Почему был смещён первый Президент Таджикистана Рахмон Набиев

Недавние беспорядки в Горно-Бадахшанской автономной области, явно не последние в истории постсоветского Таджикистана, предоставляют дополнительный повод обратиться к драматическим событиям 30-летней давности. В 1992-1996 гг. бывшую среднеазиатскую советскую республику охватила кровопролитная война, одним из факторов которой стало недовольство памирцев своим местом в республиканском «разделении труда». Наверное, сегодня мало кто помнит, что на пике гражданской войны в Таджикистане, в 1992-1994 гг., на территории ГБАО существовало непризнанное Душанбе, но фактически вполне оформившееся политическое образование с элементами суверенитета – «Автономная республика Бадахшан» (1). Регионально-клановое противостояние, отягощённое внешним вмешательством под радикальными религиозными лозунгами, стало закономерным следствием развала советской системы государственного управления и острым дефицитом государственного мышления (это если выражаться мягко) у тогдашних политиков и у неформальных (скажем так) деятелей. И кто сказал, что такой проблемы нет и сегодня?..

Напомним, 24 ноября 1991 г., в ходе первых в истории Таджикистана всенародных выборов президента, убедительную победу одержал первый секретарь компартии Таджикистана Рахмон Набиевич Набиев (5 октября 1930 г. – 11 апреля 1993 г.). Получив не менее 60% голосов (главный оппозиционер – уроженец Хорога Давлатназар Худоназаров – получил 30%), 2 декабря он вступил в должность в соответствии с Конституцией Таджикской ССР 1978 года, в которую в ноябре 1991 г. в спешном порядке ввели должность президента (первая «постсоветская» Конституция страны была принята в ноябре 1994 г.).

Интересно, что Р. Набиев активно выступал не только за сохранение СССР, но даже за то, чтобы Душанбе стала бы его временной столицей, что, конечно, не вписывалось ни в планы, ни в идеологию организаторов и вдохновителей «Беловежской Пущи». Предложенный соседним, более сильным Узбекистаном «размен» – Северный Таджикистан (Ходжентская область) в обмен на военно-политическую поддержку – Набиевым был отвергнут (об этом малоизвестном эпизоде – чуть ниже). Потому неудивительно, что уже в декабре 1991 года в Таджикистане была спровоцирована гражданская война, сопровождавшаяся террором «антинабиевской» (или, как её порою называли, «демократической») оппозиции как против коммунистов, так и против местного русского и русскоязычного населения, составлявшего на тот период не менее 10 процентов населения республики. Теперь же их не более одного процента…

В Ташкенте издавна претендовали на Северный Таджикистан, как бы вклинивавшийся в Ферганскую долину, основная часть которой находится на территории Узбекистана (2). Противились соседи и преобразованию Таджикской АССР (1922-1928 гг. в составе Узбекистана) в союзную республику, инициированному в рамках национально-территориального размежевания в Средней Азии лично И.В. Сталиным. По мнению неплохо разбиравшегося в «национальном вопросе» генсека, это было необходимо для предотвращения общерегионального «монополизма» Узбекистана и с целью сдерживания пантюркистских настроений, пусть и в советской «оболочке». (3)

…Рахмон Набиев родился в крестьянской семье. Записался добровольцем в Красную Армию осенью 1941 г., но из-за малолетнего возраста на фронт не попал. В 1946-м поступил в Ленинабадский сельскохозяйственный техникум, который окончил с отличием. Продолжил учёбу в Ташкентском институте инженеров ирригации и механизации сельского хозяйства. Занимал ряд партийных и хозяйственных должностей, в 1973-1981 гг. был председателем совета министров республики, а в 1982 г. назначен первым секретарем ЦК компартии Таджикистана.

В 1960-х – 1970-х гг. Набиев инициировал создание в республике предприятий по переработке хлопка, плодоовощей, развитие рыбопереработки (на базе местных рыбных ресурсов), расширение сети учебных заведений текстильного и сельхозпрофиля. Впоследствии по инициативе Набиева расширялись прежние и налаживались новые прямые связи с предприятиями РСФСР и Украины. Так, Пикалёвский завод по производству глинозёма (алюминиевый полуфабрикат) стал основным поставщиком, вплоть до середины 1990-х гг., для построенного в 1972-1975 годах алюминиевого комплекса в г. Турусн-Заде. При Набиеве в республике увеличивалось число школ с преподаванием на русском языке, издавались книги в переводе на русский. Помимо родного языка, глава республики свободно владел русским, узбекским, фарси, дари (афганский диалект фарси). По свидетельствам очевидцев, хорошо знал русскую, персидскую узбекскую, афганскую литературу, в свободное время занимался литературными переводами.

Как отмечает историк и публицист Нурали Давлотов, «Набиев, будучи руководителем советского Таджикистана, активно защищал интересы республики перед Кремлем. Благодаря ему, в частности, был утвержден и вскоре реализован новый генплан Душанбе, началось строительство Рогунской ГЭС (крупнейшей в регионе, но поныне недостроенной... – прим. автора), многих промышленных, а также жилья, других социальных объектов в Таджикистане. Поэтому рейтинг Набиева в народе был очень высок».

Возможно, именно поэтому, когда задули «новые ветры», в мае 1985 года Набиева под надуманными предлогами сместили с должности главы республиканской компартии. По воспоминаниям его дочери, Мунаввары, «до Горбачева отца очень уважали в Москве. Горбачев сказал, что для руководства Таджикистаном подготовлены 70 высококвалифицированных руководителей, которых папа должен был назначить на важные государственные должности. На что он ответил Горбачеву, что зачем нам ваши 70 специалистов из других республик, если у нас есть свои, которые лучше знают Таджикистан? Горбачев настаивал, но папа был против». Именно эта позиция Набиева стала поводом к его отставке с назначением (до августа 1991 г.) председателем президиума центрального совета Общества охраны природы Таджикской ССР...

С 1987 года Р.Н. Набиев постоянно критиковал политику «горбачёвцев», именуя её «всё более разрушительной в отношении государства, партии, межнационального единства». В 1990-1991 гг. говорил он и о том, что «в Москве, по сговору с США и Пакистаном, предали коммунистическое руководство Афганистана, что приведёт к превращению Афганистана в плацдарм постоянного вмешательства США и их союзников во внутренние дела Средней Азии». Характерно и то, что, первоначально поддержав создание ГКЧП, уже 20 августа, убедившись в его постановочном характере, Набиев заявил о разрыве с «этим провокационным спектаклем».

9 сентября 1991 года Таджикистан объявил о своей независимости, и тогда же Набиева избрали главой таджикистанского парламента (мажилиса). В отличие от большинства других бывших союзных республик, компартию в Таджикистане не распустили, и с октября 1991 г. её вновь возглавил Набиев. В ходе драматичной ноябрьской президентской кампании 1991 года он выступал за сохранение союзнических отношений с Россией и другими республиками в соответствии с результатами мартовского референдума о сохранении СССР, за максимально плавный характер надвигавшихся капиталистических реформ…

21 декабря 1991 г., совместно с главами большинства бывших союзных республик, Набиев подписал декларацию о создании Содружества Независимых Государств. 15 мая 1992 г. Набиев первым подписал в Ташкенте Договор «О коллективной безопасности» (ДКБ). Именно он настоял, чтобы в стране сохранялась военная база 201-й российской мотострелковой дивизии, и поныне несущая в Таджикистане нелёгкую миссию. «Пророссийская позиция Рахмона Набиева, а также его видение Таджикистана исключительно как светского государства нашли поддержку в руководящих кругах России, Узбекистана и Казахстана», – отмечает Н.Давлотов.

В конце ноября 1991 г. Набиев был провозглашен главкомом национальных вооруженных сил, получив звание генерал-полковника. Однако уже в ноябре-декабре 1991-го в стране стали множиться «горячие точки», а с февраля 1992 г. гражданская война, в сочетании с антирусскими эксцессами, охватила почти всю страну. По мере активного организационного, финансового и пропагандистского внедрения иноагентов (в том числе радикальных исламистов) в силовые структуры, значительная часть милиции и войск местного КГБ переходила на сторону оппозиции, и в середине мая 1992 г. Набиев согласился на формирование коалиционного правительства. Однако его противники этим удовлетворяться не собирались: в июле президента предупредили о начавшейся на него «охоте». Не исключено, что это была ложь, призванная политически заблокировать Набиева и его сторонников. В результате он спешно укрылся с семьей в расположении 201-й РМСД в Душанбе, а 7 сентября 1992 г. подал в отставку. Бездействие со стороны коллег по СНГ объясняется не только общим хаосом постсоветского развала, но и недовольством его излишне «просоветской» позицией, которая в те смутные времена «разгула демократии» казалась откровенной крамолой. Потому-то и пустили союзники ситуацию в Таджикистане на самотёк, особо не возражая (но, конечно, не высказываясь об этом публично) против отстранения Р.Н. Набиева от руководящих должностей, которые неминуемо должны были занять «исламские демократы» (среди которых было много выходцев из Горного Бадахшана и Гармской группы районов).

Имелись свои мотивы и у некоторых ближайших соседей. Как уже упоминалось выше, на позиции Ташкента сказывался и отказ Набиева передать соседям Ленинабадскую область, что предложил весной 1992 г. тогдашний глава Узбекистана Ислам Каримов. По данным агентства The Asia Times, «ташкентские эмиссары передали Набиеву слова Каримова, что, если Ленинабадская область отойдет к Узбекистану, то он поможет законным таджикским властям. Набиев отказался. По словам дочери Набиева, Мунаввары – она была лично при этом разговоре – он состоялся в доме президента Таджикистана».

Относительно же последовавшего вскоре переворота в Таджикистане, приведём свидетельства вдовы Рахмона Набиевича:

«...7 сентября 1992 года утром Рахмон Набиев должен был вылететь в Худжанд на сессию Верховного Совета. Так как тогда были проблемы с горючим, было решено лететь вместе президенту и всем депутатам. Когда мой супруг добрался до аэропорта, навстречу ему вышла оператор зала вылета. Она сказала, что все депутаты собрались и уехали.

А через несколько минут аэропорт вместе с моим мужем был захвачен боевиками оппозиции, вынудившими его под угрозой расправы подписать [заранее заготовленное] заявление об отставке. На той же сессии он формально был отстранен от президентства».

Вскоре Набиев объявил, что выступит на той же сессии с подробным описанием технологии переворота, однако «к нему вышел охранник Мирзо Олимов и сказал, что все улицы перекрыты «людьми из Узбекистана» и они не дадут проехать».

Скорее всего, случившееся в Таджикистане в 1992 г. было организовано и с участием США. Как рассказывает вдова, Майрам Саидуллаевна,

«...В апреле 1992 г. в Таджикистан приехал представитель США. На встрече с Рахмоном Набиевым американский дипломат сообщил, что правительство США готово оказать Таджикистану гуманитарную помощь.

Но после встречи с Набиевым, с американским дипломатом встречался премьер Абдумалик Абдулладжанов, который попросил американцев оказать помощь деньгами [с июня 1993 г. в отставке, в 1994 г. – посол в РФ, с середины 2010-х проживает в США – Прим. автора].

Неофициальным расследованием судьбы «помощи» США занялся генеральный прокурор Нурулло Хувайдуллоев. За день до своей смерти он был у нас».

Что же с ним случилось?

«...Он сказал, что завтра даст санкцию на арест Абдулладжанова. Но завтра утром генпрокурор был убит».

Стало быть, резиденции Набиева «прослушивались» регулярно...

После отставки Набиев находился под домашним арестом в Худжанде, где скончался и был похоронен по «государственному» протоколу. По свидетельству вдовы, на его теле были обнаружены кровоподтёки и другие очевидные следы насильственной смерти. Официально было объявлено о «скоропостижной кончине» первого президента «нового» Таджикистана. В декабре 1992 г. формирования «Народного фронта», костяк которого составляли кулябцы, выбили «демоисламистов» из Душанбе. К марту 1993 г. острая стадия межтаджикского противостояния, унесшего десятки тысяч жизней, уступила место «позиционной» гражданской войне, густо сдобренной наркотрафиком из Афганистана, криминальным террором и партизанщиной. Завершить её активную фазу при активном посредничестве России и Ирана удалось с подписанием в июне 1997 года «Московского соглашения»…

Примечания

(1) Подробнее см.: Шорохов В., Андреев А. Российские войска в Горно-Бадахшанской Автономной Области в 1992-1997 годах // Научный диалог. 2019. № 11. Заслуживает внимания сохраняющий актуальность и сегодня – применительно ко всей республике – вывод авторов, сделанный на основании широкого круга местных, российских и зарубежных источников: «…Вооружённые силы бывшей «метрополии» в определенный момент оказались единственным значимым экономическим агентом, гарантом безопасности и институтом социализации, предотвратившим развитие Горного Бадахшана по пути, проторенному Афганистаном».
(2) Как отмечает историк Музаффар Олимов, руководство Таджикской АССР уже в 1925 г. предъявило территориальные претензии к Узбекской ССР, претендуя на земли с преобладанием (на тот период таджикского населения) – Худжанд, Бухару, Самарканд, Денау, Сары-Ассия, апеллируя к растущему недовольству таджиков Узбекистана проводившейся руководством республики политикой тюркизации. Весной 1929 года после длительных переговоров в Москве, было принято решение о передаче Таджикистану Худжандского округа, и недовольство этим решением в Ташкенте проявляли в течение всего советского периода. После распада СССР в Узбекистане, похоже, сохраняются неявные притязания едва ли не на весь Таджикистан. «...Если уж какая-то сторона и имеет право предъявлять другой стороне территориальные претензии, то такой стороной может быть только Республика Узбекистан. Поскольку у неё для предъявления таких претензий существует реальное основание: тот неопровержимый факт, что Таджикистан с 14 октября 1924 года, т.е. со дня своего образования в качестве автономной республики, до 5 декабря 1929 года, когда он был преобразован в союзную республику, входил в состав Узбекистана», – пишет, например, доктор экономических наук Рустамжон Абдуллаев, утверждая, что «только лишь Узбекистан к Таджикистану может предъявлять какие-либо территориальные претензии – вплоть до полного присоединения территории этой республики к своей территории» – см. "Капитал страны", Москва, 15 марта 2010 г. Характерно и то, что с подачи Ташкента Азиатский Банк Развития с 2019 г. продвигает проект транспортно-экономического коридора Шмыкент – Ташкент – Худжанд, без включения Душанбе и остальной территории Таджикистана.
(3) Характерно, что эта проблема пока ещё подспудного, но нарастающего пантюркизма в СССР была обозначена ещё в 1947 г. См.: Письмо Первого секретаря ЦК КП(б) Таджикистана Б.Г. Гафурова секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Жданову об освещении истории народов Центральной Азии; История образования Таджикской советской социалистической республики. В благодарность за позицию Сталина по инициативе жителей республики её столица Душанбе в 1929 г. был переименован в Сталинабад (до 3 ноября 1961 г.). А вот что говорил Сталин за два месяца до начала войны, выступая на приёме в Кремле в честь участников Первой декады искусства Таджикистана в Москве: «...Tаджики – это самый древний народ Средней Азии. Таджик – это значит носитель короны: так их называли иранцы, а таджики оправдали это название. Из всех нерусских мусульманских народов на территории СССР таджики являются единственной не тюркской, – иранской народностью. Таджики – это народ, чья интеллигенция породила великого поэта Фирдоуси, и недаром они, таджики, ведут от него свои культурные традиции. Таджики – это особый народ с древней большой культурой, и в наших советских условиях им принадлежит большая будущность. И помочь им в этом должен весь Советский Союз. Я поднимаю тост за то, чтобы процветали таджикский народ, таджикское искусство, за то, чтобы мы, москвичи, были всегда готовы помочь им во всём, что необходимо» («Сталинабад — гордость таджикского народа», Сталинабад, Партполитиздат, 1949 г.).

P.S. Кто следующий- Азербайджан?

Пруф