Ответ на пост «Интересно, каким образом коты чувствуют состояние человека?»
У моего брата в детстве была простуда. температура, красное горло, все вроде как обычно. Но вот кошка себя вела крайне нетипично. Постоянно пыталась ему на голову улечься. Не рядом с головой, а прям на голову. Ее и прогоняли, и даже били, пофигу. Стоит ему только прилечь, сразу прибегает, и прям на лицо садится.
А потом у брата произошли судороги. Скорая. Реанимация. Кома. Долгая реабилитация, потеря памяти, изменение личности и в наследство от всего этого осталась эпилепсия. Оказывается никакая не простуда была, а менинго-энцефалит. Три разных врача до этого смотрели, никто ничего не заподозрил. А кошка каким то образом чувствовала.
С юбилеем меня
Ну вот и 35.
Встречаю в больнице.
Три дня назад вылез из реанимации с приступом острого панкреатита.
Много думал. Много понял.
Берегите себя, ради близких и любимых. И ради себя, как минимум.
Всех обнял.
Дети
В прошлую смену, случился самый страшный, самый кошмарный, самый чудовищный вызов. Я пытался реанимировать девочку год и восемь месяцев, 1,8 лет было этому маленькому созданию, которого так хотелось спасти, мы делали все возможное, но видно было, что до нашего приезда ребенок был уже мертв.
А вызов поступил утром, это был самый первый вызов в те тяжёлые сутки. Мы доехали буквально за три минуты, дом был рядом с нашем пунктом скорой помощи, забежали на четвертый этаж, нам открыли двери, это была мать ребенка, а на диване лежала куколка, но по синим губам уже было понятно, что ей не помочь.
Мать обнаружила ребенка в какой-то щели за диваном, девочка не дышала, старалась сама привести в чувство, потом вызвала нас, с ее слов прошло минут 10, видимо этого было достаточно чтобы наступила биологическая смерть...
Я вызвал на себя врачебную бригаду, они ехали минут 10, и мы вместе качали около часа, даже внутрикостный доступ сделали, вены на руках и ногах никак не найти.
Качали, качали, но к сожалению так бывает.
За всю практику, это вторая реанимация ребенка. Первая была, наверное лет 8 назад, когда маленькая девочка утонула в пруду возле дома, ее тоже не удалось спасти... источник
Дмитрий Гоблин Пучков и Сергей Поликарпов о борьбе за жизнь в военных конфликтах
Очень интересно. Рекомендую к ознакомлению.
Нужна помощь в Могилеве
Привет сообщество, в первый раз тут обращаюсь за помощью. Брат будучи в командировке попал чуть более недели назад в реанимацию в г. Чериков, сегодня его перевозят на реанимобиле в г. Могилев. В общем ищу помощи в снятии квартиры для Мамы в доступности областной больницы, сами мы из Бреста, город не знаю. Нашли на сайте объявлений квартиру, но она обламалась, сегодня не получается. Сейчас Мама находится в Черикове, и сегодня отправляется в Могилев на маршрутке. Как только Брат станет транспортабелен заберу его в Брест, но как это скоро будет не знаю, нужна хатка не непродолжительный срок. Спасибо.
Что за #издец???
Может я что-то не понимаю и на периферии это норм. Трое суток была в реанимации(это когда уже в более менее в сознании). Вся грязная-вонючая, бельё постельное в крови и блестит от пены-слюней, то есть всё время его никто не менял, со мной никаких гигиенических процедур не проводил. Всё время не кормили, за всё время прибывания выпито 1.5 литра принесённой родственниками воды, остальные продукты куда девались не понятно, я и не знала, что их приносили родные, это уже потом мама сказала, что каждый день пакеты передавала (не кормили и не поили я так понимаю по понятным причинам: меньше входит-меньше выходит). Один мужчина всю ночь кричал и просил воды, но никто ничего не давал. Жёстко привязывали, до синяков, онемения, до такой степени, что кровь из вены шла в систему, а не раствор в вену.
На просьбу дать позвонить родственникам-не положено, врач общался, всё уже решили. И вообще будешь вые... отправим в псих.
Слава Богу каким-то образом удалось отвязаться, спрятать пыточные привязки и по стеночке выйти в коридор, где медсестры опять начали угрожать, но повезло, в реанимации в коридоре оказалась зам глав врача и разрешила позвонить родственникам, которые меня забрали из этого ада.
И вишенка на торте, после, уже дома, обнаружилась пропажа трёх блистеров дорогостоящих лекарственных препаратов. Начмед по телефону вопрос решать отказался, сказал, что девочки ничего не брали. И вы сами всё вретИ.
Просто лежу и с вечера оху#ваю. И не знаю как быть дальше, если "посчастливится" попасть в этот ад ещё раз.
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Про смерть
Ох не знаю даже, пройдет ли этот пост модерацию. В нем много плохого и совсем ничего хорошего, если вы не готовы - не читайте.
Долго сомневалась, стоит ли о таком вообще писать. Но с другой стороны - в сериалах про врачей всякого разного снимают. На широкую аудиторию. Оправдываюсь, да. Боюсь выкладывать, по-честному. Опускаю много нюансов, покажу верхушку. Так что, пусть это будет вольная интерпретация одного из возможных сценариев с печальным финалом.
***
- Aezeltrit, а расскажи-ка мне, что будешь делать, если начнется реанимация? - экзаменует меня медсестра в одно из первых моих дежурств.
- Буду в ужасе, - улыбаюсь я, - бегать по палате и кричать «помогите»
- А если серьезно?
- Кричу «реанимация в такой то палате», опускаю головной конец кровати, начинаю непрямой массаж. Когда приходит доктор, готовлю на интубацию, если ребенок не на аппарате, собираю адреналин и атропин. Хмм, ну и дальше следую инструкциям врача.
- Хорошо, а если прямой массаж?
- А что, его делают?
- Конечно, - хмурится коллега, - практически всем.
- Тогда точно - просто пребываю в ужасе.
Коллега закатывает глаза и проводит инструктаж, что нужно делать, где что лежит, какой порядок действий. Я вздыхаю: «надеюсь, отработаю не побывав ни на одном из них. Как Катя, она вот два года отработала, и ни на одну не попала»
«Угу, а вот Аня, например, все реанимации собирает на свои смены. Не факт, что тебе повезет, поэтому мотай на ус».
Год я проработала, всячески избегая записей exitus letalis на своих сменах. Часто наутро меняла коллег, у которых ночью освободилась кровать. Часто дотягивали ребенка до утра, и на следующий день он уходил. В приемник на реанимацию бегали другие медсестры. Отлынивала как могла, в общем. Не горела желанием испытать этот незабываемый опыт. И вот, спустя год моей работы к нам поступил Костя. Косте было десять лет.
Привезли его с области, уже с синдромом вклинения ствола мозга, после безуспешной попытки купировать отек мозга. Я вышла с отпуска через два дня после того, как он поступил. Нейрохирурги уже тогда говорили - осталась максимум неделя.
Но он пролежал у нас месяц.
Его положили в отдельную палату, и мы дежурили с ним и с его нестабильной гемодинамикой. Давление в один день держалось на 60/30, в другой поднималось до 130/80. Бывали спокойные смены, а бывали пляски с бубном, когда доктора пытались поднять его пульс, протянуть его до утра. «Только не в мою смену, слышишь меня, только не в мою смену», - бормотала я сквозь зубы, санируя трахею, пытаясь поднять сатурацию хотя бы до 60, пока доктор колдовал над скоростью подачи препаратов. Эпинефрин и дофамин лились рекой, за мальчика держались до последнего, нейрохирурги каждый раз твердили одно и то же. Смерть мозга наступила уже очень давно.
Первые самые страшные слова на моей памяти, которые я услышала из уст реаниматолога, адресованные к родителям: «сердце вашего сына бьется, пока мы поддерживаем его препаратами. Убрать препараты - оно остановится. Это лишь вопрос времени, вопрос его выносливости. Готовьтесь».
Готовьтесь. Нет ничего страшнее, чем услышать это.
Но мы продолжали работать и продолжали пытаться его стабилизировать. Никому не хотелось, чтобы он ушел на их смене. Но через месяц случилось то, что случилось.
Помню поступил ребенок, то ли дтп, то ли удаление селезенки, помню что ему сразу в момент поступления переливали кровь. Я притащила приготовленный гемакон в палату, обернулась и через стекло увидела монитор Кости с ужасающе низкими показателями пульса (что-то около 30). Я оглядываюсь на новенькую медсестру, которая в упор не замечает цифр, в ужасе кричу «Ты что тут сидишь??» и бегу к Косте в палату. Первое что я подумала - в шприце в инфузомате закончился адреналин. Нужны секунды, чтобы без адреналина он начал ронять пульс.
Забегаю - адреналин идет. Я кричу врача, и осознаю, что моя первая реанимация дождалась меня. Дмитрий Алексеевич прибегает и кричит: «Поддай адреналина с руки!»
Не понимаю.
«Поддай адреналина и он поднимет пульс», - орет он мне почти в ухо.
Нно..я..
«Aezeltrit! Ты что!!! Соберись!»
Дмитрий Алексеевич хватает шприц и нажимая на поршень вводит ему несколько кубиков - пульс пополз наверх, и с 30 поднял до 60.
«Ого», - бормочу я.
«Это только начало», - вздыхает доктор, «минут на десять хватит».
Десять минут есть, а работы много, в палате Кости уже собралась толпа докторов, я выхожу, собирая второй гемакон на переливание новенькому пациенту. Успокоилась, сердце перестало выбивать грудную клетку. И тут дверь процедурки распахивает медсестра со словами: «ты же хотела посмотреть реанимацию, иди смотри».
Палата Кости была напротив процедурного кабинета, и передо мной предстала картина. Вот сам Костя, маленький, неподвижно лежащий, как и всегда. Вот все доктора отделения, которые собрались вокруг кровати мальчика. И Дмитрий Алексеевич, который качает Костю.
Не знаю, многие ли обыватели не связанные с медициной осознают, насколько сильно кадры непрямого массажа сердца, показываемые в фильмах, отличаются от действительности.
Киношные актеры с драматической гримасой кричат «давай! Давай! Живи!» и мнут подкожно-жировую клетчатку умирающего персонажа. Три толчка, согнутые локти, слезы в глазах.
Дмитрий Сергеевич качал хорошо. Молча. Спокойно. Обусловленная июльскими +30 и отсутствующим кондиционером капелька пота замерла на виске. Доктора вокруг тихонько перешептывались.
При компрессии грудина должна проминаться на 6-8 сантиметров. Выглядит на человеке это жутко. А еще это очень тяжело физически. Когда я готовилась к экзамену по практическим навыкам, я тренировалась на подушке. Можете попробовать для интереса. Засеките секундомер и вперед, скорость компрессий 100/минуту, длительность - ну хотя бы минут пять для одного подхода, по правилам реанимация проводится минимум 30 минут.
Но вернемся в тот день.
Я делаю два шага вперед, глубокий вдох - и замираю. Не могу, ноги не идут. Не могу смотреть. Я попятилась, прикрыла дверь процедурки и отвернулась к окну. Дышу. Дыхание вырывается из легких часто, на грани истерики. Соберись, глупая, соберись, ты в реанимации работаешь - и тут расклеилась? Все знаешь, все умеешь, соберись.
Секунда, снова глубокий вдох - я шагаю в палату. Доктора задумчиво смотрят на опускающуюся грудную клетку, на молчащий монитор.
Сатурации нет.
«Ну все», - говорит мне Ксения Викторовна, - «значит уже пора»
«Он молодец, долго пролежал», - шепотом выдавливаю я из себя, представляя свою бледность.
«А ты чего? Переживаешь? Это должно было произойти рано или поздно, ты же понимаешь» - Ксения Викторовна ободрительно взглянула на меня.
«Страшно это все. Очень.»
«Хирургов пригласили, готовьте набор на торакотомию».
Будет прямой массаж сердца. Я знаю где лежит набор, знаю что нужно, трясущимися руками но быстро и уверенно достаю из шкафа пакет со стерильными инструментами, несу в палату. Другая медсестра несет шовный материал и скальпель. Дмитрия Алексеевича меняет Сергей Юрьевич. Все выглядят спокойными, уверенными, все делают что нужно, а у меня сердце падает куда-то дальше плинтуса.
Дальше время тянется очень долго. Приходит хирург, осуществляет доступ в межреберье. Рука, прямой массаж. Монитор на пару мгновений показал неутешительные цифры, а потом снова замолчал. Кажется, прошла вечность, прежде чем реаниматолог сказал: «ну все. Заканчивайте.» и взглянул на часы.
Ну все.
Дальнейшие действия описывать я считаю будет чересчур. В общем, Костю забрали, а я поняла раз и навсегда, что ни за что не останусь в отделении. А ведь эта ситуация не была из ряда вон, никаких геройств, никакого экстрима. Просто уходящий ребенок с изначально неблагоприятным прогнозом.
Таких детей на моей практике было достаточно. Слишком много, пожалуй, для одной меня. На всю оставшуюся жизнь хватило, и еще осталось про запас. Но это была единственная реанимация, в которой я поучаствовала. И даже ее одной мне было достаточно.