Это перевод истории с Reddit

Моё увлечение привидениями и паранормальным началось два года назад. Это была прохладная летняя ночь, накрапывал дождь. Мы с друзьями — Дэном и Тоддом — возвращались домой после «вечера в городе». Хотя это громко сказано: в нашем городке живёт всего около тысячи четырёхсот человек.

Мы шли по улице [Редактировано], несмотря на протесты Дэна. Он ненавидел этот путь из-за старой полуразвалившейся школы, что стояла тут, пустая и мёртвая. В городе ходили слухи, что в школе водятся привидения. Люди рассказывали, будто по ночам оттуда доносились крики и стоны, но Тодд уверял, что это чушь.

Здание было крупное, кирпичное, современное, два этажа высотой, занимало целый квартал. Когда-то это была вполне современная школа, но её закрыли несколько лет назад из-за сокращения числа учеников. Спустя год её купил местный механик по имени Чарли. Он хотел превратить её в гостиницу, но власти заявили, что западное крыло на грани обрушения и здание собираются признать аварийным. В итоге школа так и осталась почти пустой. Чарли жил в ней один и работал в старой мастерской, чтобы вложения не оказались напрасными. Все слухи о призраках он отрицал.

Когда мы подошли ближе, Дэн и Тодд снова спорили о том, насколько «проклята» эта школа.

— Я не понимаю, почему мы не могли пройти другим путём, — сказал Дэн. — У меня мурашки от этого места.

— Это самый быстрый путь домой, а я не хочу попасть под дождь, — возразил Тодд. — Просто деревенские сплетни, и больше ничего. Тут же нечем заняться, вот люди и выдумывают страшилки.

— Я учился здесь, — вставил я. — Ничего жуткого. Разве что чуть не умер от скуки пару раз.

— Ха-ха, смешно, — вздохнул Дэн. — А мой отец говорит, что после того, что услышал тут однажды, он больше не переступит эту улицу.

— Ну, твой отец ещё и пьёт, — сказал Тодд. — Кто знает, что он на самом деле слышал.

Пока они препирались, я услышал тихий стук. Я застыл. Казалось, кто-то стучит рукой по стеклу.

— Тише! — сказал я. — Слышите?

Они замерли. Звук доносился со стороны школы. Стук становился всё громче, словно кто-то бился в окно. Сначала я ничего не заметил, но потом разглядел в одном из нижних окон силуэт девочки.

— Там! В западном крыле! Девочка в окне, внизу! — заикаясь, сказал я и полез за телефоном.

— Какое окно? Их тут сотня, — нахмурился Тодд.

— Вот! Вижу! — выкрикнул Дэн.

Я открыл камеру на телефоне, чтобы записать видео, но вдруг раздался пронзительный крик, и я выронил его.

Когда я поднял телефон и снова посмотрел в окно, девочки уже не было.

— Где она?! — в панике спросил я.

— Она опустилась вниз под окно. Больше её не видно, — сказал Дэн.

Я долго всматривался, но он был прав: девочка исчезла.

— Чёрт! Надо было записать! — воскликнул я.

— Я ничего не видел, — сказал Тодд. — Ты уверен, что это была девочка? Этот визг мог быть чем угодно.

— Уверен! — отрезал я.

— Вот и отлично. Самый страшный момент в моей жизни. Я пошёл домой, — заявил Дэн и ускорил шаг.

— Постойте, может, стоит разобраться, что это было? — предложил я.

— Как? Это же частная собственность, — сказал Тодд. — Хочешь вызвать копов и сказать им, что видел призрак девочки? А я лучше догоню Дэна, пока дождь не разошёлся.

Я выругался сквозь зубы. Упустил лучшее доказательство призрака для интернета. Бросил последний взгляд на школу и пошёл за ними.

Именно тогда у меня и появилась идея открыть YouTube-канал. Через несколько месяцев мы втроём его запустили. С тех пор мы уже десятки раз ходили на «охоту за привидениями». Доказательств почти никаких, но у нас накопилось шестьдесят тысяч подписчиков.

Самое близкое к доказательству — дверь, которая захлопнулась сама по себе в заброшенном торговом центре. Тодд клянётся, что это был сквозняк. Дэн уверен, что паранормальное. Кроме этого — лишь треск половиц и какие-то стуки в пустых домах.

Но я был уверен: настоящий прорыв мы сделаем, если исследуем ту школу. С тех пор как в городе узнали о нашем канале, люди рассказывали мне истории про то здание. Все твердили: «Идите туда». Я даже спрашивал у Чарли разрешения, но он отказал: страховка запрещает кому-то ещё находиться в здании, и то, что ему самому разрешили там жить, уже чудо.

А потом сегодня утром зазвонил мой телефон. Звонил Тодд.

— Чего тебе? — буркнул я сонно.

— Доброе утро и тебе, солнышко, — весело ответил он.

— Сейчас восемь утра в субботу. Что такого важного нельзя было написать?

— У меня хорошие новости, — сказал он.

— Ну и?

— Чарли умер, — выпалил Тодд слишком оживлённо.

— И в чём тут хорошие новости? — спросил я ошарашенно.

— Для нас хорошие. Теперь мы можем исследовать школу.

Я замолчал, переваривая сказанное. Едва проснувшись, услышал, что Чарли мёртв, и теперь мы должны туда идти.

— Эбби сказала мне, — добавил он. — Его машину нашли врезавшейся в дерево. Наверное, ночью. Тело отправили к коронеру.

Эбби, жена Тодда, работает в мэрии и всегда в курсе.

— Но есть одна загвоздка, — продолжил он.

— Какая?

— Эбби связалась с его родственником на юге. Он сказал, что через пару дней приедет и собирается купить школу.

— Странный приоритет, — заметил я. — Зачем ему аварийное здание?

— Не знаю, но это значит, что нам надо торопиться.

И Тодд был прав. Шанс был сейчас или никогда.

— Хорошо. Я скажу Дэну. Сегодня ночью идём.

Когда совсем стемнело, мы подошли к школе. В темноте она выглядела ещё зловеще. Здание казалось обветшалым, но при этом всё ещё современным. Кроме облупившейся краски, оно выглядело почти так же, как я помнил его школьником. Мы пересекли пустую парковку и подошли к главным дверям.

— Ну что, просто заходим через парадный вход? Или кто-то придумал план, как попасть внутрь? — спросил Тодд.

Я посмотрел на Дэна, тот пожал плечами.

— Я, кажется, об этом даже не подумал, — признался я. — Всё размышлял, стоит ли вообще идти, а вот могём ли мы туда попасть — не продумал.

Дэн усмехнулся:

— Я больше переживаю, насколько незаконно вламываться в дом человека, если он умер. Это всё ещё «взлом и проникновение» или уже просто «незаконное вторжение»?

— Я не юрист и, честно говоря, даже не настоящий охотник за призраками, но думаю, что «может быть», — пошутил я.

— А он ведь говорил, что пустил бы нас, если бы не страховка, — заметил Тодд. — Так кого теперь мы можем засудить, если что-то случится?

— Ладно, это разумный аргумент, — сказал я, пытаясь успокоить себя. — Но лучше бы нам побыстрее решить, как зайти, пока нас копы не заметили. Есть идеи?

Тодд наклонился, поднял здоровенный камень.

— Эй, брось! — шёпотом зашипел Дэн. — Это уже точно взлом!

— А у тебя есть идея получше? — огрызнулся Тодд.

Пока они спорили, я подошёл к дверям. Потянул их на себя — и, к нашему удивлению, они открылись.

— Серьёзно? Он оставил их открытыми? — удивился Дэн.

— Похоже на то, — ответил я. — Маленький город всё-таки, может, не собирался надолго уходить.

Мы вошли. За нами двери закрылись, звук гулко разнёсся по огромному зданию. Мы включили налобные фонарики. Электричество в школе ещё работало, но мы не хотели включать свет и привлекать внимание соседей.

Теперь школа выглядела странно: вроде бы здание учебное, но переделанное под дом. Мы стояли в просторном холле, который Чарли обустроил как гостиную. Вдоль стены — витрины, где лежали его обувь и куртки. Пара старых диванов, телевизор — всё будто заброшено.

— Ну что, готовы? — спросил я, доставая камеру.

— Только умоляю, не начинай своё дурацкое вступление, — простонал Тодд.

— Почему? Я же всегда его делаю.

— Да потому что это клише до тошноты. Если это видео и правда взорвёт канал, как ты мечтаешь, нельзя начинать с такого бреда, — отрезал он.

— Ну давай сам сделай вступление, — предложил я.

— Нет уж, будет ещё хуже, — отмахнулся он.

— Тогда я делаю по-своему.

Я повернул камеру на себя, нажал запись:

— Добрый вечер, наши сомнительные зрители-призраколюбы! Сегодня мы снова на охоте. Мы исследуем мою старую школу, здание, обросшее страшными историями. Так что готовьтесь поверить в паранормальное! Но прежде — не забудьте поставить лайк и подписаться.

Я нажал паузу. В комнате повисла тишина. Дэн и Тодд едва сдерживали смех.

— Согласен с Тоддом, это звучит жалко, — наконец расхохотался Дэн.

— Я знаю, — признался я. — Всегда так.

— Ай, это было больно слушать, — сказал Тодд, качая головой. — Давай уже пойдём исследовать.

— Пожалуйста, — вздохнул я.

Справа от гостиной был спортзал, слева — бассейн. Решили начать со спортзала.

Он оказался почти нетронутым. Пыльные трибуны, пол, который явно не мыли годами. Я достал камеру и начал снимать, пока мы делали тесты. Обычно мы начинаем с доски Уиджи. Большинство охотников считает её полной чушью, и, честно говоря, мы тоже, но для контента подходит. В этот раз доска почти не двигалась. Разве что Тодд пару раз пытался вывести слово «ПЕНИС».

Потом мы включили «спирит-бокс». Тодд его ненавидит, и я понимаю почему, но Дэн считает устройство настоящим. Мы слушали белый шум, Дэн клялся, что слышит слова, но по мне это было полным бредом. Я проверял считыватель ЭМП, но он скакал, потому что в здании всё ещё было электричество. А кондиционер пару раз нас до смерти пугал: мы напрягаем слух, чтобы уловить малейшие звуки, и когда он внезапно включался, все подпрыгивали.

Поняв, что в спортзале доказательств нет, мы перешли к бассейну. Там было душно, пахло хлоркой, хотя сам двенадцатифутовый бассейн был сухим. Джакузи немного обновили: рядом висел телевизор и стоял новый мини-холодильник. Но снова — никаких признаков паранормального.

Мы заглянули и в раздевалки. Мужская выглядела обжитой: свежие полотенца в шкафчиках, грязное бельё в корзине. Наверное, Чарли пользовался ею. На раковине — его вещи, мыло, зубная щётка. Снимать не стали — было слишком неловко.

Я вышел в коридор и заглянул в женскую раздевалку.

— Эй, чего разглядываешь? — хмыкнул Дэн. — Вот так я узнаю, что ты извращенец?

— Просто любопытно. Никогда не задумывались, как она выглядит?

— Да так же, только без писсуаров и с другой краской, — сказал Тодд.

— Ну а вдруг? Давайте посмотрим, раз уж есть шанс.

— Ну ладно. Пошли «подсмотрим», — усмехнулся Тодд.

Мы вошли — и обомлели. Женская раздевалка тоже была в ходу. Но — девочками. А у Чарли ни жены, ни детей не было. В шкафчиках висели полотенца и одежда разных размеров: от детских до взрослых. Двери со всех кабинок сняты.

— Какого хрена? — выдавил Тодд. — Это вас тоже тревожит?

— Да это жутко, — сказал я. — Абсолютно не имеет смысла.

— Зачем Чарли хранил тут женскую одежду? И столько?

Я хотел ответить, но Дэн вдруг замахал руками, глаза полны ужаса:

— Тише! Я... я слышал стук.

— Какой? — переспросил Тодд.

— Как будто кто-то стучит в дверь, вежливо, как на пороге.

— Может, трубы старые? — неуверенно предположил Тодд.

— Нет, это точно рука по дереву. Как «тук-тук, кто там». Говорю вам...

Тук. Тук. Тук.

Мы все услышали. Громче, отчётливее. Дэн был прав: будто кто-то стучит в дверь. Даже Тодд напрягся.

Я включил камеру, мы вышли в коридор.

— Это из главного входа? Нас нашли? — спросил я.

— Может быть, — ответил Дэн. — Тут всё эхо, трудно понять.

Я пошёл вперёд осторожно.

Тук. Тук. Тук.

— Это из конца коридора, — сказал Тодд.

— Там вход в западное или восточное крыло, — объяснил я.

— И мне это совсем не нравится, — пробормотал Дэн, когда мы двинулись дальше.

Коридор тянулся будто милю. Сердце колотилось, я одновременно ждал и боялся: наконец-то доказательство, но какое страшное.

Мы дошли до конца. Две двойные двери. Справа — открытые, вели в восточное крыло, бывшую старшую школу, где жил Чарли. Слева — закованные цепями, вели в западное, начальную школу. Она считалась аварийной, поэтому и заперта.

— Откуда звук? — спросил Тодд.

Тук. Тук. Тук.

Мы увидели, как западные двери задрожали, цепи натянулись.

Я подошёл ближе:

— Э-э... кто там? — спросил я с натянутым спокойствием.

В ответ — топот, быстрые лёгкие шаги, словно ребёнок убегает.

Мы замерли. Моё мнимое спокойствие рассыпалось.

— Нужно попасть внутрь, — сказал Дэн, дёргая цепь. — Там явно кто-то есть. Может, Чарли где-то оставил ключ?

— Возможно. Но восточное и западное крыло соединяются в столовой. Может, там проще пройти, — предположил я.

— Тогда идём через восточное, пока тот кто-то не убежал, — сказал Тодд.

Мы переглянулись и пошли в сторону старшей школы.
Восточное крыло выглядело куда ухоженнее. Ковёр словно недавно пылесосили, стены перекрасили. Мы шли по пустым коридорам, мимо классов. Я снимал всё на камеру, а Дэн и Тодд снова спорили.

— Неужели ты и правда думаешь, что там, за дверями, было животное? — спросил Дэн.

— А кто ещё? Призрак? Чудовище? — хмыкнул Тодд.

— Мы охотимся на призраков, — холодно сказал Дэн. — Так что да, я думаю, это мог быть призрак. В этом весь смысл.

Тодд замолчал. Похоже, понял, что аргументы не в его пользу.

— А что за животное тогда, как думаешь? — насмешливо добавил Дэн.

— Не знаю. Но оно должно быть большим, — пробормотал Тодд неуверенно.

— Ты себя слышишь? — скривился Дэн.

Мы проходили мимо мастерской. Внутри пусто, только инструменты Чарли. Всё в пыли. Класс рядом он превратил в офис: новый компьютер на столе, шкафы с папками. Мы обыскали всё в поисках ключей, но ничего не нашли и пошли дальше, к столовой.

Через библиотеку прошли короче. Она была переделана в большую гостиную: диваны, кресло, огромный телевизор с системой звука. На полках вместо книг — диски и фильмы. Мы решили вернуться сюда позже, а пока двинулись дальше.

Заглянули и в кабинет директора, который стал спальней Чарли. Сначала — приёмная, как маленькая гостиная: растения в углах, на стенах — постеры старых метал-групп, которых я не знал. Дальше — спальня и ванная. Всё аккуратно: кровать заправлена, тумбочка в порядке. Мы обыскали и здесь, но ключей тоже не нашли. Я начал думать, что Чарли мог держать их при себе, когда погиб. Но мы продолжили путь в столовую.

Она оказалась просторной, длинные ряды столов. Я подошёл ближе и похолодел: на нескольких столах стояли подносы с едой. Штук двенадцать. Еде было всего день-два. Я показал ребятам, Тодд тоже напрягся.

— Зачем Чарли столько еды? — пробормотал он.

Но Дэн уже шёл к дверям, ведущим в западное крыло. Невероятно для него, но он выглядел смелее обычного. Подошёл, толкнул дверь — заперта. Тогда он отступил на шаг и, пока мы с Тоддом не успели возразить, с размаху выбил её ногой.

— Ну спасибо, предупреждать-то нельзя было? — сказал я.

— Мы не нашли ключей. А как ещё пройти? — пожал плечами Дэн.

— Можно было хотя бы обсудить, — пробурчал Тодд.

— Поздно обсуждать, — ухмыльнулся Дэн. — Дверь уже открыта.

— Ладно, пошли, — сдался Тодд.

Я ещё раз снял на камеру столовую и эти подносы, тревога внутри только усиливалась. Потом поспешил догнать их.

Западное крыло было запущенным, но всё ещё похоже на школу. Маленькие парты, рисунки на стенах, толстый слой пыли. Запах — затхлый, сырой. Все окна заколочены. Стены — пастельные, на полу цветные линии, ведущие к разным кабинетам. Мы искали следы того, что стучало в дверь, но ничего не нашли, поэтому решили пройти глубже, к тому месту, где впервые услышали стук.

Я заметил странность: западное крыло выглядело вполне крепким. Я сказал ребятам:

— Слушайте, вам оно кажется аварийным?

Они остановились, осмотрелись.

— Я не строитель, — сказал Тодд, — но выглядит нормально.

— Чарли говорил, что опасен второй этаж, — заметил Дэн. — Мы ещё туда не поднимались.

— Да, но если второй этаж вот-вот рухнет, разве первый не должен быть тоже повреждён?

Они лишь пожали плечами.

Мы шли мимо компьютерного класса, и Дэн вдруг поднял руку, велев молчать.

— Ты чего? — шёпотом спросил Тодд.

— Слышите? Гудение.

Мы затихли. Я тоже услышал. Мелодичное, напевное гудение. Оно шло изнутри кабинета. Мы переглянулись, и я медленно шагнул внутрь.

Ряды компьютеров вдоль стен и в центре. Гудение стало отчётливее, но я не узнавал мелодию. Источника не видно, поэтому мы разделились.

Я осторожно заглянул под один из рядов столов — и замер. Там сидела девочка. В грязной ночной рубашке, волосы спутаны. Она раскачивалась взад-вперёд и вполголоса повторяла: «Им нужна помощь...»

Она почувствовала мой взгляд. Замерла. Медленно повернула голову и уставилась прямо на меня. Глаза немигающие. Потом раздался пронзительный, хриплый визг. Я отскочил, а она метнулась в мою сторону. Я чудом увернулся, но выронил камеру. Она выбежала в коридор, крича:

— Вам нельзя здесь быть! Уходите!

Я посмотрел на ребят: они оцепенели.

— Очнитесь! Надо за ней! — крикнул я, схватив камеру. Она чудом не сломалась. Дэн бросился ко мне, и мы вдвоём побежали.

На повороте мы увидели девочку. Она стояла неподвижно, показывала рукой на лестницу. Я достал камеру и снял её крупным планом.

— Они там... пожалуйста, помогите, — прошептала она.

— К чёрту это! — выкрикнул Дэн. — У нас уже есть видео, мне этого достаточно! — и он развернулся, помчался к выходу.

— Дэн! Подожди! — крикнул я.

Я обернулся — девочки уже не было. Только свежие следы на пыльном полу, ведущие наверх. Но идти туда одному я не собирался.

— Да ну его, — пробормотал я и тоже бросился назад.

Вернулся в компьютерный класс. Там уже сидели Дэн и Тодд. Тот постепенно приходил в себя, но был бледен как мел.

— Всё, пора уходить, — сказал я. — У нас есть видео, этого хватит.

Дэн кивнул и пошёл первым.

Мы быстро добрались до столовой. Я запоздало прикрыл за собой двери и остановился перевести дыхание.

— Что это, чёрт возьми, было? — спросил Дэн.

— Думаю, наш первый настоящий призрак, — ответил я возбуждённо.

— Вот выйдем отсюда — и я скажу тебе «я же говорил», — усмехнулся Дэн, толкнув Тодда в плечо.

Тот нервно хохотнул:

— Да... наверное, вы правы. Это был призрак. Ты снял её?

— Ещё как! Это лучшее доказательство на всём интернете! — заявил я.

— Тогда пошли домой выкладывать, — предложил Дэн.

— Да, пожалуйста, — сказал Тодд.

Мы пошли назад тем же маршрутом, через восточное крыло, через комнаты Чарли. Вопросов у меня было куча, но главное — выбраться.

Когда мы вернулись к тому коридору, что соединял крылья, я уже выдохнул. Впереди виднелись входные двери. Но вдруг слева заскрипели цепи: дверь западного крыла приоткрылась, и в щели показалось лицо.

Глаза встретились с моими — и двери затряслись, цепи звенели. Раздался отчаянный голос девочки:

— Выпустите нас! Пожалуйста! Освободите нас! Помогите!

Она била кулаками по двери, плакала. А мы побежали прочь.

Мы вылетели наружу, и я чуть не поцеловал землю парковки. Дэн показал школе средний палец, но ни он, ни я больше не оглянулись. Я спрятал камеру, и мы сели в машину, дрожа, но с предвкушением — скоро видео увидит весь мир.
Видео выстрелило так, как мы и ожидали. На следующий день я весь день монтировал запись, чтобы выложить её как можно быстрее. В воскресенье вечером ролик уже был в сети. А к четвергу он попал в тренды и собрал миллион просмотров. Наш канал взлетел: плюс полмиллиона подписчиков за несколько дней, и это было только начало.

В личку посыпались десятки сообщений от других блогеров: кто-то хотел коллаборацию, кто-то — узнать точное место школы. Но одно сообщение выделялось особенно. Его написал некий Джош. Он настойчиво спрашивал именно о девочке.

Josh: Привет, меня зовут Джош [Редактировано]. Я только что посмотрел ваше видео. Знаю, это может показаться странным, но мне нужно задать пару вопросов про девочку. Это очень важно.

Меня это зацепило, и я ответил: «Конечно, спрашивай. Что именно?»

Josh: Вы видели её глаза? Какого они были цвета?

«Я толком не разглядел, было слишком темно».

Josh: А её правая рука? Ты видел там шрам в форме укуса собаки?

Я не помнил. Пересмотрел запись. На том моменте, где она бросилась на меня в компьютерном классе, я заметил: камеру я не уронил — она выбила её из рук. На кадре отчётливо видно её руку. Я приблизил — и да, на предплечье был шрам, похожий на след от укуса.

Я написал Джошу: «Да, у неё есть такой шрам. Откуда ты знаешь?»

Josh: Я так и думал. Послушай, пожалуйста, скажи, где эта школа. Если не доверяешь — я могу встретиться с тобой лично.

«Ни слова больше, пока ты не объяснишь, откуда знаешь про её шрам».

Josh: Ладно. Я знаю, потому что, думаю, девочка в школе — моя пропавшая сестра.

К сообщению было прикреплено фото. Я открыл — и застыл. На нём был плакат о пропаже. Девочка на фото выглядела в точности как та, что мы видели. Её звали Люси [Редактировано]. Она пропала девять месяцев назад в соседнем округе.

Я сразу написал ему свой номер и адрес школы. Он сказал, что живёт недалеко, и мы договорились встретиться у меня вечером, а потом идти в полицию.

И вот я снова стоял у школы вместе с Джошем, Тоддом и Дэном. Но теперь она была залита мигающими красными и синими огнями. Казалось, все полицейские и медики города собрались здесь. Здание только что взяли штурмом, а нам приказали ждать на парковке.

Джош приехал ко мне домой чуть раньше. С первого взгляда я понял, что он не врёт. В его глазах было что-то от Люси. Мы пропустили все формальности: он сразу рассказал детали её исчезновения, а потом мы вместе пошли в участок.

Мы пересказали дежурному всё, что произошло. Офицер Андерсен сначала смотрел скептически: «призрак девочки в школе» звучало бредово. Но я показал видео, а Джош достал плакат. Андерсен надел очки, всмотрелся и понял, что мы серьёзны. Он показал запись коллегам — все согласились начать расследование.

Через пару часов мы оказались у школы. Нас официально не приглашали, но и не прогоняли.

Мы ждали в машине уже почти час, хотя казалось — вся ночь прошла. Солнце окончательно село, и тьма завладела городом.

Наконец двери школы распахнулись. Офицер вывел наружу девочку, обняв её за плечи. Это была Люси. Джош бросился к ней так быстро, как мог, но осторожно, чтобы не испугать. Она смотрела напряжённо, пока не узнала его. Тогда улыбнулась и упала ему в объятия. Он что-то шепнул, я не слышал, и не стал мешать.

Двери снова открылись. Двое полицейских вынесли ещё двух девочек. Они были худые, болезненные, но живые. Их передали врачам. Тодд ткнул меня в плечо и показал: из школы выбежали ещё трое офицеров, и каждый держал на руках девочку.

Я услышал, как один полицейский говорил медикам:

— Внутри ещё две, Андерсен сейчас освобождает их. Подросток и взрослая. Они были прикованы в художественном классе.

Другой офицер указал на Люси:

— Эта дала нам жару. Она была единственной, кто не был прикован. Сказала, что неделю назад вырвалась, ударила «плохого мужчину» кирпичом, но больше его не видела.

Офицеры отвезли остальных девочек к скорой. Один из них, Линкольн, подошёл к нам и сказал, что собирается увезти Люси в участок, чтобы расспросить и осмотреть. Джош и я согласились поехать с ними.

К утру многие вопросы прояснились. Люси оказалась невероятно смелой, особенно рядом со старшим братом. Она рассказала, что действительно ударила Чарли кирпичом. Недостаточно сильно, он затащил её обратно и снова заковал. Но той ночью Чарли попал в аварию. Линкольн сказал, что, возможно, у него было сотрясение от удара, и именно поэтому он врезался.

Позже Люси снова смогла освободиться, но выйти из западного крыла не могла: двери были заперты, окна заколочены. Я почувствовал вину: мы тогда закрыли за собой двери, убегая.

Она рассказала, что Чарли похищал девочек из соседних городков. Линкольн сверил данные с базами пропавших без вести — и многие совпали. Люси указала на несколько фотографий: они были в школе, но их «забрал другой плохой человек».

Она сказала, что мужчина приезжал с юга, забирал тех, кто «плохо себя вёл». Я вспомнил слова Тодда: Чарли оставил в документах «родственника» с юга. Линкольн проверил — и фото совпало. Люси заплакала: да, это он. Его звали Арнольд [Редактировано].

Позже, когда специалисты обыскали компьютер Чарли, они нашли сотни сообщений между ним и Арнольдом. Оказалось, что всё это — часть большой сети торговли людьми. Дело передали ФБР.

На допросе это было последним. Медсестра осмотрела Люси: она чувствовала себя неплохо, ей велели отдыхать и пить больше воды. Она спросила о других девочках — их всех забрали к врачам, и скоро они будут с семьями.

Линкольн отпустил нас, но велел пока оставаться в городе до завершения расследования. Я предложил Джошу и Люси пожить у меня — они согласились.

Мы вернулись домой до полудня. Люси тут же уснула на диване, Джош устроился в кресле рядом, не отходя от неё. Я оставил им воду и записку, чтобы брали всё, что нужно на кухне. Потом пошёл в свою комнату и включил компьютер.

Линкольн просил удалить видео до окончания расследования. Я не знал, насколько это затянется, поэтому решил пока всё описать здесь, пока воспоминания свежи. Странно, но мой YouTube-канал вдруг перестал казаться главным. У меня появились новые друзья, о которых стоит заботиться. Может, пауза в «охоте на призраков» пойдёт только на пользу. Потому что я нашёл куда больше, чем ожидал.

И это всё на сегодня, дорогие зрители «Сомнительных призраков». До следующего раза. Спасибо...

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Это перевод истории с Reddit

Привет, nosleep. Я пишу сюда впервые, но мне нужен ваш совет, потому что, судя по тому, что я читал, у вас есть опыт с подобными странными делами. Ну что ж, начну...

Сразу скажу: я из Кореи, но моё имя в этой истории не имеет значения, и в любом случае я не хочу, чтобы кто-то узнал меня или начал сплетничать про меня и моего отца. Мой отец был финансовым инвестором, но из-за неудачи во время Азиатского финансового кризиса он потерял почти все деньги, когда я был ребёнком, и, кроме того, его уволили из инвестиционной фирмы, где он работал. Он вместе с нашей семьёй был вынужден переехать в комнату в старом доме моей бабушки в деревне. Мы прожили там несколько лет. Спустя четыре или пять лет ему удалось устроиться в небольшую бухгалтерскую фирму в Сеуле, и мы покинули дом бабушки. Насколько я знаю, за все эти 23 года он больше ни разу не переступал порог того дома. Не поймите неправильно: дело было не в конфликтах с бабушкой — наоборот, он уговаривал её жить с нами в последние годы. Но у него была странная неприязнь к самому родному селу. Вот единственное, в чём его нельзя было переубедить — он ни за что не хотел возвращаться. Думаю, он бы продал бабушкин дом, если бы она не возражала так категорично.

Наверное, вы уже спрашиваете себя, зачем я всё это рассказываю. Перейду к сути. Три месяца назад мама позвонила мне и сказала, что отец исчез. Оказалось, он позвонил на работу и сказал, что болен, а в последний раз его видели садящимся в поезд, который шёл в его родную деревню. Но только на прошлой неделе мне позвонил его юрист и сообщил, что отец несколько месяцев назад оставил у него конверт с пометкой: «Вскрыть в случае смерти или необъяснимого исчезновения на три месяца». В конверте оказалось завещание и письмо, адресованное мне. Я перепишу его слово в слово.

Мой дорогой сын, если ты читаешь это, значит, меня, скорее всего, уже нет в этом мире. Если ты получил этот конверт по причине моей смерти, и если её обстоятельства покажутся тебе вполне естественными — например, смерть от старости, болезни или автомобильной аварии, то есть такой конец, какой может случиться с каждым, — пожалуйста, выбрось это письмо, не читая дальше, ради тех хороших воспоминаний, что у нас были. Однако, если я исчез без следа или если моя смерть покажется тебе… неестественной, продолжай читать.

Ты, наверное, помнишь, что мы жили в доме твоей покойной бабушки в те годы, когда я был на грани банкротства. В то время ко мне часто заходили мои старые друзья. Большинство приходили, чтобы поддержать меня, но были и такие, кто вёл себя совсем иначе. Один из них — Ким (имя скрыто). Ты должен помнить его: он часто давал тебе большие суммы карманных денег и просил называть его дядей. На самом деле он делал это, чтобы меня задеть: ему всегда было завидно, что я поступил в университет и получил хорошую работу, тогда как он остался на ферме своих родителей. Он постоянно намекал, с ехидцей, что теперь я несчастнее, чем он, и что его детям никогда не придётся видеть отца разорившимся и живущим в комнате у бабушки.

Но однажды ночью я окончательно сорвался. Ким тогда был пьян и насмешливо сказал, что тебе лучше было бы иметь его в качестве отца, чем такого неудачника, как я. Более того, он сказал всерьёз, что подумывает удочерить тебя, «чтобы облегчить участь бедного друга». Я буквально вышвырнул его за дверь, но внутри уже решил, что он заплатит за эти слова.

Я знал про Кима одну слабость — он обожал хорошее вино. После некоторых приготовлений я пригласил его к себе на ужин через несколько дней, сказав, что хочу извиниться за свою грубость и подарить ему старую бутылку малинового вина — его любимого. Ты, наверное, помнишь, что в бабушкином доме был подвал, который я выкопал сам? Я сказал ему, что вино там, и мы спустились вместе. Я дал ему бутылку, предложил рассмотреть. Пока он разглядывал, я ударил его по голове лопатой и вырубил.

Я твёрдо решил, что никто никогда не узнает, где он. Связав его тело верёвками, я затащил его в угол и начал замуровывать кирпичами. Я был уверен, что никто не заметит, ведь стены в подвале тоже были кирпичные и довольно неровные. Но когда я почти закончил, Ким очнулся. Ошеломлённый, он спросил хрипло: «Ли… что ты делаешь?!»

Я рассмеялся и сказал ему, что раз он считал, будто я недостоин быть отцом, ведь я «жалкий неудачник», то его дети в ответ не заслужили иметь отца. Никто не узнает, что с ним стало. Это было правдой: деревня маленькая, камер наблюдения нет, а учитывая, как он пил, все бы решили, что он оступился и утонул в реке. Я закончил замуровывать стену и ушёл, оставив за собой его глухие крики.

Прошло больше двадцати лет, сын мой. Но недавно… я начал кое-что слышать. Я слышу голос Кима — он умоляет освободить его или угрожает, что я заплачу за то, что сделал. Эти звуки не давали мне уснуть. А на прошлой неделе… я увидел Кима у изножья своей кровати. Он смеялся и сказал, что теперь моя очередь. Я подумал, что это сон. Но утром нашёл возле кровати холмик земли — той самой, с пола подвала.

Пожалуйста, сын мой, если я исчезну или умру при странных обстоятельствах, закопай вход в подвал и снеси тот старый дом до основания вместо меня.

Когда я дочитал письмо, то, конечно, решил, что отец сошёл с ума, и хотел выбросить его. Но по совету юриста я всё же решил поступить так, как просил отец: найти тело его друга — если оно там — и похоронить по-человечески, а потом снести дом.

Две недели назад я приехал в дом бабушки и нанял рабочих разобрать кирпичи в стене подвала. Но — и именно поэтому я пишу это сюда — мы увидели то, что невозможно объяснить. Мы действительно нашли замурованное тело, связанное старыми верёвками, как и говорил отец, и странным образом прекрасно сохранившееся, будто умерло вчера.

Но это было не тело чужого человека. Это было тело моего отца. Не таким, каким я видел его в последний раз, а именно таким, каким помнил его в детстве — сорокалетним, в те годы, когда он якобы замуровал своего друга.

Да, стены были нетронуты, как минимум двадцать лет, и да, это было тело моего пропавшего отца — просто… молодого.

Что я сделал с этой находкой? Ничего особенного. Я вынес тело, велел рабочим залить вход в подвал цементом и снести дом, щедро заплатив им за молчание. Я бы оставил это как странное происшествие… но после того, как мы нашли тело в стене, мне начали сниться кошмары. Чаще всего я вижу отца, он умоляет меня помочь выбраться. Его голос я слышу и ночью, когда остаюсь дома один. Он молится, чтобы я помог ему. Но есть и другие сны. Иногда мне снится незнакомец, который смеётся надо мной. Он насмехается, говоря, что я не должен был рушить ту стену.

И когда я вижу его во сне, я просыпаюсь и нахожу у кровати холмик земли.

Я не знаю, что теперь делать. Должен ли я вернуться туда, где стоял тот дом?

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Это перевод истории с Reddit

Четыре года назад мне поставили диагноз — терминальная стадия печёночной недостаточности. Когда я был моложе, я пил больше алкоголя, чем воды. Я понял, что эгоизм ранит меня сильнее, чем когда-либо смог бы кто-то другой. Со временем я притормозил, но не потому, что хотел, а потому что, как сказал Фредди, «тусить в свои тридцать с пацанами из колледжа — не лучшая идея». Яхтенные вечеринки, которые устраивал мой отец, делу тоже не помогали. Честно говоря, лучше бы у меня была зависимость от азартных игр. Хоть там есть шанс что-то выиграть. А всё, что получил я, — потеря времени, здоровья и остатков человечности.

Моя печень была настолько разрушена, что шансов на её восстановление не существовало. Глаза у меня пожелтели так, что, по шутке Фредди, «будто я использовал мочу вместо капель». Вес я терял катастрофически. Огромным облегчением стало то, что ещё в детстве отец записал меня на программу Hemacare — Life Vault. Им нужна была лишь проба крови. Говорят, они на голову выше всех остальных клиник по печати органов, но и стоят куда дороже. Видимо, вторые шансы доступны только тем, кто может их оплатить.

Доктор объяснил, что традиционные пересадки всегда несут риск отторжения, но напечатанные Hemacare органы якобы имеют стопроцентную приживаемость. К тому же они обещают самый здоровый вариант органа, какой только возможен. Я позвонил, записался на пересадку, и меня приняли сразу.

Через пару недель я приехал. Учреждение больше походило на дорогой отель, чем на больницу, разве что в воздухе постоянно висел запах стерильности. Зал ожидания был тихим и уютным. Я сидел там всего несколько минут, когда вошла молодая азиатка с короткими чёрными волосами в дизайнерской одежде. Она плюхнулась в кресло так, будто пришла к подруге в гости. Всё время тёрла левый глаз, закрытый хирургической повязкой. Я держался подальше, мало ли заразное. Вскоре ко мне подошла медсестра.

— Здравствуйте, добро пожаловать в Hemacare. Ваша фамилия?

— Адам Джонс, — ответил я. Конечно, это псевдоним. В такой ситуации делиться настоящим именем было бы глупо.

— Отлично, мистер Джонс. У вас план Life Vault. Пожалуйста, пройдёмте, я помогу вам переодеться в больничный халат.

Щёлканье её каблуков гулко отражалось в пустом коридоре. Я невольно любовался тёмным полированным паркетом и стенами тёплого песочного оттенка. Но чем дальше мы шли, тем сильнее резал нос запах стерильности. Сестра завела меня в небольшую комнату. Я сменил дорогой, измятый костюм, в котором спал несколько дней подряд, на удивительно мягкий халат. Тапочек не было, и голые ступни мерзли на ледяном полу.

В зеркале я едва узнал себя. Глаза желтоватые, лицо и живот впалые. Волосы, которые я обычно держал чистыми и короткими, слиплись и выглядели неряшливо. Я с трудом вставал с постели, о душе и бритье говорить не приходилось. Но я надеялся, что операция даст мне силы вернуть жизнь в норму.

— Хотите, мы почистим ваш костюм? — спросила сестра, держа его на вытянутых руках, будто радиоактивный.

— Конечно, — ответил я. И не осудишь её — костюм был в ужасном состоянии.

Она запечатала его в прозрачный пакет и повела меня дальше.

На полпути нас остановили два санитара, толкавшие тележку с большим красным контейнером, по размеру похожим на гроб. Низенький санитар остановился, сверяясь с бумагами на планшете. В тот же миг изнутри контейнера донёсся глухой удар. Он испуганно взглянул на напарника, и тот резко схватил ручку тележки и потащил её прочь быстрым шагом, почти бегом. Второй бросил на меня нервный взгляд и поспешил следом.

Я посмотрел в ту сторону, откуда они появились, и заметил дверь с надписью «Spare Room». Это была единственная дверь с карточным замком. Под ней светился красный огонёк. Любопытство кольнуло меня.

— А что там? — спросил я.

Сестра бросила быстрый взгляд на дверь и натянуто усмехнулась:

— Это просто запасная комната. Мы храним там оборудование и расходники. А теперь прошу вас, мы почти пришли.

Но мысль о той двери засела в голове.

Наконец мы дошли до моей палаты. Дверь тоже открывалась по карточке. Внутри было роскошнее, чем в некоторых отелях, где я бывал: белоснежная постель, приглушённый свет, серые кожаные диваны, столик из тёмного мрамора, собственная ванная, огромный телевизор и тихо жужжащий мини-бар.

— Здесь вы будете жить, пока идёт лечение. Срок зависит от того, как организм отреагирует. Вы можете выходить, но мы настоятельно рекомендуем не делать этого до и после операции. Чувствуйте себя как дома. Я позову хирурга.

Первым делом я открыл холодильник. Там были мягкие продукты: пудинги, протеиновые коктейли, желе, яблочное пюре. Я взял вишнёвое желе, сел на диван и съел ложку. Когда желе становится самым питательным, что ты ел за неделю — это дно.

Прозрачная масса светилась неестественным красным под лампой и сразу напомнила мне свет из-под двери Spare Room. Я пошёл проверить дверь палаты — но она оказалась заперта.

Через время вошёл врач в белом халате.

— Добрый вечер, мистер Джонс. Я доктор Росс, проведу вашу операцию. Но сначала должен всё объяснить. У вас декомпенсированный цирроз, но время ещё есть. Новый орган почти готов. Не ешьте ближайшие восемь часов, операция назначена на десять вечера. И, пожалуйста, не покидайте комнату. Если случится экстренное, мы должны вас быстро найти. Вопросы есть?

— Есть. Почему дверь закрыта?

Доктор показал карту-ключ.

— Доступ к дверям регулируется. Это для вашей же безопасности. Пациенты перед операцией бывают дезориентированы, могут бродить. А здание огромное, запутанное. Если случится приступ и человек окажется не в палате — можем не успеть. Но вы свободно пользуетесь ванной и можете уйти из клиники в любое время — только сообщите, вас проводят.

— Понятно… Тогда другой вопрос. Откуда берётся новый орган и чем он лучше других?

— Он выращен из вашей крови. Когда вы были ребёнком, родители подписали договор. В отличие от других клиник, где органы растят только по необходимости, мы создаём все сразу. Поддерживать их крайне дорого, но это даёт полное принятие органа вашим телом.

Мы ещё немного поговорили. Доктор ушёл, а я, заскучав, подложил фольгу от желе в замок, чтобы дверь не закрылась. Потом решился выйти.

Коридоры пустые. Я блуждал, пока не столкнулся с тем самым санитаром. Его карточка болталась на кармане. Имя — Реджинальд. Он странно уставился на меня, но напарник его одёрнул. Я решил проследить за ним. Он шёл к той самой Spare Room, открыл её картой и кодом, зашёл внутрь.

Я затаился. Через пару минут он вышел, забыв карточку в замке. Красный свет снова горел. Я рванул к двери и вошёл.

Там было холодно, дыхание паром. В центре — экран с терминалом, а над головой ряды стеклянных капсул, как мясо на крюках. Я ввёл своё имя. Появился профиль: «Adam Jones, 35». Справа — кнопка SPARE. Я нажал.

Появилось второе досье: «Spare – 7370617265, возраст 33, все органы доступны, кроме печени». Я нажал кнопку Retrieve.

Одна из капсул сдвинулась, опустилась вниз. Внутри curled — человек. Длинные волосы, маска для дыхания, тело опутано проводами. Белые глаза уставились прямо на меня. Я пригляделся — и узнал самого себя.

Я едва не рухнул. Это был я. Мой «запасной».

В этот момент вошли те самые санитары с красным контейнером. Они ругались из-за забытых карт и капсул. Потом вызвали новую — и спустилась та самая азиатская девушка с повязкой. Они вытащили её, как куклу, и уложили в контейнер. Она была словно мертва.

Я спрятался и выскользнул лишь тогда, когда они ушли.

Я ещё раз посмотрел на экран с моим «двойником». Рука зависла над кнопкой «Retrieve», но я не решился. Ведь они сразу заметят. А что, если потом мне понадобится сердце? Я закрыл окно и сбежал.

Теперь прошло четыре года. Я пишу всё это, потому что понимаю — тогда я мог помочь. Но не сделал этого. И не сделаю уже никогда. Я не вернусь туда. Я не смогу снова встретиться с теми пустыми глазами, которые оставил за стеклом. Но я всё ещё помню их. Каждый раз, когда тянусь к новой бутылке.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Какая-то версия механики урона и очков здоровья присутствует почти в каждой настольной ролевой игре, однако в этих правилах есть удивительно много вариаций. Выбор механики урона формирует игру и говорит что-то об общей направленности игровой системы. Здесь мы совершим неисчерпывающий обзор шести типов механики урона и рассмотрим, как каждый из них влияет на игровой опыт.

Тип 1: Описательное решение, улучшение и цель механики урона

Прежде чем мы углубимся в то, как конкретные игры оцифровывают урон, стоит спросить: зачем игре вообще может понадобиться механика урона? Для наших целей механика урона — это правило, которое определяет, как можно лишить персонажа возможности действовать. То есть правило определяет, как персонаж переходит от действия в рамках истории к затрудненному, бессознательному, мертвому или иному состоянию.

В рамках этого широкого определения «механика урона» на самом деле немного некорректна, поскольку не все механики, которые мы рассмотрим, включают «урон» как таковые.

Возьмем простейшую возможную механику повреждений, которую я назову Тип 1, или описательное решение:

Когда другой персонаж или эффект в истории предпринимает враждебные действия против вас, действие оказывается успешным и имеет предполагаемый эффект.

Эта механика похожа на принцип «всегда говори да» в театре импровизаций. Один из игроков что-то говорит, и вы соглашаетесь, добавляя что-то новое: «да... и!» Проблема возникает — и импровизационный театр замирает — когда то, что говорит другой игрок, ограничивает вашу возможность что-то добавить в сцену. Тогда требование «говорить «да» дает отдельным игрокам очень много власти, а также ответственности. Вот почему введение оружия в сцену часто делает ее хуже.

Импровизационный театр решает эту проблему в основном двумя способами: 1) игроки обычно хорошо знают друг друга и делают выбор из соображений веселья и уважения к границам каждого;

2) говорить «да... и» на самом деле не является правилом, то есть любой может его нарушить, если он — игрок, за пределами чужого персонажа — считается, что это сделает сцену более веселой и безопасной для участников.

Настолки требуют иного подхода. Игроки часто не знают друг друга так близко и не имеют практики совместного управления повествованием, как актеры импровизации. Это означает, что некоторые нормы импровизации должны быть заменены явными правилами. С механикой урона главная цель — сделать принятие и решение последствий враждебных действий справедливыми (т. е. понятными) и увлекательными.

Тип 2: Решение единичного риска

Один из следующих простейших видов правил, который я назову Типом 2, или решением единичного риска, включает в себя любую механику урона в форме ниже:

Когда другой персонаж или эффект в истории предпринимает враждебные действия против вас, случайным образом определяется результат действия.

Подробности здесь разнятся:

• Определить результат может нападающий, вы, защищающийся, совместно, третья сторона или все, кто сидит за столом.

• Результат может определяться игральными костями, картами или каким-либо другим способом.

• Возможные результаты могут включать успех, как и предполагал враг, неудачу, при которой ничего примечательного не происходит, или непреднамеренные эффекты, указанные правилами или кем-то за столом.

Ключ в том, что одна процедура немедленно разрешает действие. Любые изменения в состоянии вашего персонажа — происходят одновременно: вы переходите от живого к мертвому или от боя к бессознательному.

В этом контексте успешная механика урона — это та, которая:

1) быстро разрешает практические конфликты, чтобы вернуться к повестованию и…

2) …придает конфликту более широкое значение через драматические (не только процедурные) последствия.

Если ни один из участников не возражает против вашего повествования, то, что вы описываете, становится частью повествования. Если кто-либо из участников возражает, вы должны разыграть действие, чтобы увидеть, увенчается ли ваше стремление к практической цели успехом.

Обратите внимание, в частности, как это правило дает другим игрокам право сказать «нет» новым элементам повествования.

Тип 3: Очки здоровья и вычитаемый урон

Но во многих других играх, особенно тех, где бои играют центральную роль, отыгрыш процесса конфликта по крайней мере также интересен, как и выяснение результата. Эти игры требуют правил, которые растягивают процесс, усложняя для персонажей выход из игры.

Возможно, самый простой и, безусловно, самый распространенный метод вытягивания конфликта — это механика урона Типа 3 , которую я буду называть хитпойнтами и вычитаемым уроном. Эта механика имеет следующий вид:

Когда персонаж или эффект в истории предпринимает враждебное действие против вас, действие наносит вам пункты урона. Вычтите этот урон из ваших текущих очков здоровья. Если у вас заканчиваются очки здоровья, происходит что-то вредоносное.

Опять же, здесь есть существенные различия:

• Атака может иметь шанс нанести урон, но в противном случае не нанесет его и потенциально имеет альтернативный эффект.

• Могут существовать дополнительные правила (например, броня), которые нейтрализуют или смягчают ущерб.

• Очки здоровья могут также использоваться в качестве еще одной характеристики (например, силы), которая имеет другие функции, например, урон имеет прогрессивные последствия.

• «Исчерпание» очков здоровья может произойти во время, до или после достижения 0 хитов — например, может быть несколько пороговых значений, за превышение которых будут наступать все более серьезные последствия.

• У вас может быть несколько пулов хитов для поглощения разных типов урона — например, один пул для физического урона, другой для психического, а третий представляет финансовые ресурсы.

Но основной принцип последователен: превратить способность противостоять враждебным действиям в ресурс. Очевидным эффектом является возможность тактической игры: поскольку некоторые действия не делают ничего (кроме уменьшения очков здоровья персонажа), один конфликт расширяется до серии решений.

Последнее преимущество механики хитпойнтов, особенно с единым пулом, заключается в том, что они, как правило, просты и легки в изучении.

Тип 4: Накопленный риск

Одно из критических замечаний, которое можно высказать в адрес механик, использующих очки здоровья и кумулятивный урон, является то, что они либо предсказуемы, либо неожиданны, но не создают напряжения.

Под «предсказуемым» я подразумеваю, что часто можно заранее угадать эффект вредоносных действий. Например, в Dungeons & Dragons , начиная со среднего уровня, многие бои сводятся к тому, что персонажи медленно теряют очки здоровья в течение нескольких раундов. Предсказуемость может быть идеальной для игр, полностью сосредоточенных на методичном принятии решений, но она не способствует захватывающим, динамичным конфликтам.

Под «неожиданным» я подразумеваю почти противоположное: вредоносные действия могут иметь внезапные, непредсказуемые последствия. Если снова взять Dungeons & Dragons в качестве примера, на низком уровне персонажи игроков иногда теряют сознание от одной атаки, даже если они начинают с полными хитами. Выживет ли персонаж или умрет, становится вопросом внезапной удачи.

Под «напряжением» я подразумеваю неумолимое движение к опасному результату. Это чувство сочетает в себе предсказуемость — случится что-то плохое — с неожиданностью — что именно произойдет, когда и как — неизвестно.

Достижение и поддержание саспенса особенно важно в хоррор-RPG, и лучший пример механики напряжённого урона взят из игры этого жанра: Dread. Вместо кубов в игре используется башня Дженга.

У персонажей нет хитов, и они не получают урона. Вместо этого, когда вы пытаетесь выполнить сложное действие, вы вытаскиваете блок из башни Дженги. Если вы не опрокидываете башню, действие завершается успешно; если башня падает, происходит что-то ужасное, и ваш персонаж погибает. Каждое действие чего-то вам стоит — оно приближает вас к гибели.

Есть определённая степень предсказуемости: иногда вы можете выбирать, когда вытаскивать блоки, и вы можете вытащить несколько блоков, прежде чем башня рухнет. Но есть и неопределённость: обычно никто не может сказать, когда именно башня рухнет. Возникающее в результате чувство саспенса общее, и оно тем сильнее, что все вытаскивают из одной и той же башни.

Мы можем обобщить эти правила до механики Типа 4 , которую я буду называть кумулятивным риском:

Когда другой персонаж или эффект в истории предпринимает враждебные действия против вас, уровень риска увеличивается. Затем случайным образом определите, преодолеваете ли вы риск. При неудаче происходит что-то вредоносное.

И здесь снова есть существенный простор для вариаций:

• Порядок может быть обратным: вы можете сделать бросок против текущего уровня риска, прежде чем уровень риска увеличится.

• Различные типы враждебных действий могут влиять на разные уровни риска — например, в игре ужасов у вас могут быть разные риски смерти и безумия.

• Могут быть и другие способы повысить уровень риска — например, попытавшись выполнить любую сложную задачу.

• Если вам удастся преодолеть риск, может ничего не произойти; в противном случае может появиться новое преимущество или осложнение.

• В случае неудачи эффект может варьироваться от конкретного эффекта вызвавшей его атаки до неминуемой гибели.

Хотя башня Jenga может быть уникально хорошо подходящей для механики кумулятивного риска, кости тоже могут работать.

Тип 5: Аддитивное повреждение

Другие системы, в основном в широком жанре «игры с сюжетом», используют кумулятивный урон по-другому. Эти механики урона Типа 5 , которые я буду называть аддитивным уроном, принимают следующую форму:

Когда другой персонаж или эффект в истории предпринимает враждебные действия против вас, запишите урон в лист вашего персонажа. Если вы получаете достаточно урона, происходит что-то вредоносное.

Опять же, существует множество возможных вариантов:

• Как и в случае с системами хитов, существует возможность избежать или смягчить ущерб.

• Вы можете отслеживать ущерб, используя только промежуточные итоги или добавляя повествовательные метки.

• Могут существовать пороговые значения для урона, похожие на запас хитов, при превышении которых результаты ухудшаются.

• «Что-то вредное» может быть полностью определено правилами или указано кем-то за столом.

Основная идея заключается в том, что урон является скорее аддитивным, чем дедуктивным. Вы начинаете с максимального порога урона, эквивалентного максимальному количеству хитов, затем вы можете получать кумулятивный урон, пока не достигнете этого порога, и произойдет что-то плохое (например, смерть).

Но механика аддитивного урона в целом ощущается отличной от дедуктивной из-за разницы в оформлении. Механика дедуктивного урона фокусируется на хитах — изменяющемся количестве, ресурсе — а не на уроне, тогда как в механике аддитивного повреждения урон оказывается в центре внимания.

Тип 6: Независимые условия

Хиты, аддитивный урон и кумулятивный риск — все это подразумевает отслеживание изменений в состоянии персонажа с течением времени, часто от невредимого до недееспособного.

Но это может привести к глупым ситуациям или, по крайней мере, ситуациям, которые требуют хитрого обоснования в рамках художественной литературы. Возьмем, к примеру, персонажа Dungeons & Dragons, у которого 60 очков здоровья и который сражается с драконом. Дракон дышит на героя огнем, нанося 59 очков урона, но он остается в бою.

Но как раз в этот момент один из приспешников дракона — гоблин режет героя ножом, нанося 1 урона, и герой падает. Логика этой истории —соломинка, которая ломает спину верблюда.

Эти критические замечания не фатальны. Мы могли бы интерпретировать «последний хит урона» как имеющую большее значение, для целей повествования. Тогда дыхание дракона могло бы быть только ожогом, который сбил персонажа с толку, в то время как порез мог бы быть ужасной ножевой раной. Но суть в следующем: есть и другие механики — некумулятивные — которые иногда проще обосновать.

Такая механика, которую я буду называть механикой повреждений типа 6 , или независимыми условиями, принимает следующий вид:

Когда другой персонаж или эффект в истории предпринимает враждебные действия против вас, вы получаете состояние. Как и в случае с другими типами, существует значительный простор для вариаций этой механики:

• Опять же, есть шанс избежать или смягчить ущерб.

• Условиями могут быть физические раны или увечья, эмоциональные состояния или что-либо еще.

• Состояние, которое вы получите, может зависеть от количества урона.

• Условия могут быть полностью определены правилами или указаны нападающим, защищающимся или ДМом.

Когда персонаж получает травму, он получает ранение, тяжесть которого зависит от количества урона: легкое ранение, среднее ранение, тяжелое ранение, недееспособность или смерть. На первый взгляд эта механика кажется системой аддитивных повреждений Типа 5, и в ней действительно есть кумулятивный элемент, поскольку ранения налагают на персонажей затраты, которые суммируются в один штраф к броскам куба. Но при этом персонаж может получить неограниченное количество ранений. Хотя штрафы складываются, никакое количество легких ранений не приводит к прямой смерти. Убийство персонажа скорее требует нанесения большого количества урона, причем сразу.

Один из недостатков независимых условий заключается в том, что они требуют больше отслеживания, чем хиты. С одним числом легко иметь дело; с расширяющимся списком отдельных ран — сложнее. Лучшая механика Типа 6 справляется с этой сложностью, сохраняя отдельные фрагменты информации немногочисленными, значимыми и, следовательно, запоминающимися.

Механическое множество

Мы увидели, что каждый из этих шести типов механики урона делает что-то свое для игр, частью которых они являются. Я думаю об этих различиях не как о сильных и слабых сторонах, а скорее как о вопросах фокусировки.

Если можно извлечь урок, то он такой: выясните, о чем ваша игра, сделайте это интересным и используйте правила для всего остального, чтобы снова сосредоточиться на этом интересном.

Если конфликты случаются редко или никогда, или их исход зависит не от навыков, а от драмы персонажей, то игре может вообще не понадобиться какая-либо явная механика урона. Если игра фокусируется на последствиях насильственных конфликтов, а не на процессе их решения, то решение с помощью единичного риска может оказаться лучшим способом быстро вернуться к другим проблемам персонажей.

Если игра фокусируется на тактических действиях, то хиты подходят. Если скорость, простота и обучаемость также являются ключевыми, и если вы хотите, чтобы игроки рассматривали повреждения как ресурс для управления, то хиты и вычитаемый урон могут работать лучше всего. С другой стороны, если вы хотите, чтобы игроки сосредоточились на самом повреждении и объяснили значение его в истории, то аддитивная механика может работать лучше.

Если игра сосредоточена на конфликтах, но при этом меньше внимания уделяет управлению ресурсами, чем преодолению конкретных вредных последствий, то разбиение ущерба на независимые состояния может сослужить хорошую службу. Если игра строится на создании и поддержании интриги, то лучше всего подойдет механика кумулятивного риска.

Вывод: Это еще не конец. Если вы знаете какие-либо системы, которые лежат за пределами этих 6 Типов, либо соединяют их — пишите, мы вместе обсудим их и оценим.

Источник

Это перевод истории с Reddit

Я всегда верил, что мой мир основан на объективных, измеримых фактах. На этом я построил свою идентичность. Я бегун по пересечённой местности, элитный, если позволите. По крайней мере, был. Я не верил в истории, но каждая удалённая тропа имеет свои легенды, своих чудовищ. Страшилки у костра от людей, которые задыхаются, дойдя до машины. Я всегда относился к ним с высокомерным презрением. Призраки в лесу? Монстры во тьме? Это просто отсутствие контекста. Хруст ветки — медведь, странная тень — дерево, жуткое ощущение — обезвоживание. Всегда есть рациональное объяснение.

Я так думал. До этой тропы.

Её нет на официальных картах. Это нелегальный маршрут, жестокая, беспощадная петля, известная узкому кругу местных бегунов как «Игла». Пятьдесят миль страданий, изнурительных подъёмов и опасных спусков через один из самых удалённых и нетронутых национальных лесов страны. Она сама по себе уже легенда. И я собирался установить на ней рекорд скорости.

Я начал на рассвете. Воздух был свежий и холодный, лес молчал, лишь ветер шептал в листве. Моё тело было идеально, словно смазанный механизм, полный потенциала. Часы синхронизированы, рюкзак лёгкий, уверенность абсолютна. Вход на тропу был отмечен самодельными табличками, прибитыми к деревьям. Куски дерева с надписями, будто крашенными старой домовой краской.

«ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ НЕХОДЯЧЕГО».

«ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ТРОПЫ».

«НЕ ИДИТЕ ДАЛЬШЕ».

Я рассмеялся. Настолько банально, что даже красиво. Неходячий. Звучало, как выдумка подростка, который хочет напугать девушку. Я сфотографировал таблички, чтобы потом пошутить в беговой группе, и запустил часы. Первые часы пролетели зелёным размытым движением. Ноги работали, лёгкие горели привычным приятным огнём. Лес был красив, наверное, но для меня он был задачей: корни, камни, подъёмы, которые нужно преодолеть максимально эффективно.

Примерно через три часа я добрался до первой крупной точки — высокого ветреного хребта, откуда открывался панорамный вид на всю долину. Я остановился, попил воды и проверил показатели. Всё выглядело идеально: темп ровный, пульс в оптимальной зоне, я шёл на потрясающее время. Я стоял там, чувствуя прилив силы и гордости, и оглядывал бесконечные волны зелени.

И тогда я увидел это. На далёком параллельном хребте, в милях отсюда, было что-то лишнее.

Высокая, тонкая, тёмная фигура, резко выделяющаяся на фоне неба. Она была неестественно прямой и неподвижной. У неё не было хаотичных очертаний дерева или округлых форм скалы. Это была просто… линия. Вертикальная аномалия в горизонтальном мире.

Я достал телефон, решив сделать странное, атмосферное фото. Увеличил максимально, но картинка распалась в пиксели. Осталось лишь тёмное пятно. Даже фотографировать не стал. Наверное, обгоревший от молнии ствол. Или каменный столб странной формы. Интересно, но не более. Я отметил координаты на часах и продолжил бег. Мысль уже уходила.

Следующие два часа были адом. Тропа резко спустилась в сырую, мрачную долину с бесконечными поворотами и бродами. Я ускорился, наслаждаясь нагрузкой, тело работало идеально. Когда выбрался на следующий хребет, чувствовал себя великолепно. Я остановился, задыхаясь, и посмотрел на часы, ожидая увидеть огромную пройденную дистанцию.

Экран показал:

Дистанция: 0,2 мили

Время: 2 ч. 04 м. 17 с.

Я застыл. Дыхание застряло в груди. Невозможно. Глюк. Должен быть. Наверное, часы потеряли сигнал в долине под густым пологом. Это единственное логичное объяснение. Раздражённый, я потряс руку. Перезагрузил часы. Минуту они искали спутники, мигая значком. Наконец пискнули и обновили данные.

Результат тот же. 0,2 мили.

В животе развернулось новое чувство. Почти страх. Я оглянулся. Хребет, где я был два часа назад, должен был быть далеко на горизонте.

Но он был рядом. Прямо здесь, возвышаясь надо мной, будто я почти не двигался.

И на параллельном хребте та тёмная фигура всё ещё стояла. Я прищурился. Казалось, она стала больше. Ближе.

Я зажмурился, потом снова открыл глаза. Часы сломаны. Глаза обманывают от усталости. Логика проста. Я подавил панику и превратил её в злость. Просто нужно бежать быстрее. Я вырвусь из этого глюка. Я бросился вперёд, с отчаянной яростью.

А потом мир сломался.

Тропа, всегда известная как непрерывная петля, начала нарушать логику. Я пробежал мимо дуба, рассечённого молнией. Его ствол был расколот надвое, чёрный от ожога. Я отметил его. Через час мучительного подъёма по скалам я снова пробежал мимо того же дуба. Та же трещина. Та же чёрная рана.

Паника прорвала мои защиты. Я остановился, хватая воздух, в голове судорожно искал объяснение. Я заблудился. Свернул на незамеченную тропу. Но развилок не было. Петля простая. Мои данные, чувства, понимание пространства и времени — всё подвело меня.

Я решил остановиться. Найти ориентиры, вернуть логику. Нашёл небольшую поляну, свет пробивался сквозь тьму леса. Я сел на поваленное бревно, держась за голову, пытаясь замедлить бешеный пульс.

Я долго просто дышал. Потом поднял голову и оглядел кромку леса, пытаясь вернуть нормальность.

И я снова его увидел.

То, что раньше было на далёком хребте, стояло здесь. На краю поляны, в двухстах метрах. Теперь это было не пятно, а фигура. Словно мёртвое чёрное дерево скрутили в уродливую пародию человека. Оно было неестественно высоким и худым, с конечностями, похожими на обугленные ветви. Тело — колонна из обугленной коры. Лица не было, никаких черт, но я знал, безо всякой логики, что оно смотрело на меня. Абсолютно неподвижное, в той же позе, что и много миль назад.

Я не закричал. Не побежал. Мозг пытался решить уравнение. Как оно оказалось здесь? Или, страшнее: может, я всё это время бегал по кругу и пришёл прямо к нему? Может, всё время бежал к нему?

Я должен был убедиться. Применить метод. Я решил провести эксперимент.

Я уставился на фигуру. Отказался моргать. Отказался отводить взгляд. Десять минут я смотрел на неё. Оно не шевельнулось ни на миллиметр. Ни дрожи, ни наклона от ветра. Такое же неподвижное, как земля.

Проблеск надежды. Это просто статуя. Жуткая местная поделка, чтобы пугать. Замкнутая тропа, сбой GPS — всё в голове, от усталости. Я почувствовал глупое облегчение.

Я отвёл взгляд всего на три секунды — потянулся к бутылке. И снова резко повернулся.

Оно было уже в пятидесяти метрах.

Оно не двигалось. Стояло в той же позе. Но сто пятьдесят метров леса между нами… исчезли. Пространство исчезло за три секунды.

До меня дошло, как удар. Предупреждения. ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ НЕХОДЯЧЕГО. Оно не ходит. Ему не нужно.

Я побежал.

Все тренировки, вся дисциплина, тело — всё растворилось в чистом животном инстинкте добычи, увидевшей хищника. Лес стал зелёным тоннелем. Лёгкие горели, ноги кричали, но я выжимал всё, что мог.

Я боялся оглянуться. Страх того, насколько оно ближе, висел на плечах. Я смотрел только вперёд.

И тогда заметил. Я бежал, руки и ноги работали, но деревья не двигались. Берёза с мхом сбоку оставалась в том же месте, несмотря на все усилия. Я был хомяком в колесе. Движение было, прогресса нет. Лес был неподвижной декорацией.

Мой разум сломался. Из груди вырвался всхлип. Я должен был оглянуться. Не мог больше терпеть.

Я бросил короткий взгляд через плечо.

Оно было прямо за мной. Настолько близко, что я мог дотронуться до его обугленной кожи. Оно не двигалось. Оно просто было здесь. Пространство между нами исчезло.

Я споткнулся о камень и рухнул. Голова ударилась о землю, и мир вспыхнул белым светом, а потом исчез.

Я очнулся от холода. Лежал на сырой земле под деревом. Поднялся, голова пульсировала от боли. Я огляделся. Я узнал таблички. «ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ТРОПЫ».

Я был снова у входа.

Я не знаю, как попал сюда. Что было после падения. Меня просто… вернули. Выбросили. Тропа по-прежнему ждала, тёмный вход в лес. Я вскочил и побежал к машине. Не оглядывался. Уехал и не остановился, пока не добрался домой.

Я думал, что всё закончилось. Что кошмар остался там.

А потом, неделю назад, я заметил пятно.

На тыльной стороне левой руки. Сначала небольшое, сухое, размером с монету. Я подумал, мозоль или сыпь. Но оно росло. Кожа становилась серой, пепельной. Потеряла чувствительность. И текстура… совсем не та. Появились тонкие вертикальные линии. Это выглядело и ощущалось как гладкая окаменевшая древесина.

Я был у трёх врачей. Они в замешательстве. Взяли образцы, сделали анализы. Нет ответов. Говорят слова вроде «склеротическое» и «неизвестное дерматологическое состояние». Дали кремы — бесполезно.

Теперь пятно больше. Уже доходит до запястья. И я знаю. Я отвернулся, и оно сократило расстояние. Я бежал, а оно замораживало пространство. Я упал к его ногам. Оно коснулось меня.

И теперь часть его внутри меня. Растёт.

Я не знаю, что делать. Вернуться? Встретить его? Будет ли толк? Или просто ждать, как я превращусь в дерево? Фактов больше нет. Логики нет. Осталось только это… невозможное разрастание. И память о неподвижной фигуре. И ужасное знание: ты не убежишь от того, чему не нужно двигаться.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Есть много советов, как создать интересных персонажей в Dungeons & Dragons и других настолках. Дайте своему персонажу запоминающуюся особенность или фишку. Дайте им эстетику. Дайте им предысторию с драматическим потенциалом. Многие из этих советов хороши. Но большинство из них не нужны для создания персонажа, которым вам будет интересно играть.

Есть один совет, который почти всегда полезен — даже жизненно важен — для хорошей ролевой игры: дайте своему персонажу мотивацию. В частности, спросите:

• Чего хочет мой персонаж?

• И зачем ему это?

Почему мотивация имеет значение

Если вы спросите любого ДМа, «что делает персонажа убедительным», он, скорее всего, ответит: «желания», «потребности», «стремления», «мотивация» или какой-то другой близкий синоним.

И вы получите похожий ответ независимо от того, пишет ли писатель книгу, сценарий фильма, комикс или сюжет настольной игры. В ролевой игре мотивация персонажей выполняет две конкретные функции.

1) мотивация облегчает вашу работу как игрока. Знание того, чего хочет ваш персонаж и почему, дает вам доступ к его уникальной точке зрения, с помощью которой вы можете интерпретировать любые ситуации и принимать решения.

Персонаж с сильной точкой зрения будет иметь четкий способ реагирования в соответствии с событиями. Например, если ваш персонаж считает, что все формы власти несправедливы, то сразу бросается в глаза ряд возможных реакций на встречу с Сиятельным Герцогом.

2) мотивация также облегчает работу ДMа. Большая часть этой работы заключается в том, чтобы вводить ситуации, которые игроки найдут интересными, а затем позволять игрокам справляться с этими ситуациями, пока не возникнет новая ситуация.

Мотивированные персонажи облегчают эту задачу. Если игрок говорит: «Мой персонаж заботится об X», это сильный сигнал о том, что ситуация, связанная с X, заинтересует этого игрока. Более того, мотивированные персонажи требуют меньше подсказок.

ДM должен только спросить: «Что вы делаете?». Если ваша ненависть к Сиятельному Герцогу заставляет планировать восстание, все, что ДMу нужно сделать на данный момент, это посмотреть, куда вы и другие игроки ведете историю. Персонажи, у которых нет четкой мотивации, с большей вероятностью будут не думая и с меньшей вероятностью будут заботиться об игре.

Создание сильных мотиваций

Это все хорошо и правильно — и на самом деле довольно очевидно — указать, что мотивация персонажа имеет значение. Что сложнее, так это создание сильной мотивации для собственных персонажей.

Некоторые игровые системы решают эту задачу за вас. Например, во многих играх Old School Renaissance (OSR) вы, как предполагается, являетесь негодяями-авантюристами, мотивированными страхом смерти и наградой в виде сокровищ, и игра механически поощряет вас за достижение этой цели (через XP за убийство монстров или получение золота).

В играх Powered by the Apocalypse (PbtA) книга сценариев вашего персонажа обычно предоставляет вам сильную характеристику, уже наполовину законченную, соответствующую жанру и связанную с другими персонажами через заполняемые «связи».

В обоих случаях мотивация по-прежнему остается центральным моментом. Недаром игры OSR и PbtA так часто поддерживают проактивные стили игры. Игровые системы предоставляют готовые мотивации, с некоторым пространством для отклонения для тех, кто хочет.

Но есть и игры, где игроки должны самостоятельно придумывать мотивы своих персонажей. Без направляющей структуры это на удивление трудно сделать хорошо, если только вы не опытный писатель или импровизатор. Легко создать персонажей, у которых, кажущиеся сильные мотивы, но на самом деле их нет.

Поэтому ниже представлена краткая структура, синтезирующая некоторые идеи. Я называю ее техникой побуждений. Это должно помочь игрокам придумать убедительных персонажей для сюжетных игр.

Техника стремлений

Стремления — это основа вашего характера. Это то, почему вы делаете то, что делаете.

Создайте три стремления для своего персонажа или выберите их из списка. Если вы пишете свои собственные, обсудите их с ДМом. Важно тщательно продумать каждое, так как сильные стремления сделают вашего персонажа более понятным и захватывающим для игры. Если ваш персонаж меняется и растет, пересмотрите свои три стремления и исправьте их.

Каждое стремление представляет собой короткое заявление из двух предложений, которое включает в себя:

• убеждение вашего персонажа относительно мира

• и как ваш персонаж действует в ответ.

Некоторые примеры:

• «Каждый может быть прощен. Я всегда прощаю тех, кто раскаивается».

• «Вся ложь в конце концов причиняет людям боль. Я никогда не должен ее говорить».

• «Письменное слово — это оружие, сковывающее свободный разум. Я избегаю чтения и письма и уничтожаю все тексты, которые могу».

• «Страх — это всего лишь отсутствие убеждений. Я никогда его не покажу».

• «Я могу любить только то, что понимаю. Я буду изучать особенно тщательно то, что нахожу уродливым, чтобы найти в этом красоту».

• «Я не заслуживаю денег, которые заработал, выполняя поручения своей гильдии. Теперь я должен потратить их так, чтобы исправить нанесенный мной ущерб».

• «Жизни имеют значение только благодаря историям, за которые мы их помним. Я защищаю свою репутацию превыше всего».

• «Закон защищает тех, кто его пишет. Я защищаю тех, кто не может этого сделать».

• «Наши угнетатели не будут нас уважать, пока не начнут нас бояться. Я должен заставить их бояться».

Убедительный стимул — это:

• основная мотивация вашего персонажа (основная, а не второстепенная, движущая сила, которая определяет ваши решения)

• уникален для вашего персонажа (не является общим для всех и может обозначать определенные отношения, сообщества или фракции)

• написан с точки зрения вашего персонажа (это то, как ваш персонаж видит вещи со своей точки зрения, и это не всегда так и есть)

• четкий и часто максималистский (не слишком квалифицированный),

• иногда ему трудно или нецелесообразно следовать (не всегда в ваших истинных интересах),

• иногда в конфликте с другими вашими стремлениями (создает драму и раскрывает абсолютные индивидуальные стремления),

• соответствовать жанру и ожиданиям игры (например, мотивы, которые создают конфликт между вами и другими персонажами игрока, будут работать в некоторых играх, но не будут работать в других).

Стимулом не является:

• эстетика или атмосфера. « Я крутой и невозмутимый» — это не драйв.

• предыстория или фактическое описание. «Я сирота» — это не побуждение.

• незаинтересованность, апатия или отсутствие мотивации. « Меня не волнуют деньги» — это не побуждение.

Конечно, дайте своему персонажу убедительную эстетику и предысторию, если хотите. Они даже могут играть роль мотивации. Предыстории, например, важны, потому что они показывают нам, куда вы направляетесь — или хотите направляться. Просто убедитесь, что вы также наделили своего персонажа подлинными мотивами.

Итог

Вот и все. Напишите три стремления. Подумайте о координации своих стремлений со стремлениями других персонажей для дополнительной сплоченности или драматизма. Придерживайтесь формата или нарушайте его, если у вас есть веская причина сделать это. И наслаждайтесь ролевой игрой с убедительными, мотивированными персонажами.

Источник