После раздела Военно-морского флота Италии, оскорбившего патриотические чувства итальянцев, в их средствах массовой информации периодически стали появляться публикации, суть которых – если «Джулио Чезаре» не принадлежит Италии, то он не должен принадлежать никому. Эта мысль не давала покоя определённому кругу лиц, имевших непосредственное отношение к флоту и располагавших возможностью и средствами для осуществления задуманной ими диверсионной операции.
В 1951 году в итальянском городе Специя, на бывшей учебной базе боевых пловцов ВМС Италии времён Второй мировой войны, был возрожден центр по подготовке подводных диверсантов. Его основу составили люди, принимавшие непосредственное участие в боевых действиях во время войны в составе специального подразделения морских боевых пловцов. Основной задачей этого подразделения было уничтожение кораблей противника посредством их подводного минирования. За годы войны боевые пловцы накопили большой опыт проведения диверсионных атак, ими были выполнены успешные операции в Средиземноморье (ночная атака в гавани Александрии двух английских кораблей «Queen Elizabeth» и «Valiant» в декабре 1941 года [1]). Побывали они и в бухте Севастополя во время его оккупации немецкими войсками [2], и, именно тогда, итальянские боевые пловцы вполне могли иметь возможность ознакомиться с её подводной частью и с системой боно-сетевого заграждения, которая к 1955 году практически не претерпела никаких изменений. Для выполнения операции по уничтожению «Джулио Чезаре» в Севастопольской бухте в диверсионную группу отобрали лучших. Не исключено, что все отобранные дали подписку о пожизненном неразглашении поручаемого им задания. Даже те боевые пловцы, которым было предложено принять участие в планируемой операции, но они отказались от этого по каким-либо сугубо личным мотивам, тоже могли дать такую подписку.
Если вопрос комплектования диверсионной группы был решён достаточно быстро и легко, то техническая сторона обеспечения диверсии вызывала большие трудности. Во время Второй мировой войны для осуществления подводных атак итальянцами использовались человеко-торпеды [3] и малые подводные лодки [4].
Организаторы диверсии решили, что для её осуществления наиболее целесообразно применить малую подводную с дальностью действия, позволявшей ей преодолеть расстояние от берегов Италии до акватории Севастопольской бухты, и вернуться назад. С окончанием Второй мировой войны разработки новых средств доставки подводных диверсантов интенсивно продолжались как в Италии, так и в Англии и Японии. Даже Военно-морские силы США проявили к этому средству ведения боевых действий повышенное внимание [1]. К середине 1955 года в Италии уже были созданы и успешно прошли испытания новые подводные лодки малого тоннажа. В отличие от своих предшественников времён Второй мировой войны, они имели большую дальность действия (от 100 до 1200 морских миль), повышенную бесшумность подводного хода и скорость в подводном положении до 6 - 8 узлов. Они могли брать на борт от 8 до 13 морских диверсантов и транспортировать, как минимум, два заряда существенно большей массы [1]. Рассматривался также вариант транспортировки малой субмарины до акватории Чёрного моря внутри корабля, в специальной камере. В нейтральных водах Чёрного моря камера заполнялась водой, и через шлюзы подводной части корпуса корабля происходил выход малой подводной лодки в море. После выполнения операции её забирал этот же корабль.
К началу 1955 года отобранная группа пловцов практически была готова к диверсионной операции. Оставалось определиться с конкретной датой её проведения. Организаторов диверсионного акта очень соблазняла идея провести атаку на «Джулио Чезаре» накануне празднования Советским Союзом очередной годовщины Октябрьской революции, и тем самым не допустить участия итальянского линкора в параде кораблей Черноморского флота. Но всё зависело от благоприятных условий проникновения в бухту Севастополя.
О них должен был сообщить агент, работающий в штабе дивизии по охране водного района Севастопольской бухты в должности оперативного дежурного штаба. По роду своей деятельности оперативный дежурный имел прямой доступ к графику проведения планово-предупредительных ремонтов на станциях дальнего и ближнего обнаружения, к графику проведения учений для кораблей Черноморского флота, он знал места их стоянок в бухте, в его обязанность входило обеспечение гидроакустического контроля Севастопольской бухты. Располагая этой информацией, используя своё служебное положение для получения каких-либо других дополнительных сведений, «штабист» определил наиболее благоприятное время для проникновения диверсантов на рейд Севастополя, и заблаговременно сообщил об этом радиограммой. Радиограмму принял корабль-связник, находящийся в Чёрном море в дежурном режиме, а с него радиограмма была перенаправлена далее по назначению.
Служба безопасности Черноморского флота постоянно вела перехват радиопередач судов, но почти 50% радиоперехватов были зашифрованы, и расшифровать их Государственным органам безопасности не удавалось. 27 и 28 октября в северной части Чёрного моря в 50 милях от Севастопольской бухты находилось пять иностранных кораблей, из которых четыре были итальянскими [1].
Ранним утром 28 октября подводная лодка с боевыми пловцами на борту вошла в территориальные воды СССР. Днём, того же числа, итальянцы засекли линкор «Новороссийск», выполнявшего в отрытом море учебные задачи. В 17 часов 30 минут следуя в кильватере «Новороссийска», используя для подстраховки акустические шумы его двигателей, подводная лодка проникла в Севастопольскую бухту, застопорила свои двигательные установки и дождалась постановки линкора на якорные бочки № 3. Расстояние от поверхностного слоя ила до днища корабля было достаточным для безопасного маневрирования малой подводной лодки под линкором. Через специальные шлюзы лодки группа диверсантов вышла в воду, освободила с внешней подвески её корпуса два заряда якорного типа. Использование якоря позволяло установить заряд большой мощности как можно ближе к днищу линкора по правому его борту. Заряд меньшей мощности, предназначенный для детонации основного, также располагался на якоре, но по левому борту корабля. Маломощный заряд подрывался от часового механизма, время отработки которого позволяло диверсантам заблаговременно покинуть Севастопольскую бухту. Взрыв должен был произойти в 01 час 30 минут 29 октября. К этому времени, как рассчитывали организаторы диверсии, агент в штабе дивизии по охране водного района Севастопольской бухты успеет смениться со своего дежурства, а значит, не будет заподозрен в причастности к подрыву линкора «Новороссийск». Далее агенту предоставлялась возможность самому решать, смотря по обстоятельствам, либо продолжать служить в штабе, либо скрыться, воспользовавшись суматохой и паникой после взрыва корабля.
Характер сильнейших разрушений по правому борту линкора указывает на то, что взрыв был узконаправленным. Узкая направленность взрыва могла быть обеспечена особой конструкцией корпуса мины, в котором было размещено мощное взрывчатое вещество последних новейших разработок. Фронт распространения детонационной волны по массе взрывчатого вещества был плоским, а трубная форма корпуса мины дополнительно формировала направленный выход энергии взрыва.
Аналогом для разработки итальянцами мины в трубном корпусе вполне могла послужить, созданная в СССР ещё в 1935 году якорная мина ПЛТ, и её усовершенствованный впоследствии образец ПЛТ – Г [5], [6]. Возможность создания подобной мины итальянскими специалистами для проведения диверсионной операции вполне вероятна.
Советские мины ПЛТ и ПЛТ - Г устанавливались с подводной лодки путём их выброса через торпедные трубы, после чего они занимали положение на якоре согласно ниже приведенной схеме [6].
Но итальянские диверсанты для успешного выполнения своей миссии устанавливали свои заряды на якоря вручную. Такой способ установки позволил им, во-первых, компактно и точно разместить их под зауженной носовой частью линкора. Во-вторых, установить основной заряд как можно ближе к днищу корабля и в самом уязвимом его месте, о котором они, конечно, знали (ведь это был итальянский линкор «Джулио Чезаре»). Восьми или тринадцати натренированным боевым пловцам такие действия не составили никаких затруднений.
В своём отчёте Правительственная комиссия пришла к выводу, что подрыв «Новороссийска» произошёл от взрыва донной немецкой мины времён Великой Отечественной войны типа RMH, имеющей деревянный корпус, и снабжённой взрывателем М 1 [1], [12].
По мнению комиссии, её взрыв стал возможен из-за задевания корпуса мины якорной цепью линкора при его постановке на якорные бочки. В результате толчка мины был запущен остановившейся ещё в 1944 году механизм её подрыва. Но обоснования причины такой продолжительной остановки механизма, комиссия так и не представила.
Акватория бухты после освобождения Севастополя от немецких войск тралилась четыре раза, особенно в местах будущих стоянок кораблей Черноморского флота. 130 раз с ноября 1944 года до ноября 1954 года на бочках № 3 швартовался линкор «Севастополь», с начала ноября 1954 года там 10 раз становился на якорную стоянку линкор «Новороссийск». Вероятность задеть якорной цепью донную мину за всё время швартовки обоих кораблей не превышала 1,4%. Если даже допустить, что массивная якорная цепь корабля задела мину, то она, скорее всего, полностью или частично разрушила бы её деревянный корпус, а вместе с ним заряд и давно неработающий механизм подрыва. Таким образом, невзорвавшаяся в течение 11 лет мина, становилась окончательно неработоспособной.
Кроме того, вскоре после гибели «Новороссийска» командованием Черноморским флотом было предпринято дополнительное траление бухты. На удалении 50 метров от бочек № 3 действительно была обнаружена одна немецкая донная мина времён Великой Отечественной войны, но, как выяснялось, к этому времени она была уже в не рабочем состоянии из-за саморазряда её аккумуляторной батареи [1]. Тогда почему не произошло саморазряда батареи у мины, якобы подорвавшей линкор «Новороссийск»? Мины были одинаковой конструкции, с однотипными взрывателями и установлены отступающими немецкими войсками в одно время. Комиссия не дала ответа на этот вопрос.
В ходе работы Правительственной комиссии были выявлены серьёзные недостатки в системе обеспечения безопасности Севастопольской бухты от проникновения в неё вражеской подводной лодки или диверсантов, скрыть которые она не могла. Поэтому, члены комиссии были вынуждены отметить их в своём отчёте и допустить возможность диверсии против «Новороссийска», однако её практическое осуществление они посчитали маловероятным, никак не обосновав этот вывод.
А вот штаб Черноморского Флота после взрыва линкора сразу же дал указание искать в акватории Севастопольской бухты вражескую подводную лодку [1]. Этот факт однозначно указывает на то, что в штабе флота были уверены, что подрыв корабля это - диверсия. Слухи о диверсии стали распространяться и среди гражданского населения Севастополя, собравшегося ранним утром 29 октября на Госпитальной набережной после известия о гибели «Новороссийска» [1]. И только по приезде в Севастополь Правительственной комиссии появилась усиленно навязываемая ею версия о случайном подрыве линкора на старой немецкой мине.
И что ещё самое странное в расследовании комиссии - это просто бросается в глаза – почему не была дана оценка действиям оперативного дежурного штаба дивизии по охране водного района бухты, дежурившего 28 октября 1955 года. Ведь это по его прямому указанию ещё ранним утром был снят гидроакустический контроль, который после этого отсутствовал в бухте на протяжении почти 20 часов. Ответ на этот вопрос один, и без вариантов, – тогда комиссии следовало бы признать, что в штабе охраны бухты был агент иностранной разведки, намеренно снявший её контроль и тем самым обеспечивший проникновение в неё диверсантов, а это означало бы признание серьёзного прокола в работе всей системы обеспечения безопасности границ СССР. Какими были бы последствия для многих руководителей Военно-Морского Флота (ВМФ) и Комитета Государственной Безопасности (КГБ) члены Правительственной комиссии прекрасно понимали. Они сами были высокопоставленными чиновниками, и поэтому не могли допустить, чтобы информация о связи между действиями дежурного и взрывом корабля, распространилась за пределы их узкого круга лиц. Именно по этой причине, члены комиссии в категоричной форме заявили о подрыве линкора на немецкой донной мине, и расследование катастрофы стало осуществляться только в этом направлении. Убедительных фактов, однозначно подтверждающих предложенную комиссией версию, обнаружено не было.
Также нет каких-либо доказательств диверсии, предпринятой итальянцами против линкора «Новороссийск», и, скорее всего, найти их никогда и некому не удастся. Если такая операция имела место быть, то, безусловно, организаторами диверсионного акта был разработан широкомасштабный и долговременный план её прикрытия. Всех кто был непосредственно причастен к диверсии и тех, кто каким-либо образом знал о подготовке к ней, обязали молчать и отрицать возможность проведения диверсионной операции. И не по этой ли причине в интервью, опубликованных в книге А.Н. Норченко «Проклятая тайна» [7], три бывших морских диверсанта в один голос категорически утверждали, что итальянцы не имели отношения к подрыву «Новороссийска». Верить их заявлениям нет никаких оснований.
Средства иностранной массовой информации эпизодически публиковали материалы, посвящённые загадке гибели линкора «Новороссийск». Уже не раз в их прессе появлялись и появляются до сих пор признания очередных «самых последних оставшихся в живых участников диверсии, пожелавших перед уходом в мир иной раскрыть тайну гибели «Джулио Чезаре» [1], [8]. Все эти признания носят зачастую авантюрный характер и по своему изложению они однотипны. А главное, в заявлениях «участников» содержатся такие неточности при выполнении подводной операции в Севастопольской бухте, которые явно указывают на их техническую неосведомлённость в осуществлении диверсионной атаки, на незнание ими элементарных основ диверсионного дела. Этими заявлениями псевдо диверсанты наносят самое прямое и жесточайшее оскорбление достоинству и чести истинных боевых пловцов Военно-Морского флота Италии времён Второй мировой войны, известных своей высокопрофессиональной подготовкой. За это их негласно называли «морскими дьяволами».
Кроме версии взрыва «Новороссийска» итальянскими диверсантами, существует версия гибели корабля в результате английской диверсии. Однако зачем англичанам взрывать устаревший линкор «Джулио Чезаре» 1911 года постройки, переданный в счёт репарации Советскому Союзу, если по той же репарации английское Адмиралтейство получило более современный итальянский линкор «Vittorio Veneto», окончательно достроенный в 1940 году. Этот корабль даже не покинул Италию, потому что англичане сразу же от него отказались, правда, с одним условием – итальянцы должны были разобрать линкор на металлолом. Что и было сделано в период с 1953 по 1955 годы [9]. Безусловно, английские подводные диверсанты по своей подготовке ни в чём не уступали итальянским боевым пловцам, но действовали они в морях, омывающих многочисленные фиорды Скандинавии. Никакой информации о подводной инфраструктуре Севастопольской бухты, далёкой от туманного Альбиона, у них не было ни до, ни после Второй мировой войны. А как известно, без детального знания боевой обстановки любая диверсионная операция обречена на провал. И ещё, если бы в гибели «Новороссийска» был бы обнаружен английский след, то, сомнительно, что через шесть месяцев в апреле 1956 года состоялся бы визит доброй воли в Великобританию партийно-правительственной делегации во главе с Н.С. Хрущёвым. Никита Сергеевич был человеком вспыльчивого характера и очень злопамятным [10]. Такие действия против «Новороссийска», если бы они были предприняты англичанами, он не простил бы им, и его реакция в этом случае была бы вполне предсказуема - никакого визита, только конфронтация между странами и, обязательно, надо как-то отомстить.
Есть версия О. Л. Сергеева, опубликованная в журнале ФСБ РФ «Служба безопасности» за 1996 год [11]: взрыв линкора «Новороссийск» организовали спецслужбы КГБ, с санкции военно-политического руководства Страны Советов и с целью отстранить Главнокомандующего Военно-Морского Флота СССР адмирала Н.Г. Кузнецова от занимаемой должности. Этот прославленный адмирал своим разумным десятилетним планом модернизации флота очень сильно раздражал Н. С. Хрущёва, занятого в то время сверхускоренным осуществлением своей новой доктрины нанесения потенциальному противнику превентивного или ответного на агрессию удара мощными ядерными баллистическими ракетами. Имел место и серьёзный конфликт между Главкомом Кузнецовым и Министром обороны Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым. Очень сильно недолюбливал адмирала председатель Совета Министров СССР Н.А. Булганин.
В мае 1955 года, за пять месяцев до подрыва линкора «Новороссийск», Н.Г. Кузнецов перенёс повторный инфаркт, был серьёзно болен, находился на лечении в санатории. Тяжёлая болезнь – подходящий повод для отстранения от должности. Достаточно было руководству страны официально предложить или недвусмысленно намекнуть адмиралу уйти в отставку по состоянию здоровья, и он, уже давно прекрасно понимающий всю сложившуюся против него ситуацию в военно-промышленном комплексе, скорее всего, согласился бы на это. Более того, после перенесённого инфаркта адмирал сам просил правительство о переводе его с должности Главнокомандующего на другую работу, полезную во благо Военно-Морского Флота. Однако его просьбу руководство страны проигнорировало [1], и даже не попыталось воспользоваться ею для отставки адмирала. Уже только эти факты убедительно доказывают несостоятельность версии О. Л. Сергеева о причастности КГБ к подрыву «Новороссийска» с целью расправиться с Н.Г. Кузнецовым.
Из всех существующих версий гибели линкора наиболее вероятной остаётся версия подрыва корабля итальянскими диверсантами. Определяющее условие, сделавшее возможным проникновение их в бухту и, соответственно, подрыв «Новороссийска» - это снятие гидроакустического контроля оперативным дежурным штаба охраны водного района Севастополя. Такой его поступок с последующим бездействием по возобновлению гидроакустической вахты в бухте допустимо назвать изменой. И кто знает, какая была дальнейшая судьба этого человека. Может быть, после смены с дежурства он сумел скрыться и поэтому никогда не был найден, а может быть, наоборот, по «горячим» следам, сразу же был задержан и допрошен, и чтобы скрыть обнаружившийся при допросе факт внедрения в штаб Черноморского флота шпиона, его быстро и без лишнего шума ликвидировали. Концы в воду, командиры могли спать спокойно: никаких шпионов, никаких диверсантов; виновник взрыва немецкая мина 1944 года выпуска.
1. Каржавин Б.А. Тайна гибели линкора «Новороссийск»: Документальная историческая хроника. – СПб.: Политехника, 1991. – 271 с.:ил. ISBN 5-7325-0086-3
2. мilitary.sevstudio.com С. Ченнык. Итальянские морские диверсанты в Крыму
6. submarine-at-war.ru Якорная подлодочная мина ПЛТ (ПЛТ-Г).
7. Норченко А.Н. Проклятая тайна: [О гибели линкора «Новороссийск» 29 октября 1955 г. ] – СПб.: Элмор, 1999. – 47 с.: ил. ISBN 5-7399-0046-8
8. amic.ru Итальянский пловец признался в подрыве линкора в Севастополе.
10. Л. Млечин. Хрущёв. Издательство: Пальмира, 2016. – 512 с.: ISBN: 978-5-521-00114-9.
11. Журнал ФСБ РФ «Служба безопасности», № 3, № 4, 1996год. Сергеев О.Л. Катастрофа линкора «Новороссийск». Свидетельства. Суждения. Факты.
12. аrmy.armor.кiev.(уа) Германская морская мина RMH.
© Василий Владимирович Сапожников