Поспорили однажды Лермонтов и Гоголь что лучше - "Демон" или "Вий". Оба распалились, глаза пучат, кричат. Лермонтов за саблю хватается, Гоголь за трость. А тут как раз черная кошка подвернулась, в квартире Лермонтова крыс ловила. Гоголь ее хрясь тростью и конец. Лермонтов как заорёт , аж в Летнем саду дамы в обморок попадали. Занёс саблю, тут бы и конец автору бессмертных "Мертвых душ", хорошо холопы подбежали, поэта оттащили и в чулан заперли. Само собой жандармы, разбирательство. До суда однако дело не дошло, так как пострадала одна лишь только кошка и то графиня Апраксина прислала безутешному гению кота взамен убиенного создания. Поэт кота принял, но через два дня вернул с запиской:" Сей кот крыс не ловит, а токмо набивает утробу сметаной. По сему мне он без надобности. Благоволите забрать его взад". Само собой по французски написал, но графиня оскорбилась и пожаловалась куда надо. Другой день вызывают Лермонтова в ведомство и так мол и так оказываем вам высокое доверие и предлагаем стать военным корреспондентом, будете писать про героев Кавказа. " Полковник наш рождён был хватом" и все такое прочее. Лермонтов вспыхнул как маков цвет, вскочил и выпалил: " Я вам не иноагентишка Маяковский в окна Роста вирши кропать!"
'Ну тогда будешь оператором БПЛА ",- сказали. И стал Лермонтов оператором БПЛА.
Одно хорошо, после истории с Гоголем и "Демон", и "Вий" залетели в топы. На гонорар Лермонтов купил новую саблю, 3 смены мундиров полевых и походных, презервативов, табаку, гусиных перьев , чернил , бумаги и отправился по месту назначения.
Прибывши , нашел на Кавказе братьев литераторов. ЛевникТолстой только что разродился очерком "Кавказский пленник" и почивал на лаврах, пребывая не на передке, а наоборот в штабном комфорте. Поговаривали, что очерк уже бойко пошел в публикацию в столице. Хорошо быть графом. Тут же столовался и Ванька Тургенев, мутная личность, Лермонтов так и не смог понять, к чему, зачем он здесь. Как ни подойдёшь, что не спросишь на все только мычит невнятное "Му Му, Му Му" как имбицил.
В свободное от выполнения боевых задач время Лермонтов писал. Хотелось, чтоб вышло и что то героическое, и саркастическое и про любовь. Потому что про любовь Лермонтов очень думал и иногда даже имел среди местного медицинского персонала. Благо имел романтическую внешность, охуительный выходной мундир и умел красиво изъясняться.
Одним словом " а ля гер ком а ля гер ".
Однажды пришел Лермонтов в штаб, за новыми корректировками. Ищет командира, сунулся в одну из комнат - ба!, а там бильярд. И стоит у бильярдного стола Софочка Берс, невиннейшее существо, а рядом новоиспечённая знаменитость Левник, марает мелом сукно, выводя корявые буквы. Ангел Софочка смотрит , силясь вникнуть в сию загадку, за версту видно, что влюблена в свою глыбу человечище как кошка. Бросил мимолётный взгляд, мигом прочитал заанаграммированное "хочувасв" и с отвращением обратился к развратнику. " Не должно заниматься мальчишеством в военные времена, граф!" Развернулся на каблуках и вышел. Было смутно и тягостно. Когда последние лучи солнца простились до утра со склонами Казбека, стал вводить координаты. Увиденное днём не давало покоя. "Она с ним ещё наплачется", " любовь зла", " да ну нах", - срывалось то и дело с уст великого поэта...
Наконец дроны пошли. Проблемы теперь ожидались на стороне противника...
Депеши посыпались ближе к утру. К обеду Лермонтов сидел на гауптвахте. Перед ним лежало несколько листов бумаги, стояла чернильница. Генерал , красный как синьор Помидор , орал , что требует подробнейшую объяснительную с цифрами, именами и самыми мельчайшими деталями" Лермонтов был холоден и непреклонен как Медный всадник. Он не писал объяснительную. Он торопился дописать своего "Героя"...
Ещё утром, как только стало ясно, что группа БПЛА ушла не в направлении предполагаемой новой ставки Шамиля, а по какому то немыслимому дьявольскому замыслу в сторону Польши, Тургенев тайком отослал почтового голубя с запиской на французском. В записке было сказано: "Уважаемая Поля, здравствуйте! Вот вы меня о диспозиции спрашиваете, а все об вас думаю, ночей не сплю..." И далее о произошедшем.
Следующим утром в верхнем проёме сторожевой башни уже сидел голубь с ответным сообщением. Тургенев развернул свёрнутый рулончиком тонкий картонный квадрат и глубоко задышал. С миниатюрной фотокарточки смотрела его Полиночка, с распущенными роскошными локонами, и , о боги, в одном лишь корсете и панталончиках. На обратной стороне была фраза, написанная изящным женским почерком: "заговорить не должен, жду вас в свои объятья". Иван обцеловал фоточку, убрал поглубже под жилет и кинулся в свою комнату. Отдышавшись, приглаживал волосы и поправлял одежду, обдумывал....Наконец открыл дверь, кликнул денщика.
Когда тот , явился и вытянулся во фрунт, подошёл к нему и проговорил негромко, одновременно протягивая абаз. " А позови ка ты ко мне, братец, Мартынова".
