Заканчиваем знакомиться с книгой Льюиса Дартнелла "Первоистоки. Как история Земли оформила человеческую историю.".
Содержание предыдущих частей: 1 2 3
В очередной главе Льюис обратился к истории Евразии, носящей отпечаток земной географии. Ход этой истории определялся двумя основными аспектами: дальними торговыми маршрутами и кочевыми народами, регулярно изливавшимися из центральных районов материка на его периферию, бросая вызов местным цивилизациям. Торговля эта, начавшись около трёх тысячелетий тому назад, пережила большой скачок с появлением крупных торговых партнёров в начале нашей эры: Ханьской и Римской империй. Их экспансия была во многом ограничена природными границами: реками, горными цепями, пустынями и морским побережьем. Китайский шёлк (а также восточные специи, ковры, кожа и т.п.) послужил основанием для возникновения и роста торговли между ними, которая достигла пикового значения во втором веке. Торговый путь, названный Великим Шёлковым, пролегал через степи, пустыни и горные цепи Евразии.
Великий Шёлковый путь
По идее на этих широтах пустынь быть не должно: субтропики с их нисходящими сухими потоками воздуха находятся южнее (например, аравийские пустыни находятся в субтропиках). Но здесь вмешалась геополитика тектоника литосферных плит, нагрёбшая Гималаи с Тибетом и Тянь-Шанем при столкновении Индии с Евразией. Высокие горы изменили движение воздуха, сместив зону пустынь на север. В тяжёлых условиях роль транспортного средства была ключевой, и никто не смог лучше продвигаться по пустыне, чем верблюд с его экономным водосберегающим обменом веществ и подбитыми лапами, способными ступать и на раскалённый песок, и на каменистый склон. Не будь верблюда - не было бы и Шёлкового пути.
Севернее пустынь и южнее тайги сквозь Евразию пролегла полоса степей. Там, конечно, условия получше, чем в пустыне, но охотнику-собирателю особо не разгонишься. Травой не наешься, дичи немного. Зато хорошие условия для скотоводства. Однако чтобы прожить в степи, нужно быть мобильным: стада быстро съедают подножный корм. Человек приручил животное, идеально подходящее и для передвижения, и для жизни в степи - лошадь. Хотя, по правде говоря, приручали лошадь вначале для питания кониной, а гарцевать научились уже потом. Большим плюсом было и изобретение повозки с запряжёнными волами в Месопотамии в четвёртом веке до нашей эры.
Мобильные кочевые племена могли свободно перемещаться в пределах степной полосы по всей Евразии, от Венгрии и до Манчжурии. Кочевники, промышлявшие и набегами, имели непростые отношения с соседними земледельческими и приморскими обществами. Периоды изменения климата, когда степь получала меньше осадков, вошли в историю человечества переселениями народов. Один народ в поисках пастбищ сдвигал с места другой, тот третий и так далее. Земледельцы, как могли, защищались от набегающих орд. Китайцы построили знаменитую стену, спасавшую, однако, далеко не всегда. Индусам повезло больше: помогли горные хребты, защищающие страну с севера. Запад Евразии был раскрыт, и в этом направлении степняки накатывались волна за волной. Но, пограбив, им приходилось уходить восвояси: в лесной полосе фуража для конной армии не хватало. Чтобы утвердиться, одни народы стали жить в лесостепи (гунны, положившие конец Западной Римской Империи), другие - сменили род занятия, перейдя к земледелию (турки, сделавшие то же самое с Восточной). Чингиз-хан и его потомки сумели основать непревзойдённую по размерам державу Евразии, объединив под своей властью торговые пути, по которым между Востоком и Западом снова пошли караваны. Они принесли в Европу не только специи, но и порох, и чёрную чуму. Чума подорвала и господство самих монголов. Порох помог оседлым районам совершить военную революцию, окончательно сместив баланс в свою пользу. Аграрные цивилизации, больше не боящиеся степных кочевников, стали распахивать степные чернозёмы. Так и Россия превратилась в мировую державу. Широкие плодородные просторы вызывали зависть у народов, их избавленных. В степях Украины Гитлеру виделось решение вопроса жизненного пространства. Не получилось.
Путь на Восток после воцарения турок на Босфоре снова оказался закрыт. Европейцам пришлось искать новые пути в Индию и Китай. Нормальные герои пошли в обход. После завершения Реконкисты и высадки на африканском берегу португальцы почувствовали вкус богатства, приносимого торговлей. Они стали стали искать удачи в морских просторах. Парусные суда их были влекомы и ветром, и течением по старому финикийскому торговому пути вдоль африканского берега. Были заново открыты Канарские острова. Проблема была в том, чтобы вернуться оттуда домой против ветра и течения. Португальцы решились на рискованный манёвр, названный потом volta do mar - "поворот моря". Вместо того, чтобы пойти прямо назад, на северо-восток, они отправились на северо-запад. Начиная примерно с широты 30 градусов они ловили юго-западный ветер, который помогал им вернуться домой.
volta do mar
На обратном пути были открыты необитаемые Азорские острова и Мадейра, послужившие плацдармами для дальнейших морских открытий. Пойдя с Канарских островов с ветром далее а юго-восток, португальцы открыли новый плацдарм - Острова Зелёного мыса. Но чтобы добраться до них, требовалось обогнуть мыс Бохадор, за которым начиналася неспокойная полоса ветров. Античные мореплаватели не отваживались заплывать так далеко. Жилу Эанешу это удалось, и вряд ли он обошёлся без применения теоремы о сложении скоростей. Только посредством измерения скорости и направления морского течения и корректировки курса возможной океанская парусная навигация. В середине пятнадцатого века был разведан путь в Гвинейский залив, который находился в зоне экватора. Как следствие - полоса штилей с неустойчивыми ветрами. После этого африканский берег снова повернул на юг. Пройдя экватор, мореплаватели-первопроходцы потеряли из вида Полярную звезду, служившую ориентиром на север и позволявшую определять градус широты. В португальский язык вошло слово desnorteado, буквально "потерять север". Настоящий перевод - дезориентировать. Корень русского слова, однако, не север, а Ориент - восток. Там, где восходит солнце.
Потеря Полярной звезды была небольшим горем - вместо неё быстро нашли Южный Крест. Гораздо сильнее мешали продвигаться на юг встречные океанские течения и ветра. Бартоломеу Диаш в 1487 году устал красться вдоль берега и отважно повернул в океан, подобно своим предшественникам в Северном полушании. И это принесло плоды: он попал в полосу западных ветров. Они позволили обогнуть южную оконечность Африки, посрамив древнего Птолемея, считавшего, что Африка не кончается на юг. Дорога в Азию была открыта. На обратном пути он обогнул южную оконечность Африки с неспокойными идущими друг навстречу другу водами Индийского и Тихого океана, назвав её мысом Бурь. Португальский король связывал, однако, с этим мысом определённые надежды, по которым он его и переименовал - Мыс Доброй Надежды.
В это же время один гэнуэзский мореход загорелся идеей попасть на Восток, пойдя не на юг, а на запад. В то время уже знали, что Земля имеет форму шара, и даже более-менее правильно представляли его размеры. Ещё Эратосфен оценил длину экватора, ошибившись всего на десять процентов. Представляли и размеры Евразии. По расчётам выходило, что до Китая на запад нужно идти 19 тысяч километров - невыполнимая задача по тем временам. Христофор Колумб - так звали нашего морехода - решил подмухлевать. Он взял наименьшую по тем временам оценку размера земного шара и скомпоновал с наибольшей оценкой протяжённости Евразии. Португальцев этим мухлежом убедить не удалось, а вот с испанцами ему повезло. И повезло ему вдвойне, потому что при делёжке морских островов-плацдармов испанцам достались Канары, откуда дуют надёжные северо-восточные пассаты, быстро приведшие его в Индию. Вест-Индию, конечно. Если бы он попробовал с португальских Азоров, у него бы ничего не вышло. Они расположены севернее, и ветра там другие, западные. Но у него появилась проблема возвращения домой. Как быть - плыть против ветра? Попытался - не получилось. И он пошёл на север, где ему снова улыбнулась удача в виде западных ветров, вернувших его на Азоры, а затем домой.
Дальние морские плавания под парусом невозможны без знания закономерностей движений земных воздушных масс. Мореплаватели-первооткрыватели определяли их методом проб и ошибок. Теперь мы уже в подробностях знаем причины тех самых ветров и течений, служившие необходимой подмогой в плавании. Глобальную машину ветров приводят в движение всего три причины: жара на экваторе, расширение воздуха при нагревании и вращение Земли. На экваторе солнечный свет падает практически отвесно. В результате большая часть энергии поглощается, нагревая земную поверхность и воздух около него. Воздух, нагреваясь, расширяется и уходит вверх. Уйдя наверх, он охлаждается, в результате чего влага из него конденсируется и выпадает в виде тропических дождей. Этот высохший воздух уходит затем на север или на юг - в сторону полюсов, где воздух холоднее, а значит и давление ниже. По ходу движения на высоте он продолжает охлаждаться, и в районе субтропиков становится настолько холоден и тяжёл что возвращается назад к земле. Именно на этих широтах и расположена полоса пустынь, поскольку воздух-то сухой. Оттуда, из субтропиков, воздух возвращается назад к экватору, ведь там его затягивает вверх, а свято место пусто не бывает - в зону пониженного давления и стремятся ветра из субтропиков. Только вот какое дело - идя на юг ( или на север в Южном полушарии), ветра эти отклоняются на запад. Так делают не только ветра, но и баллистические ракеты, и реки, подмывающие в Северном полушарии правые берега, а в Южном - левые. Так называемая сила Кориолиса, вызываемая вращением земли, приводит в движение восточные ветра - пассаты.
На самом деле силой она является лишь в неинерциальной системе отсчёта. То есть это инерция движения. Если мы запустим ракету с экватора на Северный полюс, то по мере движения её на север линейная скорость вращения поверхности под ней будет постоянно уменьшаться, достигнув на полюсе нуля - полюс ведь вращается, стоя на месте. Вот и будет ракету по инерции сносить вправо: она ведь при пуске помимо импульса на север, "унаследовала" и вращение Земли с о скоростью экватора. Вот потому ветра, дующие из субтропиков к экватору - пассаты - отклоняются на восток.
Похожая картина кругового движения воздушных масс складывается и в районе полюсов. Там тоже дуют восточные ветра. А вот в умеренной области - на широтах от 30 до 60 градусов, господствуют западные приземные ветра. Эта зона является чем-то вроде шариков в подшипнике, зажатых между движущимися кольцами.
Глобальная машина ветров.
Эта машина ветров работает по всему земному шару, но с одним исключением. Очень важным исключением. Евразийская крыша мира мешает нормальному движению ветров. Это приводит к тому, что ветра в Индийском океане движутся не "как обычно", а дуют сообразно сезонам. Летом они дуют с моря на евразиатский материк (море нагревается быстрее, чем земля, потому воздух там расширяется быстрее). А зимой - обратно. Эти ветра называются муссонами. С ними были хорошо знакомы арабские мореплаватели, но не Васко-да-Гама - ещё один португалец, пошедший по стопам Бартоломеу Диаша. Дойдя до восточного берега Африки он смог найти проводника, который с летним муссоном помог вмиг добраться напрямую через океан в Индию. А вот обратно он решил возвращаться в то же лето, и жёстко прокололся. Своего он добился, но одним судном и частью матросов пришлось пожертвовать, борясь с природой. Но богатый груз пряностей на оставшихся судах окупил все расходы и лишения. Португальцы спокойно и уверенно продолжали строить свою империю, получив в конце концов главный приз - острова Пряностей.
Испанцы, развернувшись как следует в Новом Свете. В бывшем вулкане в районе Потоси были найдены гигантские залежи серебра, которое ценилось в Китае не хуже золота. Это серебро грузили на галеоны, которые с пассатами шли на Филиппины, по дороге, открытой Магелланом. Там серебро меняли на китайские шелка и пряности. Затем суда шли на север, попадая в полосу западных ветров, которые приносили их обратно в Америку, в район Калифорнии.
Манильский маршрут галеонов.
Голландцы нашли свой, быстрый путь к пряностям индонезийского архипелага. Первым его проложил капитал Броувер. Пройдя мыс Доброй Надежды, он не повернул сразу на север, а сделал паузу воспользовался западными ветрами ревущих сороковых, которые перенесли его через Индийский океан. Таким образом он сэкономил путешествие через Малаккский пролив, придя сразу на Яву. Всё бы хорошо, вот только когда нужно повернуть на север? Надёжных инструментов определения географической долготы тогда не было, и моряки рисковали проспать. Проспав, они разбивались о рифы и скалистые берега Австралию. Так и был открыт этот материк.
Маршрут Броувера
Колумбов маршрут веками служил для путешествий по Атлантике, будучи усовершенствованным до так называемого "Атлантического треугольника". Суда, гружёные европейским текстилем и оружием, отправлялись к берегам Западной Африки, где меняли товар на свежедобытых местными правителями рабов. Живой товар шёл пассатами в Бразилию и США на плантации. Кофе и хлопок из Америк завершали товарооборот, идя западными ветрами обратно в Европу.
Атлантический треугольник.
Мне осталось только упомянуть, что ветра и вращение Земли разгоняют также морские течения. При этом вода тяжелее воздуха и тянет сильнее. Из-за той же силы Кориолиса течения в Северном полушарии описывают круг по часовой стрелке, а в Южном - против. Потому-то португальцам пришлось несладко, продвигаясь на юг вдоль Африки после пересечения экватора.
Вот так, с ветрами, течениями и Божьей помощью люди освоили морские просторы.
Автор закончил свою книгу главой о крови мировой современной экономики - энергии. Исторически аграрные общества использовали для своих целей энергию Солнца, накопленную в древесине, а также в мускульной сили человека и животных. По мере дефорестации этот источник обнаружил свой предел. Потом стали, вырубая дерево, оставлять пень, давая расти из его новому дереву. Помогло, но несильно. В середине семнадцатого века Европа вышла на "пик дерева". Ещё была энергия воды и ветра, но и этот источник и нестабилен, и ограничен в пространстве. Нужно было искать что-то новое. Промышленная революция в Англии дала ответ на этот вопрос - уголь. Там он залегал рядом с железной рудой - "два в одном" для металлургов. А кое-где и "три в одном", если рядом был ещё и известняк, добавляемый в руду при плавке. Огромные залежи каменного угля помогли оставить позади пик дерева, а паровая машина позволила поставить на службу законсервированную в угле энергию Солнца в промышленности и транспорте.
Эта энергия была сохранена для нас далеко в прошлом, в периоде, названном современными геологами каменноугольным. Тогда Землю покрывали голосеменные деревья, которые, отжив своё, не сгнивали в земле, а миллионы лет консервировались в толщах пластов. Учёные спорят, почему это происходило. Раньше думали, что в то время грибы ещё не научились разлагать древесный лигнин, но Льюис написал, что эту гипотезу уже опровергли. В древесине тех лет не было много лигнина, более того, имеются залежи китайского угля из тех времён, когда уже появились грибы, способные переваривать деревья. Свежая гипотеза говорит о том, что в то время большие площади земной поверхности находилось в прогибах, образовавшихся при столкновении материков в единый - Пангею. Эти прогибы с лесами периодически затоплялись из-за климата и таким образом консервировались в болотах. Ну, может быть, может быть, хотя как-то тоже не особо убедительно...
Золотой век угля, однако, уже в прошлом. Углю пришёл на смену ещё лучший энергоноситель, который и более энергоёмок, и легче транспортабелен - нефть. Нефть тоже солнечная энергия из прошлого, но на сей раз из мелового периода. Тогда было жарко, тёплые мелкие моря покрывали огромные поверхности. В этих тёплых морях было огромное количество фитопланктона, который, отмирая, выпадая "морским снегом" на дно моря. Этот процесс идёт и сейчас, но нефти при этом не образуется, потому что морской снег поедают бактерии и придонные животные. А тогда из-за того, что температура была выше, кислорода в морях не хватало, и бактерий этих не было. Так и образовались нефтяные залежи Мексиканского залива, Ближнего Востока и Восточной Сибири. Всё это были неглубокие моря в то время.
К сожалению, сжигая ископаемое топливо, мы портим климат, в котором привыкли жить, и последствия этого уже терпим на своей шкуре. Парниковому эффекту трудно что-то противопоставить - сразу столкнёмся с энергетическим голодом. Автор вызывает уважение, справедливо не указывая о "блестящих перспективах" солнечной и ветровой энергетик, ибо их нет. Это может быть частью решения, но не решением. Конечно, только термояд спасёт нас. Мы решим проблему энергии и климата, если сможем зажечь на своих электростанциях искусственные солнца. К сожалению, Дартнелл не говорит читателю, что попытки "приручить" термоядерный синтез длятся вот уже полвека, и, несмотря на ощутимый прогресс, далеки от окончательного успеха. А климат меняется уже сейчас. К сожалению, автор ничего не говорит про атомную энергетику. Да, она имеет недостатки, но где альтернативы? Пока их нет, придётся пользоваться тем, что есть.
Вот и закончилось наше знакомство с книгой Льюиса Дартнелла. Мне трудно припомнить автора, столь широко и глубоко знакомого с историей планеты и её обитателей, а также столь увлекательно и компетентно её излагающего. Скажем спасибо Льюису и будем ждать его новых книжек.