Истории из сети
Переведено гуглом.
Переведено гуглом.
" Был на похоронах дальнего родственника.
Кладбище. Гроб опустили в могилу. Все начали кидать по три горсти земли (обычай такой, кто не знает). Я также наклонился кинуть земли. Из кармана выпали ключи от машины и прямиком в могилу. Почти никто не обратил внимания, а я стою в шоке. Спуститься в яму неразумно, доставать гроб тоже не выход. А ключи у меня одни.
И тут один землекоп достает из кармана магнит на веревочке, пару секунд и ключи у меня. Потом он сказал: "Ты далеко не первый и не последний... "
Ну что сказать, профессионал. "
Это история четырёх гробовщиков по фамилии Фэнтези, живущих в на редкость шикарных апартаментах и работающих в похоронном бюро. Действие сюжета происходит в штате Флорида, в вымышленном городке Форт-Гаторе. Из персонажей здесь - зомби-мать Трофи, в вагине которой живут разумные Жуки, спасающие её тело от полного разложения. В юности Трофи бросила свою дочь ради нового мужа, но тот сорвал свадьбу и ушёл к другой женщине.
Девушка умерла от передозировки, была доставлена к родным в похоронное бюро и оживлена неожиданным сочетанием бальзамирующей жидкости, слезой скорбящей дочери и грозой, как Монстр Франкенштейна. В посмертии ведет жизнь, как типичный подросток, помешанный на внешности, выпивке и сексе, а также феминистка. Часто доминирует над собственной дочерью.
Баба (та, что слева с метлой) - властная и саркастическая женщина. Иммигрантка, владелица похоронного бюро Tender Endings («Нежные завершения») и некромант. Держит семью в ежовых рукавицах. Особенно достаётся от неё ещё одному персонажу, Питу, сводному брату Трофи.
Пит - типичный подкаблучник и маменькин сынок, целиком и полностью находящийся во власти Бабы. Забитый парнишка, у которого даже нет друзей, а попытки их завести строго пресекаются Бабой. Через неё, кстати, Пит пытался найти себе девушку, но роман оказался быстротечным и неудачным.
Эвтаназия, известная также как Энни - ещё один ребёнок-изгой в семье гробовщиков. Девочке явно не повезло родиться в такой семье: мало того, что у её родных дурацкая фамилия, а имя Бабушки является прозвищем, саму малышку Трофи назвала Эвтаназией, ибо хотела после неудачного брака покончить с собой. Трофи держит Энни за служанку в доме, а Баба диктует ей столь же неординарную модель поведения, из-за чего та стала изгоем в обществе. Девочка нуждалась в дружбе, но подруги, побывав у неё в гостях и увидев нечто страшное, вмиг разбежались по домам, охваченные ужасом. А ещё Энни не умеет плакать.
Мультсериал наполнен чёрным юмором, бесконечным трешем, странными героями, как в Семейке Аддамс, загробные темы — всё это создатели мультсериала Алисса Наттинг и Элисон Леви гармонично встроили в сюжет сериала. Точно и кратко описывает ощущение от просмотра «Подростковой эвтаназии» президент канала Майкл Оуэлин: «В Teenage Euthanasia Алисса и Элисон создали мир и семью, в которых все мы можем найти знакомые черты, посмеяться и порадоваться тому, что мы не часть всего происходящего».
Безумный сюжет дополняется анимацией от студии Augenblick, которая выпустила ситком Tyler, The Creator в 2017 году. Создатель студии Аарон Огенблик хорошо знает, что такое работа с мультсериалами: он был одним из режиссёров «Дарьи» и выпустил первый сезон «Супертюрьмы». Кислотные цвета, неуклюжие герои, мрачные оттенки создают настроение всей похоронной истории. А на фоне простой анимации, похожей на "Мистера Пиклза" и "Сказки Дж.Дж. Виллара", всего шоу особенно хороши динамичные эпизоды сериала. Также Teenage Euthanasia схожа с мультсериалом "Рик и Морти" из-за сцены после титров.
Интересно, что за всем хаосом и мраком похоронной тематики создательницы показали конфликт отцов и детей (точнее: матерей и дочерей) с другой стороны. Трофи возвращается не просто через 15 лет скитаний — всё это время она была мертва и особо не менялась (только скелет заменили жучки). Она как была подростком, так им и осталась — только теперь ей нужно ещё как-то воспитывать дочь, с которой разница в психологическом возрасте не такая уж и большая. Выходит, что перед нами два подростка, которым предстоит не только ментально стать старше, но и как-то выстроить свои семейные отношения.
На протяжении сезона мы наблюдаем, как они обе радуются первым свиданиям и как одинаково слушаются Бабу. При этом, перед нами два разных поколения — не по возрасту, а по эпохе, которая их сформировала с детства. Трофи не умеет говорить о чувствах, часто поступает эгоистично и только иногда рефлексирует, хорошая ли она мать. Отношения Энни и Трофи в первом сезоне действительно напоминают эвтаназию: они во многом болезненны, и их надо бы закончить.
Ведь мать ещё не успела сама повзрослеть, а Энни слишком близко к сердцу принимает все максималистские решения Трофи. Но мир вокруг героинь, наполненный «Нежными завершениями» и похоронами, и без того мрачен, так что, возможно, им ещё стоит побороться в дальнейших эпизодах за здоровые отношения. Первый сезон только-только начинает их историю, и куда в будущем она их заведёт — одни создательницы знают.
Помимо полного треша вокруг и в отношениях героев авторы позаботились о мелочах, точнее — о крутых изобретениях, которыми пользуются персонажи. Собрали личный топ, ради чего мы бы виртуально прогулялись по миру Teenage Euthanasia.
Рубашки, значит?
Пит, дядя Энни, на протяжении всего сериала пытается сепарироваться от Бабы. Начинает он с базовых вещей: покупки рубашки в местном ТЦ. И магазин «Рубашки, значит?» хочется забрать в свою реальность: консультант подбирает вещи на основе психологического опыта клиента и его ДНК. Звучит крипово, но представляете, как бы сократились походы по магазинам в поиске ИДЕАЛЬНОЙ рубашки?
Распылитель сыра
Как раз во время примерки Пит видит рекламу распылителя сыра Nester. В целом, концепт распылителей интересен: ведь иногда нам хочется вкусной еды вне зависимости, голодны ли мы. Такие распылители позволили бы насладиться вкусом, не набивая лишний раз желудок.
Свечи с запахом свежего ливня в прачечной
У прилавка со странными свечами Энни пытается познакомиться с парнем. Овеянная флёром романтики героиня не особо успешна в этом деле: зато набор свечей в сериале топ. Есть, например, с запахом свежего ливня в прачечной или с теплом и корицей.
Слёзное сомелье
Не то чтобы мы запасались слезами врагов и хотели бы себе набор из чужих слёз, но не включить в подборку странных покупок этот пункт не можем. Пит стал настоящим слёзным сомелье со своим набором пузырьков. В каждом из них — слёзы разных людей: от маленьких девчонок, которых не пустили на урок, до стариков. Ещё криповее тот факт, что такое продаётся в реальном мире: в 2018 году сестра певицы Майли Сайрус Ноа продала свои слёзы за 12 000 долларов.
Консилер для всего тела
На ярмарке Баба продавала консилер для всего тела: ну, это идею создатели явно подсмотрели в «Настенькиных комиксах». Тем не менее, кто бы не хотел сиять целиком, а не только щёчками? Посмотрим, как будут развиваться отношения героинь в следующем сезоне (если сериал продлят) и главное — какие новые изобретения придумают авторы. Выглядят они ну слишком привлекательно.
Источник:
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Часть I. Предыстория
⠀
Любители пощекотать себе нервы авторскими историями из интернета знают, что действие большинства рассказов начинающих авторов происходит именно в деревне.
⠀
Каждый уважающий себя автор должен написать хотя бы один рассказ о деревне, будь то проходной очерк о бабке-колдунье, заглядывающей в окна по ночам или целая история о простых правилах выживания в богом забытом местечке.
⠀
Писать о деревне не трудно, ведь у тебя есть целый полигон для экспериментов. Село может быть огромным и прекрасным или, что встречается чаще, увядающим и мрачным. Населяющие его жители тоже своего рода ассорти идей: добрые, злые, обычные люди или затаившиеся нелюди, члены одной большой секты или вообще мертвецы, пришедшие в свои старые дома с разорённого кладбища.
⠀
В деревню обязательно должен приехать кто-то неместный, городской обыватель, и не важно, зачем: купить дом, к дедушке в гости, с друзьями на шашлыки, — главное, чтобы он ничего толком не знал ни о местных обычаях, ни о том, какая опасность его поджидает в этих местах.
⠀
И вот, когда декорации возведены, актёры начинают играть. Автор описывает беззаботное времяпрепровождение главного героя. Спускаются сумерки, ночь накрывает село своей чёрной вуалью, и на сцену выходит нечто. Чаще всего это нечто — долговязый бледный монстр с чёрными глазами, реже что-то необъяснимое и неописуемое. Напряжение в таких историях, к сожалению, держится лишь до встречи главного героя с монстром, ибо неведение пугает сильнее любого чудовища.
⠀
Когда мне в голову взбрела эта безумная идея — написать рассказ о деревне, я и подумать не мог, куда в конечном итоге она меня приведёт. Как-то вечером я сел у окна с блокнотиком в руках и начал судорожно рассуждать, чего бы такого выдумать, чтобы избежать штампов и клише, описанных выше, и не повторить успех начинающих авторов и не написать очередную страшилку, которыми забит интернет, которые не отложатся в памяти и забудутся спустя несколько часов.
⠀
Солнце спряталось за домами, и мою квартиру заполнил мрак, а блокнот был по-прежнему чист. Тогда я отмёл идею рассказа о деревне.
⠀
Я вспомнил о ней совсем недавно, когда мой давний знакомый Семён Тюльпанов по кличке «Тюльпан» пригласил меня к себе в деревню на, как бы забавно это не звучало, шашлыки.
⠀
Мы познакомились во время моей археологической практики, что проходила неподалёку от его села. Знакомство наше случилось не на трезвую голову, но случилось очень удачно, настолько, что и по прошествии нескольких лет мы поддерживали связь.
⠀
Он был одним из тех людей, обладающих потрясающей способностью омрачить своими размышлениями любую, даже самую превесёлую историю. Так, внимательно выслушав восторженный рассказ моей однокурсницы о невероятной красоте меловых гор, он, ничуть не изменившись в лице, заявил:
⠀
— А что если ты видела не меловую гору, а спину огромного бледного монстра?
⠀
Однокурсница, в отличие от Тюльпана, в лице изменилась.
⠀
Временами он казался мне позёром, временами — глубочайшей души человеком и потрясающим философом. Я был бы ничуть не удивлён, если бы Тюльпан, подобно человеку из «Рассказа о великом знании» Арцыбашева, утопился бы в яме с нечистотами, лишь бы снова удивить случайного зрителя своей неординарностью.
⠀
Его предложение провести выходные вместе было весьма кстати, так как в тот момент времени я переживал достаточно нелёгкий период.
⠀
В жизни любого автора наступает момент, когда, произведя на свет своё новое творение, он отправляется на небольшой отдых и вдруг начинает ощущать, что сдаёт позиции. Чувство это размытое и неопределённое, оно походит на творческий кризис, прокрастинацию, лень или на простое разочарование в своих собственных силах. Автор начинает сомневаться в своём таланте, придираться к себе больше обычного, ломать голову, сидя над пустым листом, и ждать мифического вдохновения, которое вот-вот снизойдёт на него и подарит долгожданное настроение творить. Отредактировав несколько авторских листов своего материала, он уже научился извлекать из сырого текста излишнюю графоманию и абсолютно ненужные конструкции, но теперь, взявшись за новую работу, автор сидит и судорожно размышляет, как же написать изначально хорошо? Отчего и теряет это волшебное чувство погружения в свою историю.
⠀
Не грешно лишний раз расписать скучнейшее бытовое дело или растянуть на три абзаца поход из спальни до кухни, если тебе это действительно нужно для твоего погружения, всё равно лишний материал отвалится при редактуре. Однако пересилить этот перфекционизм крайне сложно и далеко не каждому под силу.
⠀
А произведение искусства — оно, как дитя. Сначала зарождается идея, потом ты её либо долго вынашиваешь, либо с радостью и лёгкостью воплощаешь, — это зависит от протекания твоей творческой беременности. Затем идут роды: правки, редактура, финальная коррекция, публикация. У кого-то всё проходит быстро, а у кого-то долго и очень болезненно; кто-то потом заводит ещё одного отпрыска, или двух, или целый десяток, а кто-то в ужасе отбрыкивается от этой идеи. Только искусство ты никак не воспитаешь, тебе придётся воспитывать себя, а оно вскоре само подтянется и выйдёт на новый уровень… впрочем, с детьми работает так же.
⠀
Жажда творить — завести ещё одного отпрыска! — побудила меня к смене обстановки. Город душит, давит на беззащитного человека сотнями высоких серых домов и тысячами гудящих вонючих машин. Работать в квартире стало невозможно, целыми днями я не мог заставить себя даже сесть за стол, что уж там говорить о полноценной работе.
⠀
Некоторые «эксперты» из поколения нулевых, дающие советы по борьбе с ленью, рекомендуют встать у стены и сверлить её глазами. Они говорят, что после такой скучной шоковой терапии любое, даже самое муторное и нелюбимое дело покажется тебе прекрасным занятием. Однако, людям вроде меня, рождающим целые новые миры в воображении и изливающим их на бумагу, вряд ли наскучит простое стояние у стенки. Каюсь, я мог целый день пролежать, смотря в потолок, пока меня развлекал бессвязный поток шизофренического бреда и презабавных фантасмагорий. Впрочем, поделиться этими видениями я никак не мог, мне было не под силу даже грамотно сформулировать мысль, тем более слепить из этой мысли мало-мальски приличное произведение.
⠀
Тут-то мне и написал Тюльпан. Решение о смене обстановки было принято моментально, не колеблясь ни минуты, я согласился.
---
⠀
Часть II. Тайна тела
⠀
Тайна тела — это небольшое четверостишье, которое Тюльпан, вставший посреди своей уютной, залитой тёплым светом веранды в позу поэта с вытянутой рукой, рассказал мне с излишней экспрессивностью:
⠀
Топ-топ-топ, стучали сапоги,
Кто-кто кто, до неба от земли,
В кармане ветер, пусто — это ясно,
Но где же взять мне яства?
⠀
— А причём тут тело? — подняв брови, спросил я с насмешкой.
⠀
Я сидел, укрывшись пледом на хрустящем от старости диване, обитым искусственной замшей, и жевал бутерброд из зелёного лука и чёрного хлеба. На веранде было тепло и уютно, но моим спутником по-прежнему был Тюльпан — великий и беспощадный мастер мрака.
⠀
— Завтра зван я на похороны, — с той же интонацией, с которой читал стишок, ответил он.
⠀
— К кому? — насупился я.
⠀
— Да есть у нас тут одна бабуся, — сменив тон на свой привычный, объяснил Тюльпан, присаживаясь рядом со мной за стол.
⠀
— Померла?
⠀
— Она нас переживёт. Дочь у неё в ванне током убило, полезла купаться с телефоном, он выскользнул и — дзинь, искорка.
⠀
— Жуть какая, — поёжился я, дёрнув плечами, — и что, ты знал её?
⠀
— Да это уже не важно, — Тюльпан махнул рукой и потянулся в голубой тазик за тёплым кусочком шашлыка, — тут в другом штука. Топ-топ-топ, стучали сапоги… Вот смотри, — говорил он с набитым ртом, — семья бедная, денег не водится, хлеб через раз покупают, а похороны пышные.
⠀
Внутри меня всё опустилось, то чувство уюта, которое я наконец-то обрёл в застенках небольшой веранды, сменилось на тревогу и начало походить на самый настоящий страх. Я сам не знал, чего боялся. Мрачные образы уже лезли в голову, представлялось, что вот-вот в окошко веранды ударится мёртвое тело погибшей девушки или безумная старуха ворвётся через дверь с огромным ножом в руках. Мысли путались, разбивались на тысячи осколков, слипались в неказистые колючие образы, не поддающиеся описанию, и, наконец, до меня дошла та самая мысль, на которую так прозрачно намекал Тюльпан.
⠀
— Она труп на органы продала, что ли? — спросил я полушёпотом, будто боясь потревожить затаившегося неживого гостя под окнами веранды.
⠀
— Есть такая мысля, — ответил он, бросив на меня свой хитрый взгляд.
⠀
Меня, признаться, иногда раздражала его манера недоговаривать что-то чрезвычайно интересное, держать интригу до последнего. В этот раз я даже слегка повысил голос, но не от раздражения, а от испуга, настолько невероятным и пугающим мне показалось его предположение.
⠀
— Да отстань ты, — брезгливо поморщился он, но быстро изменился в лице и снова хитро улыбнулся. — Пойдёшь со мной завтра на похороны? Я буду Шерлоком, а ты про меня книгу напишешь.
⠀
— Ты прямо в гробу будешь тело вскрывать? — буркнул я, успокоившись.
⠀
— Посмотрим, — хихикнул он.
⠀
Остаток вечера прошёл спокойно. С веранды мы перебрались в тёплую комнату, разделённую надвое самодельной деревянной стенкой, выкрашенной в тёмно-голубой и украшенной прибитыми к ней вешалками на потрескавшейся лакированной дощечке. Тюльпан постелил мне на небольшой кровати под иконами, а сам занял раскладное кресло у окна.
⠀
Перед отходом ко сну, когда он занавешивал шторы, я невзначай спросил:
⠀
— А у вас в деревне бабки-колдуньи, которая в окна по ночам смотрит, нет?
⠀
Тюльпан удивлённо посмотрел на меня, молча отвёл глаза и, пожав плечами, ответил:
⠀
— Да нет, вроде, а ты почему спросил?
⠀
— Хочу рассказ о деревне написать, страшный.
⠀
Тюльпан закатил глаза и, покрутив кистью руки у виска, хлопнул по выключателю. Комната исчезла, уступив место непроглядной тьме. Я откинулся на подушку, отвернулся к стене и пожелал приятелю спокойной ночи, но тот не ответил.
⠀
Из мира сновидений меня вырвал громкий стук в окно. Я не сразу понял, в чём дело, и поначалу думал, что начался град или гроза, но когда интервалы и сила ударов начали меняться, мне стало, что называется, не по себе. Повернуться к окну, пересилив себя, и посмотреть на незваного стукача было непозволительной роскошью, актом великой силы духа и воли, которой в тот момент у меня совсем не было.
⠀
«Знаю, — холодной стрелой ужаса пронзила меня шальная мысль, — я сейчас повернусь, а оно не снаружи, а внутри! Я читал о таком…»
⠀
И чем дольше я лежал неподвижно, тем активнее будоражащие кровь мыслишки хлестали меня своими миниатюрными кнутами, загоняя в какую-то незримую клетку, в которой любой здравомыслящий человек потеряет драгоценный рассудок.
⠀
Тук-тук… тук-тук-тук.
⠀
«Колдунья! — врезалось мне в мозг. — Точно, стучит!.. Что? Какая к чёрту колдунья?!»
⠀
— Сёма, — прошептал я, не шевелясь, — Сёма, ты спишь?
⠀
В комнате кто-то тяжело выдохнул. Мои плечи дёрнулись, а спина слегка прогнулась от неожиданности.
⠀
Стуков больше не было.
⠀
«Правда, внутри стояло… — Я зажмурился и затаил дыхание. — Ждёт, пока обернусь. Знает же, что не сплю», — думал я, убеждая себя в том, что настоящее чудовище волшебным образом будет беспомощно перед великой силой волшебного сна.
⠀
Ноги мои дрожали, руки до боли сжимали колючее одеяло, челюсть сводило судорогой, но я не смел обернуться.
⠀
То, что стояло около окна, вздохнуло ещё раз и направилось в мою сторону, шоркая босыми ногами по пыльному ковру. Каждый его шаг отдавался эхом и невыносимой болью в моей голове. Жажда сводила меня с ума, во рту пересохло, стало тяжело дышать, к горлу подступал кашель.
⠀
Оно приблизилось к кровати, опёрлось двумя руками на её край и наклонило свою голову к моему уху. Каждая связка, каждая мышца моего тела напряглась в тот момент, когда неведомая тварь раскрыла свою зловонную пасть, чтобы с хрипом набрать в грудь побольше воздуха, и, мерзко хлюпая языком, прошептала мне прямо на ухо:
⠀
— Нет, не сплю.
⠀
Я похолодел, грязно выругался, подскочил, как ужаленный, и с силой оттолкнул Тюльпана от себя. Он свалился на пол и залился смехом.
⠀
— А не надо было меня бабкой пугать, — утирая слёзы от смеха, говорил он.
⠀
Мне нечего было ему ответить, я затаил страшную обиду и даже за завтраком на следующее утро не проронил ни слова.
⠀
Дом, куда мы пришли, походил скорее на сарай или на землянку. Наполовину вкопанный в землю, он, как мерзкое пятно на любимом платье, доживал свои последние дни, разваливаясь на засаженном голыми сливами участке меж двух красивых хозяйств с новыми кирпичными домиками.
⠀
— Летом тут всё в сорняке, — сказал мне Тюльпан, когда мы вошли в распахнутую покосившуюся калитку, — убирать некому, бабка вся скрюченная, сейчас увидишь, а дочь немного стукнутая, — ступив на скрипучие деревянные ступени, он вдруг рассмеялся, но сию же секунду сконфузился, опомнившись, где находится, и громко откашлялся, — помню, вот тут стояла голая, звала меня зайти, кричала, что на стол залез чёрт и пугает её.
⠀
Меня позабавил конфуз Тюльпана, и я даже немного позлорадствовал про себя, однако ночная обида заметно отступила.
⠀
Двор действительно был запущен. В углу забора стоял, по всей видимости, уличный туалет, обитый покрытым мхом шифером с трёх сторон и с полусгнившей деревянной дверцей. Около спуска в дом из земли прорастали два ржавых металлических столбика, бывшие когда-то надёжной опорой лавочки. Теперь на один из них опиралась длинная сырая доска с нарисованным мелом христианским крестом.
⠀
Внутренности дома тоже оставляли желать лучшего. В тускло освещённых сенях было душно, пахло ладаном и сыростью; полы продавливались под нашими ногами, стены, задрапированные дырявыми тканями со стёршимся рисунком, казались мягкими и непрочными, и серый потолок с грязными жёлтыми пятнами, нависал над нами, как хозяйственная, потрёпанная тряпка, которой хозяйки протирают расплескавшийся кофе.
⠀
Из кухни, прикрытой жалким подобием двери — фанерой с ручкой, вышла сгорбившаяся старая женщина в чёрном платке. Она подняла на нас стеклянные глаза с морщинистыми пожелтевшими веками, прищурилась и, не разглядев гостей, подалась немного вперёд, продемонстрировав нам своё обтянутое дряхлой кожей лицо, впалые щёки и сухие потрескавшиеся губы. Женщина подняла согнутую в локте руку и указала изуродованным прогрессирующим ревматизмом пальцем в конец коридора, пригласив тем самым в комнату к покойнице.
⠀
Первое, что меня удивило, это гроб, вернее сказать, его подобие, стоявшее около двух заколоченных ватманом окон. Девушка, внешности весьма обычной, но не лишённой какого-то милого очарования, лежала в наскоро сколоченном деревянном ящике, состоящим и пяти сырых досок разного размера. Та длинная доска с крестом, что мы заметили на улице, оказалась крышкой этого самодельного бюджетного саркофага.
⠀
Помимо нас в комнате никого не было, мы пришли первыми. Стоя в абсолютной тишине при свете одной единственной лампочки, висящей на чёрных проводах, и двух тоненьких свечей, мы внимательно разглядывали покойницу. Она была невероятно узкоплечей и низкорослой, ибо умещалась в столь крошечный по сравнению со стандартными гробами ящик. Её, одетую в чёрное ситцевое платьице, укрыли белым саваном, оставив на виду лишь бледные маленькие ручки с посиневшими ноготками и голову, которая, вопреки обычаю погребения, лежала не на подушке, а на сложенном в несколько раз одеяле. Эта картина навевала на мою душу ужасную тоску, меня обуяло чувство вселенской безысходности, будто сам ангел смерти спустился с небес и жалобно простонал мне на ухо дату моей кончины.
⠀
— Отойди к двери, — шепнул Тюльпан, чем заставил меня вздрогнуть, — чтоб бабка не пришла.
⠀
Я поглядел на него исподлобья, нахмурившись, удивлённо и даже слегка осуждающе; мне казалось, что он снова задумал сотворить что-то ужасно неправильное, чтобы в очередной раз подтвердить своё природное позёрство, но Тюльпан был вполне серьёзен и немного взволнован.
⠀
— Пожалуйста, — попросил он, качнув головой.
⠀
Его просьба была исполнена, и пока я стоял у двери, карауля мать покойной, Тюльпан робко запустил руку в ящик и, как он рассказал мне позже, ощупал предплечье девушки, однако их он не нашёл, то есть кисти торчали из платья, но остальная часть руки отсутствовала. Спустя полминуты он испуганно отдёрнул руку, отпрянул от ящика и уставился на меня, словно желая передать свои неприятные эмоции через зрительный контакт.
⠀
В сенях тем временем появился новый гость, это пришёл низенький дед с густыми чёрными бровями и пухлым, походящим на жабье, лицом. Он откланялся старухе и, утирая пот с изрезанного морщинами лба, направился в комнату. Мы вышли ему навстречу и, обменявшись рукопожатиями, поспешили покинуть дом до прибытия остальных желающих.
⠀
— У неё запястья пришиты к платью, — тихо заявил мне Тюльпан, когда мы вышли за калитку и присели на лавочку около соседнего дома. — Я слышал кости тоже продают, на протезы там или ещё куда, может быть, бабка её того… всю решила продать?
⠀
— И с крестом на крышке хоронит, — сыронизировал я. На самом деле за этой иронией скрывался страшный испуг, и лишь юмору было под силу удержать меня от трусливого бегства.
⠀
— Чёрт! — Тюльпан хлопнул себя по лбу. — Как я не понял! Ты видел ящик?
⠀
— Видел.
⠀
— Какой он?
⠀
— Какой… сырой, маленький, пахнет не очень...
⠀
— Маленький! — перебил меня Тюльпан. Он не мог спокойно сидеть на месте, тревожно ёрзал, потирая руками дрожащие колени.
⠀
— Сёма? — Я положил руку ему на плечо. Оно тоже дрожало.
⠀
— Топ-топ-топ… — шептал он, — кто-кто-кто… где же взять мне яства?.. Я думал, что буду, как Шерлок, — ещё тише протараторил он, — но меня, кажись, обыграли.
⠀
— Да кто обыграл-то, мистификатор? — сорвался я, вновь негодуя от его манеры недоговаривать.
⠀
— Пошли, — кивнул Тюльпан на покосившуюся калитку и чуть ли не бегом двинулся к ней.
⠀
Мне оставалось лишь поспевать следом. Когда мы вновь очутились в сенях, я решил, что Тюльпан поведёт меня к самодельному гробу, но он свернул в кухню и негромко, вежливо, даже чересчур наиграно, спросил у старухи:
⠀
— Баб Лида, а чем поминать-то будем?
⠀
— Рисом… — прохрипела та ему в ответ, — кутья будет, отбивные, котлеты… — она гремела посудой, поэтому я не расслышал названия всех поминальных блюд, но могу точно заверить, что все они были из мяса.
⠀
— А рыбки не будет? — любезно поинтересовался Тюльпан. Он еле стоял на ногах, опираясь о дверной косяк трясущейся рукой. Я заметил выступившие на его бледнеющей кисти красные костяшки и толстые голубые вены.
⠀
— Откуда… — вздохнула бабка.
⠀
Тюльпан оторвал руку и схватился за рубашку в области груди. Ни проронив не слова, он выскочил из сырой землянки и припустил по улице по направлению к своему дому. Прежде чем побежать за ним, я украдкой заглянул на кухню. Хозяйка рылась в небольшом шкафчике и не обращала на меня никакого внимания. За потрёпанной грязной шторкой по мою правую руку пряталась ржавая ванна. Я приподнялся на носочки и увидел, что внутри неё стоит чугунный тазик с окровавленными кусками свежего мяса.
⠀
Путь оттуда до дома Тюльпана занял у меня меньше минуты, клянусь, что тогда я бежал быстрее него.
⠀
На похороны мы не пошли, как и не соизволили явиться на поминки. Весь день до самой поздней ночи Тюльпана рвало и лихорадило, он бился в истерике, то подскакивая, чтобы схватить помойное ведро, то забиваясь в угол кровати, где, укутавшись в одеяло, тихонько постанывал и что-то бубнил себе под нос; я пару раз расслышал слова из «Отче наш» и других молитв.
⠀
Утром, проснувшись, я обнаружил Тюльпана повешенным на суку дуба в саду. На столе на веранде он оставил мне послание на клетчатом тетрадном листе.
⠀
«Не стоит заходить в сад, — писал он, не догадываясь, что первым делом после пробуждения я решу выйти на свежий воздух, а не отправлюсь на веранду, — там, на дубе буду висеть я.
⠀
Не пугайся и не думай обо мне плохо, это не поступок слабака и не расплата за грехи, это просто смерть, ибо я умер ещё тогда вечером, когда положил себе в рот кусок шашлыка. Я думаю, ты сам обо всём догадался. Она никогда не была такой маленькой, я видел её обнажённую совсем недавно и клянусь тебе, несмотря на аккуратное худое лицо, эта женщина была пышной и никак не влезла бы в маленький ящик, в котором её вчера утром закопали в землю.
⠀
Первое, что меня стукнуло — это самодельный гроб, а второе — мясо, сплошное мясо. Ни хлеба, ни рыбы, дешёвый рис для кутьи и много-много мяса. Продай она свою дочь на органы, то позаботилась бы и о хорошем ящике и о пышных закусках, но у неё не было денег, у неё было только мертвое тело в ванной и пара-тройка острых ножей.
⠀
Ты видел её руки? Никчёмное подобие верхних конечностей. Я не хочу мистифицировать и этот момент, однако не упомянуть о нём никак нельзя. Либо старуха имеет куда больше силы, чем кажется на первый взгляд, либо ей кто-то помогал разделывать собственную дочь.
⠀
Крест на крышке ящика, может быть, и говорит о старухиной вере, но, видимо, та не стала для неё значимым препятствием. «Хочется сделать всё, как у людей» — вот перед чем бессильны любые личные принципы, пышные похороны с кучей мяса перевесили мораль. А, возможно, старуха продала свою душу не богу глупости, а какому-нибудь демону, и теперь ей не важно, какой знак рисуется на крышке гроба.
⠀
Подводя итог, хочу ещё раз напомнить — я умер, и этого, к сожалению или к счастью, уже не изменить. Старуха стояла у калитки, когда я шёл встречать тебя на остановку, она сама предложила мне купить у неё мяса. Видимо, вырученные деньги пошли на плату сообщнику или на покупку риса с изюмом для кутьи, а также в карман батюшки за отпевание.
⠀
И сколько бы я не критиковал тебя за твой осознанный выбор, в этот раз он спас тебе рассудок и, возможно, жизнь. Беру слова назад, у вегетарианства есть свои плюсы. А теперь собирай вещи, накинь на голову капюшон и беги на остановку в обход старухиного дома, желательно по огородам, только не смотри в сторону большого дуба, напоминаю, там висит мертвец. Автобус уходит в обед и в пять вечера, не задерживайся здесь.
⠀
Твой Сёма Тюльпанов.»
⠀
Захлёбываясь слезами, я сделал всё, как велел мой почивший друг и уже вечером сел за написание этого рассказа о деревне.
⠀
Может быть, Тюльпан был прав о чудовищной силе старой бабки, или наоборот, вся эта история станет неким показательным уроком для всех нас. Настоящие монстры выглядят не как долговязые бледные существа с чёрными глазами, они похожи на нас с вами — обыкновенных людей. Меня всегда интересовало, откуда берутся эти чудовища в страшных рассказах, прилетают ли они к нам из глубин космоса, выходят ли из других измерений или какой-нибудь неведомый владыка тьмы создаёт их из песка и глины. А может быть, у каждого монстра есть свои родители, отцы, матери? И из доброжелательных созданий они превращаются в кровожадных тварей под гнётом страшных обстоятельств? Для бабы Лиды таким обстоятельством была крайняя нищета.
⠀
В одном Тюльпан ошибся. Это был один из умнейших людей, которых я знал. Несмотря на всё своё позёрство и показную неадекватность, которые, по моему личному мнению, были своеобразной защитной реакцией, какой у меня бывает юмор, он никогда не ошибался в своих доводах и рассуждениях, мог встать на верный путь и не докрутить дело до разгадки, но ошибиться — никогда. Кроме этого злополучного вечера с шашлыками. Я никогда не был вегетарианцем. Мясо было не прожаренное, это угадывалось по внешнему виду. Мне стало отвратительно от одной только мысли о том, что это полусырое блюдо окажется внутри меня, поэтому и пришлось слукавить.
⠀
Тюльпан никогда не умел хорошо жарить шашлык.
----
Автор: Евгений Шорстов | @Shorstov
2021Зато потом можно говорить "Не хулигань, дедушка следит за тобой!"
«Какая горькая хрень… — выкрикнул пьяным голосом Костя, отодвигая от себя тарелку с рисом. — Горько. Сска, горько.» Гости, сидящие за столом, косо посмотрели на кричащего паренька, но не с укоризненным взглядом, а с жалостью. То, что он вопил «горько», это не потому-что напился — горечь с желчью наружу выкипала. Все это понимали. «Душа болеет у Коськи, — шепнула одна тетка другой. — они же свадьбу должны были сегодня сыграть, а видишь как оно получилось? Ой, страшно. Невеста в закрытом гробу, а вместо свадьбы — похороны». Тетки поохали, поахали и снова уставились в тарелки с рисом.
Когда поминки закончились, Коську из столовки вытащили почти без сознания. В таком виде его и приволокли домой двое друзей.
Дома пахло застоявшейся смертью, спиртом и формалином. Парню сразу вспомнился гроб, стоящий на табуретках посреди комнаты. Стало тошно, закружилась голова.
Диван нехотя встретил Костино тело, прогнулся под ним со скрипом. Лежа, парень вслушивался в гнетущую тишину. Она забивала ноздри и горло своей спертой духотой, сдавливала уши тикающими настенными часами. «Тик-так, тик-так» — каждым щелчком забивалось гвоздем в голову Кости. Тик-так.
Нет, он все-таки не мог находиться в этом доме без нее. Еще чувствовал аромат, присутствие, хотелось позвать ее, чтобы она заворчала с кухни «Костя, у тебя ноги есть? Ненавижу когда ты общаешься со мной из другой комнаты.»
Включил телевизор, чтобы тот тишину тяжелую перекрикивал, не давал мыслям гноиться и зачервиветь внутри черепной коробки.
Стоило закрыть глаза, как весь мир начинал крутиться со скоростью света, содержимое желудка подбиралось к горлу. За тазиком идти не было никаких сил, из последних приходилось держать тяжелые, как пудовые гири, веки. Он даже не знал, сколько времени бездумно валяется, за окном уже стемнело и зажглись уличные фонари. Изредка потявкивали соседские сторожевые собаки.
Парень таращился в чернеющие на потолке тени от раскачивающихся за окном веток, думая о случившийся с ним трагедии, жалея себя и упрекая одновременно, как вдруг напротив окна промелькнул силуэт. Костя даже не сразу сообразил, внутри это или снаружи. Приподнялся, удерживая себя на локтях, стал в окно пялиться. Долго всматривался, вслушивался. Никого там нет, котяра наверное, успокоился парень и уже почти рухнул в прежнюю позу, но силуэт проплыл еще раз, и теперь совершенно отчетливо было ясно — дома Костя не один.
До выключателя с дивана не дотянуться, пришлось вставать и шарить по стене рукой, заодно поддерживая себя. Свет, заливший пустую комнату, ударил по сонным, остекленевшим глазам — молодой человек невольно прикрыл их ладонью. Убавил громкость телека. Дома по прежнему тишина и никого вокруг, только стук часового механизма усердно продолжал бить по мозгам.
Выглянул в окно, выискивая пьяным взглядом что-то, что могло бы отбросить тень, но кроме одинокого деревца ничего не увидел. Блеклый фонарь освещал кусок улицы и еловые, уже припорошенные снежной пудрой, ветви, разбросанные по улице. Свет падал на шапку снега, осевшую на дровенице и остывал холодея. Ни души.
От сердца отлегло, Костя расслабился. Вспомнил, что оставлял несколько дней назад пару бутылок пива в холодильнике и зашаркал шерстяными носками в сторону кухни. Ватные ноги то и дело путались, намереваясь обмякнуть, трясущиеся руки обессилено достали алкоголь, небрежно отковыряли зажигалкой откручивающуюся пробку и, спустя секунду, жидкость полилась в горло. Костя жадно глотал пиво и не успокоился, пока первая бутылка не опустошилась полностью. После этого он открыл вторую и пошел обратно в комнату, к телевизору, так и замерев в коридоре. Перед ним маячил силуэт человека. Он был прозрачным, похожий больше на сгусток дыма, который не спешил рассеиваться. Плавал над полом, вдоль стены с фотографиями в рамках, будто бы рассматривая их. На фотках были двое молодых — Костя и Юля. Юле нравилось фотографироваться и еще больше нравилось потом любоваться собой на изображениях. Дал бы ей Костя волю — она бы завешала этими рамками все стены. Силуэт совсем не замечал Костю, а парень не верил своим глазам и не мог отвести их в сторону.
«Добухался» — промямлил молодой человек, посмотрев на бутылку в руках и та выскользнула у него из вспотевшей ладони. Пиво с брызгами разлилось по полу, шустро впитываясь в ковер.
Беспомощно осел на пол, застонал, схватившись за голову. «Нет, нет, так не бывает… Это белочка, точно белочка. Я же три дня не просыхал.»
Когда Костя приподнял тяжелую голову на стену с фото, сгусток дыма уже исчез. Однако парню от этого стало лишь еще беспокойнее — одна рамка покосилась, хотя минуту назад все висели прямо. На фотографии улыбающаяся, счастливая пара. Это изображение было сделано ровно за день до смерти Юли. Защипало глаза, боль сдавила грудь. Опьянение, казалось, выветривалось из организма, от этого Косте сделалось еще горьче и противнее — алкоголь маскировал черноту в душе, а теперь она полезла из всех щелей. Мысли, воспоминания навалились на и без того перегруженную голову, поэтому Костя не сразу обратил внимание на дуновение холодного потока воздуха, щекочущего его шею. Будто легкое прикосновение нежных, но ледяных пальцев. Только вот дверь закрыта и окна забиты утеплителем — сквозняк не мог проникнуть в дом. По коже пробежали мурашки, мышцы отказывались шевелиться окаменев. А к шее и теперь уже к волосам отчетливо кто-то прикасался. Это невозможно было спутать с ветром, кожа в мгновение превратилась в гусиную, холод растекся по организму страхом, плавно перетекающим в ужас и панику. Да и в комнате будто сильно похолодало. И тут, тихим шепотом, в ухо парню кто-то произнес «Мне бы ватки хоть немного. Чуть-чуть помялось, Кось.»
Костя нашел в себе силы, дернулся, резко повернулся назад и обомлел. Над ним, немного сгорбившись, стояла тень.
Костя бы закричал, что есть сил закричал бы, но мимо него скользнула еще одна тень. Она выплыла из спальни и медленно двигалась в сторону кухни. Парня затрясло от страха. Он заметил еще несколько подобных силуэтов, снующих по дому в разные стороны, будто это были живые люди, занимающиеся своими бытовыми делами. Только тишина по-прежнему угнетала. Костя не слышал даже ход настенных часов. Телек работал без звука, напротив, на диване тоже сидели темные фигуры.
Последние силы собрал, попытался встать с пола. Получилось с трудом, но этого хватило, чтобы добраться до двери и понять — друзья закрыли его снаружи. Поискал ключи, нет нигде. Прошипел озлобленно: «Вот же суки».
Кинулся к окну, дернул ручку, потом, в панике, стал дергать закрашенные краской шпингалеты, только увиденное в окне, было будто ударом кувалды по затылку: на границе темноты и луча фонарного света стоял кто-то в пышном, белом платье. Костя сразу узнал наряд. В таком он хоронил свою невесту. Вспомнил, как прямо в их доме, местный умелец — бывший медбрат, уволенный за пьянку, приводил ее тело в приемлемый вид, после того, как по ней проехал грузовик. Как на мертвую надели подвенечное платье, по какому-то верованию, ну и скрыть ломанные кости. Во внутрь максимально набили соломы и ваты, чтобы «выровнять» тело, после сшили белыми нитками. Хотели привести в красивый вид, к богу спокойно отпустить, но сотворили ужасающую сознание куклу и по итогу гроб все равно закрыли. Поэтому никто чужой не мог знать, что ее похоронили в платье. Только самые близкие. Парень готов был убить, голыми руками задушить того, кто придумал эту мерзкую шутку. Саданул со злости по стеклу, оно с треском рассыпалось десятками острых льдинок по полу, поранив руку Кости. Потом, поврежденной конечностью, измазав весь подоконник красным, парень вновь принялся открывать запечатанную раму. Наконец, с хрустом, вырвал, матернулся, и почти уже выпрыгнул из окна, как образ невесты рассеялся в темноте, будто пыль. Тут перехватило дыхание, паника накрыла с головой. Костя не верил в паранормальщину, но только что видел сам: был человек, раз — нет его. Неужели все это алкоголь и разыгравшаяся фантазия, судорожно думал парень.
«Никаких призраков нет и быть не может! И шептать тоже никто не мог. Просто я сошел с ума. Свихнулся.»
Сел на подоконник обреченно, в задницу тут-же впились осколки стекла. Костя хрипло выругался и, зарыдав, рухнул на пол. Вспомнилось ему, как последний раз он смотрел в глаза мертвой Юли. Они, остекленевшие, словно упрекали парня в том, что он допустил смерть любимой. Не заметил, как многотонная грузовая махина, пятившись назад, смяла под собой хрупкое тело девушки. Водитель был пьян и, проскочив задним колесом по живому препятствию, не остановился — проехал еще и передним. От Юли ничего и не осталось почти, лишь изуродованное, исковерканное тело. Когда ее отец увидел, что стало с его дочерью — слег с инфарктом в больницу. Костя бы и сам слег, да прямиком под землю, но алкоголь спасал. Забывалось иногда.
Мысли рассыпались вдребезги, как хрустальная люстра, упавшая с потолка, когда холодный шепот раздался вновь. «Вата. Костик, ты помнишь, где она лежит? Я никак не могу вспомнить.» Только теперь парень не только слышал голос, он видел его хозяина. Точнее хозяйку. Перед ним совершенно точно стояла Юля, в том платье, которое так долго сама себе шила на свадьбу. Ее глаза-стекляшки сверлили дыру в мозгу Кости. В горле застрял колючий ком, запершило, захотелось откашляться или глотнуть воды, ощущения были такие, будто кто-то шлифовал гортань наждачкой. Скреб острием ножа при каждом сглатывании.
«У меня тут немного разошлось, надо ватой заполнить и зашить нитками.» продолжала шептать девушка в платье, показывая пальцем себе на живот. Туда, где был грубый шов, где ей внутрь напихали ваты и соломы.
«Юлечка, — замямлил Костя пьяным голосом, — прости меня, Дорогая моя. Я не должен был...бросать тебя, не должен был. Я все исправлю, клянусь.» рухнул на колени, зарыдал, бубня что-то нечленораздельное. Когда поднял голову, то мертвой невесты уже не было. Не было и темных, дымчатых силуэтов — теней. Только холод сковал весь дом, стены и пол заиндевели. Дыхание вырывалось наружу синим паром, а Костя никак не мог понять, почему это произошло. Потом увидел свою руку в крови, вспомнил про разбитое, распахнутое окно.
Куда бежали его ноги, он не знал. Утоптанная тропинка сменилась не глубокими сугробами, значит он свернул с дороги. В лес, если судить по веткам, хлещущим парня по лицу. Его ноги в одних носках и руки без перчаток уже превратились в ледышки, однако Костя не обращал на это внимания. Выскочив из окна, он и не подумал о том, что нужно одеться. Его тянуло туда, где все должно закончиться.
Только на следующий день, под вечер, друзья Кости нашли его на кладбище, замерзшим на смерть. Он сидел у своей невесты, поджав колени, обхватив их руками и уткнув в них голову. А могила была выкопана, гроб разломан, памятник валялся в стороне. В гробу никто не лежал.
Люди решили, что это сотворил Костя, в порыве полного отчаяния, а как он все провернул без лопаты — так не поняли. Потом долго еще недоумевали, куда он мог деть тело мертвой девушки. Искали в лесу, в окрестностях, искали дома и в подвале. Не нашли. Махнули рукой, лишь бы забыть быстрей.
Только лишь в сжатом, заледеневшим кулаке парня — уже после того, как удалось его раскрыть — увидели клочок окровавленной ваты.
Автор: @Felix Beck; за идею спасибо @MoranDzhurich,
Историю эту мне рассказа бывший фермер дядя Толя, а я уж на эмоциях попробую рассказать как запомнил от его лица.
Девяностые, я занимаюсь коровками, и помогаю кому чем придется. Часто просили помочь выкопать могилы по родственному. ну и я не отказывал до одного случая.
Умер родственник, одинокий мужик, пришел из леса и не дойдя до двери упал на крыльцо и так пролежал до утра пока соседи его не обнаружили. Стояла осень и были холода. Меня тут же попросили помочь отвезти его на вскрытие в райцентр. Так скрюченного завернули в простыни и повезли в фургоне. Ко времени похорон опять некому забирать и послали меня с гробом. Нанял бортовой Газ-53 взял двоих мужиков за бутылку помочь гроб загрузить. Приехали к моргу они ждут не заходят, а я зашел к судмедэксперту а он как раз закончил и зашивает, и грит мол забирайте. Я смотрю а у него руки и ноги под 90 градусов в верх торчат. И говорю, и как я его заберу когда он в гроб не вместится. Сделай что-нибудь мил человек, а уж я отблагодарю. Тот хмыкнул, и говорит дескать, давай жилы ему подрежу. В общем подрезал и где то что-то привязал и всё сразу костюмчик напялили и в гроб положили.
Загрузили мы его крышкой накрыли и я с мужиками по сторонам возле бортов сел что бы придерживать, а то вдруг вылетит. А дорога в принципе не плохая, но был на выезде из города ж\д переезд и во на этом переезде машину изрядно тряхануло и крышка съехала а из под неё высунулась нога покойник. Мужики успели уже бутылку раздавить и поэтому среагировали моментально - вылетели из кузова прямо на ходу. Водитель остановил а я кричу мол вы что испугались, давайте обратно. Но те головами и руками машут и говорят, мол дела ещё в городе есть и не поехали.
Приехали к дому, простились и поехали на кладбище. Сгрузили приготовились опускать в могилу и тут бабки напали мол нечего на верёвках как висельника опускать а надо на рушниках, как всю родню хоронили. А этим рушникам с век а то и больше будет - лежали по сундукам и гнили. Ну мужики спорить с бабами побоялись и просунули под гроб рушники. Только взяли и над самой могилой один рушник треснул и гроб рухнул в могилу. крышка слетела и покойник сел а гробу. Тут народ начал креститься, причем даже неверующие. Священников тогда не было, но была какая-то монашка пришлая. И вот она запричитала: Ну всё теперь пятерых с собой он на тот свет заберёт.
Похоронили, справили девять дней потом собрались на сороковой сели за стол, сидим и тут стали считать мол кого же не хватает. Деда нет - послали молодого, ноги быстрые, дескать водка стынет, давай быстрее. Прибежал а сам трясётся, мол дед лежит и не дышит. Все всё бросили побежали а он и правда умер.
Похоронили на третий день и не досчитались одной бабки на похоронах. После похорон пошли толпой проверить и нашли её бездыханной.
На похоронах бабки народ начал пристально вглядываться в друг друга. На девятый день после её похорон умер ещё один дед. Вот тут народ под обосрался конкретно. Стали проверять стариков, а я лично пить вообще перестал, мол коровки на дух не переносят спиртное (что кстати правда) И на сороковой день по бабке сидят все за столом, помалкиваю, а одна тетка, только знай рюмки опрокидывает и народ тормошит, мол вы чего раскисли, надо покойницу проводить. Тут ей и говорят, мол ты чего а вдруг беду накликаешь - сказала монашка пять, значит и будет пять. Но она их успокоила мол, старики померли а вы перепугались. Я говорю жене, мол пойду я коровок проверю, а ты давай много не пей - завтра с утра молоко везти на продажу.
Вечером жена еле вползла и слова сказать не может. Я ей говорю - ну ты мать даёшь, пообещали и нализалась. А та рыдает, мол Люся умерла.
Люся (сорок с хвостиком) прямо во время застолья рухнула. скорая только констатировала смерть.
На девятый день умела её мать. И с тех пор родня умирать перестала.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Колючие контактные линзы, вставляемые в глаза умершим, чтобы у них оставались закрытыми глаза во время похорон.