Пухнут улицы листьями, фарами...
Пухнут улицы листьями, фарами,
Ходят люди прозрачные парами,
Не влюблённые - просто сращенные.
Музыкой сфер как обычно стращенные
Даже по парку пройдя по безлунному,
Слову предавшись извечно безумному,
В лужах я вижу блаженство лица,
Понимая: вишу на пере у творца.
Так проходят за бликами дни,
Кошек белых рождают огни.
Сон уходит, спускаются звезды.
Керосином пропитана простынь.
Поднимаюсь. Для неба - не быстро,
И смотрю из окна я на пристань:
Корабли из ламийских костей,
Погружается солнце в Кастель.
Опускает Сехмет свой шуршащий подол,
Выливаю все мысли и в стол, и на стол.
Выхожу. Кто-то выключил окна.
Вытекаю в проулок Домокла.
Стук
Стук-родич Ч
Сменился скрипом вроде Ц
У меня на плече
восседает тело подобно уродице.
Мне оно шепчет
Как скорбная ночь, то есть С.
Мне она строчит
На стенах забытую песнь.
В комнате стол обветшал
И торчит будто К
За окном шизый шар
Ночностью помыкал.
Человека мне мнится лицо
Но мышиная плоть.
На стене буква О
Будет стрелкой колоть.
Звон луны, щебетание звезд
Онемевший костер
И хромающий пес
тело ест, а душой будут точки над Ё.
Люди ада
люди ада, смотря на эфир,
попивая фруктовый кефир
рассуждали о тенях пещер.
кто был бел, тот теперь уже сер.
или, может,
в тюрьму он присел.
а наутро под су-57
пронеслася нежданная сель.
потушили немые костры
все закаты на фото пестры.
и слова
все ж не так и остры.
только день будто борт корабля,
задремавший на дне, как и я.
все кричат из экрана в экран,
из лассо соскользнули в аркан.
дом разрушен,
ввысь тянется кран.
на рассвете захлюпала грязь,
на губах матершиная вязь,
а в дали то ли залпы и рай,
то ль плакат голосит "умирай".
не понять -
просто линия или же грань.
Пишу стихи
ВЛАСТЕЛИНКА КОЛЬЦА
Фея мне дала колечко, бывший бублик ― не иначе,
Сильно высох, мак обгрызли, есть следы от липких лент.
Ну и пусть, раз нет другого, опоздала я к раздаче,
Наш троллейбус задержали, мимо ехал президент
С мотоциклами и флагом. Он у нас из Петербурга,
Раз поехал ― значит надо. Это уж наверняка.
Я ж была среди народа, в самой гуще, дура-дурой,
Там меня к стеклу прижали и поплющили слегка.
Кабы не было задержки, я была б гораздо круче,
И таким кольцом блестела, всем бы стало ясно что
Я могу чего угодно, вплоть до молнии из тучи,
Мне открыты тайны мира и секреты «Спортлото».
Я б кольцом распоряжалась с чувством, толком, расстановкой,
Я бы зря им не махала, а махала бы не зря.
Начала бы с витаминов: каждый бы жевал морковку,
На рабочем месте ловко валовой продукт куя.
Смело жертвуя ферзями, я б с коррупцией боролась
И на век искоренила, пусть бы даже не вполне.
Кто ушел ― того б простила, а ещё в программе «Голос»
Так бы спела, что рождаемость выросла б по всей стране.
Водку можно пить как прежде, но немножко по другому:
Выпьешь рюмку ― сразу хочешь небывалой чистоты,
Хвать совок ― и все окурки собираешь возле дома,
А потом рыхлишь газоны и сажаешь в них цветы.
Я страну мою больную окроплю водой живою,
Колокольчиков наплавим, пушки станут не нужны,
А ретивым генералам я по звёздочке устрою,
Чтобы всё им оторвало, лишь бы не было войны.
Уж с таким кольцом могучим ты нигде не будешь лишним,
Шествуй всюду величаво, выдох свеж и взгляд лучист,
Ну а с бубликом на пальце ты волшебник никудышный,
И кудесник не глобальный, в общем, антиглобалист.
Как приду домой ― заплачу, а потом полезу в ванну,
Выпью чаю, успокоюсь, вспомню всех, кого люблю.
И усну, в мечтах витая, утром чуть пораньше встану,
По дороге на работу свежих бубликов куплю.
(С) Дарья Коногонова
Внутри все боязно и нудно
Внутри все боязно и нудно
А ни порока, ни морали
Там все животное не чуждо -
Так без упрека по спирали
Снаружи пошло и безлико
Сгорают мненья от стыда
Все человеческое чуждо
И рука Бога не видна
На небе стройном - безмятежно
Луч шел за купол синевы
И все божественное чуждо
Вселенной вечной красоты
В тумане пыли, перламутром
Мерцали жизни испаряясь
Им все земное было чуждо
Иль может чуда не дождались?
"Возраст Христа за спиной, скоро появятся титры":
Я боюсь закончить в крематории...
В черном пиджаке и белых тапочках,
Уходя последней траекторией -
Нет необходимости быть лапочкой...
Лучше бы с ножом в руках, во дворике,
На какой-то ленинградской улочке,
Будучи поэтом-алкоголиком,
В бархатной, залитой кровью курточке...
Лучше бы вода, над мной сомкнувшись,
Нежно обнимала мое тело,
А похмельный шкипер, перегнувшись
Через борт, не понимал в чем дело…
Лучше бы в бескрайнем снежном поле -
По следам меня догнали волки,
И я б принял бой со зверем вольным -
Право, в этом было б больше толку!