В далеком 2007 году впервые посетил мемориал "Красная Талка". Как я так точно помню год, если не могу даже восстановить в памяти, что ел на ужин неделю назад?! Тут все просто: в 2007 году была свадьба моего братюни (многодетного отца, трудоголика и просто отличного человека) Макса.

И в ту пору была традиция - молодожены приезжали к памятнику - "свече". Какая связь между бракосочетанием и полузаброшенным мемориальным ансамблем в честь всеобщей политической стачки Иваново-Вознесенских рабочих в 1905 году вопрос хороший, но когда вопросы логики кого останавливали если есть традиция.

Приехали мы, а там бизнесмены с лошадками настойчиво агитируют супругу Андреевича прокатиться на лошадке. Свадебное платье было украшено цветами из ткани, и лошадка решила попробовать их на вкус. Так я не смеялся наверное никогда. Вот и запомнилась дата и место такого торжественного события...

Но я увлекся. Мы же про мемориал сегодня говорим. Долгие годы он ветшал и руинился. Что-то ценное из драгметаллов утащили еще в 90-е. Скамейки с урнами поломали. Столбы с освещением потеряли свой функционал. А на месте потушенного вечного огня устроили складирование бутылок, банок и прочего принесенного мусора.

Картина страшная (с другой стороны это не один объект от которого отвернулись отдельные чиновники: мемориальное кладбище старых большевиков и диорама «Митинг иваново-вознесенских рабочих на реке Талке в 1905 году. Рождение первого совета» продолжают разрушаться с каждым днем все сильнее)

И вот относительно недавно (в 2023, хотя первые инициативы о восстановлении появились еще в 2018) решили вернуть парку исторический облик. И денежки нашлись вдруг.

Уже в декабре 2024 все СМИ облетела новость, что в мемориал вдохнули новую жизнь. Отремонтировали асфальтовое покрытие, смонтировали дождеприемники, благоустроили набережную и дорожки, добавили малые архитектурные формы, посадили кустарники. И самое главное сделали адекватное освещение территории и памятников.

Хотелось сразу посмотреть на всю эту красоту, но пришлось отложить, поскольку в январе наш город не некоторое время стал одним большим бесплатным катком. Так что пришлось обождать того светлого часа, когда погода пришла на помощь чиновникам, отвечающим за благоустройство.

Февраль 2025. И вот я на месте. Сразу хочется сказать, что проделана огромная работа. Но по моим ощущениям она не завершена и весной, как только будет нормальная температура, подрядчики доделают все, что не успели в рамках гарантийных обязательств.

Лично у меня только одна просьба, если вдруг они или ответственные товраищи тут сидят и читают :) - фонарики и столбы освещения это все прекрасно, но не стоит и забывать про сами памятники. Я фотографировал все сейчас, но на бюсты героев-революционеров
надо внимание обратить. Лица в какой-то паутине. Я понимаю, что в декабре работы по мемориалу вроде как сдали, но что помешало просто пройтись по памятника щеткой (или это суровые ивановские пауки в январе набежали и паутину наплели).

И особое внимание к бюсту Алексея Семёновича Киселёва (революционер, партийный деятель, занимавший до репрессий много разных важных государственных должностей). Так вот. На его лице желто-коричневый нос. Возможно, что когда-то его сбили хулиганы, а потом таким способом "восстановили", но это позорище подсвечивать памятник с таким пластилиновым носом и говорить, что все отлично и распрекрасно.

Ну и пусть весной не пожалеют красочки для надписей, а то облезлые слова "Вечная память и слава павшим за счастье живущих, в битвах бессмертных создавших Первый в России Совет"

Но в любом случае низкий поклон, что нашлись силы и средства на приведения мемориальной площадки в порядок. Хочется верить, что и другие памятники и знаковые места Советской эпохи будут восстановлены ( и не только в Иванове, но и по всей области - облезлый памятник Ленину в Юрьевце передает отдельный привет в честь празднования 800-летия города).

Это часть истории нашей Великой страны, и мы на примере одного соседнего государства видим к чему приводит издевательство над памятью СССР.

К 120-й годовщине Первой русской революции.

Газета «Коммунар», ежедневный орган Губкома РКП(б) и Губисполкома Советов рабочих, Крестьянский и Красноармейских депутатов Тульской губернии,
№ 16 (1948) от 20 января 1925 г.

«Было это 20 лет назад. Будучи еще молодым рабочим, работал я тогда на Байцуровском заводе, находящемся там, где сейчас новый Оруж[ейный] завод (ныне АК «Туламашзавод». — С. Т.).

О революционном движении рабочих я тогда ничего не знал, не знало и большинство рабочих.

Вышло это совсем случайно, что наш завод сделался застрельщиком широкого забастовочного движения по Туле в 1905 году.

Помню, было это незадолго до крещения. После обеда в мастерской создалось какое-то напряженное настроение. Рабочие перешептывались друг с другом, по очереди уходили в уборную, где обычно устраивались все сборища.

Я по молодости тогда тоже хотел узнать, в чем дело.

Пошел в уборную. Там уже было несколько человек. Все волновались, перебивали друг друга, спорили. Присоединился к ним и я. Оказалось, что один рабочий старик принес на завод листок от календаря, в котором было написано, что законным является 10-ти часовой рабочий день. А мы в то время работали по 11 и 11½ часов. Порядки на заводе были строгие, расценки низкие, зарабатывали мало. Тут, как на грех этот листок.

— Ну, и взволновались рабочие.

Нашелся кое-кто из „ученых“ ребят, как мы звали социалистов. Начали агитировать.

Весь конец дня администрация подозрительно присматривалась к тому, что происходит на заводе. Было темно, когда мы кончили работу и группами пошли домой, обсуждая вопрос о 10-ти часовом рабочем дне.

После крещенья пришли на завод раньше обыкновенного.

Я чувствовал, да, наверно, и не один я, что должно что-то произойти.

Смотрим – расклеены прокламации, призывающие к стачке. И хотя их срывала дворники и старшие мастера, выслуживающиеся у начальства, но все-таки многие успели их прочесть.

Настроение еще более обострилось. У станков стояли, но работать никто не работал. Наконец, перед обедом по всему заводу пронеслось:

— Кончай работу, ребята!

— Забастовка! Мы им покажем, как даром на нашей шее ездить.

С криками, вырвались из мастерских, собрались толпами. Не помню, каким-то образом выбрали делегацию, послали к директору.

Но в ту пору разговор с рабочими был короток. Знали капиталисты, что голодных много, что можно 1000 рабочих выбросить на улицу и на их место найти вдвое больше.

Отказали нам в наших требованиях, пригрозили увольнением тем, кто не хочет на прежних условиях работать. Многие испугались без куска хлеба остаться — на другой день пришли в завод.

Зачинщиков забастовки и всех „малонадежных“ уволили. Так задушили с помощью жандармской охранки первую тульскую забастовку в 1905 году.

Но не удалось задушить возмущения рабочих масс, но удалось задушить революцию.

Дня через два после нашей забастовки в Питере расстреливали рабочих, а недели через две вновь взволновалась рабочая Тула – забастовали патронники.

*
*  *

Уж много с тех пор всяких событий в моей жизни было. Сейчас я старик и два сына мои коммунисты. Один работает там, где был наш Байцуровский завод: на Новом Оруж[ейном] заводе.

И вот, зная, что скоро исполняется 20 лет со дня нашей первой стачки, я интересовался у сына, рассказывают-ли им в ячейке и на собраниях о том, как мы начинали нашу борьбу с капиталистами. Он ответил, что им об этой стачке никто не говорил.

А я знаю, что Чулковский Райком скоро будет праздновать юбилей стачки патронников. Почему же Зареченский Райком ничего не готовит, ведь на нашем заводе стачка была вперед. По-моему, это нужно отметить. Нужно, чтобы все оружейники, да и другие рабочие узнали об этой первой стачке. Тогда они лучше сумеют оценить все то, что за эти 20 лет завоевал рабочий класс под руководством коммунистов.

Лучше тогда мы оценим и нашего дорогого вождя Владимира Ильича, который всю свою жизнь вел нас по правильной дороге».

Старый байцуровец.

* Публикации цитируются с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.

Николай II встретил известие о выстреле и ранении городового совершенно покойно, прошел посмотреть пробитое знамя, несмотря на уговоры вернуться во дворец, остался, и прослушал всю службу до конца; затем не ускоряя шага вместе с крестным ходом вернулся к себе.

Для расследования несчастного случая назначена комиссия под председательством начальника артиллерии гвардейского корпуса генерал-лейтенанта Хитрово в составе временно-командующего лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады полковника Головачева, командира лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады генерал-майора Ивашенцова и командующего гвардейской конно-артиллерийской бригадой полковника князя Масальского, под личным наблюдением и руководством инспектора всей артиллерии Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Михайловича .

Департамент полиции и военные власти постарались дело замазать и свести его к неопытности нижних чинов и недосмотру со стороны офицерства. Комиссия, военные и полицейские власти пришли к заключению, «что за неимением в деле указаний на какой-либо преступный умысел, происшедший в январе выстрел с достаточной вероятностью может быть объяснен несоблюдением установленных правил при обращении с орудиями в парке и на салютационной стрельбе»:

"... в канале одного из орудий 1-го взвода 3 батареи Гвардейской конно-артиллерийской бригады осталась со времени ученья 4 января одна из учебных картечей, и в таком виде орудие находилось двое суток в артиллерийском сарае. Присутствие забытой картечи в канале орудия было бы неминуемо обнаружено, если бы орудия были пробанены, как то требуется уставом при стрельбе с холостыми зарядами. Собранные на снегу остатки оболочки картечи указывают, что это был учебный снаряд..."

Суд постановил: капитана Давыдова, штабс-капитана Карцова и поручика Рота II подвергнуть лишению: первых двух – некоторых особенных лично и по состоянию присвоенных или службою приобретенных прав и преимуществ, исключить из военной службы без лишения чинов и подвергнуть заключению в крепости: Давыдова на год и 6 месяцев, Карцова – на год и 5 месяцев, и Рота II – на год и 4 месяца, с законными последствиями этого наказания; подпоручика Рота I подвергнуть содержанию на гаупвахте, с ограничением некоторых преимуществ по службе, на 3 месяца; младшего фейерверкера Гондарева и канонира Апалькова подвергнуть лишению некоторых особенных лично и по состоянию присвоенных и службою приобретенных прав и преимуществ, а именно: первого – лишению фейерверкерского звания, и отдать в дисциплинарный батальон на два года каждого.

Из дневника Николая II :

«6-го января. Четверг.

До 9 час. поехали в город. День был серый и тихий при 8° мороза. Переодевались у себя в Зимнем. В 10 пошел в залы здороваться с войсками. До 11 час. тронулись к церкви. Служба продолжалась полтора часа. Вышли к Иордани в пальто. Во время салюта одно из орудий моей 1-и конной батареи выстрелило картечью с Васильевского остр. и обдало ею ближайшую к Иордани местность и часть дворца. Один городовой был ранен. На помосте нашли несколько пуль; знамя Морского корпуса было пробито.»

Через три дня после этого инцидента произошло « Кровавое воскресенье»...

«В те дни история,— писал «Коммунар» 22 января 1925 года в № 18 (1950),— своим большим пальцем отметила черту, за которой началась новая страница жизни рабочей Тулы и на которой прежде всего начался шквал революции 1905 года. И хотя не весь счёт, пред‘явленный капиталу рабочими, был им оплачен, хотя не все требования были удовлетворены, всё же тогда была одержана крупная победа, такая, которая и петербургским капиталистам показалась особенно колоссальной, что и было подчёркнуто в телеграмме оттуда на имя директора Патронного завода с намёком на то, что «вы, мол, в Туле перед рабочими сдрейфили».

Трёхкопеечный пролог

Первые вспышки, предваряющие революцию 1905 года, начались в Туле еще в 1903-м.

Во всяком случае, так считала советская историография и периодическая печать в публикациях, посвященных 20-летию Кровавого воскресенья. Рабочая демонстрация туляков под № 1 опередила гапоновское шествие в столице на полтора года. Состоялась она 14 сентября 1903-го. Тогда же начались и первые забастовки.

В сборнике «Январь 1905 года в Туле», изданном тульским Истпартом (комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б). — С. Т.) ровно столетие назад, имеются следующие сведения о первой тульской стачке.

Начался протест на самоварной фабрике Баташёва. Организовали его братья Иван и Пётр Афанасьевы. Поводом послужили... 3 копейки. И это не преувеличение и не метафора. Действительно — 3 копейки, которых при подсчете своего жалованья рабочие недосчитались. А получали они тогда всего 3 руб. и те самые 3 копейки, которые руководство предприятия «округлило» в собственных интересах.

Если вы когда-нибудь задумывались над тем, сколько стоит революция, теперь можете знать ее начальную цену — 3 копейки образца 1903 года.

Очень быстро к возвращенным рабочим 3 копейкам, как и следует из законов любой классической революции, добавились новые требования.

За опоздания на фабрики и заводы Тулы, даже 10—15-минутные, рабочих штрафовали. Хозяин предприятия присваивал штрафные деньги себе, что посчитали несправедливым — ведь производственную норму выполняли все, независимо от опозданий. Так родилось следующее требование, а вместе с ним и повод для новой стачки.

Самоварщики не отказывались от наказания рублем, тем более в благих целях улучшения дисциплины, но захотели иметь своего «конторщика», который бы и вел все денежные расчеты. Это требование администрация фабрики Баташёва выполнять категорически отказалась, но на уступки пошла. Хозяин фабрики Занфтлебен стал ежемесячно предоставлять желающим «отчеты о движении штрафного капитала».

Роковой 1905-й

«В начале января 1905 г. забастовал в Туле Байцуровский завод,— продолжал рассказ историк и краевед Н. Добротвор на страницах упомянутого выше номера „Коммунара“,— „Центральные мастерские“, где теперь Новый Оружейный завод (сегодня это Тульский машиностроительный завод. — С. Т.). С начала января 1905 г. стал волноваться Патронный завод.

Там бастовали сначала отдельные мастерские и отдельные цехи.

Бастовали сначала неорганизованно, но настроение поднималось».

В это самое время в Тулу пришли вести из столицы империи. Вся страна обсуждала расстрел мирного шествия петербургских рабочих к Зимнему дворцу. По мнению Добротвора, именно «петербургское 9 января дало тульскому забастовочному движению политическую окраску с преобладанием экономических требований».

Вдобавок к тому туляков воодушевил другой недавний опыт борьбы за свои права бакинских пролетариев, добившихся небывалых уступок, в том числе и 9-часового рабочего дня. Напомним, в начале XX века на заводах Российской империи трудились по 11 часов в день.

В результате к 22 января 1905 г. на ведущих предприятиях Тулы начались волнения. Остановились Патронный и Латунный заводы, началась невиданная ранее по своим масштабам забастовка.

«Рядом с забастовкой патронников возникли в Туле забастовки на более мелких предприятиях: на самоварной фабрике Шемарина и на самоварной фабрике Баташева. Последняя началась 26 января 1905 г., продолжалась несколько дней и была рабочими проиграна. (Хотя положительные результаты от забастовки все же были на лицо)».

Когда нет броневика, но есть кадушка

Пересказ событий историком важен, но давайте дадим слово участникам тех событий. Для упомянутой выше книги «Январь 1905 года в Туле» они в 1925 году поделились воспоминаниями.

Рабочий Байцуровского завода М. Демидов рассказал о причинах стачки. По его мнению, началась она из-за пустяка: «...один очень пожилой слесарь, далеко не революционно настроенный, по фамилии Москвин, купил новый календарь и, оторвав в нем листок за какой-то день, прочитал, что рабочий день должен быть 10-часовой, а на нашем заводе работали тогда 11 часов, с 7 часов утра до 7 часов вечера, один час на обед. Этот рабочий, покуривая в уборной (единственное место для собраний и обмена мнений, ибо на означенном заводе был невероятно тяжелый режим), начал вести разговор в таком, примерно, духе — почему это написано работать 10 часов, а мы работаем 11 часов. Тут вступили в разговор более сознательные рабочие, использовав указанный случай для своей агитации, подлив масла в огонь. Они так подлили масла, что через час на затронутую ими тему говорил весь завод. А на следующий день утром по всем мастерским появились прокламации и к обеду завод бросил работу».

Отметчик 2-й Механической мастерской Латунного завода (ныне завод «Штамп». — С. Т.) М. Кузьмищев пришел на работу рано утром 22 января 1905 года: «в конторе было отделение, где стоял пресс для разрыва пробных пластин всевозможных металлов, вырабатываемых в заводе. На этом прессе работал слесарь Трофимов. Последним пришел конторщик Швецов (родом из Вятки) и он первый принес весть о забастовке.

Отметчики и конторщики уже принялись за работу, и вдруг быстро вбегает в контору Швецов, взволнованный, и кричит на своем вятском наречии: „ребята, Патронный забастовал, идут сюда“. Все повскакали с мест, окружили Швецова с запросами, как это забастовал, что это такое. Многие в это время еще не знали, что такое забастовка. „Ну, бросили работать», об‘яснили всем тем, кто не знает, и всей артелью в один голос спрашивали Швецова: «ну, что, как там, что видел“?

„Как, как“,— горячился Швецов:— „валит народ в прохожую, все кричат, шумят: идем в Латунный, там тоже заставим бросать работу!“».

Латунный прекратил работу «в 3/4 часа». Рабочие «густыми толпами» шествовали через проходные без каких-либо преград и какого-либо досмотра. По дороге они увидели строящуюся отжигательную печь с группой плотников, укреплявших стропила. Им крикнули: «кончай, товарищи»; плотники ответили: «это не наше дело, мы от подрядчика».

Тогда в толпе раздался хохот и крики: «Камнем их,— гусей, и они слетят с крыши».

«Не надо, товарищи, драться», — ответили плотники, «мы и так кончим», и сами начали собирать инструменты.

«Да никто и не думает вас бить, если вы бросите».

Следующий участник забастовки по фамилии Быков в дни описываемых событий был еще подростком, но уже трудился на Патронном заводе, как и многие его сверстники. День 22 января 1905 года он вспоминал так: «...вдруг я слышу, что Пушечная мастерская не работает. Мужчины спокойно остановили работу, но женщины настолько перепугались, что закричали, подумав, что пришла толпа их бить, некоторые из них от испуга даже попадали в обморок, а другие забыли свои пальто и бежали, чтобы где-нибудь спрятаться. Через некоторое время, так, приблизительно, в 7–8 часов, внезапно ворвалась толпа рабочих из разных мастерских в нашу мастерскую и крикнула „кончай работать“, и мы, подростки, с остальными рабочими пошли с криком снимать с работ в других мастерских.

В то время некоторые рабочие упорно не выходили из мастерских — они боялись — но все-таки большая часть вышла за проходную, и вижу я, что стоит человек в цветном башлыке, и слышу, что его называют Жариковым.

Когда мы зашли в Паровую и закричали „кончай работу“, то рабочие не отходили от своих работ.

Тогда кто-то из рабочих схватил рычаг и пустил гудок, чтоб выходили все из мастерских за проходную. Рабочие, которые с крыши Паровой счищали снег, с испугу от неожиданного гудка попадали вниз.

В дальнейшем, все вышли за ворота завода.

Народу было много. Против завода поставили кадушку, с которой говорил речь Жариков. После него выступил Дмитрий Прокудин. Он затронул политический вопрос. Ораторов рабочие слушали с восторгом и давали согласие поддержать все требования, которые выставили ораторы, и их же выбрали делегатами.

В это время в правление прибыли губернатор, фабричный инспектор, начальник жандармерии, и вместе с выбранными от рабочих они заседали до вечера. Мы, рабочие, в морозный вечер дожидались своих делегатов.

Наконец, они об‘явили нам радостно, что правление идет на уступки».

* * *

В сравнении с другими городами России Тула широко и грозно ответила на кровавую расправу над рабочими Питера 9 января 1905 года. Город, известный преобладанием казённых, а потому политически неактивных, вечно «спящих» рабочих (они же казюки), со сравнительно высокими заработками, демонстрировал опасную стихийную самоорганизацию, даже с учётом того, что главное оборонное предприятие — оружейный завод — стачку игнорировало.

«Коммунар» в день 20-летия забастовки назвал главным достижением тульского «9 января» «установление постоянного института делегатов от рабочих (на Патронном заводе), с которыми и должна была разговаривать администрация при каждом конфликте... Институт делегатов был утвержден де-факто, без официального его утверждения и регламентации и, с одной стороны, он был зародышем профессионального союза, а с другой стороны, если учесть политическое значение существования этих делегатов, пробой в организации советов рабочих депутатов (делегатов), который в целом так и не был создан в Туле в 1905 году».

Нам же, по прошествии 120 лет, кажется главным в тех днях сам факт стихийной организации масс, не побоявшихся увольнений или арестов в борьбе за свои права, которые мало кто ещё осознавал. Без попа Гапона цех за цехом рабочие разных заводов начали забастовку, в кратчайшее время сформулировав и выдвинув требования в части организации и оплаты своего труда.

Так в Туле началось революционное движение, коренным образом изменившее историю города и страны.

_____________________
* Публикации цитируются с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.

📷 Тульская губерния в объективе фотоаппарата
#фотодня

🎨 *Колоризация снимка выполнена «Т. М.»