07 октября
Вечером 07 октября мне в полном ужасе позвонила некогда близкая знакомая из Москвы, с которой, когда-то давно, я провел много ночей напролет в жаркой безудержной болтовне о специфических нарушениях внимания при СДВГ.
Мы все реже списывались, уже не созванивались. Она позвонила в тревоге, выяснить, жив ли я, потому что все новости и телеграмм-каналы транслируют апокалипсис в Израиле. Я ответил, что в порядке и мы увлеченно, как когда-то давно проболтали с ней много часов подряд, обсуждая вопросы внимания.
Уже за полночь она неожиданно остановила разговор и спросила меня:
Скажи, ты осознаешь где находишься и что происходит? А то у меня такое странное чувство сейчас...
Она сказала это резко изменившейся интонацией:
Находясь в эпицентре апокалипсиса, ты три часа обсуждаешь со мной вопросы когнитивистики. Я сомневаюсь, в трезвости твоего восприятия и искривление логики. Дай, пожалуйста картину мира. Опиши происходящие события. Накидай самый плохой и самый вероятный сценарии развития.
Взглянув на ленту новостей, с небольшим раздражением я сказал ей:
Происходит масштабная резня на юге Израиля. Подлинного размера ущерба и потерь на 01:15 ночи 8 октября в полной мере никто пока не знает, включая меня, руководство ХАМАС и правительство Израиля. Очевидно, что потери израильтян сильно больше обычного. Вероятнее всего за пару дней израильская армия очнется и начнет заливать пожар бомбами, ровняя сектор Газы с лицом земли. Словом, ничего нового, все то, что мы уже видели много раз, только в чуть большем масштабе.
Я также холодно озвучил ей худший сценарий развития ситуации, которому отводил небольшую вероятность:
Если с севера в полную мощь ударит Хезболла и массированными ракетными ударами по аэродромам парализует израильскую авиацию, ситуация может сильно запахнуть керосином. Если лишившись авиаподдержки, северная группировка войск неожиданно обнаружит, что ей противостоят не боевики Хезболлы, а пехотные бригады КСИР, то с севера в прорывы может хлынуть река боевиков на лёгких джипах с пулеметами. Тогда всё то, что происходит на юге, только умноженное на 100, будет происходить на севере. Чем глубже будут продвигаться боевики, тем больше они будут вязнуть в уличных боях и терять темп. На линии Хайфы вторжение в целом неизбежно завязнет.
Мне была безразлична моя судьба, но ей было важно знать, есть ли угроза для меня лично и я ее успокоил:
В любом случае, до Герцлии, то есть там, где я нахожусь, этот пожар вряд ли доберется, возможно лишь единичные небольшие очаги. Если все будет настолько плохо, а счет убитых израильтян перевалит за сотню тысяч, то, вероятно, Биби в бешенстве начнет угрожать и размахивать ядерной дубиной. Мировые державы всё-таки очнуться. Атака боевиков как раз выдохнется. ЦАХАЛ как-то раскочегарит свою машину. Все отползут по углам. Даже в худшем сценарии я не вижу больше ста пятидесяти тысяч убитых по эту сторону. Умножим на два, чтоб закрыть любые сомнения, тристо тысяч. В самом худшем случае популяция израильтян потеряет три процента своей численности. Мы десять лет не болтали о феномене внимания ночь напролет, а ты спрашиваешь меня о том, что происходит в Израиле? Тоже, что и всегда, может чуть интенсивней. В каком месте ты видишь искривление моей логики?
Она задумалась на секунду:
Я не знаю, что происходит на верхних этажах твоего космического интеллекта. Без телескопа мне не видно, что у тебя с крышей. На слух как будто звучит складно, а логические линии вроде нигде не перекрещиваются, но у меня чувство, будто есть какой-то логический разрыв.
Я улыбнулся:
Чувство разорванной логики? Шестое чувство? Этой штукой ты хотела проверить мою логику и трезвость восприятия?
Мы долго смеялись и проболтали о биологической природе приматов до пяти утра. Это была странная ночь.