Я иду, слюной растекаясь по стенам. Мелом я останусь на еле висящей доске В классе английского языка; Красильников режет вены, И над луной Ползёт звезда...
Что ж мне, пятикратно в неволе, Мыть грязные вилки вприрез? Смерть ветром обсвищет поле И разукрасит лес.
Вагон босонождит по рельсам И снова уходит без нас. А мы? Мы не в силах ехать, И город не смеет дышать.
Глаза слепила война, В голове плыли слова. Цветок из дула пулемёта — Свиток жизни, Камертон-свисток... Волна Воспоминаний Полна Ощущения чьего-то таинственного присутствия, Напутствия, Словно медведь сидит на пеньке и щёлкает шишки.
А медведь сам мёртв ведь, Светится как алмаз, Цветёт Спелая шишка глаз.
Обычно, когда заходит речь о последних поэтических строках, рожденных одним из величайших русских поэтов двадцатого века, то называют стихотворение “Пушкинскому дому”. Оно появилось на свет 11 февраля 1921 года и закрывает стандартные томики Блока, продающиеся сейчас в книжных магазинах.
Но не оно было последним.
Последнее стихотворение в своей жизни Александр Блок написал 15 марта 1921-го. У него нет названия, оно называется по первой строчке “Как всегда, были смешаны чувства…”. Там всего восемь строчек, поэтому процитируем его вам целиком:
Как всегда, были смешаны чувства, Таял снег и Кронштадт палил. Мы из лавки Дома искусства На Дворцовую площадь брели… Вдруг — среди приемной советской, Где «все могут быть сожжены», — Смех, и брови, и говор светский Этой древней Рюриковны.
Стихотворение можно было бы назвать нехарактерным для Блока, поскольку оно лишено знаменитой символистской дымки. И даже, напротив, подчеркнуто насыщено очень точными деталями и приметами. Например, Кронштадт в те дни действительно “палил” – как раз истекали последние дни знаменитого кронштадтского восстания. Остров падет 18-го числа.
Но для позднего Блока как раз была свойственна именно такая прозрачность. Про Гумилева часто говорят, что он в последних своих стихах пришел от акмеизма к символизма. Про Блока можно сказать, что он проделал обратную эволюцию. Просто литературоведы не очень любят заострять на этом внимание.
Впрочем, не будем углубляться в литературоведение. Мы вам в заголовке обещали рассказать, кто такая Рюриковна, упомянутая в этом стихотворении. Вот про нее давайте и поговорим.
Ответ нужно искать в воспоминаниях Корнея Чуковского, который в эти дни часто общался с Блоком. Даже само стихотворение было написано, можно сказать, по просьбе Чуковского.
“Оно было создано в 1921 году на заседании “Всемирной”, во время нудного витиеватого доклада, который явно угнетал его своим претенциозным пустословием. Чтобы дать ему возможность отвлечься от слушания этих ученых банальностей, я пододвинул к нему свой альманах и сказал: “Напишите стихи”. Он тихо спросил: “О чем?” Я сказал: “Хотя бы о вчерашнем”, – отметил Чуковский в своем дневнике.
Там же поясняется, что девушка, о которой упомянуто в последних строчках, это княжна Александра Кропоткина, дочь легендарного теоретика анархизма. В 1917 году она с отцом смогла вернуться в Россию после эмиграции. В феврале 1921 года Кропоткин умер, девушка осталась одна.
Да, она по происхождению, и впрямь, Рюриковна, поскольку в предках у Кропоткина были смоленские князья. Чуковский был очень дружен с ее отцом. Накануне того дня, когда Блок написал свой экспромт, они случайно пересеклись в одном из учреждений Петрограда. Чуковский представил ему Александру Кропоткину, и эта встреча в таком неподходящем месте произвела на Блока сильное впечатление.
Это не ее фото, но образ мог быть примерно таким
Очень скоро (несколько месяцев спустя) Кропоткина навсегда покинет Россию, переберется в Нью-Йорк и будет там заниматься журналистикой и переводами. Скончается она в 1966 году, дожив до 79 лет.
В отечественную литературу Николай Гумилев вошел со статусом самого экзотичного поэта. Тематика большинства его стихов подчеркнуто нездешняя – они про далекое озеро Чад, про еще более далекий Мадагаскар, про шумный и пестрый Каир, про африканского мальчика Мика, про капитанов, упрямо штурмующих безграничную синеву.
Да, лично на озере Чад Гумилев так и не побывал, но путешествовал много. И больше всего любил экспедиции в Африку. Так что экзотические образы в его строках весьма убедительны, его стихи буквально дышат иными странами, иными небесами.
Кстати, один из его сборников так и называется – “Чужое небо”. Там читатель встречает стихи про луну над Босфором, про Левант и остров Родос, про арабского паломника, бредущего в Мекку, а также великолепно стилизованный мини-цикл “Абиссинские песни”.
Означает ли это все, что к своей родной стране Гумилев был равнодушен? Тысячу раз – нет. Сам факт того, что он приехал в революционную Россию из Парижа, где его застигла Великая Октябрьская, говорит о многом. А те, кто хорошо знаком с его творчеством, вспомнят блестящую россыпь очень русских по духу и по тематике стихотворений.
Например, таких…
Старые усадьбы
Замечательный обзор провинциальной русской жизни, мгновенно вызывающий в памяти произведения Пушкина и Тургенева. Тут тебе и крестный ход, и поддевка, и дочка-бесприданница…
О, Русь, волшебница суровая, Повсюду ты свое возьмешь. Бежать? Но разве любишь новое Иль без тебя да проживешь?
Городок
И еще один внимательный взгляд на провинцию, только теперь уже не сельскую, а городскую. Там цыгане толкутся на базаре, а солдатики томятся у гауптвахты, девушки зовут милых “Яхонт-князь” и плывет над всем малиновый звон.
Над широкой рекой, Пояском-мостом перетянутой, Городок стоит небольшой, Летописцем не раз помянутый.
Мужик
Так-то это описание Распутина, но оно дано широкими мазками и не привязано намертво к конкретной фигуре. Особенно если брать первую половину стихотворения. Это – про народ, про его сознание, про его историю.
Выйдет такой в бездорожье, Где разбежался ковыль, Слушает крики Стрибожьи, Чуя старинную быль.
Ледоход
Погуляли по провинции? Теперь давайте заглянем в столицу. Можно, например, в конце марта, когда вскрывается Нева и начинается ледоход. Питерцам это стихотворение покажется очень точным.
Уж одевались острова Весенней зеленью прозрачной, Но нет, изменчива Нева, Ей так легко стать снова мрачной.
Змей
А это стихотворение написано по мотивам русских былин человеком, который эти былины явно очень любил в детстве и юности. Оно все переливное, насквозь русское.
Как сверкал, как слепил и горел Медный панцирь под хищной луною, Как серебряным звоном летел Мерный клекот над Русью лесною.
Ну что? Кажется, что это все совсем другой Гумилев – непривычный? Да нет, он все тот же – те же интонации, те же ритмы, то же искусство. Просто ему было интересно все. Он же акмеист, влюбленный в этот мир и замечающий каждую его деталь – от венецианских лагун до икон Андрея Рублева.
P.S. На всякий случай оговоримся, что здесь перечислены далеко не все стихотворения Гумилева на русскую тематику. Можно вспомнить и “Ольгу”, и “Туркестанских генералов”, и “Старину”. И самая пронзительная часть знаменитого “Заблудившегося трамвая” – тоже о России. Вы можете продолжить этот список в комментариях.