А если Бога нет, если Библия — не инструкция к жизни, нет и никаких причин считать объективно истинной любое проявление того, что принято называть добром

Давайте опять же вспомним, что религий много, а истинность их под вопросом. И представим такую вещь: в священной книге некоей религии, которой Вы не придерживаетесь (она для Вас «не инструкция к жизни»), сказано, что 2×2=4. Будучи христианином, Вы считаете эту чужую религию неверной, но будете ли, следуя Вашим же рассуждениям, считать, что из её ложности следует и ложность 2×2=4?

Для атеиста со смертью все заканчивается. Это значит то, как ты живешь, не имеет значения. Конец ведь один.

Скажите, автор, есть ли для Вас разница, какую музыку слушать? Конец ведь один — хотя процесс разный. Тем более что думающий человек понимает, что конец его жизни не есть конец жизни человечества. А поскольку никто не выбирал, когда, где и кем родиться, становится вполне разумно и логично улучшать мир для всех (не исключая и себя).

А раз все рамки (даже якобы во благо) придуманы людьми, ничто не имеет ценности

Языки и, скажем, математика тоже придуманы людьми, но разве мы можем сказать, что они не имеют ценности? Из условности чего-либо отсутствие у него ценности отнюдь не следует.

Такие атеисты, впитавшие в себя благодаря воспитанию верующих родственников, окружения, и стремящиеся быть искренне хорошими и добрыми, подобны строителям, пытающимся строить дом без фундамента.

Во-первых, снова идёт «соломенное чучело»: условно хорошими атеистами называются исключительно те, кто воспитан в религиозном окружении. Во-вторых, на дом без фундамента в не меньшей степени похоже религиозное мировоззрение некоторой доли людей, потому что религия представляет собой систему, состоящую почти целиком из открытых вопросов. Есть ли хоть какой-то бог — неясно, потому мы и говорим о вере. Оди́н этот бог или нет (моно- или политеизм) — неясно. Вмешивается ли он в жизнь мира, или существует за его пределами, или тождествен ему (теизм, деизм или пантеизм) — неясно. И так вплоть до вопросов конкретных религий, например вопроса существования чистилища или правильности выполнения некоего обряда. Разные религии дают свои ответы и, так как доводы далеко не всегда оказываются убедительными для других, разделяются сильнее и сильнее. А вопросы так и остаются нерешёнными.

Разница в одном: верующего учат понимать и осознавать эту проблему, бороться с ней, работать над собой, совершенствоваться.

Снова «соломенное чучело». Как Вы определяете, научен ли человек осознавать проблемы и бороться с ними? Представьте какие-то критерии этого, кроме прямого выяснения, верующий ли он, попробуйте применить их на практике и только потом узнавайте, верит ли другой, чтобы избежать притягивания за уши тех или иных выводов.

Как инженер может оценить, насколько хорошо работает изобретенный им прибор, поскольку критерии к нему он сам и установил, так и созданный человек может быть правильно оценен только его Создателем.

Проблема аналогий — в их полной произвольности: будучи созданными, они могут поддерживать любое мировоззрение. Поэтому их нельзя использовать как самостоятельное доказательство чего бы то ни было, в лучшем случае они могут быть иллюстрацией к уже имеющимся доводам. Словом, нельзя говорить о сотворённости человека некими высшими силами на основании одних только аналогий.

Уникальность христианства в том, что оно призывает не просто к изменению поведения, а прежде всего — к изменению направления мыслей, чувств и желаний.

Во-первых, только ли христианство призывает к изменению самих мыслей, чувств и желаний? Ни одна из множества других религий этого не делает? Во-вторых, неужели не делают того же люди нерелигиозные? Советую тот же эксперимент, что и выше: сначала ищете тех, кто призывает к таким глубинным переменам и/или поддерживает их, и только потом смотрите, верующий ли это человек. Уверен, подобные перемены одобряют и многие атеисты, потому что это опять же попросту логично: когда хорошие дела человека согласуются с его мировоззрением, они становятся прочнее, что полезно всем.

Наука, на которую они уповают, критериев добра и зла дать не способна.

Потому что наука обычно занимается сущим, а не должным. Должным, то есть моралью, занимается раздел философии этика. И пересечения с наукой у неё вполне бывают: например, научные открытия могут дать дополнительные доводы против ненависти к другим на почве их пола, возраста, расы и других признаков.

Верующий делает добрые дела из-за самой любви к добру. Как бы это ни звучало огорчительно, но атеист, делая добрые дела, всегда в определенной мере преследует корыстные цели, будь то жажда общественного одобрения, материального вознаграждения, подписчиков в социальных сетях и так далее.

Откуда такая уверенность в чужих мотивах? Опять же предлагаю два эксперимента. Первый: ищете добрые дела, оцениваете цели (раз у Вас есть утверждения о чужих целях, значит есть и метод их определения, не сводящийся к вопросу «кто ты по вере?», так ведь?), а потом уже проверяете религиозные убеждения человека. Второй: разным людям предлагаете (в рамках мысленного опыта, не обязательно прямо в жизни) сделать некое хорошее дело и отвергнуть при этом рай, одобрение, обогащение и так далее, потом фиксируете их реакцию и сверяете её с мировоззрением. Можно даже начать с себя, представив, будто в христианстве нет идеи бессмертия души и даже воздаяния при жизни. Как говорится, практика — критерий истины. Если Вы готовы проверить свои убеждения, можете попробовать эти опыты.

И вообще идею «если бога нет, то всё дозволено» я считаю слабой. Хотя бы потому, что практика показывает, что каждый человек, в том числе религиозный, сам себе что-либо дозволяет или запрещает. Кого-то не остановят никакие запреты, а кого-то, напротив, не прельстят никакие вольности.

А в вопросе природы этики я предпочёл бы исходить из какого-то минимума. И для меня это существование человечества, объективных закономерностей его жизни и стремление большинства к плодотворному общению друг с другом. Такого основания морали мне вполне хватает.