Ох этот Вивальди
А может хорошей классики в субботу?
В Вивальди я влюблен давней и теплой любовью. Это не только самые известные композиции но и оперы.
Знакомьтесь одной из опер.
Чуток прекрасного, доброго и вечного.
Музыкальные эксперименты
Несколько недель назад решил поэксперементировать с плагинами в FL-ке. Что сказать? Довольно интересно, особенно, учитывая специфику инструментов, их звучание, подачу и прочие моменты. Да, не без косяков, но путь к цели - написать музыкальную композицию, по своим масштабам и контексту похожей на "Light of the Seven" из Игры Престолов - только начался.
Думается мне, что на это уйдет немало времени, но курс взят верный. Осталось только подтянуть свои знания в плане техническом - в гармоническом аспекте, думаю, у меня все в порядке.
Музыка
Всем привет! Меня зовут Тимофей и я занимаюсь сочинением музыки уже на протяжении почти 2-х лет. За это время много случилось, многое изменилось. В том числе появился опыт работы с музыкой на заказ.
В данном посте мне хотелось бы "заявить" о себе, о своем творчестве. Если вдруг у вас есть идеи и предложения, если вам понравится мое творчество - буду искренне рад контактам и сотрудничеству. Музыка должна вдохновлять и сопереживать, а нести ее в массы должны те, кто умеют это делать лучше всего - композиторы и музыканты.
Большая драка композиторов. V. Жорж Бизе
Общий план
Жорж Бизе. 1838-1875.
Бизе загорелый, душит Баха. На пиджаке его твидовой клетчатом отпечатана Кармен.
Автограф Бизе.
...Мне нужен театр: без него я ничто. Я люблю каждого осветителя, каждую старую выдохшуюся актрису, каждый сгнивший абажур и каждого клопа, ужинающего простынями, на которых каждое представление каждый мавр душит каждую Дездемону. Такой вот я человек. Ж. Бизе (предположительно)
Свою недолгую, но яркую жизнь французский композитор Жорж Бизе посвятил музыкальному театру лилипутов, однако биографы дружно решили этот и факт его биографии переиначить, и будущим поколениям историков и специалистов по Жоржам немало приходится потрудиться, выскивая крупицы правды в ворохе непонятных россказней и побасенок.
театр лилипутов в Париже середины 19 века
Вершина творчества Бизе — опера «Кармен»— до сих пор остаётся одной из самых любимых опер для детей, собак, домохозяек и рабочих шахт и других туннелей, где так замечательно экранируют произведения Бизе. Между прочим, именно её фрагмент используется в фильме «Trainspotting» Дэнни Бойла, когда Марк Рэнтон пытается в одной из первых сцен фильма избавиться от героиновой зависимости; и музыкальное сопровождение замечательно подходит к классическим монтажным приёмам режиссёра. Но вернёмся к нашему талантливому ребятёнку.
Бизе вырос в культурной образованной семье, есть некоторые сведения о том, что отец его был учителем пения, рыбаком, несколько раз пытался сдать экзамены на помощника епископа, но всё время путался в родословной Иисуса, где «от Авраама до Иосифа». На данный момент исследователями установлено, что это не потому, что он был, так сказать, заурядного интеллекта с отставанием от среднего, а потому что он учил из Евангелия по Матфею, а принимали по Евангелию от Луки, но нигде об этом не написали.
Мать его не слишком любила работу по дому и воспитание детей - больше всего она любила, заглушая крики малышей, как следует вдарить по клавишам фортепиано. Поэтому с 4 лет Жорж начал заниматься музыкой под руководством матери, ведь выбора у него особенного не было - либо играйте на холодном полу одним оловянным солдатиком на троих, либо фортепиано. Согласно записям утерянного интервью, Жорж даже признаётся, что назвал педали фортепиано «мама» и «папа», и обнимал их перед сном вместо живых родителей.
тяжело найти изображение маленького Жоржа без пирожных в руках
В возрасте 10 лет Жоржик поступил в Парижскую консерваторию, поскольку, по словам матери «никаких пирожных не напасёшься», иногда нужно если любишь - отпустить. Усатые студенты и густо накрашенные девицы с удивлением смотрели на пухлого гения - его толтые пальчики очень ловко прыгали по клавишам казённых инструментов. На студенческих вечеринках его обычно зазывали играть для танцев, а если канючил и не хотел идти, приманивали конфеткой или вафлями.
Его учителями стали виднейшие музыканты Франции: пианист А. Мармонтель (который уже имел дело с Альбенисом, и если того можно было приманить хлебом с маслом, то с Жоржиком, конечно, приходилось затариваться пирожными), теоретик П. Циммерман, который, по слухам, и инструмент в руках ни разу не держал, оперные композиторы Ф. Галеви и Ш. Гуно, которые на спор друг за другом дописывали этюды, настолько были талантливые граждане.
Уже тогда стало понятно - за коробочку свежих пирожных Жоржик сыграет Вам так виртуозно, что вы всю жизнь потом будете плакать при виде кондитерской (сам Ф. Лист восхищался его игрой, впрочем глаза его почему-то оставались холодными). Жорж неоднократно получает премии по теоретическим дисциплинам - вся музыкальная теория представляется ему кулинарной лавкой, где на полочках стоят вкуснейшие ингредиенты, смешивая которые мы и получает музыкальное разнообразие вкуса и звука. Сольфеджио кажется ему ресторанной кухней, где он, как ведущий шеф, имеет право первым попробовать всё самое вкусное.
Один раз в переулке Жоржу на глаза попадается орган, который вынесли из храма проветриться после вечеринки одного епископа. Жорж огляделся, увидел, что за органом никто не следит, а потихоньку перетащил его в родительскую квартиру. С тех пор орган стал его любимым инструментом, а родители с утра немало порадовались дивным звукам.
это, конечно, вольная иллюстрация - разумеется, никто бы не оставил рядом с органом добротный венский стул
В консерваторские годы (1848-58) Жорж пишет разные вещи, полные юношеской свежести и непринужденности (если говорить приличными словами), среди которых Симфония до мажор, опера «Дом доктора», та, что с претензией на юмор. Нельзя сказать, что Жоржу были предъявлены обвинения за те вечеринки, которые он устраивал или же только участвовал в них, однако не будем говорить и обратного, скажем так: помимо пирожных Жорж отныне обнаруживает joie de vivre и в других приятных вещах. Окончание консерватории ознаменовалось получением Римской премии за кантату «Кловис и Клотильда», дававшей право на четырехлетнее пребывание в Италии и государственную стипендию. Немало способствовали этому члены правления консерваторией, которые нашли изящный способ избавиться от талантливого ученика, давно уже не вмещающегося на учебной скамейке.
Тогда же для конкурса, объявленного Ж. Оффенбахом, Бизе пишет оперетту «Доктор Миракль», которая тоже была отмечена премией. Доктор Миракль посвящена истории врача, который с помощью медсестры и системы бандажей похищал кошельки у доверчивых пациентов, а на суде доказал, что это были чудеса Господни.
В Италии Бизе, очарованный благодатной южной природой, памятниками архитектуры и живописи, много и плодотворно работает (1858-60). Он изобретает антиперспирант, немало удивленный пылом темпераментных итальянских красоток, однако жаркое южное солнце делает Жоржа ленивым, и он так и не подаёт патент на изобретение.
Он занимается изучением искусства, читает множество книг, постигает красоту во всех ее проявлениях - в общем, не зря тратит Римскую премию.
Здесь Бизе открывает для себя прекрасный мир Моцарта и Рафаэля, пасты и пиццы, равиолей, тальятелле, пармиджано, флорентийских стейков, тирамису и карпаччо, пирожных аффогато, гранита, джелато, семифредо, спумони, джиандуиотти, конфетто, ликвириция, чоколатини.
Римский завтрак композитора. чтобы не делиться с друзьями едой, Бизе потратил некоторую часть премии на заказ их бюстиков, которые устанавливал по периметру стола
Истинно французское изящество, щедрый мелодический дар, тонкий вкус навсегда стали неотъемлемыми чертами стиля композитора. Бизе все больше привлекает музыка оперная, способная «слиться» с изображаемым на сцене явлением или героем. К тому же, если публика принимает оперу холодно, всегда можно всех собак повесить на исполнителя, а композитор выходит сухим из воды. Критику Жорж не любил, поскольку от неё портился аппетит.
Вместо кантаты, которую композитор должен был представить в Париже, он пишет комическую оперу «Дон Прокопио», выдержанную в традициях Россини. Создается также ода-симфония «Васко да Гама». «Дон Прокопио» посвящен невельскому крестьянину Прокопу, в годы Смутного времени волею судьбы заброшенного во Флоренцию, где он успешно выдаёт себя за мецената и коллекционера и пишет продолжение «Декамерона». «Васко да Гама» раскрывает жестокого португальца с неожиданно стороны, повествуя о тайном садочке георгинов, который мореплаватель выращивает в своей каюте, и каждый цветок посвящает замученным его командой туземцам.
Вернувшись в Париж, Бизе обнаружил, что от Римской премии ничего не осталось - всё было спущено на итальянок и пирожные (в основном, на пирожные). Бизе столько кушает, что ему приходится очень много работать. На последние деньги он пишет в «Ревю паризьен»: «Я работаю, как негр, я истощен, я буквально разрываюсь на части... Я только что закончил романсы для нового издателя. Боюсь, что получилось посредственно, но нужны деньги. Деньги, вечно деньги — к черту! Повторяю, я работаю, как негр!» в надежде получить какие-нибудь выгодные предложения от богатых парижских расистов.
Ему приходится переделывать чужие бездарные партитуры, писать траектории для ног танцовщих в кабаре, и одновременно создавать новые произведения, работая по 16 часов в сутки. Сев на диету, Бизе начинает творить в жанре лирической оперы, где каждая строчка пронизана голодом и тоской по средиземноморской безбедной кухне.
Композитор часто пишет либретто оперы прямо на куске хлеба, опасаясь наглых парижских крыс
Его Искателей жемчуга (1863), хвалит Берлиоз, возможно, случайно, поскольку в тот период композитор достаточно сильно закладывал за воротник, но похвала вызывает живой отклик в сердце Жоржа.
В «Пертской красавице» (1867, на сюжет В. Скотта) изображена жизнь простых людей, вынужденных жить в Перте (ныне Пердь), и терпеть постоянные насмешки соседей с более красивой пропиской в паспорте. Её Берлиоз не похвалил, и ушёл, не дослушав.
Успех этих опер был не так велик, чтобы упрочить положение автора. Бизе всё ещё не мог позволить себе римских завтраков… С творческой же стороны самокритика, осознание недостатков, а самое главное, временный отказ от алкоголя стали залогом будущих достижений Бизе. Он писал так: «Это эффектная пьеса, но характеры мало обрисованы, и за неё почти ничего не платят... Школа избитых рулад и лжи умерла — умерла навсегда! Похороним ее без сожаления, без волнения — и вперед, за будущими гонорарами и римским завтраком!»
Ряд замыслов тех лет остался неосуществленным; не была поставлена законченная, но в целом неудачная опера «Иван Грозный». В ней Бизе хотел показать русского царя человеком робким, нерешительным и в целом слабым, случайно затеявшим опричнину из-за канцелярской ошибки, в которой надиктованное «Велю не казнить себя за ошибки прошлого», обращённое к боярам и столбовым дворянам превратилось в «Казнить всех за ошибки прошлого». Современники замысел не оценили, руссийский посол ушел, смеясь, а Нессельроде, будучи министром иностранных дел Российской империи, недоумённо крутил пальцем у виска.
Кроме опер Бизе пишет оркестровую и камерную музыку: завершает симфонию Рим, начатую еще в Италии, в ней он пытается вернуться в беззаботный мир итальянских закусок, пишет пьесы для фортепиано в 4 руки «Детские игры»; по некоторым данным, это были разные произведения, но я для экономии места в нотной тетради Жорж записывал одни произведения поверх других.
В 1870 г. Бизе приходит замечательная идея: услышав об армейских пайках он вступает в ряды Национальной гвардии. Бизе с сожалением признаёт, что армия привлекла его не столько идеей защиты родины, сколько близостью к полевой кухне, двойственность своих чувств и тонкие армейкие нравы солдат республики он раскрывает в драматической увертюре «Родина» (1874).
70-е гг. — расцвет творчества композитора. Во всех ресторанах, где есть скидки для ветеранов, Бизе становится завсегдатаем и даже выстригает на все пиджаках окошко для вшивания военного билета, чтобы не доставать его так часто из кармана.
в этот период парижане часто напевают друг другу на улице оперы Бизе
В 1872 г. состоялась премьера оперы «Джамиле», посвященной арабскому мальчику, под прикрытием внедрившегося в кибуц и дослужившегося до старшего рэбе и ставшего учителем молодого Баала-Шем-Това. Для зрителей театра Комической оперы (Opera-Comique) было неожиданностью увидеть произведение, рассказывающее о беззаветной любви, преисполненное чистой лирики, за которое Бизе впоследствии неоднократно извинялся перед еврейской Комиссией Парижа.
Последними работами Жоржа Бизе стали незавершенная опера «Дон Родриго», рассказывающая зрителям о тяжёлой судьбе и невзгодах испанского дворянина в степях Забайкалья и «Кармен», которая стала опусом магни композитора. Премьера «Кармен» состоялась в 1875. Опера была принята настолько холодно, что во многих ресторанах Елисейских полей композитору был закрыт кредит и аннулирован счёт. По совокупности этой и многих других причин Жорж Бизе скончался спустя три месяца после премьеры в пригороде Парижа, где пытался безуспешно найти новые кафе для завтраков.
композитор на смертном одре
«Кармен» была поставлена в Комической опере, поскольку в других операх все было расписано на годы вперёд, а в Комической опере Бизе всегда принимали хорошо, ведь он щедро платил местному буфету и всегда оставлял на чай гардеробщикам. Но «Кармен» ведь, в сущности, рассказывает о непростых отношениях цыгански Кармен, никак не могущей постичь искусство воровства дорогой лошадиной упряжи и тореадора Эскамильо, которого семейство годами толкает по карьерному пути зубного доктора, а единственная мечта, которая у него есть - убивать больших животных; то есть произведение является чисто драматическим, и смеяться зрителю тут не над чем. Главные герои ссорятся, мирятся, едят на спор целыми тарелками перцы Хабанеро и Халапеньо и надевают одежду друг друга; контрастно им выводятся характеры Хозе и Микаэлы, двух спокойных молодых людей, которые с трех лет знали, что будут в браке, и мечтаю о тихой барсучьей ферме в испанском захолустье близ Малаги. Бизе возносит хвалу жизни и простым радостям - свободе, пирожным, паэлье, гаспачо, тортилье, сальморехо, крокетас, пучеро, бандерилье, хамону, тапас, чуррос и крема каталано.
Однако через год после неудачной премьеры «Кармен» ставится на самых крутых европейских площадках. Певицы буквально рвут друг у друга космы на прослушиваниях, стремясь получить роль Кармен, а в Испании наступает кризис быков, которые боятся выходить на улицы из-за частых нападений подражателей Эскамильо.
Жорж Бизе, вечно укрощающий быков на итальянских равнинах
Петр Чайковский пишет, что «Кармен — это в полном смысле шедевр, т. е. одна из тех немногих вещей, которым суждено отразить в себе в сильнейшей степени музыкальные стремления целой эпохи… Бизе как шарманщик, в музыкальном ящике которого спрятан самый талантливый на свете испанский лилипут, создающий вечность сладкоголосьем. Я убежден, что лет через десять „Кармен“ будет самой популярной оперой в мире, через двадцать в гимназиях будут преподавать только «Кармен», а через девяносто лет первый человек в космосе прокричит «Кармен!» перед стартом ракеты….»
Бюст композитора, вначале ошибочно установленный в Мурсии, Испания
В общем, если подытожить: Бизе своим наследием дал невероятно мощный толчок для творцов по всему миру - его музыка звучит от президентских дворцов до лифтов в торговых центрах. Хвалить-не перехвалить.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Колокола Рахманинова — 150 лет великому русскому композитору
1 апреля исполнилось 150 лет со дня рождения Сергея Рахманинова, композитора, пианиста и дирижера. При жизни его то превозносили до небес, то критиковали за нежелание идти в ногу с авангардом. Его величали гением, а он сомневался, нужна ли его музыка миру. Он последний большой композитор романтического направления в мировой музыке, при этом не скованный границами романтизма.
Рахманинов был очень серьезен во всем, что касалось творчества, и в то же время ему нравилось, когда его произведения использовали в диснеевских мультиках. Он говорил, что ему трудно сочинять вдали от родины, но это не помешало ему стать большой звездой в Америке и Европе.
Леса и просторы
Рахманинов не любил, когда в его музыке искали какие-то образы и послания – не потому, что, подобно Стравинскому, настаивал на чистой форме, а потому, что за свою жизнь узнал немало диких и нелепых трактовок: кому-то в его прелюдиях слышалось бряцание кандалов сибирских каторжан, другим – стон заживо погребенного человека. После такого логично попросить слушателей не наделять музыку лишними смыслами.
Другое дело – Новгородская земля рахманиновского детства с тревожным шумом ее лесов или просторы Тамбовщины, где композитор жил в зрелые годы, – сам Рахманинов говорил, что это источник его творчества. Колокольные звоны, знаменный и обиходный церковные распевы, русские народные песни повлияли на Рахманинова так же, как и европейская классика.
Музыка была частью жизни его родной семьи: мать Людмила Петровна хорошо играла на фортепиано – в свое время она училась у Антона Рубинштейна, основателя Петербургской консерватории. Аркадий Александрович, дед по отцовской линии, блестяще играл, сочинял пьесы и романсы. Мог бы стать музыкантом и отец Рахманинова Василий, но предпочел удалую жизнь гусара.
«Часто бабушка водила внука в монастырь, где был хороший хор. Прекрасное пение помогало маленькому Сереже выстаивать монастырские службы... Кроме того, слушать колокольный звон доставляло ему большое удовольствие. Впоследствии он ходил слушать звон в Сретенском монастыре в Москве, где звонарь был мастером своего дела», – писала двоюродная сестра композитора Анна Трубникова. Рассказывают и об удивительном новгородском звонаре Егоре, которого очень ценила бабушка Софья Александровна. Имитация колокольного звона стала одним из любимых приемов Рахманинова.
Брат помог
В девять лет Сергея отдали учиться на младшее отделение Петербургской консерватории, но будущий виртуоз отлынивал от занятий и подделывал отметки. Зато обожал ходить в Мариинский театр слушать оперы – это вызвало у него желание сочинять музыку самому. Расстроенная беспечностью сына, Любовь Петровна посоветовалась с племянником – молодым, но уже признанным пианистом Александром Зилоти. Послушав Сергея, двоюродный брат порекомендовал тому ехать учиться в Московскую консерваторию, которую окончил сам.
Зилоти, кстати, женатый на старшей дочери основателя Третьяковской галереи Павла Третьякова Вере, вообще очень много сделал для Рахманинова. На старших курсах консерватории он был учителем своему кузену, несколько лет поддерживал его материально. Благодаря ему Сергей близко познакомился с Петром Чайковским, которого Рахманинов боготворил. Зилоти был тем, кто популяризировал рахманиновскую Прелюдию до-диез минор за рубежом. Наконец, он фактически спас своему двоюродному брату жизнь, когда тот в 18 лет заболел менингитом и лежал при смерти в квартире товарища. Узнав о беде, Александр нашел лучшего врача в городе, который постепенно поставил Рахманинова на ноги, а так великого композитора могло бы и не быть.
Страшный провал
Был и другой случай, чуть было не лишивший мир возможности услышать Второй и Третий фортепианные концерты, «Всенощную», «Колокола» и другие зрелые сочинения Рахманинова. В 24 года он пережил потрясение, чуть было не лишившее его воли к творчеству.
Весной 1897-го в Петербурге состоялась премьера его Первой симфонии, обернувшаяся страшным провалом. Дело было в совокупности причин: плохой подготовке музыкантов и дирижера, которым не хватило времени прочувствовать сложное произведение, а также некоторой настороженности столичной публики по отношению к молодому композитору из Москвы. По убеждению самого Рахманинова, симфония имела много слабых мест, которых он по «детской заносчивости» не замечал.
Композитор и критик Цезарь Кюи, славившийся беспощадностью в оценках, писал, что симфония Рахманинова привела бы в восторг жителей ада. Но Рахманинов и сам ужасался тому, что слышал.
«Судьба порой причиняет такую боль и наносит такие смертельные удары, что полностью меняет характер человека. Такую роль сыграла в моей жизни моя собственная симфония. Когда закончилась неописуемая пытка ее исполнения, я был уже другим человеком», – констатировал он позже.
Чудеса внушения
Рахманинов был совершенно раздавлен открытием собственной несостоятельности – и никакие недавние успехи и похвалы не ободряли его. В таком состоянии он прожил почти три года: в основном лежа на кушетке и глядя в потолок. Даже успешные гастроли в Англии и работа дирижером в опере Саввы Мамонтова не изменили его отношения к себе. Не помог и Лев Толстой: обеспокоенные друзья возили Рахманинова в Ясную Поляну в надежде, что великий писатель что-нибудь присоветует молодому композитору.
Из депрессии Рахманинова вывели сеансы у психотерапевта и гипнотизера Николая Даля. Выяснив, что пациент хотел бы сочинять музыку, да не может, врач в течение нескольких месяцев внушал ему простую формулу: «Вы начнете писать концерт. Вы будете работать с полной легкостью. Концерт получится прекрасный».
И терапия сработала: Рахманинов ожил, к нему начали приходить новые идеи. Произведение, написанное после выхода из кризиса, он посвятил доктору Далю – а это был, ни много ни мало, знаменитый Второй концерт для фортепиано с оркестром.
Шаляпин, Чехов и другие
Промышленнику-меценату Савве Мамонтову не было дела до провала Рахманинова в Петербурге. Первопрестольная и Санкт-Петербург всегда соперничали в культурном отношении, а в ту пору особенно. Москва любила Рахманинова, а Мамонтов собирал вокруг себя молодых талантливых людей, желая создать внушительный противовес государственной, императорской культурной политике, концентрировавшейся в тогдашней столице. Он поддерживал художников Врубеля, Коровина, Поленова и множество других, вкладывал деньги в Московский художественный театр Станиславского.
Мамонтов организовал Московскую русскую частную оперу и пригласил Рахманинова занять место второго дирижера. У Мамонтова Сергей познакомился с певцом Федором Шаляпиным, с которым они стали очень близкими друзьями. Рахманинов считал Шаляпина гением. Он вообще, кажется, многих современников ценил больше, чем себя. Например, Рахманинов знал, что Стравинский говорил о его сочинениях пренебрежительно, но сам всегда отзывался о Стравинском с восхищением.
На гастролях оперы в Крыму Рахманинов подружился с писателями Иваном Буниным, Александром Куприным, а от Антона Чехова получил, по своему признанию, лучший комплимент. «Вас ждет большое будущее», – сказал Рахманинову Антон Павлович после концерта. Музыкант поинтересовался, почему Чехов так решил, ведь он в тот вечер играл на фортепиано что-то не особо выразительное. Писатель ответил: «Это написано у вас на лице».
Мировой хит
Поехав в 1899 году на первые в своей жизни заграничные гастроли в Лондон, Рахманинов с удивлением узнал, какой популярностью в Англии пользуется его небольшая Прелюдия до-диез минор. Композитор написал ее в 19 лет, вскоре после окончания консерватории, и включил в цикл «Пьесы-фантазии».
В раскрутке прелюдии, как сказали бы теперь, большую роль сыграл Зилоти, начав исполнять ее по всему миру почти сразу после того, как услышал ее от Рахманинова. Сам композитор удивлялся не только популярности этой вещи, но и тому, что европейцы для удобства и выразительности самовольно давали ей различные эффектные названия: «Москва в огне», «Московские колокола» и даже «Апокалипсис». Часто музыканты и слушатели говорили просто «прелюдия» – и все понимали, о какой именно прелюдии идет речь. Самого Рахманинова для удобства (его фамилию англичанам было не так легко выговорить) назвали «тот, кто сочинил прелюдию».
Успех был приятен, но тонкий и деликатный Рахманинов начал быстро от него уставать. «Большая досада моей концертной карьеры – моя Прелюдия до-диез минор. Я не жалею, что написал ее. Она помогла мне. Но меня ВСЕГДА заставляют играть ее», – сетовал он.
Апофеозом популяризации прелюдии стал диснеевский мультфильм 1929 года «Деревенская опера», где ее исполняет Микки Маус. Рахманинову это даже понравилось: достойное применение поп-хиту. Он устало шутил: «Никакая интерпретация никогда не волновала меня так сильно, как интерпретация великого маэстро Микки Мауса».
Кадр из мультфильма «Деревенская опера», 1929
«Вражда» со Скрябиным
Критики постоянно сталкивали Рахманинова с другим большим композитором эпохи и его ровесником Александром Скрябиным. Воинственным меломанам хотелось, чтобы между двумя творцами шло противоборство. Скрябин считался первопроходцем, создателем новых форм и нового музыкального языка, а Рахманинова назначили его антагонистом, как сторонника более традиционной линии и преемника Листа, Шопена, Чайковского. Сегодня подобные страсти кажутся надуманными, но в бурлящую эпоху, накануне Первой мировой войны, они были совсем нешуточными.
Сдержанный и корректный Рахманинов недоумевал, зачем его втягивают в это. Он искренне восхищался Скрябиным, зная того буквально с детства – они вместе учились у Николая Зверева, преподавателя Московской консерватории и большого оригинала.
Рахманинов, даже после успешных сеансов у доктора Даля, очень строго относился к своему творчеству, никогда не выгораживал его. Скрябин держал себя иначе, представляясь мессией, пришедшим, чтобы изменить не только музыку, но и всю жизнь в космических масштабах.
Рахманинов (четвертый справа) и Скрябин (второй слева) с преподавателем Московской консерватории Зверевым
Когда в 1915 году 43-летний композитор-новатор внезапно умер от заражения крови, Рахманинов провел турне по крупным городам России с концертами, на которых играл исключительно Скрябина. Удивительно, но московские «скрябинисты» и тут нашли, к чему придраться: по их мнению, непосвященный в мистические тайны покойного композитора Рахманинов не мог правильно исполнять скрябинские вещи.
Каково же было удивление Сергея Васильевича, когда через год эти же самые экзальтированные хулители пришли к нему с просьбой вступить в созданный ими Комитет сохранения памяти Скрябина. Рахманинов сдержанно ответил, что не хочет присоединяться ни к каким комитетам и будет чтить память своего коллеги так, как считает нужным.
Руки на миллион долларов
С концертов памяти Скрябина начался новый артистический этап в жизни Рахманинова. До того он исполнял на фортепиано только собственные сочинения, теперь же начал включать в репертуар и произведения других композиторов. Во второй половине жизни он выступал главным образом именно как пианист, а музыку писал очень редко.
Советский пианист Лев Оборин рассказывал, что однажды спросил в Америке у виртуоза Артура Рубинштейна, кого тот считает лучшим пианистом в мире. Основательно подумав, Рубинштейн назвал Владимира Горовица. «А Рахманинов?» – уточнил Оборин. Рубинштейн улыбнулся и сказал: «Нет, ну вы же спросили о пианистах. А Рахманинов – это... это...» – и он указал глазами на небо, как бы говоря, что способности Рахманинова относятся уже к сверхчеловеческому измерению.
Рахманинов одним из первых музыкантов начал ездить на гастроли с собственным роялем. Это казалось королевской роскошью. Позже его примеру стал следовать Горовиц и прочие звезды.
У Рахманинова были особенные руки: кисти с такими длинными пальцами, что могли охватить почти две октавы на клавиатуре фортепиано – 12 белых клавиш – и позволяли легко брать сложные созвучия.
Однажды в Америке Рахманинов закрыл руками лицо от вспышек надоедливых папарацци. Будь на его месте любая другая звезда, эти снимки можно было бы считать «запоротыми», но в случае с Рахманиновым газетчики ловко вышли из положения, опубликовав фотографию с подписью «Руки, которые стоят миллион».
На все пуговицы
Рахманинов внешне казался замкнутым и даже угрюмым, «а в действительности был бесконечно обаятельным, добрым и сердечным», вспоминал его друг композитор Рейнгольд Глиэр. «Обладая прекрасным чувством юмора, он любил веселую шутку, любил, когда вокруг него звучал непринужденный смех», – добавлял он. Это сочетание внешней сдержанности и внутренней теплоты в Рахманинове отмечали многие. Оно же было заметно и в его игре на фортепиано.
Рахманинов блестяще научился держать себя в руках, в душе оставаясь впечатлительным, ранимым и не очень уверенным в себе человеком.
Свою философию самоконтроля Рахманинов изложил, рассказывая об искусстве дирижера: «Чтобы быть хорошим дирижером, музыкант должен иметь огромное самообладание. Он должен уметь сохранять спокойствие. Но спокойствие – это не значит безмятежность и равнодушие. Необходима высокая интенсивность музыкального чувства, но в его основе должны лежать совершенная уравновешенность мышления и полный самоконтроль».
Спокойствие и самообладание помогали Рахманинову не только за дирижерским пультом. Во время его работы в Большом театре музыканты оркестра явились к нему скандалить, недовольные тем, что Сергей Васильевич пресек их давний обычай бегать на перекур прямо во время спектакля. Шел 1905 год с его уличными беспорядками, и оркестранты решили разыграть карту «ущемленного в правах рабочего класса».
Рахманинову эти перекуры казались верхом неуважения к искусству и зрителю. Он мог остановить концерт, если слышал, что в зале кто-то начал разговаривать. Претензии музыкантов дирижер выслушал невозмутимо, после чего без тени гнева или раздражения предложил всем недовольным уволиться. Он мог колебаться и сомневаться в своем творчестве, но, когда речь шла о принципиальных вещах, был ровен и непреклонен. Столкнувшись с олимпийским спокойствием Рахманинова и почувствовав, что его действия вызваны не желанием командовать, а высшими мотивами, оркестранты не только отступили, но и прониклись к 32-летнему дирижеру большим уважением.
За рулем
Рахманинов был женат на своей двоюродной сестре Наталье Сатиной. Чтобы официально оформить этот не самый каноничный брак, пришлось похлопотать. Позже композитор говорил, что он специально сочинил дюжину романсов, чтобы заработать денег на свадьбу.
Усадьба Сатиных в Ивановке под Тамбовом стала второй родиной для Рахманинова. Потом, в эмиграции, он вспоминал о ней как о потерянном рае. Почти все гонорары музыкант тратил на хозяйство: ремонт зданий, закупку передового инвентаря, помощь крестьянам.
Рахманинов любил колесить по пыльным тамбовским дорогам на автомобиле. Объясняя свое увлечение вождением, композитор говорил, что оно позволяет ему хотя бы ненадолго отвлечься от музыки, которая занимает его ум почти все время.
«Денег мало»
Успешно развивалась и его дирижерская карьера, но до эмиграции Рахманинов был озабочен тем, чтобы не отвлекаться от главного – сочинения музыки. Поэтому он отказывался от очень выгодных предложений: например, отработал дирижером в Большом театре всего один сезон, несмотря на то, что это место сулило высокий статус и много денег, в которых он нуждался.
О деньгах, кстати, Рахманинов говорил нередко. Глиэр вспоминал, что как-то на вопрос, какую тему затрагивает его новая прелюдия, Рахманинов полушутя-полусерьезно ответил: «Денег мало». Со студенческих лет он сам зарабатывал себе на жизнь. Продажа пьес музыкальному издателю давало неплохой, но нерегулярный доход. Молодой Рахманинов подрабатывал уроками музыки, от которых, по его словам, страдал и он сам, и его ученики.
Будучи виртуозом, он не умел передавать свои знания и умения другим, и хорошо осознавал это. Сложнейшие вещи казались ему элементарными, и у Рахманинова не хватало педагогического таланта растолковать ученикам постепенный путь к этой сложности.
Переломные годы
После успеха в Европе Рахманиновым заинтересовались и в Америке: именно для премьеры в этой стране композитор писал свой Третий концерт для фортепиано с оркестром.
Привычную жизнь сокрушила Первая мировая война. По дороге в Ивановку Рахманинов регулярно натыкался на обозы пьяных мобилизованных, осыпавших «барина» руганью и даже кидавшихся в него грязью. Глядя на все это, композитор произнес: «С кем бы мы ни воевали, мы не победим». Усадьбу свою он застал разгромленной и разграбленной благодарными крестьянами.
Тем не менее, переживая за родину, Рахманинов много помогал фронту, играл благотворительные концерты, жертвовал деньги на нужды армии. Он приветствовал Февральскую революцию, но скоро понял, что управление страной выходит из-под контроля Временного правительства. После Октябрьского переворота Рахманинову с семьей удалось налегке, с 50 рублями в кармане, уехать из страны, воспользовавшись приглашением на гастроли в Швеции.
«Что это за Рахманинов у вас такой?»
В 1918 году Рахманинов поселился в Америке, где его любили и ждали. Он почти перестал писать музыку, но хорошо зарабатывал концертами, купил пятиэтажный дом в Нью-Йорке. В раздираемую Гражданской войной Россию композитор, не афишируя этого, слал деньги и продуктовые посылки – людям знакомым и незнакомым. Когда его друг певец Михаил Слонов пришел на почту получать очередной перевод от Сергея Васильевича, кассирша недоуменно спросила: «Что это за Рахманинов у вас такой? Половина Москвы ходит деньги от него получать».
Лишь после 10 лет эмиграции Рахманинов начал снова сочинять музыку, но уже не с той интенсивностью, как прежде. Он объяснял, что, потеряв родину, он потерял самого себя как композитора. Другим важным мотивом стало растущее ощущение дисгармонии с современным музыкальным миром, в котором доминирующим трендом стал чуждый Рахманинову авангард. Тем не менее в 1934 году он создал одно из лучших своих произведений – Рапсодию на тему Паганини.
В Швейцарии композитор купил дом и землю, где старался воссоздать атмосферу Ивановки, насколько это было возможно. Но идиллии было не вернуть: чувствуя приближение новой мировой войны, Рахманинов даже говорил, что надеется умереть прежде, чем разыграется эта трагедия.
Войну он все-таки застал, за несколько дней до ее начала вернувшись в США. После нападения Германии на СССР Рахманинов играл благотворительные концерты в пользу Красной армии и призывал эмигрантов последовать его примеру, за что его обзывали чуть ли не коммунистом. Но Рахманинов, не смущаясь, обратился в советское консульство с просьбой дать ему гражданство.
Не дождавшись от чиновников никакого ответа, он принял гражданство американское – это было сделано скорее ради жены и дочерей. Композитор словно предчувствовал скорую смерть, хотя внешних признаков еще не наблюдалось. Лишь за несколько недель до кончины врачи при обследовании обнаружили у него рак в терминальной стадии. Рахманинов умер, не дожив трех дней до 70-летия.
При всей его прижизненной славе масштаб Рахманинова по-настоящему оценили уже после его смерти, когда споры вокруг авангарда и «отсталого» традиционализма ушли в прошлое. Музыка его оказалась больше и глубже всех волн, течений и экспериментов с формой. В ней было то, что волнует людей всегда, в любую эпоху.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/kolokola-rahmaninova-150-let-veli...
Другие материалы:
Классика кинофантастики — «Прибытие» (2016), реж. Дени Вильнёв
Предтечи фантастики — Марк Твен. Янки из Коннектикута при дворе короля Артура
Как вам не стыдно?!!! — 11 лучших откровенных фильмов о сексе
Литературацентричность и фантастика текста — в творчестве братьев Стругацких
Как смотреть «Человека-паука» — подробный гид по главным фильмам (и некоторым мультфильмам)
Триквел «Трона» с Джаредом Лето — съёмки запланированы на конец года
Перезапуск франшизы «Лепрекон» — проект обрел режиссера и сценариста
«Извини, Дэйв!» — 10 фильмов об отношениях между людьми и искусственным интеллектом
60 лет Джонни Деппу – рок-музыканту, случайно ставшему кинозвездой
100 лучших детских книг всех времен и народов - по мнению BBC
Дорогой Кент — лучшие фильмы, сериалы и мультфильмы о Супермене
«Бегущий по лезвию» — как создавалась классика научной фантастики
Лопающиеся дождевые черви — Что спрашивать в книжных. 5 нон-фикшн новинок
Русский Дисней — Великое призвание и великая любовь Владимира Сутеева
Джонни Депп — режиссер. К 60-летию актера вспоминаем его собственные безумные фильмы
Сериал «Библиотекарь» по книге Михаила Елизарова — смотрим тизер
Киноликбез — 30 фильмов для знакомства с азиатским кинематографом
Джон Кэмпбелл — создатель американской научной фантастики золотого века
Вечно старый, вечно пьяный — Чарльз Буковски, один из лучших американских писателей
«Основной инстинкт» — фильм, который мог стать хитом только в 1990-е