в правильности экспериментального метода. Например, заявить, что экспериментальный метод годится только для научных лекарств, а не для столь чудесных продуктов альтернативной медицины, как у них. Или что хороший и добродетельный человек должен верить изо всех сил, и не важно, что при этом говорят свидетельства. Или что правды не существует, и нет такой вещи, как объективная реальность. Большинство из таких житейских мудростей не просто ошибочны, они анти-эпистемологичны, они системно ошибочны. На каждое правило рациональности, объясняющее, как найти правду, есть тот, кто хочет, чтобы ты поверил в обратное. Солгав однажды, ты обнаружишь, что правда отныне стала твоим врагом. И многие люди лгут».

При чём здесь Фейерабенд? С ним история похожая: он уверовал в методы альтернативной медицины. Наука эти методы отрицает — и философ пришёл к выводу, что научный метод не помогает научно-техническому прогрессу, а тормозит его. И мешает всяким гениям, знахарям и магам реализовать свой творческий потенциал. Интересно, что Фейерабенд всячески восхвалял Мао Цзэдуна, продвигающего восточную медицину. Но при этом сам коммунистический революционер восточной медицине не доверял и никогда её методами не пользовался.

Фейерабенд называет свою философию эпистемологическим анархизмом. Согласно этой концепции, в науке дозволено вообще всё, то есть любой учёный может доказать что угодно — и сделать это абсолютно любым методом. Например, я решу доказать, что потный носок лечит рак. Как я это сделаю? Возьму тухлый носок, дам его понюхать мужчине с онкологией, а через десять лет проверю, вылечился пациент или нет. Вылечился? Отлично, носок помог! Всё ещё страдает от рака или вообще умер? Значит, надо было дать понюхать носок не с правой ноги, а с левой. Дам пациенту — при условии, если тот ещё жив — левый носок и подожду ещё десять лет. Всё же дозволено! Зачем все эти приблуды вроде двойного слепого эксперимента? Можно вообще спросить у Бога, лечат ли носки рак. Или погадать на кофейной гуще.

В общем, идея вседозволенности в науке бредова и оскорбительна для учёных и вообще всех думающих людей. И философию Фейерабенда в вузах можно, на мой взгляд, изучать лишь в одном ключе — критическом.

«Нельзя ставить велосипеды!»

Но все же надо признать, что некоторые ограничения у научного метода существуют. Есть такой принцип — гильотина Юма. Согласно этому принципу, на основании одной лишь логики невозможно переходить от суждений со связкой «есть» к суждениям со связкой «как должно быть» или «как хотелось бы, чтобы было». Среди ученых, не согласных с «гильотиной», можно выделить публициста Сэма Харриса, который приводил пример обратного. Допустим, есть родители, которые бьют детей ради их воспитания. Наука может показать вредоносность такой практики для детской психики — и тогда станет понятно, что детей бить нельзя. Сразу возникает риторический вопрос: а если бы наука показала, что избиение всё-таки идет на пользу? Сразу вспоминается скетч комиков Митчелла и Вебба, где начальник государственной службы просил подчинённых подсчитать, не пойдет ли на благо экономике, если убить всех бедных. Просто из любопытства. И ужасно оскорбился, когда подчинённые вздохнули с облегчением, получив отрицательные результаты. «А если бы расчеты показали, что это поможет, вы бы приступили к убийствам?!»

Ещё учёных часто обвиняют в том, что они со своими естественнонаучными знаниями лезут в гуманитарные науки. С одной стороны, можно найти справедливые примеры — например, создатель «Новой хронологии» Анатолий Фоменко решил применить свои математические познания в истории — и облажался. С другой стороны, иногда естественные науки всё же могут быть применимы в гуманитарных. Так, однажды в Science вышла экспериментальная статья о теории разбитых окон. Согласно этой теории, если в здании разбито одно стекло и никто его не заменяет, то через некоторое время в здании не останется ни одного целого окна, а потом в нём поселятся всевозможные наркоманы, а рядом участятся всевозможные преступления. Иными словами, гипотеза утверждает, что попустительство общества к мелким правонарушениям типа вандализма провоцирует людей на совершение аналогичных или даже более серьёзных правонарушений.

В общем, авторы статьи провели шесть экспериментов, чтобы понять, работает теория разбитых окон или нет. Например, один раз исследователи под вывеской «Нельзя ставить велосипеды!» внаглую поставили велосипеды, в другой раз велосипеды убрали. Рядом с вывеской стоял забор с щелью, у забора висел знак в духе: «Вход воспрещён, обход в 200 м справа». Экспериментаторы выяснили, что беспорядок порождает беспорядок: прохожие лезли в дыру чаще, если видели незаконно стоящие велосипеды.

Приведу ещё один пример использования естественнонаучного метода — внезапно в фольклористике. Наверняка многие знают, что сказка про Красную Шапочку имеет много версий. В одной версии девочку съедает волк, но потом её спасает охотник, в другой героиню не спасают, где-то орудует не волк, а тигр. Так вот, учёные проанализировали все версии сказки, применили методы, которые используют эволюционные биологи, чтобы строить родословные деревья вирусов, например — и выяснили, какая версия скорее всего была изначальной.

При этом иногда в гуманитарных науках совершенно некорректно используются термины и методы из естественных наук. Расскажу про аферу профессора Алана Сокала: однажды этот учёный опубликовал в журнале Social Text статью «Нарушая границы: К трансформативной герменевтике квантовой гравитации». Смысла в статье не было — она была пародией на современные тексты про постмодернистские культурные исследования и продвигала идеи антисциентизма. Вскоре Сокал рассказал о своей мистификации — и добавил, что «статья» приправлена разнообразной чепухой и бредом. На Сокала и его пранк очень обиделись. Нехорошо, мол, обманывать порядочных людей!

Похожий пранк совершил и мой коллега Михаил Гельфанд — он опубликовал (правда, под псевдонимом) статью «Корчеватель: Алгоритм типичной унификации точек доступа и избыточности». Статью написала программа-генератор квазинаучных англоязычных текстов SCIgen, а Гельфанд перевёл её с помощью машинного переводчика на русский язык и отправил в «Журнал научных публикаций докторантов и аспирантов». Журнал статью опубликовал, а когда мистификация раскрылась, разразился скандал — в итоге издание исключили из списка ВАК.

Ещё одна занятная история: не так давно американские учёные решили доказать, что даже в уважаемых журналах по социальным наукам можно опубликовать практически всё, что угодно. Эти учёные опубликовали в изданиях по социальным наукам ряд бессмысленных статей, название одной из публикаций — «Концептуальный пенис как социальный конструкт». В другой статье пранкеры заменили в цитатах из «Моей борьбы» Гитлера «евреев» на «белых мужчин» — и статью снова напечатали! В третьей статье учёные описали эксперимент с мужчинами. Их якобы сначала спрашивали, как они относятся к геям, лесбиянкам и трансгендерным людям. А потом задавали им такой вопрос: «Вставляли ли вы себе секс-игрушки в задний проход?» В итоге авторы якобы пришли к выводу, что анальная мастурбация снижает у мужчин трансфобию.

В общем, американцы успели опубликовать семь статей, их стали приглашать рецензентами чужих публикаций... Но потом пранк вскрыли — и учёных начали активно хейтить многие представители тех самых социальных наук. Хотя, на мой взгляд, они проделали важную работу — показали, что даже в авторитетных журналах в данной области можно опубликовать мусор. Справедливости ради, такое можно найти и в естественных науках, но с одним важным отличием. Здесь уже обычно хейтят не разоблачителей, а редакцию журналов, которая пропустила бред.

Закончить свой пост я хочу на позитивной ноте: сейчас развивается не только наука, но и научный метод. Так, в наши дни повсеместно используется двойной слепой рандомизированный подход — который, кстати, возник благодаря... гомеопатии. В 1835 году немецкий врач Фридрих Вильгельм фон Ховен провёл в Нюрнберге испытания гомеопатии. Он взял две группы людей, одной дал «лекарство», другой — пустышку. В итоге выяснилось, что разницы между самочувствием добровольцев из этих групп не оказалось. И врачи начали проверять эффективность и других лекарств подобным способом. И сейчас метод продолжает эволюционировать — учёные меняют свои взгляды на окружающий мир и меняют взгляды на то, как этот мир познавать. В итоге совершенствуются не только наши взгляды на мир, но и сам научный метод. А вот всевозможные откровения как были ненадежными, так такими и остались.