В июле 2014 не стало Карена Таривердиева. Человека талантливого и легендарного. Он хорошо воевал, после писал хорошие рассказы о той войне, что выпала на его долю. Не сразу, но та война все-таки убила его, он умер от старых ран.
В память о нем - один из его рассказов, написанный в 2009 году после нашей с ним поездки в Тунис. Когда мы путешествовали и увидели Атласские горы, Карен восклинул: Как похоже на Афган!
ШАКАЛЫ ВОЮТ, КАРАВАН ИДЁТ
Есть такая поговорка на Востоке. Я был в Тунисе и знаю, как ходили караваны. С севера на юг, от побережья в Сахару они везли берберам заморские товары. Навстречу им шли караваны берберов из Сахары и тоже везли товары, изготовленные в оазисах. Города Туниса расположены в 60 километрах друг от друга. Это как раз норма дневного перехода каравана. На местах привалов со временем выросли города. Так сложилась вековая история.
В Афганистане тоже ходили (и до сих пор ходят) верблюжьи караваны. И города Афганистана тоже расположены друг от друга на расстоянии 60 километров.
Караваны шли, когда пришла орда Бабура.
Караваны шли, когда пришли англичане и получили по рогам при Кандагаре.
Караваны шли при Захир-шахе уже в шестидесятые годы двадцатого века.
Караваны шли, когда в Кабуле произошел дворцовый переворот и к власти пришел Дауд. Караваны шли, когда произошла так называемая Апрельская революция и к власти пришел кровавый режим Хафизулы Амина.
Караваны шли, когда в Афганистан пришли советские войска, «замочили Амина в сортире» и заняли страну.
Караваны шли, когда советского ставленника Бабрака Кармаля сменил советский же ставленник Наджибулла.
Караваны шли, когда ушли советские войска, Наджибулла слинял, а власть перешла к врагу советских войск номер 1 доктору Раббани (помню я его повстанческое движение, до сих пор все тело в отметинах).
Караваны шли, когда прогнали Раббани и к власти пришли талибы.
Караваны идут и теперь, когда прогнали талибов и страну заняли американские войска.
Караваны вечны, они ничего не боятся. Им плевать на власть.
Потому что они - КАРАВАНЫ.
Я видел из иллюминатора боевого вертолета, как расцветает степь шатрами по весне. Это означало, что вскрылись перевалы и караваны пошли на север. Мы не стреляли по ним. У нас не было запрета на стрельбу, но каждый солдат наших войск понимал, что стрелять в караваны нельзя. Это святое, потому что - караваны.
Им было плевать и на нас, и на «духов», и на все на свете. Они шли, сколько бы ни выли шакалы. В крайнем случае, мы досматривали их на предмет, а не везут ли они оружие мятежникам. И каждый раз ничего не находили. Это были мирные караваны, которые шли веками. Им не было нужды перевозить оружие и торговать им.
Бывало, «духи» пытались маскировать перевозку оружия под мирный караван, но это было легко вычислить. Мирный караван не обращал внимания на вертолеты. Духовский караван начинал разбегаться, чувствуя, что рыло в пуху. В таких случаях жалко было только верблюдов…
Однажды наш Комбат — совершенно отчаянный человек — чуть не попал в плен к духам. Но выбрал единственно правильный путь. Он, с солдатом – водителем подбитого БТРа, и ещё с одним офицером, только что приехавшим из Союза и ни черта не понимавшем в местном колорите, рванул в сторону ближайшего каравана, расположившегося на привале. Их приняли, накормили, напоили чаем — традиция. «Духи» гнались буквально по пятам. Караванщики вышли из шатра и сказали им: «Да, шурави у нас, но мы их не отдадим! Они наши гости. У них больше нет оружия. Они отдали его нам. Уходите, а то мы будем стрелять!» Духи решили разбить караван, но все-таки добраться до шурави. Караван-баши сказал Комбату: «Мы будем защищать вас. Вы гости. Не берите в руки оружия, а то мы будем вынуждены убить и вас. Пока у вас нет оружия в руках — вы наши гости. В пустыне помогают всем. Когда нас убьют, можете делать, что хотите. Вот ваше оружие, но напоминаю: не берите его в руки, пока хоть кто-то из нас жив!».
Караванщики отбили нападение духов.
Комбата искали все, кто только мог. Разведгруппы, вертолеты местной авиа-эскадрильи, самолеты-разведчики из Баграма и Кабула. У Комбата был сигнальный дымовой пиропатрон. Он вовремя поджег его и его нашли. Пара многоцелевых вертолетов села рядом с шатрами и взяла Комбата с товарищами на борт. После чего караван чуть было не расстреляли с воздуха вертолеты огневой поддержки, не знавшие, что произошло. Комбат еле уговорил по рации не делать этого.
Командиром эскадрильи был Герой Советского Союза подполковник N. (он до сих пор служит, ныне генерал-лейтенант, потому не хочу называть его фамилию). Комбат приехал к нему и сказал:
— Дай пару вертолетов. Я должен отблагодарить караван-баши!
— Не дам, — сказал комэск. — Собьют, и следа потом не найдешь!
— Дай! Очень надо! — попросил Комбат.
N. дал. Комбат привез караван-баши разную дрянь, которая нам была не нужна, а афганцам была как манна небесная: кожаные ботинки, трофейные спальники, фляжки, термосы, списанные солдатские бушлаты и прочее. Каравана уже не было на месте и пришлось его искать с воздуха. Вертолет-то летит быстрей, чем движется караван. Караван-баши очень удивился:
— Зачем? Ведь это был наш долг. Мы не могли поступить иначе. Так поступали наши деды, прадеды, так поступали всегда.
— Это подарок, — сказал Комбат.
— А, — ответил караван-баши. — Тогда спасибо!
Наш Комбат умер от рака через год, после того, как вернулся из Афганистана. Что стало с тем караван-баши, я, естественно, знать не могу. Может, тоже в живых его нет, а может, и сегодня ведет караваны. Не знаю…
Знаю только одно. Кто бы ни выл в степи, а караван будет продолжать движение. Он выше всего, что происходит вокруг.
