Про намёки
Стырено отсюда: https://vk.com/book
Стырено отсюда: https://vk.com/book
Сейчас никто не будет отрицать, что 1930-е - довольно тяжелый период как самого для Советского Союза, так и для живших там людей. Однако в те времена жилось несладко не только народу, но и книжному делу. Дефицит печатного слова доходил до того, что работники книготорговли массово писали ходатайства и жалобы. Да только не в партийные органы, а... Максиму Горькому. Тот какое-то время терпел-терпел, а 7 ноября 1934 года не выдержал и написал уже сам. И сразу Иосифу Виссарионовичу. С просьбой "побороть книжный голод" и "жажду" художественной литературы.
Тогда ещё Алексей Максимович занимал пост председателя Союза литераторов, а потому с книжным делом был всё же как-никак связан. И поводом для его пространной жалобы вождю послужил тот факт, что из-за регулярных писем писатель стал буквально чувствовать себя "магазином". Горького просили достать книг, причем не простых, а, что важно, советских.
В отдельные моменты эти прошения и правда доходили до абсурда. Так некоторые работники книгоцентров сразу присылали деньги и список книг, которые Горькому предлагалось закупить и отправить обратно. Так из далёкого Новосибирска было прислано аж 1400 рублей и... Алексей Максимович купил. И отправил. Не лично, конечно, но всё же.
Казалось бы, что делает советский гражданин с книгами, что ему их так не хватает? Ответ прост. Ничего. В подавляющем большинстве он их вообще не видит на полках книгоцентров. Нужные книги советских авторов просто до них не доходят, как и до широкого читателя.
Например славный город Сталинград получил 100 экземпляров записи выступления М. Горького на I Всесоюзном съезде советских писателей. Из этой сотни "60 бронируется для ЦК, 30 - для крупных библиотек области, для миллионного населения города остаётся - 10". Конечно, не слишком понятно, откуда Алексей Максимович взял в Сталинграде 1934 года миллион человек населения, но давайте спишем это на преувеличение и присовокупление агломераций. В любом случае указанная Горьким поставка еще считалась хорошей. Ведь норма выдачи Шолоховской "Целины" для того же Сталинграда - 15 экземпляров, "Цусимы" А.С. Новикова - 20 и так далее с плюс-минус одинаковыми цифрами по палате.
В Хабаровском крае ситуация была не лучше. Например стихотворение В.В. Маяковского "Про это" посетило город и область лишь 14 экземплярах, "История одной жизни" М.М. Зощенко - в 7. В чуть более удачной комплектации доехал "производственный роман" Ф.В. Гладкова "Цемент" - целых 250 экземпляров, что, по-хорошему, тоже мало.
Конечно, появляется вопрос, а нужны ли были сталинградскому читателю вообще записи выступлений того же Горького? Интересно ли ему читать Шолохова? И с чего бы рядовому хабаровчанину захотеть читать про становление завода и торжество активизма над халтурой?
Тут не стоит забывать, что литература в СССР - это такой же инструмент воспитания на советского гражданина, как и "важнейшее из искусств". Человеку Революции нужно читать литературу нового времени, а не старинную макулатуру, постулирующую неактуальные, а в худшем случае, даже вредные, идеи и воззрения. И речь тут идёт не о классиках русской литературы, ведь они и так стоят на полках, их то печатают в нужном количестве. Речь, по словам Горького, о более "скверненькой" и "халтурной" литературе вроде сентиментальных стихов и романов. Советскому человеку нужно читать, окромя Пушкина и Достоевского, ещё и советскую литературу тоже. А её нет. Непорядок.
Максим Горький был не книгоиздателем, а писателем. И если уж ему приходилось через головы управленцев обращаться напрямую к Сталину с просьбой порешать книжный дефицит, то это говорит о многом. Как минимум о том, что Объединение государственных издательств (он же ОГИЗ) не справлялось с возложенными на него задачами. И это спустя всего 4 года после реорганизации всей сферы книгоиздательства. И кто же виноват?
Конкретно тыкать пальцами в данном случае не получится. Может даже никто не виноват. Денег действительно не хватало, оборудование и правда было устаревшим, рабочие площади, как ни крути, были маленькими. Однако назвать ОГИЗ белым и пушистым тоже не получится при всем желании. А потому человеческий фактор со своими факапами и оригинальными затеями в духе "а давайте зафигачим новую стройку, а потом забросим" тоже играл свою роль. Такие дела.
Источник: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 35. Д. 54
Мой авторский блог: https://vk.com/com_pour_his
Напишите пожалуйста отдельно характеристику деда Архипа и отдельно характеристику Лёньки. Рассказ- Максим Горький "Дед Архип и Лёнька"
Привет медикам, публикую в вашем сообществе. Только что дочитала книгу, не могу все же понять, что это было. Объясните, пожалуйста. Что случилось, зачем есть землю и глотать лед? Что за внутреннее кровотечение? Вот краткое описание из книги:
"Благополучно сгрузили с барки на берег красное тупое чудовище, похожее на безголового быка; опутали его веревками и, ухая, рыча, повезли на катках по доскам, положенным на песок; котел покачивался, двигаясь вперед.
Отец, хмельной, тоже помогал тащить котел, напряженно покрикивая:
- Потише, эй, потише!
Меньше полусотни сажен осталось до фабрики, когда котел покачнулся особенно круто и не спеша съехал с переднего катка, ткнувшись в песок тупой мордой.
Илья Артамонов с рычагом в руках возился среди рабочих, покрикивая:
- Молодчики, берись дружней! О-ух...
Котел нехотя пошевелился и снова грузно осел, а Никита увидал, что из толпы рабочих вышел незнакомой походкой отец, лицо у него было тоже незнакомое, шел он, сунув одну руку под бороду, держа себя за горло, а другой щупал воздух, как это делают слепые; старый ткач, припрыгивая вслед за ним, покрикивал:
- Земли поешь, земли...
Никита подбежал к отцу, тот, икнув, плюнул кровью под ноги ему и сказал глухо:
- Кровь.
Лицо его посерело, глаза испуганно мигали, челюсть тряслась и всё его большое, умное тело испуганно сжалось.
- Ушибся? - спросил Никита, схватив его за руку, - отец пошатнулся на него, толкнул и ответил негромко:
- Пожалуй, - жила лопнула...
- Земли поешь, говорю...
- Отстань, - уйди!
И, снова обильно плюнув кровью, Артамонов пробормотал с недоумением: - Текёт. Где Ульяна? - и пошел к дому, ша-га-я осторожно, как по жердочке над глубокой рекою.
Ульяна Баймакова прощалась с дочерью, стоя на крыльце, Никита заметил, что, когда она взглянула на отца, ее красивое лицо странно, точно колесо, всё повернулось направо,потом налево и поблекло.
- Льду давайте, - закричала она, когда отец, неумело подогнув ноги, опустился на ступень крыльца, всё чаще икая и сплевывая кровь.
Как сквозь сон, Никита слышал голос Тихона:
- Лед - вода; водой крови не заменить... - Земли пожевать надо...- Молчи ты, - протяжно и жалобно стонет Баймакова, подавая кусочки льда.
Отец глотает лед. Баймакова то расчесывает гребнем густые курчавые волосы Ильи, то отирает салфеткой непрерывную струйку крови в углу его губ, капли пота на лбу и на висках,
Он умер, истек кровью, после полудня, когда солнце еще благостно сияло в зените. Он лежал, приподняв голову, нахмуря восковое лицо, оно было озабочено, и неплотно прикрытые глаза его как будто задумчиво смотрели на широкие кисти рук, покорно сложенных на груди.
Кадр из фильма "Дело Артамоновых".
«Казалось - все знают, что надо жить тихо, беззлобно, но никто почему-то не хочет сказать людям секрет иной жизни, все не доверяют друг другу, лгут и вызывают на ложь.»
«Жизнь ненужного человека» была написана «по рассказу героя, служившего в одном охранном отделении, и автобиографической записке его товарища» (из архива М. Горького) в 1907 г. и изначально название было иное — «Шпион». Впервые одна треть повести напечатана в 1908 г., в 1910 г. издательство «Жизнь и знание» решило выпустить весь текст, но вскоре на книгу был наложен арест, а против автора возбудили уголовное преследование. Только после Октябрьской революции (1917 г.) «Жизнь ненужного человека» включилась во все собрания сочинений.
«Молчаливый и скромный, он создал себе в углу незаметное существование и жил, не понимая смысла дней, пёстро и шумно проходивших мимо его круглых, бездонных глаз.»
Главный герой книги Евсей Климков рано потерял своих родителей. На воспитание его взял дядя Петр. Жена и сын дяди невзлюбили щуплого, некрасивого мальчика с птичьим носом и пугливыми бесцветными глазами, частенько избивали и постоянно ругали его, в школе тоже приходилось несладко. Как закончилась учеба, Петр отправил Климкова в город на службу в книжную лавку к одному странному старику. Старик оказался шпионом, который выискивал революционеров среди покупателей. И по воле случая Климкову тоже суждено было стать шпионом.
«Порою Евсеем овладевала тяжёлая, ослабляющая скука, пальцы его становились вялыми, он откладывал перо в сторону и, положив голову на стол, долго, неподвижно смотрел в дымный сумрак комнаты, стараясь что-то найти в глубине своей души.
Его начальник, бритый старик, кричал ему:
- Климков! Заснул?
Евсей хватал перо и, вздыхая, говорил себе:
"Пройдёт..."»
Слово «пройдёт» часто встречалось на страницах книги. Евсей повторял его, словно молитву, способную дать надежду на светлое будущее — без страха, подчинения, безысходности. Вся жизнь Климкова — сосуд, который наполнялся лишь чужими мыслями, наставлениями, действиями. Себе он не давал времени на раздумье. Только нарастало в груди щемящее чувство пустоты, только приходило осознание, что он не живет, а существует, Евсей сразу загружал себя работой, ведь если задуматься, наступит понимание, насколько бессмысленно такое существование.
«Готовый служить всем и каждому за добрый взгляд и ласковое слово, Климков покорно бегал по городу, следил, расспрашивал, доносил, и если угождал, то искренно радовался. Работал он много, сильно уставал, думать ему было некогда.»
Когда читала повесть, в голове возникало много ассоциаций: «Шинель» Гоголя — как пример темы «ненужного», «маленького» человека; «Котлован» Платонова напоминал слогом, мыслями, даже сюжетом; «Жизнь Клима Самгина» Горького — в эпопее тоже проглядывало бесцельное существование главного героя...
«"Хорошо бы мне сидеть поближе к нему..."
И это стало его мечтой.»
Атмосфера книги угнетала на протяжении всего повествования. Она словно покрывала тебя пылью, заставляла глотать пилюли мрака и безысходности. В повести нет почти ничего положительного. И если Сологуб в «Мелком бесе» всю безнадёжность и грязь замаскировал слоем сатиры, то Горький решил преподнести всё, как есть, без прикрас — впрочем, за это я его и люблю.
«Плохо тебе жить, - это я понимаю, а зачем ты живёшь - не понимаю. Зачем?»
Мы - социалисты. Это значит, что мы враги частной собственности, которая разъединяет людей, вооружает их друг против друга, создает непримиримую вражду интересов, лжет, стараясь скрыть или оправдать эту вражду, и развращает всех ложью, лицемерием и злобой. Мы говорим: общество, которое рассматривает человека только как орудие своего обогащения, - противочеловечно, оно враждебно нам, мы не можем примириться с его моралью, двуличной и лживой; цинизм и жестокость его отношения к личности противны нам, мы хотим и будем бороться против всех форм физического и морального порабощения человека таким обществом, против всех приемов дробления человека в угоду корыстолюбию.
В вышеприведенной цитате одного из самых известных романа Максима Горького виден исторический срез сознания характерного для молодых идеалистов этого течения начала 20 века. Роман написан в 1906 году и во многом предвосхитил стиль социалистического реализма, который бурно расцвел после появления на мировой арене СССР.
Как же читается эта книга сейчас , в 2018 году? Какие чувства вызывают герои? Наверное, у каждого свои. Но мне очень жалко героев книги. Они стали социалистами не от хорошей жизни. Действительно, а начале века положение пролетариата и крестьянства в Российской Империи было бесправным и унылым. И поэтому стали появляться эти мечтатели, которые верили в светлое будущее, где все будут равны и не будет богатых и бедных. Где во главе всего станет ум, достоинство и свобода личности. Но ведь в итоге они победили в 1917 году? И что же произошло? К сожалению, царства свободы и радости не случилось. НКВДшники были хуже жандармов, ГУЛАГ был хуже царской каторги. О честности суда говорить не приходится.
Сын главной героини, который говорит в суде речь, отрывок которой я привел выше, который открыто выступает против текущего режима, всего лишь сослан в поселение за это всё. НА суде присутствуют родственники. Мать знает куда он отправляется. Он улыбается ей и почти уверен, что скоро сбежит. Давайте подумаем, что было бы в стране победившего социализма с человеком, который выступал так открыто против режима. В 30х годах он просто бы пропал для семьи, и потом им сообщили, что он мертв без указания места могилы. При этом не обязательно вообще что-то говорить против власти.
Грустно, что такие замечательные и добрые герои данной книги по сути "за что боролись на то и напоролись".
Есть еще один любопытный момент в книге. Когда Рыбин говорит такое:
Так. Я тоже не знаю. Второе - книжки кто составляет?
- Ученые…
- Господа! - молвил Рыбин, и бородатое лицо напряглось, покраснело. - Значит - господа книжки составляют, они раздают. А в книжках этих пишется - против господ. Теперь, - скажи ты мне, - какая им польза тратить деньги для того, чтобы народ против себя поднять, а?
Мать, мигнув глазами, пугливо вскрикнула:
- Что ты думаешь?..
- Ага! - сказал Рыбин и заворочался на стуле медведем. - Вот. Я тоже, как дошел до этой мысли, - холодно стало.
- Узнал что-нибудь?
- Обман! - ответил Рыбин. - Чувствую - обман. Ничего не знаю, а - есть обман. Вот. Господа мудрят чего-то. А мне нужно правду. И я правду понял. А с господами не пойду. Они, когда понадобится, толкнут меня вперед, - да по моим костям, как по мосту, дальше зашагают…
И зашагали. Новые господа советской номенклатуры. Зашагали партийные деятели, зашагал и сам Максим Горький в некоторой степени. Что уж там...
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
- Охота тебе дружиться с таким жиденком, - брезгливо заметила Наталья
сыну; Петр Артамонов увидал, что тонко вычерченные брови сына дрогнули.;
- Жиденок - обидное слово, мамаша. Вы знаете, что Александр -
племянник нашего священника Глеба, значит - русский. В гимназии - он
первый...
Мать пренебрежительно фыркнула:
- Жиды везде на первое место лезут.
- Откуда вы знаете это? - не уступал сын. - В городе - четыре еврея,
все бедные, кроме аптекаря.
- Да сорок жиденят. И в Воргороде везде жиды и на ярмарке...
С обидной настойчивостью Илья повторил; - Жиды - плохое слово.
Тогда мать, стукнув чайной ложкой по блюдечку, вакричала, краснея:
- Да что ты меня учишь? Не знаю я, что ли, как надо говорить? Я - не
слепая, я вижу, как подхалим этот ко всем, даже к Тихону, ластится: вот я и
говорю: ласков, как жиденок, а ласковые - опасные. Знала я такого,
ласкового...
- Довольно! - строго вмешался Петр, а она, готовая заплакать,
жаловалась:
- Что уж это, Петр Ильич, слова нельзя сказать! Илья замолчал,
нахмурясь, а мать напомнила ему:
- Ведь я тебя родила.
- Благодарю, - сказал Илья, отодвигая пустую чашку...
М. Горький, 1925
Вечные вопросы...