Наёмники Звёздных войн
Наёмники Звёздных войн. От древних времён до Новых Ситских войн
Наёмники Звёздных Войн. От Галактической Республики до вторжения юужань-вонгов
Наёмники Звёздных войн. От древних времён до Новых Ситских войн
Наёмники Звёздных Войн. От Галактической Республики до вторжения юужань-вонгов
Автор: Дмитрий Абраменко.
Карфаген на протяжении всей своей истории полагался на наемную армию. Граждане занимались хозяйством и торговлей, а наемники — солдаты с отличной выучкой, всю жизнь посвятившие ремеслу войны — за деньги защищали интересы карфагенян. Выглядит как вполне работающая схема. Но что произойдет, если им попросту не заплатить? Карфаген после Первой Пунической войны провел такой эксперимент, который чуть не привел к гибели державы.
В 241 году до н.э. закончилась Первая Пуническая война. Потерпевшие поражение карфагеняне, согласно мирному договору с Римом, должны были оставить Сицилию. Исход той войны решился на море, когда римляне смогли разбить пунийцев в сражении при Эгадских островах. Карфагенская армия же, возглавляемая Гамилькаром Баркой, не была побеждена на поле боя. На суше ситуация складывалась таким образом, что в любой момент мог наступить перелом в войне. Поэтому Гамилькар считал, что даже после поражения пунийского флота ничего потеряно не было. Стоило лишь проявить столько же стойкости, сколько проявили их враги в Риме. Полководец, огорченный малодушием карфагенского правительства, не желал больше участвовать в национальном позоре, сложил полномочия главнокомандующего и покинул остров. По этой причине эвакуацией армии из Сицилии занялся Гескон, управляющий Лилибеем. Гескон прекрасно понимал, что отправка всего войска целиком может привести к негативным последствиям. Во-первых, большое скопление вооруженных людей в одном месте уже само по себе опасно, а во-вторых Карфагену, истощенному длительной войной, будет гораздо проще выплатить деньги наемникам по частям, а не всю сумму сразу. Гескон поступил мудро и организовал транспортировку солдат группами и с достаточно большими промежутками. Он и предположить не мог, что карфагенские власти разрушат все его разумные начинания.
После войны Карфаген находился в тяжелом положении, тем не менее при желании можно было найти средства для того, чтобы расплатиться с наемниками, особенно с учетом того, как грамотно действовал Гескон. Но правители карфагенской державы медлили. В город один за другим прибывали отряды из Сицилии. Разношерстная армия, состоящая из галлов, иберийцев и ливийцев, сразу же породила массу проблем. Пьянство, грабежи и разбой — чем еще заняться солдату без дела? Чтобы разрядить обстановку, власти Карфагена предложили командирам наемников увести войска в город Сикка, что к юго-западу от столицы, и ожидать выплат там. Но если в Карфагене наемники еще как-то сдерживали себя, то в Сикке начался стремительный процесс разложения, усугубляемый неясностью с выплатой обещанных денег. И тут у карфагенских олигархов рождается потрясающая идея — а что если наемники войдут в положение и откажутся от части причитающихся им денег? Очевидно, что солдаты, заработавшие эти деньги своей кровью, немного удивились. Среди наемников вспыхнули бурные обсуждения как поступить в сложившейся ситуации. Утомленные долгим ожиданием, воины требовали решительных действий от своих командиров, а в лагере начались разброд и шатание. Вскоре 20-тысячная армия направилась к Карфагену, намереваясь показать всю серьезность своих намерений.
В столице не на шутку испугались и для ведения дальнейших переговоров выбрали Гескона, к которому наемники относились с большим уважением. Полководец с крупной суммой денег прибыл в окрестности города Тунет, расположенного неподалеку от Карфагена, где мятежники разбили свой лагерь. Гескон пообещал выплатить все долги и призывал больше не обострять отношения с карфагенянами. После переговоров он приступил к раздаче жалования, выдавая его по племенам, а не армии в целом, пытаясь упорядочить столь сложную процедуру. Казалось, что конфликт вот-вот будет исчерпан, но многие наемники углядели в действиях пунийцев уловку. Значительную часть армии составляли ливийцы, поданные карфагенян, и их предводители считали, что как только армия будет распущена, то Карфаген незамедлительно покарает недовольных вассалов. Поэтому они всеми силами пытались избежать мирного решения проблемы. В результате провокационных действий группы ливийцев среди наемников снова начались волнения. Командиры восставших устроили очередное собрание, где солдаты, подстрекаемые ливийцами, всё сильнее возмущались длительным процессом выдачи жалований. Разгорелись жаркие споры, и многих лояльных Карфагену попросту запугивали или даже устраняли. Вскоре разъяренная толпа окружила карфагенского военачальника и потребовала немедленной выплаты. Гескон попытался успокоить бунтующих, но вскоре он был схвачен, а казна была разграблена. Гескона и всех, кто его сопровождал, заковали в цепи. Долго тлевшие угли мятежа вспыхнули ярким пламенем и теперь армия наемников находилась в состоянии войны с Карфагеном.
Восставшие понимали, что им необходима база, откуда они могли получать пополнение и продовольствие. Поэтому лидеры мятежников отправили послов к ливийским племенам, которые непомерно страдали от гнета Карфагена, и результаты превзошли все ожидания — местное население почти поголовно поддержало восставших. Вожди ливийских племен, увидевшие силу, способную сокрушить могущество ненавистного Карфагена, пожелали всячески оказывать содействие наемникам. Мятежники не только получили средства для дальнейшего ведения войны, но теперь в их лагерь стали подходить отряды ливийцев. Вскоре армия мятежников уже насчитывала 70 тысяч человек, ядро которой составляли наемники, прошедшие через горнило Первой Пунической войны. Значительно усилившись, руководители восстания перешли в наступление — наемники укрепили свой лагерь в окрестностях Тунета, после чего разделили войска и взяли в осаду Утику и Гиппакрит, города, имеющие стратегическое значение. Власти Карфагена оказались совершенно не готовы к такому повороту событий. Одно дело подавлять мятеж солдатни, но восстание ливийского населения застало их врасплох. В данный момент Карфаген не имел боеспособных частей, поэтому в армию призывали всех граждан, пригодных к воинской службе. В дикой спешке командиры приступили к тренировке отрядов пехоты и городской конницы.Также в самом Карфагене находилось около двух сотен слонов, что усиливало ударный потенциал новой армии. Наспех собранные силы карфагенян выступили на помощь осажденной Утике, но были разбиты войском восставших. Пользуясь растерянностью карфагенского правительства, наемники даже смогли заблокировать перешеек, соединяющий Карфаген с материком. Одновременно с событиями в Африке вспыхнуло восстание в Сардинии, где солдаты местного гарнизона убили своего военачальника, а затем вырезали всех карфагенян. В итоге остров целиком оказался под властью мятежников. С потерей поставок продовольствия с Сардинии положение Карфагена значительно ухудшилось, и с этого момента речь уже шла о самом существовании карфагенского государства.
Карфагенское правительство в столь трудный час обратилось к Гамилькару. Полководец, ранее отстраненный от командования, сразу ответил согласием. Он прекрасно понимал всю сложность ситуации, в которой оказалась его страна. Главные силы карфагенян были заняты боями под Утикой, поэтому в распоряжении Гамилькара было лишь 10 тысяч воинов и 70 боевых слонов. Но командующего это не смутило, и он сразу приступил к активным действиям. Главной целью Гамилькара было отведение угрозы от самого города. Поэтому полководец незаметно обойдя войско мятежников, блокировавших Карфаген, вышел на оперативный простор. Но руководители наемников быстро сориентировались и повели на выручку товарищам 15 тысяч человек из лагеря под Утикой. Соединившись, войска наемников атаковали Гамилькара. Армия восставших превосходила карфагенян числом, но, хоть среди наемников было достаточно командиров среднего и младшего звена, главной проблемой было отсутствие человека, имевшего опыт командования крупными войсковыми соединениями. Это и сыграло решающую роль в грядущем столкновении. У Гамилькара, имевшего в своем распоряжении конные отряды и элефантерию, было преимущество на открытой местности. Тяжелая пехота пунийцев встретила вражескую атаку, тем самым дав время Гамилькару отвести конницу и слонов на фланги. Мятежные войска наращивали натиск на центр карфагенян, но контратакой с флангов пунийцы опрокинули противника. Грозное войско дрогнуло и обратилось в бегство. Было убито и пленено множество солдат. Но Гамилькар поступил мудро и предложил пленным наемникам вступить в армию Карфагена, а тех, кто не желал этого — прощал и отпускал восвояси, тем самым сознательно внося раскол в ряды восставших своим гуманным поступком. Лидеры мятежников прекрасно понимали, к чему это может привести, ведь не все наемники были такими идейными, как их предводители. Чтобы предотвратить повальное бегство солдат, требовалось создать такую ситуацию, при которой мир с Карфагеном будет невозможен. И выход был найден. Гескона и всех прочих знатных карфагенских пленных прилюдно и изуверски казнили, ведь что может вызвать у противника большую ненависть, чем убийство мирных посланцев? Пути назад никому из восставших уже не было.
Гамилькар, узнав об этом, резко изменил свое отношение к восставшим. Полководец приказал впредь не брать пленных — накал борьбы стал совершенно иным. Собрав все доступные Карфагену силы, Гамилькар продолжил наступление. Тем временем мятежники привели 50-тысячную армию к стенам Карфагена. Но перед тем, как штурмовать город, ими было принято решение сначала разбить армию карфагенян. Лидеры наемников на своей шкуре оценили силу конницы и боевых слонов Гамилькара и старались двигаться по холмам, склонам гор и пересеченной местности. Именно в этот момент карфагенский полководец блеснул полководческим талантом. Гамилькар увел свою армию с равнинной местности в горы, создав иллюзию отступления. Мятежники заглотили приманку и устремились в погоню за врагом. Ведя за собой армию мятежников, Гамилькар заманивал восставших в засады и ловушки, тем самым постепенно уничтожая живую силу противника внезапными и стремительными атаками. Развязка наступила быстро, когда наемники разбили лагерь в долине Прион. Эта местность со всех сторон была окружена грядой высоких холмов, и пунийский военачальник моментально воспользовался ошибкой наемников — он приказал занять высоты, а все выходы из долины перекопать рвами. Ловушка захлопнулась. Даже имея превосходство в численности, восставшие понимали, что любая попытка прорыва будет чистой воды самоубийством. Время шло и положение наемников становилось все хуже. Продовольствие вскоре закончилось и солдаты стали есть вьючных животных и лошадей. Через некоторое время дело дошло до пленных карфагенян и рабов. Доведенные до отчаяния наемники требовали от своих командиров вступить с Гамилькаром в переговоры. Лидеры восстания прекрасно понимали, что карфагенский полководец спросит с них за страшную смерть Гескона, но солдаты отправили своих предводителей на переговоры под угрозой расправы. Гамилькар, приняв делегацию, приказал схватить послов. Весть о том, что предводители схвачены, с быстротой молнии разнеслась среди наемников. Воины схватили оружие и устремились к выходу из долины. Мятежники решили или победить, или умереть. С вершин холмов на наемников обрушился град камней, стрел и дротиков. В проход между возвышенностями выступили боевые слоны, а со склонов стала спускаться тяжеловооруженная пехота. Лишенные командиров и ослабевшие от голода наемники не смогли дать достойного сопротивления. Слоны растоптали вражеские отряды, а карфагенские пехотинцы довершили разгром. В долине полегла вся отборная армия мятежников.
Сражение в теснинах Приона стало переломным моментом в войне между Карфагеном и наемниками. После таких потерь мятежники уже не смогли оправиться. Остатки восставших продолжили борьбу, но их судьба уже была предрешена. После сражения Гамилькар и Ганнон приступили к планомерному уничтожению оставшихся очагов восстания и усмирению племен ливийцев. Война нанесла огромный ущерб Карфагену, не успевшему оправиться от противостояния с Римом. Страна была разорена, финансы подорваны, а армия измучена боями. Но эта война имела и другие результаты — Гамилькар Барка, ненавистник римлян, оказавшись спасителем Карфагена, заработал огромный политический вес, что имело далеко идущие последствия как для него лично, так и для Карфагенской державы в целом. Но это уже другая история.
Автор: Дмитрий Абраменко.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_317831
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Автор: Александр Картавых.
Здравствуйте. Помнится, я вам некогда рассказывал про Альбрехта фон Валленштайна, «бога Тридцатилетней войны». Это была поистине выдающаяся личность, сумевшая прям посреди разлагающегося феодализма выстроить и подчинить себе огромную Частную Военную Компанию, выставившую на пике ~140к ландскнехтов, просто завалив мясом всех врагов Империи. Это был абсолютно новаторский подход к войне, до Тридцатилетки такого не делал вообще никто. Наоборот, на дворе отцветала «осень средневековья», и работа наёмника веками состояла в том, чтобы «маневрировать против противника», грабить местное население и ни в коем случае не вступать в кровопролитные сражения. Там ведь убить могут. Или, что ещё хуже, можно выиграть войну, и за маневры перестанут платить. Поэтому манёвры, манёвры и ещё раз манёвры. А ещё — грабёж местного населения. И вот это маневрирование и грабеж могли продолжаться годами, отчего некоторые наёмные капитаны так жирели, что могли себе позволить прикупить на старость какой-нибудь город, например. В общем, творилось нечто довольно нелепое, пока Валленштайн не показал наёмникам их место – одноразовый расходный материал, задача которого за один сезон протопать максимальное количество километров и вступить в максимальное количество битв, чтобы отбить затраты на своё вооружение, снабжение и оплату. К концу сезона, когда нужно вставать на зимние квартиры, поголовье наёмников должно быть минимальным, чтобы не кормить лишние рты. При этом они должны были занять максимальную территорию, чтобы интендантская служба Валленштайна могла централизованно приступить к грабежу. А по весне наоборот, требуется пригнать новых рекрутов и как можно быстрее начать войну. Валленштайн, крч, изменил правила игры, превратив романтичных «солдат удачи» в расходный материал, который каждый год новый. «Война должна кормить войну», если наёмники не воюют, то зачем они? С таким подходом он за несколько лет поставил на колени всех врагов своего императора. Да и союзников тоже.
Но сегодня мы поговорим не про Валленштайна, а про его антипод. Про самого яркого и самого, с моей точки зрения, любопытного представителя того мира, который Валленштайн убил. Про эталонного наёмного капитана 10/10, который будто попал на Тридцатилетку из Итальянских войн. Вот там Эрнст фон Мансфельд был бы на своем месте, он бы прожил большую жизнь, лет тридцать воюя по всей Италии, а потом вышел бы на пенсию, купил себе небольшой город и вспоминал молодость. Вместо этого Мансфхельд попал в мир Валленштайна, и главной его эмоцией при их личной встрече, как мне кажется, был лютый суеверный ахуй.
На начало Тридцатилетней войны Мансфельду было 38 лет, из которых минимум десять он воевал, сначала за испанцев и имперцев, а потом, когда работодатель не выкупил его из плена, за протестантов. Опытный наемник «старой школы», с любовью к грабежам, нелюбовью к сражениям и сомнительной верностью, истинное дитя эпохи. Он застал самые первые всполохи будущей Нулевой мировой войны, будучи посланным в Богемию в 1618 году, когда там началось протестантское восстание и чехи посадили на трон Фридриха Пфальского, наперекор воле императора. Являясь чуть ли не единственным опытным военным в чешском лагере, Мансфельд на время берёт на себя общее руководство и уже осенью осаждает и захватывает Пльзень, куда бежали чешские сторонники империи. Первая битва войны. Но уже летом 1619 мы видим, как Мансфельд огребает при Саблате, на юге Чехии, и теряет большую часть армии. Да и у остальных полководцев успехи были так себе. Протестанты сходу попытались взять Вену, но завязли, переругались и откатились обратно. А империя готовилась к возмездию и стягивала силы. После чего Мансфельд становится пассивным, ничего не делает, ведёт подозрительные переговоры с императором, а летом-осенью 1620г... просто уходит. Ну а хуле нам, наёмникам. Двинулся он в Пфальц, другие владения возведённого на чешский престол Фридриха, так что союз с императором не задался. А чехов при Белой Горе в ноябре 1620 раскатали в блин.
Второй акт пьесы происходил в Пфальце. Потеряв Богемию, корону и самоуважение, Фридрих, вместо того чтоб начать униженно просить прощения, начал верещать на все европейские дворы, что «протестантских людей обижают», и просить денег на войну с императором. Денег кое-кто даже дал. Но император очень обиделся. Да и на Пфальц претендовал Максимилиан Баварский, один из главных союзников. Поэтому император даёт добро на занятие Пфвальца баварцами. Визг Фридриха немедленно переходит на ультразвук, а все собранные деньги немедленно отсылаются Мансфельду, на найм армии. В итоге к концу 1621 года в Пфальце осталось две лояльные Фридриху осажденные крепости, а все остальные владения он потерял. Кстати, к концу войны население Пфальца будет составлять 2% довоенного, такой вот забавный штришок к эпохе, поэтому хоть сражений и не было, но манёвров и грабежа – сколько угодно. В 1622 году имперские князья начали постепенно втягиваться в конфликт, и Фридрих смелеет. Мансфельд даже разбивает Тилли в полевом сражении при Мингольсхайме. И эта победа всё и испортила. Вместо того чтобы, пользуясь моментом, харасить противника до победного, Фридрих разделяет свою армию на три части и начинает какие-то сложные маневры-окружения. А получивший по рогам Тилли наоборот, соединяется с испанцами и в два сражения громит в щепки две протестантские армии из трёх. Невредимым остаётся только Мансфельд, но перевес в Пфальце становится слишком уж большим, а надежд на победу никаких. Поэтому за осень восстановив численность войск, Мансфельд увольняется со службы Фридриху и переходит на службу Нидерландам. При этом там случился прям героический подвиг, когда испанцы пытались заблокировать проход армии Мансфельда. А тот бросил обоз и артиллерию и смял испанцам левый фланг, после чего просто просочился через брешь между отрядами и ушел к Нидерландам. Что ни говори, а трусом или бездарем Мансфельд не был, в такие моменты умея ставить всё на карту и побеждать.
В 1623 году Мансфельду надоедают Нидерланды, об успехах в которых нам толком ничего неизвестно, и он решает вернуться в империю. И несмотря на то что Пфальц уже задавили, и войны вроде как не было, вторгается во Фландрию. Уже не за Фридриха или другие высокие материи, а в частном порядке, чтоб войска не простаивали. Это уже само по себе забавно. Но дальше — больше. Поняв общую бесперспективность такой войны, Мансхельд... распускает армию прямо во Фландрии, видимо, ближе к концу сезона. И два года занимается дипломатией, убеждая сочувствующих протестантов, в основном Англию и Францию, в том, что война должна продолжаться. Даже без армии Мансфельд — человек, который один из немногих систематически побеждал и переигрывал имперские армии, это был вполне себе бренд.
И у него получается. На кампанию 1625 года Мансфельд набрал 12 тысяч добровольцев в Англии, и высадился на севере империи, где в войну вступил датский король. По общему плану, задача Мансфельда была в том, чтобы вторгнуться в Чехию, а может, и в саму Австрию, пока основные имперские армии завязли на севере. И вот тут-то, весной 1626 года, он встречает... Альбрехта фон Валленштайна. Тот как раз в 1625 году получил от императора позволение собрать свою первую частную армию в 50к наемников с условием, что она будет кормиться от грабежа, а Валленштайн будет ей командовать. Очень драматические события, на самом деле, так как Мансфельд, мастер маневренной войны, вполне верно рассудил, что имперцы завязнут на севере, и можно будет хорошенько побродить по империи, выжигая всё живое. Но он абсолютно не учёл, что конвейер Валленштайна уже был запущен, и в Богемии безостановочно клепаются войска.
В апреле 1626 года происходит первое крупное сражение Валленштайна в этой войне. Имперцы оставили при Дессау заслоны как раз против Мансфельда, и ставка сыграла – для прорыва во внутренние земли империи тому необходимо было форсировать Эльбу именно тут. И хоть поначалу у Мансфельда было преимухщество в численности, заслон продержался до прихода Валленштайна, и расклад поменялся на противоположный. Но наемник продолжал атаковать переправу под пушечным огнём, и потерпел сокрушительное поражение, потеряв убитыми и пленными половину своей армии.
Однако в некотором смысле ставка Мансфельда сыграла — из-за манёвров против него основными силами, Валленштайн не мог прислать значительные подкрепления Тилли на север, против датчан, и тому приходилось туго. Кроме того, обладая достаточно богатым финансированием от французов, Мансфельд не только уклонялся от сражений, но и практически восстановил численность армии уже через месяц. А также не забывал грабить-убивать всё на своем пути. Однако самого главного Валленштайн добился — погоня (800 километров в общей сложности) проходила в основном по восточным, протестантским рубежам империи, и больше напоминала грабёж наперегонки, отчего тамошние протестанты выли белугой и почти все решили, что лучше худой мир, чем вот такое вот. В конце концов Мансфельда вытеснили в Трансильванию и оставили в покое.
Убежав от Валленштайна, уже осенью 1626 года, Мансфельд двигается с ошмётками армии в венецианские владения, рассчитывая перетянуть дожа на свою сторону, но тут здоровье его подводит. И в Боснии, чуть-чуть не добравшись до побережья, где его ждал корабль, великий наёмник умирает. 29 ноября 1626 года. По легенде, он принял смерть стоя в полном доспехе, поддерживаемый двумя слугами, и с мечом в руках. Похоронили его там же, где-то на побережье, а оставшиеся у него люди втянулись в идущую в империи мясорубку, и та поглотила их.
Вот такая история. Особого драматизма добавляет то, что как раз с 1626 года в Империи начались, так сказать «годы Валленштайна». За следующие несколько лет тот доведет свою личную армию до меметичных 140к человек единовременно и просто сожжёт весь имперский север, превратив Тридцатилетку в то, что мы все так любим: чума, гниющие трупы, сожжённые селения и очень много смерти. Всего этого наёмник «старой школы» Мансфельд уже не увидит. Однако он застал Валленштайна на старте, когда тот ещё входил в полную силу. И хоть Мансфельд и проиграл тому генеральное сражение, зато потом всё лето и осень водил за нос, показывая мастер-класс манёвренной войны. Они оба были великими людьми, хотя хорошими и того, и другого не назвать. Но Мансфельд был прошлым, а Валленштайн – будущим, поэтому и старый наёмник, и его «солдаты неудачи» были обречены на поражение. Щито поделать: старый мир умирает вместе с теми, кто не смог принять нового.
Автор: Александр Картавых.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_283186
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
«Мы больше не ваши обезьяны»
Эта история берёт своё начало 30 июня 1960 года, когда на территории бывшего Бельгийского Конго было образовано новое государство – Демократическая Республика Конго (ДРК). На церемонии провозглашения независимости Патрис Лумумба заявил, обращаясь к королю Бельгии Бодуэну: «Мы больше не ваши обезьяны». Фраза, просто убивающая своей непосредственностью и совершенно немыслимая в настоящее время.
В нашей стране, услышав слово «колонизатор», обычно представляют англичанина в пробковом шлеме и шортах, бьющего тростью африканца, согнувшегося под тяжестью какого-нибудь мешка.
Но даже британцы считали французов тупыми и узколобыми расистами.
Однако бельгийцы, пожалуй, переплюнули всех: они были патологически жестоки – до карикатурности.
Между тем на каучуковых плантациях Бельгийского Конго рабочие умирали быстрее, чем в концлагерях нацистской Германии. Надсмотрщиками над неграми бельгийцы обычно ставили других африканцев, которые нерадивым работникам отрубали кисти рук. Их они потом отправляли бельгийским колониальным чиновникам в качестве отчёта о проделанной работе. В результате население Конго с 1885 по 1908 гг. сократилось с 20 до 10 миллионов человек. А в 1960 году на всё Конго имелось аж целых 17 выпускников университетов… на 17 миллионов местных жителей. Трое из них занимали мелкие административные должности (остальные 4997 вакансий были заняты бельгийцами).
Позже выяснилось, что в Конго имеются также богатые месторождения меди, кобальта, урана, кадмия, олова, золота и серебра, а конголезскую провинцию Катанга бельгиец Жюль Корнэ, проводивший исследования недр в конце XIX столетия, и вовсе назвал «геологической сенсацией».
И отказываться от своих экономических интересов в Конго бельгийцы не собирались. Французские и британские компании, также активно работавшие в Катанге, были вполне солидарны с бельгийцами, так что уже 11 июля 1960 года губернатор этой провинции Моиз Чомбе (и по совместительству принц африканского народа лунда) объявил о её выходе из ДРК.
Повстанцы Катанги, 1960 год
Moise Tshombe
В противостоянии с центральными властями он решил сделать ставку на оставшихся в Конго бельгийских офицеров, а также на «мерсенэров» – наёмников, которых газеты Катанги скромно (но гордо) называли Affreux – «Ужасные».
Бельгия, Франция и Великобритания признать новое государство не решились, но оказывали Чомбе всяческое содействие.
А затем о независимости объявила и провинция Касаи.
Демократическая Республика Конго буквально разваливалась на куски, закончилось всё военным переворотом начальника генерального штаба Мобуту (бывший сержант, сразу ставший полковником), убийством премьер-министра Патриса Лумумбы (обратившегося ранее за помощью к СССР) и вмешательством ООН, которая направила в Конго целую армию. Этот конфликт осложнился ещё и крушением при посадке в городе Ндола (в настоящее время находится в составе Замбии) самолёта, на котором находился генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд (18 сентября 1961 года). Расследованием обстоятельств катастрофы занимались шесть комиссий. Наконец, в 2011 году специалисты пришли к выводу, что самолёт был всё же сбит. В январе 2018 года было опубликовано заявление бельгийского парашютиста П. Копенса, в котором он утверждал, что атаку совершил его соотечественник Ян Ван Риссегем, управлявший учебно-тренировочным реактивным самолётом «Мажистер», переделанном в лёгкий штурмовик. Риссегем тогда служил в войсках непризнанной республики Катанга.
Но не будем забегать вперёд.
Французские кондотьеры
В 1961 году министр обороны Франции Пьер Мессмер отправил в Катангу двух очень интересных мужчин: действующего офицера Иностранного легиона Роже Фулька и бывшего майора ВМС Жильбера Буржо, которые во главе тысячи «добровольцев» (среди них оказалось много бывших легионеров и легионеров-отпускников) взялись охранять Европейские горно-химические компании в Леопольдвиле (сейчас Киншаса). Фульк и Буржо не подозревали тогда, что станут одними из самых известных и успешных кондотьеров мировой истории, а один из них прославится ещё и созданием знаменитой фирмы вербовки наёмников, известной под названием «Солдаты удачи».
Роже Фульк
Руководил этой «бригадой» капитан (в будущем – полковник) Роже Фульк (Roger Faulques), которого называли «человеком тысячи жизней», позже он стал прототипом персонажей книг Жана Лартеги «Центурионы», «Преторианцы» и «Гончие ада».
Как и многие другие офицеры Иностранного легиона, Фульк был активным участником французского Сопротивления, после высадки союзников служил в частях «Свободной Франции», получив в возрасте 20 лет звание капрала и Военный крест (Croix de guerre).
После окончания войны Фульк в звании су-лейтенанта поступил в Третий полк Иностранного легиона. Потом оказался в Индокитае – уже в звании лейтенанта: воевал в составе Первого парашютного батальона, где в это время служил и пока ещё не знаменитый Пьер-Поль Жанпьер. Впервые Фульк был ранен в 1948 году, а во время сражения у Као-Банг (1950 год) получил сразу четыре раны и на протяжении трёх суток лежал в лесу, пока его не обнаружили бойцы Вьетминя. Как тяжелораненого (фактически умирающего), его передали французской стороне. Фульк был награждён орденом Почётного легиона, долго лечился и всё же вернулся в строй – уже в Алжир, где оказался в подчинении у своего старого знакомого Жанпьера, став разведчиком Первого парашютного полка. Под руководством Фулька было разгромлено несколько подпольных ячеек ФНО.
Боб Денар
Другим командиром «отпускников» стал Жильбер Буржо – тоже партизан в годы II мировой и ветеран Индокитая. Гораздо более известен он был как Робер (Боб) Денар.
Родился он в Китае в 1929 году – там тогда находился на службе его отец, офицер французской армии. Детство провёл в Бордо. С 1945 года Денар служил в Индокитае, в 1956 году (в возрасте 27 лет!) был уже майором.
Но из армии его «попросили» после того, как он, изрядно приняв на грудь, разгромил бар: решил, что там к нему отнеслись с недостаточным уважением. Он отправился в Марокко и Тунис, служил в военной полиции, а потом стал членом OAS и был арестован по подозрению в подготовке покушения на премьер-министра Франции Пьера Мендес-Франса, провёл в тюрьме 14 месяцев.
В интервью газете «Известия», которое взял у него Г. Зотов в 2002 году (он потом называл эту беседу главной журналистской удачей своей жизни), Денар сказал:
«Очень часто я оказывался в ситуации: если не убью я, убьют меня… И тут уже выбора н остаётся. Но никогда в жизни я не выстрелил в женщину или ребёнка. То же самое касается революций: я не совершал их по своей прихоти, это была работа».
Как-то сразу вспоминаются «бессмертные» строки:
«Работники ножа и топора,
Романтики с большой дороги».
Итак, Роже Фульк и его люди тогда оказались в подчинении Чомбе.
Солдаты Фулька, Катанга, 1961 год
А позже, уже расставшись с Фульком, Денар возглавил собственный батальон – «Коммандо-6».
Майк Хоар и «Дикие гуси»
Примерно в то же время к Чомбе прибыл и Томас Майкл Хоар.
Майкл Хоар был ирландцем, родившимся в Индии (Калькутта) 17 марта 1919 года. Незадолго до начала II мировой войны он поступил в «Лондонский полк ирландских стрелков», в котором быстро стал инструктором по стрельбе. В январе 1941 года он был направлен на учёбу в военную школу в Дройбиче, аттестация, выданная ему тогда командиром, гласила: «Волевой и агрессивный типаж».
В конце 1941 года Хоар в звании второго лейтенанта был направлен во 2-ой разведывательной полка 2-й пехотной дивизии, которая в апреле 1942 года была направлена для действий против Японии. Хоар воевал в Бирме (Араканская кампания, декабрь 1942-май 1943м гг.) и в Индии (Кохима, 4 апреля — 22 июня 1944 г.). Служил в группе дальней разведки бригадного генерала Фергюссона, войну закончил в штабе британских войск в Дели, в это время ему было 26 лет, и он был уже майором.
Демобилизовавшись, он получил диплом бухгалтера, а 1948 году перебрался в Южную Африку, в город Дурбан. Жил он неплохо: руководил яхт-клубом, устраивал сафари для богатых клиентов, путешествовал. Побывал и в Конго: искал здесь сына олигарха из ЮАР, пропавшего в джунглях. Во главе небольшого отряда он тогда смело двинулся неизведанные дали Африки. И в одной из деревень под названием Каламатади он нашёл юношу… наполовину съеденного каннибалами. Чтобы сделать заказчику приятное, Хоар приказал уничтожить деревню людоедов.
Как вы понимаете, человеку с такими способностями и с таким характером требовалось гораздо большее количество адреналина, чем он мог получить в Дурбане. И потому в начале 1961 года он оказался в Катанге, где возглавил подразделение «Коммандо-4».
Почему «4»?
Это соединение стало четвёртым по счёту, которым за свою жизнь командовал Майкл. Всего под командой Хоара оказались тогда 500 белых наёмников и свыше 14 тысяч африканцев.
Среди первых солдат Хоара оказалось много люмпенов, сам он вспоминал:
«Было слишком много алкоголиков, дебоширов и тунеядцев, которых больше нигде не брали на работу… Были случаи гомосексуализма».
Но Хоар быстро навёл порядок, отсеяв самых никчёмных и вымуштровав остальных.
Дисциплина в его подразделениях всегда была на высоте, а методы воспитания просты и эффективны: рукояткой пистолета по голове за попытки пререкания, а однажды он лично отстрелил одному из своих подчиненных, очень любившему играть в футбол, пальцы больших ног — в качестве наказания за изнасилование местной девушки.
Гораздо более известным стал другой батальон Хоара – «Коммандо-5», или «Дикие гуси»: в средневековой Ирландии так называли наёмников, а Хоар, как мы помним, был ирландцем.
Для этого подразделения Хоар даже составил свод из 10 правил: помимо обычных боевых наставлений (типа «всегда чисть и оберегай свое оружие»), были такие: «Молись Богу каждый день» и «Гордись своим внешним видом, даже в бою; брейся каждый день».
А десятое правило было следующим: «Будь агрессивен в бою, благороден в победе, упорен в обороне».
Сохранились сведения о «зарплате» первых «Диких гусей» в Конго: рядовые получали 150 фунтов стерлингов в месяц, 2 фунта в день на карманные расходы, 5 фунтов в день во время боевых действий. В дальнейшем оплата их «труда» увеличилась: при заключении контракта на полгода они получали (в зависимости от должности и интенсивности боевых действий) от 364 до 1100 долларов в месяц.
Mike Hoare (left) with his personal bodyguard Sergeant Donald Grant in 1964
Самым известным «гусем» этого батальона был Зигфрид Мюллер (Конго-Мюллер), участник II мировой войны на стороне Третьего рейха, который позже написал книгу «Современные наёмники», очерки «Современная война» и «Боевые действия в Конго».
Первые «волонтёры» отряда «Дикие гуси». С листом бумаги в руках – Зигфрид Мюллер
На основе его воспоминаний в ГДР был снят фильм «Коммандо-52», запрещённый в ФРГ. А потом восточные немцы сняли ещё и фильм «Человек, который смеётся», в котором о Мюллере рассказывали его бывшие сослуживцы. Своё название этот фильм получил из-за «фирменной» улыбки, ставшей «визитной карточкой» Мюллера:
Мюллера называли «пруссаком», «ландскнехтом империализма», «палачом с опытом» и «бывшим эсэсовцем» (хотя к СС он никакого отношения не имел), а его характер – «коллекцией дурных черт немецкой нации», но сам он гордо именовал себя «последним защитником белого Запада».
Впрочем, некоторые считают его всего лишь позёром и талантливым «самопиарщиком», создавшим миф о самом себе – героическую легенду, в которой он предстаёт истинным арийцем, идеальным наёмником и суперсолдатом. А все его «железные кресты» и джипы, декорированные человеческими черепами, называют реквизитом и декорациями вульгарной оперетты.
На самом же деле Мюллер надежд Хоара, похоже, не оправдал: назначенный было командиром взвода, он вскоре был переведен на должность начальника тыловой базы.
Black Jack
В Катанге оказался и бельгиец (точнее, фламандец) Жан Шрамм (известный также как Чёрный Джек), который жил в Конго с 14 лет. В «лучшие годы» на его огромной плантации (площадь её составляла 15 квадратных километров) близ Стенливиля работали более тысячи африканцев.
Всё изменилось в 1960 году, когда эта плантация была разорена сторонниками Патриса Лумумбы. Шрамм, который не имел к военному делу никакого отношения и не служил в армии, возглавив отряд самообороны, некоторое время «партизанил» в джунглях, а потом создал «чёрно-белый» батальон «Леопард», или «Коммандо-10», в котором офицерами служили европейцы, а рядовыми были негры из племени кансимба.
Таким образом, Жан Шрамм стал самым известным и успешным непрофессионалом среди всех командиров наёмных отрядов. В 1967 году его имя прогремит на весь мир, и на какой-то короткий миг Жан Шрамм станет известнее Майка Хоара и Боба Денара.
«Команданте Тату» и движение «Симба»
А в 1965 году Конго навестили ещё и чернокожие кубинцы во главе с неким «команданте Тату» – чтобы помочь камрадам из революционного движения «Симба» («Львы»), которых возглавлял бывший министр образования и искусства Пьер Мулеле.
Особенно отмороженными «львами» были практиковавшие каннибализм подростки 11-14 лет (юннесы), жестокость которых не знала предела.
А господин Мулеле, которого отдельные европейские либералы называли тогда Чёрным Мессией, Линкольном Конго и «лучшим сыном Африки», был не просто бывшим министром, но ещё и шаманом «новой школы» – прошедшим обучение в Китае христианином с маоистским и псевдомарксистским уклоном (очень модным в Африке того времени).
Он объявил убитого Лумумбу святым, которому следовало поклоняться в специально построенных святилищах, а своим приверженцам щедро дарил зелье мугангов (местных колдунов) «дава», делая их неуязвимыми. По его уверениям, данное снадобье действовало безотказно: нужно было лишь ничего не бояться и не касаться женщин. Чтобы убедить своих людей в эффективности «дава», он использовал нехитрый трюк с «расстрелом» холостыми патронами выпивших зелье повстанцев (которые, кстати, не были посвящены в затею Мулеле, поэтому дрожащих от страха «добровольцев» пришлось связать, чтобы не разбежались).
Самое смешное, что в «волшебную воду Мулеле» верили и противники «Симбы», которые часто сдавались без боя либо отступали, поскольку считали, что не имеет никакого смысла сражаться с людьми, которых невозможно убить.
Проблемы у восставших «Симбы» начались, когда они столкнулись с бельгийскими парашютистами, атаковавшими их в рамках операции «Красный дракон» в Стенливиле (Кисангани) и белыми наёмниками Майка Хоара.
Первое время «неуязимые» симбу не боялись даже авиации. Густаво Понсоа, кубинский пилот отряда Хоара, вспоминал:
«Некоторые даже махали нам за секунду до того, как наши ракеты разносили их в ошметки».
Между тем под именем таинственного «команданте Тату» скрывался не кто иной, как Эрнесто Че Гевара.
Этого романтика революции, вообще-то, в симпатиям к неграм упрекнуть довольно трудно, а о политкорректности и толерантности он даже и не слыхал.
Его ответ на вопрос кубинского бизнесмена Луиса Понса «Какие действия собирается предпринимать революция для помощи чернокожим» стал поистине легендарным:
«Мы собираемся сделать для чёрных то же самое, что чёрные сделали для революции, то есть ничего».
Что тут можно сказать: умел этот аргентинец формулировать и говорить афоризмами.
Мигель Санчес вспоминал, что в Мексике, готовясь к высадке десанта на Кубу, Че Гевара постоянно называл одного из своих соратников (Хуана Альмедиа) «негритёнком».
В его устах это звучало оскорбительно, и Альмедиа это очень сильно задевало. Санчес посоветовал ему: «Послушай, Хуан, когда Гевара называет тебя эль-негрито, зови его в ответ эль-чанчо (свинья)».
Этот приём сработал: Че Гевара от него отвязался и никаких попыток «припомнить» и как-то отомстить ни тогда, ни потом не предпринимал.
Однако классовая солидарность – превыше всего. Че Гевара честно попытался научить своих африканских «собратьев» хоть чему-нибудь, кроме весёлой резни всех, до кого они могли дотянуться.
Но чудес не бывает, и у легендарного команданте ничего не получилось.
В общем, сами понимаете: когда на территории Конго появились все эти талантливые, опытные и авторитетные люди, грех было им там не повоевать, и боевые действия начались очень скоро…
Автор: Владимир Баландюков.
Пост "повествует" о противоречивом в плане добра и зла жизненном пути легендарного наемника окончательной фазы столетней войны. И о том, как дофин Карл мог догадаться, что напрямую свои профессиональные войска лучше закаленной армии наемников, выросших на войне.
Ола амигос, друзья, жё ву салю!
Что делать бедному идальго в лихие 10-е по лихие 40-е годы 15 века?
Когда в одном соседнем государстве уже давным-давно забыли как выглядит мирная жизнь. Кругом бушуют вечные терки всех со всеми, скандалы, интриги, расследования, массовая поножовщина, ковровые стрело-метания. Все искренне забыли как представить мысленно жизненный путь человека, хотя бы не на хардкорном уровне сложности! Вопрос все еще висит??
А ответ очевидный – пора валить из этой Испашки в нормальную страну с хорошими возможностями для самореализации - во Францию, в которой бушует Столетняя война.
В таком ключе мыслил наш герой – идальго (рыцарь) Родриго де Вильяндрандо. Его отец не славился достатком и богатую жизнь не гарантировал, дела у семьи шли не в гору.
Нет, это не Дима Билан на коне. Это Родриго де Вильяндрандо в 1410 году. 32 года. Идальго.
Профессиональный старт карьеры Родриго начал в 1410 году. К этому времени он был уже не зеленый, в этом году отмечал свои 32 года. Вильяндрандо по знакомым связям, предложил свои услуги сеньору Жану де Вилье де Лиль-Адаму, успешно прошел собеседование и был принят в отряд. Место в отряде соответствовало положению профессионального воина, у которого в подчинении имелись свои немногочисленные люди.
Сеньор-начальник и по совместительству мужик с трудным именем, лавировал между дофинской стороной (арманьяками) и бургундцами (бургиньонами) и вылавировал в сторону бургиньонов. Родриго такой заход не понравился. При первом случае он ушел из отряда сеньора по-английски, не прощаясь. Если бы его попросили пояснить он бы ответил что испанский король Хуан II не пустой звук для него. Творя добро на всей Земле он руководствуется внешними отношениями короля, ибо все-же Испания - дом Родной. Там его знают, там знали деяния его семьи и при удачной карьере о нем вспомнят на Родине. А король Хуан даже в худшие времена сохранял союз с арманьяками (политическая "группировка" дофина и Ко) и стороны заслуженно могли считать друг друга братишками.
Пейзаж Столетней войны.
Идальго Родриго де Вильяндрандо не любил одиночество, именно по этому он объединял вокруг себя коллег по бизнесу и мировоззрению. Заедая так сказать стресс от расставания с сеньором, он собрал под своим началом около двадцать рыцарей (вместе с пажами и оруженосцами – 50 человек) и поступил в распоряжение адмирала Франции Луи де Кюлана.
На фоне других предводителей наемных отрядов, Родриго выделялся незаурядными военными талантами – грубый и решительный, способный добиться от своих людей строгой дисциплины. Хороший стратег и организатор – в дальнейшем, в его отряде были секретари, казначеи, счетоводы, которые могли оценить добычу и в соответствии с порядком разделить среди соратников.
Порой даже так, что греха таить
Методы управления вызывали доверие у солдат удачи, численность отряда Родриго, с годами службы постоянно росла, как росло признание и доверие аристократии арманьяков. Родриго стал человеком знакомым, человеком умелым.
Таким образом, к 1425 году, Родриго (уже 47 лет, не молодой но и не дряхлый старик), имел под своим руководством целую армию наемников и проявил себя уже поярче отразив нападение бургундцев на город Берри.
А в 1430-м, при Антоне, разбил целое войско угрожавшее области в Южной Франции под названием Дофине.
Победа при Антоне принесла Вильяндрандо большой куш, в виде знатных пленных за которых он получил хороший выкуп. А местные власти Дофине в знак благодарности уступили ему сеньорию Пьюзиньяна. Расщедрился и дофин Карл VII, пожаловав титул королевского оруженосца.
Можно сказать, что 20 лет прошли не зря и Родриго стал славным военачальником - получил землю, титул, деньги. В общем, прошел славный путь благородного идальго. Чего же не хватает для полного счастья?
Родриго Вильяндрандо считал что не хватает еще больше денег и еще больше славы.
Родриго укоризненно смотрит на фотографа - мол, ты дальше фоткать будешь или присоединишься к нам? 1425 год. Родриго 47 лет.
За столько лет войны ему стало без разницы кого и где грабить, его личная армия стала слишком грозной силой что бы легко им разбрасываться в тяжелые времена - да и попробуй еще.
Родриго в классическом стиле наемных отрядов грабил земли арманьяков и даже больше чем просто локальный, классический грабеж…
В Лионе одно только известие о его приближении посеяло ужас. Вильяндрандо готов
был продать свой уход за 400 золотых экю.
Совет совещался стоит ли противостоять или отдать деньги. Родриго не стал ждать, а стал разорять соседние деревни и облагать данью.
Над городом нависла проблема продовольствия.
Тогда совет согласился ему выплатить сумму, но Родриго за промедление потребовал вдвое больше.
Совет обратился к городскому представителю короля - Имебру де Ла Гроле, бывшему соратнику Родриго, о совместном походе против вымогателя.
Но достаточного войска собрать не удалось и Имбер переговорами с Родриго добился его ухода за несколько большую от первоначальной сумму.
Что удивительно, Родриго, не порвал отношения с Леоном. Наоборот хранил там капитал. И Леон не порвал с ним отношения - ибо дорого. (Однажды я услышал отличную шутку о всем этом похождении Родриго в Леоне "...всем лежать это ограбление отдавайте что есть) уходя... а давайте я депозит открою, у вас какой процент?) 3.5 но консультанта личного мы вам не дадим)
Родриго долго еще кошмарил Южные провинции Франции. О нем говорили «Этот человек был так ужасен, что его имя в Гаскони (тысяча чертей) вошло в поговорку и желая сказать о ком-то, что он груб и жесток, его называли Родриго.»
Между тем скорость его передвижения поражала современников. В Испании говорили «Он подобен Родриго де Вильяндрандо – сегодня здесь, а завтра там.»
Вы думаете дофин Карл в обиде на Родриго? Да как бы нет.
В 1432 году он обращается к нему с просьбой оказать помощь крепости Ланьи, в течении полугода осаждаемому войсками регента Бедфорда. И Родриго обращает в бегство английскую армию.
После этого на нашего героя просто сыплются плюшки и ништяки. А что? Пацан нормальный.
Он становится сеньором в Дофине и Лимузене (кстати, население с ним знакомо), получает звание советника и камергера короля Франции (при дворе по сути братюня самого светлейшего). Женится даже на дочери графа Иоанна де Бурбона, пусть и не законной дочери графа.
На Родине заметили Героя - король Хуан II пожаловал графство Рибадео.
Ужасы войны и террора
Массовые убийства - привычное дело Столетней войны
Наёмник столетней войны
После Арраского мира в 1435 году наемников распустили. Ну как распустили...войны нет, жалования нет, а кушать хочется... навыков и желания работы в поле нет, калымить где то тоже не тянет, а просто отобрать все что нужно и даже просто взять все что нужно - желание есть и навыки тоже есть. По этой формуле, восточные и северо-восточные земли Франции начали разорять союзы всевозможных компаний наемников.
Родриго же, самостоятельно окучивал центральные земли и Аквитанию - стал ужасом городов и деревень.
Однажды горожане Тура (а это не далеко от Парижа) обратились к королеве с просьбой уговорить Родриго о милости к ним. Ему было направлено письмо от королевы с просьбой пощадить этот город.
Родриго согласился ответив «из почтения к королеве и даме дофина, а также из почтения к господину дофину, ни он, ни его отряд не появятся в тех краях.»
С возобновлением войны его услуги вновь понадобились. Выступая против английской армии Тальбота у Бордо, его постигла не удача в штурме и он разоряет верхний Лангедок, несмотря на то что король повелел Штатам этой провинции собирать налоги в его пользу.
В это время испанский король Хуан, бодается с феодальной коалицией и взывает Родриго о помощи.
Родриго откликается на зов, громит коалицию, получает титул маршала Кастилии и привилегию каждый год обедать наедине с королем в день Богоявления и получать его одежду, которую он одевает по этому случаю.
Наёмник столетней войны в тяжелый рабочий день
Родриго больше не ураганил ни где. Вспомнил о Боге и спасении души. Отписал двести тысяч мараведи церкви Милосердной Богоматери в Вальядо-лиде, где просил его похоронить.
Пять тысяч - для выкупа христиан у мавров. Незаконному сыну – двести тысяч. Законным детям - испанские и французские владения.
В 1448 году Родриго умер в возрасте 70 лет, оставив след и в Испании и во Франции. Его помнят и за подвиги на поле боя и за лютый террор.
Наёмники Родриго присели отдохнуть. Как будто говорят "Вот так и живем"
Родриго и его друг с самой первой картинки. 30 лет спустя...)
Как видно монополией на военную силу короли далеко не владели в феодальное время.
«Защитники Отечества» средневековья одной рукой защищали интересы власти государства, а другой – рушили порядок жизни населения: грабя, насилуя и убивая во имя денег. И король в трудные времена с этим почти ничего не мог поделать.
Рыцарская кавалерия
Это как минимум послужило одной из причин, по которой Карл VII создал свои профессиональные, регулярные и дорогие (для городов к которым они приписаны) войска – жандармов.
Кто-то бы сказал, что это грабеж, на что им можно было бы ответить – вы не знаете что такое грабеж!
Географическое расположение событий по карте
Автор: Владимир Баландюков.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_251825
Живой список постов, разбитый по эпохам
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы было понятно, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
...Или вы всегда можете сказать "Будь как идальго Родриго, не имей сто рублей - а имей сто друзей")
Автор: Дмитрий Хандога.
В былые времена, лет 450 назад, толпы гастарбайтеров слонялись по Европе от Португалии до России-Московии в надежде получить желанную работу, крышу над головой и, конечно же, хозяина попроще. "Свободные ставки" в этой профессии были всегда, ибо имела место быть постоянная текучка кадров… О чём же я? Да о наёмниках, которые с удовольствием продавали своё умение обращаться с оружием любому благородному господину, чей кошель весьма отягощён монетами высокого достоинства. Желательно, конечно, найти что-то попроще и поспокойней, ведь жить все хотят, но такое случалось, увы, нечасто. Точнее, почти не случалось, ибо страны континентальной Европы в те годы иных развлечений, кроме как бесконечные войны, не знали. Из таких искателей счастья и вышла семья, о которой я сегодня хотел бы вам рассказать.
Дедушка.
Понтус Делагарди (1520-1585 гг), уродившись французским дворянином и ВНЕЗАПНО поняв, что на родине его не оценили (французский король был настолько жаден, что ни одного крестьянского двора за более чем 15 лет честной и искренней службы не подарил), в 42 года решает податься к датчанам, которые в очередной раз что-то не поделили со шведами.
Понтус Делагарди… В 40 лет всё только начинается!
Однако и тут его ждал провал: едва вступив в боестолкновение с противником, наш «друг» попадает в плен. Впрочем, судьба ему показала широкую белозубую улыбку: среди шведов отыскался его старый друг, с которым они в свое время вместе бомжевали в походах, и тот смог помочь со сменой работодателя. Однако Понтус не просто перешел в «конкурирующую фирму», он ещё и датского короля заставил (уж не знаю, под угрозой «домашнее видео» Фредерика II опубликовать что ли?) дать расписку, что тот не возражает переходу своего бывшего сотрудника на шведскую службу. Тут-то понтусова звезда и засияла: начав службу шведскому королю Эрику XIV, наш «дедушка» смог влезть в государственный переворот на стороне брата короля, Юхана, и сорвать джекпот в виде должностей и так желанных ему земельных владений. Однако ненадолго: под знамёнами уже короля Юхана III он в очередной шведско-датской стычке попадает в плен, но без последствий. Во Францию возвращаться уже не было смысла, ибо что ему там делать, поэтому он вновь приезжает в Швецию, где становится зятем короля.
Хороша жизнь дворянина в мирное время, да коротко оно: громом грянуло известие о том, что русский царь Иоанн Грозный решил «стену в Европу сносить». Случилась Ливонская война, и Понтус отправился снова в армию, где добился значительных успехов, взяв крепости Нарва, Ям, Копорье, Корела. Вот только крепость Орешек «показала ему средний палец», а Новгород ответил что-то вроде «здоровей видали, да не таких посылали», но это не помешало ему стать губернатором Эстляндии. Понимая, что в настоящее время больше «ловить» нечего, Делагарди настоял перед королем на подписании Плюсского перемирия, которое закрепляло за сторонами имеющуюся на тот момент линию разграничения согласно «приобретенным» землям.
Жить бы ему да жить, но увы, в 1585 году где-то между современной Эстонией и Ленобластью, катаясь на лодке, он утонул. Говорят, лодка перевернулась, но как оно там было уже никто не узнает.
Отец.
Якоб Понтуссон (т.е. «сын Понтуса») Делагарди (1583 – 1652 гг) несчастной сиротинушкой не был. Батька вполне обеспечил своего отпрыска наследственными землями и какой-никакой перспективой роста в пределах государственной службы.
Якоб Делагарди. Расскажи ему про красивую природу Тихвинского района ЛО!
Тем не менее, дабы злые языки не стали вещать «Якоб-то что, а вот Понтус-то, Понтус был…», достигнув 18 лет, он поступил на военную службу. Благо какая-то войнушка с поляками шла. То ли это у семьи Делагарди традиция такая была, то ли ему просто не повезло, но попал он к полякам в плен, а вернувшись откуда прямиком уехал в Голландию на войну под знамёна Морица Оранского. Три года там провоевав, приехал в Швецию и заскучал от разочарования. Нет, пацифистских мыслей у него не возникало, но давила мысль, что он не получил того что хотел. И тут «на помощь» ему пришли русские: как раз им подмога в ликвидации Тушинского вора нужна была, и Якоб возглавил шведскую экспедицию в Россию, где действовал вполне успешно. Однако, русские оказались очень большими подставщиками и кидалами: сделав половину дела, он узнает, что в Москве уже не Шуйский, с которым Карл IX договор заключал, а королевич Владислав из Польши вот-вот на царствование прибудет.
Такого господин генерал простить никак не мог, и пошел он беспредельничать по северо-западу земли русской. Дескать, «Вы мне ещё за папашу ответите, гады! Отец не смог, а я смогу!!!». Надо сказать, успешно действовал, подлец: мы чуть не потеряли Старую Ладогу, Тихвин, Новгород, Псков…. В общем, вся Ингерманландия по итогам Русской Смуты осталась за Швецией. Опосля всего этого сидел губером в Ливонии, успел ещё разок повоевать с поляками и дослужился до 1-го лица государства в отсутствие короля. Кто не понял – поясняю: отбывший на Тридцатилетнюю войну Густав оставил Якоба за главного. В последствии стал членом регентского совета при королеве Кристине, дочке павшего на поле боя «Льва севера» Густава II Адольфа. Умер, в итоге, своей смертью в 1652 году.
Внук.
Магнус Габриэль Делагарди (1622-1686 гг), если судить по его биографии, был веселым мажором: долгое время жил и учился во Франции, воевал в очередной датско-шведской войне (1643-1645 гг) «на отвяжись», что совершенно не помешало ему стать полковником шведской лейб-гвардии.
Магнус Делагарди. «Полюбить — так королеву! Даже если она ещё не коронована, а то и вообще отречется от трона»
Тесаком из общего котелка, как дедушка, и алебардой щи, как папа, он, конечно же, не ел, ибо родился, мягко говоря, не в самое плохое для его семьи время, да ещё и тогдашнее высшее образование получил (кстати, в плане развития национальной культуры надо отдать ему должное – вклад внес немалый!). Был очень благовоспитанным, вежливым и учтивым (видимо, во Франции нахватался), и скорее всего это вывело его из простых смазливых мажоров в разряд фаворитов королевы Кристины (образованнейшей женщины своего времени!). Став риксканцлером, ощутил сладость всевозможных «откатов» на госконтрактах. Последствия этого выявились в скорости на очередной датско-шведской войне 1675-1679 гг., когда шведский флот, как оказалось, не в состоянии полноценно выходить на оперативный простор по причине ветхости кораблей и ужасного качества пороховых смесей.
Однако Магнусу нечеловечески повезло, ибо он был родственником тогдашнего короля Швеции Карла XI, и в 1680 году его просто мокрыми тряпками на мороз выставили с обязательным требованием возместить средства, потерянные бюджетом. Это было непросто даже для такого богатого человека как Делагарди, но он с этим справился.
С Россией ему повоевать не пришлось, но кое-какой след Магнус о себе у нас оставил. Была в Ленинградской области дорога, которая называлась «тракт Делагарди»: от крепости Кексгольм (современный Приозерск) до крепости Нотебург (который Орешек), и в её строительстве принял участие как Якоб, так и его сын.
С уважением ко всем прочитавшим,
Хандога Дмитрий.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_12011
Казачьи войска всегда стояли особняком. Не исключением были и сердюки – украинские казаки-наёмники XVII-XVIII веков. Из них комплектовались пехотные полки, отличавшиеся особой безжалостностью. Именно поэтому чаще всего именно их отправляли подавлять народные восстания…
Впервые термин «сердюк» упоминается в 1665 году. Происхождение его неясно, и чаще всего исследователи делали оговорку, что название закрепилось за ними с легкой руки архиепископа Григория Конисского, написавшего в «Истории руссов» о сердитом и строгом нраве казаков-наёмников.
По мнению историка Николая Костомарова, слово родом из Османской империи. В ней был род войск, носивших название «серденгестные», т.е. беспощадные. Отчасти согласен с османским следом и историк Алексей Сокирко, выводящий семантику слова к султанским наемникам «воюющих с сердцем и охотой». В турецком языке присутствует слово «sürtük», которое переводят как «проводник», «соглядатай», «злой».
Историк Николай Крикун полагает, что название «серденята» скорее происходит от «Средневого полка», находившегося на службе у гетмана Петра Дорошенко на Правобережной Украине. Сердюцкие пехотинцы оплачивались из казны гетмана, являясь личной охраной и гвардией Петра Дорошенка. Большинство из них было родом с Восточного Подолья или южной Киевщины, т.е. из этнической среды украинцев. Набирались полки из казаков и лихих охотников, в том числе поляков, молдаван, сербов.
В период 1660-1679 гг. значительную часть сердюцких полков составляли украинцы и белорусы с Правобережной Украины православного вероисповедания. В документах их часто обобщали в одно название – «литва». Служили в полках и волохи, и поляки. Традиция наниматься в войска для волохов тянулась со времен Хмельницкого – они служили по большей части в «компанейской» коннице. В начале XVIII в. части сердюков пополнялись белорусами, поляками, жителями Придунавья.
Не имея жилья, они бродяжничали, продавая свое оружие то казацким, а то польским войскам. Со временем они сформировались в некое подобие военной формации.
Под покровительством гетмана Петра Дорошенка состояло пять пехотных полков, в то время как Речь Посполитая привлекла на свою сторону лишь 500 казаков-сердюков. Каждый полк состоял из 400-500 человек. В задачи сердюков входило обеспечение безопасности гетманской резиденции, охрана военных складов и артиллерии.
Рост недовольства народа, выливавшийся в протестное движение, наиболее действенно подавлялся личной гетманской гвардией. Жестокость, с которой действовали сердюки, и высокое жалованье, которое они получали из казны, вызывало у народа крайнюю нелюбовь к ним.
Сохранилось письмо стародубского горожанина Суслова к киевскому воеводе, князю Барятинскому (1696 г.), в котором излагается жалоба казаков на гетманов, сотников и полковников. Он пишет о том, что при племяннике Мазепы – Обидовском, нет ни одного казака, только поляки. Старые казаки искореняются, отнимаются их вольности, а их самих обращают в подданство, отобрав земли. Раньше казаки уходили на службу из каждого села по 150 человек и более, а ныне лишь 5-6 набирается. Гетман Дорошенко жалует лишь полки сердюцкие, охотницкие и компанейские. Только в полках тех нет ни одного природного казака, сплошь поляки…
В книге М. Соколовского, «История 17-го Гусарского Черниговского полка», изданной в конце XIX в., упоминается, что к концу XVII века уже насчитывалось семь сердюцких полков, ставших на сторону противников Петра Великого.
В многотомном труде М.И. Маркова, «История конницы», упоминается, что при Мазепе количество сердюков на службе у гетмана сократилось до трех полков. Они занимались охраной гетмана и назывались «мазепиными гвардейцами». Полки квартировались в Батурине (Черниговская область). Жалованье они получали, наряду с компанейцами, в Малороссийской коллегии.
По указу императора Петра II, в июле 1726 г. сердюцкие полки в связи с ограничением гетманской власти и искоренением кумовства и воровства в Малороссии были распущены.
Население украинского Левобережья крайне негативно относилось к сердюкам. Само слово имело значение «не местный человек», «военный наёмник», «приспешник Дорошенка».
В народной памяти наёмники-сердюки ассоциировались с пришлыми, чужаками и, соответственно, негодяями. Для левобережных казаков, свято блюдущих казачьи вольности, сердюки были отребьем, низводившим военное дело до статуса ремесла, продаваемого за деньги. Для простого люда дорошенковцы выступали защитниками интересов власть имущих, ненавидимых народом.
В «Истории Малой России» Д.Н. Бантыша-Каменского приводятся слова, что «чернью они играли, как мячом», за что народ их люто ненавидел, а чиновники содрогались, если за ними присылали наёмников-казаков. Ненавидели их и войска. А когда случилось падение полков, впавших в немилость, то люди чурались их. Бывшие сердюки могли рассчитывать лишь на самые негодные места для заработка, которых избегали другие.
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Автор: Александр Муллагазиев.
Дата написания: 27.04.2020
Древние египтяне – очень крутые ребята, просто низкий им поклон.
Они были первопроходцами во многих вещах, тут мое увожение. Но есть одна проблемка, с которой любители мумий и пирамид так и не справились.
Они не умели воевать и совсем не хотели учиться.
А решение, которое они предприняли, по итогу оказалось гораздо хуже самой проблемы.
В эпоху Нового Царства Египет стал действительно сильнейшим государством.
Объединившись, египтяне наконец смогли окончательно прогнать ссаными тряпками интервентов-гиксосов и укрепились в Нижнем и Верхнем Египте, а также в Нубии. Теперь можно было расширяться, и фараоны чуть ли не впервые за всю историю Египта начинают хищно посматривать на земли дальних соседей.
Они успешно переняли у гиксосов секреты коневодства, египетские воины теперь разъезжали на внушающих страх колесницах, разя противников «маата» стрелами и дротиками. «Маат» - этакий аналог Высшего блага и фараоны почему-то очень хотели донести его своим соседям. «Маат», так сказать, донести, а ценности, рабов и независимость – вынести. Но тут была одна несостыковочка: армия «художников в профиль» была явно маловата для задуманной авантюры. Эту проблему египтяне в итоге решили, но случайно смешали под собой селитру, уголь и серу и подожгли филиль.
Формально, перед фараонами было два стула. Первый – призвать в армию больше крестьян (что чревато), второй – купить побольше наемников да согнать иноземцев (что, кажется, вполне себе ок). По итогу фараоны выбрали второй стул, не заметив, что он под ними медленно превращается в бутылку.
В Египте всегда служило много наемников (нубийцев, ливийцев и т.д.), да и вообще для того времени наемная армия – стандартное явление, но стандартно – не значит хорошо. Египет прирастал новыми землями следующие несколько сотен лет, а египетская армия пополнялась народами с территории Ханаана, эфиопами, кушитами, позже сирийцами и палестинцами.
И, кажется, все шло хорошо, крупных и сильных противников египтяне особо не встречали, а колесницы в те времена вообще не контрились. Через несколько сотен лет, при Рамзесе II, Египет достиг своего пика, на территории империи проживала пятая часть всего населения Земли, а длань фараона протянулось от Нубии до Сирии и Палестины. Только вот воевать египтяне так и не научились, да вроде и не зачем было – хватало шок-эффекта от колесниц и крепких наемников. Наступил недолгий период благоденствия, а потом надежная власть фараонов слегка пошатнулось. Слегка. Но этого было достаточно для наступления эпического коллапса.
Помните, сколько народов воевало с египтянами бок о бок все эти годы? А теперь следите за пальцами. Те, что были подальше от Египта (сирийцы, палестинцы и т.д.) ограничились тем, что просто мгновенно скинули с себя египетское владычество. За сотни лет наемничества, они вдоль и поперек изучили повадки этих смуглых парней с подведенными тушью глазами, а египетские колесницы, при знании всех их недостатков, пугали бывших друзей не больше, чем ребенка погремушка. Ливийцы же, например, пошли еще дальше.
Шешонк, ушлый ливийский парень, с помощью своих братьев-наемников на Египетской службе узурпирует власть в Египте и образует собственную правящую династию. Нубийцы тоже скидывают египтян и образуют собственное царство, с блэкджеком и черными женщинами. Эфиопы, как и кушиты, не отстают, они регулярно грабят и даже полностью завоевывают агонизирующее государство. В один момент в стране было аж пять разных царей, причем разных в том числе и по национальности.
Наступает эпоха раздора.
Перенесемся на 400 лет вперед. В результате сложных политических коллабораций и долгой войны Египет вновь привстал с колен. Интервенты почти полностью изгнаны, на троне египтянин из Саиса, в стране «саисский ренесанс». На дворе – эпоха железа. Оружие стало качественнее, уровень производства вырос, армии стали больше, и ставки поднялись. Враги теперь не обделывались на месте от одного вида египетских колесниц, уровень военной мысли поднялся на следующую ступень, а вот Египет до неё так и не допрыгнул. Самое время провести масштабные военные реформы? Не, лучше купим еще наемников!
Нубийцы и прочие эфиопы доверия не оправдали, поэтому сейчас фараон Псамметих I решает обратиться к… грекам. Помимо греческих воинов фараон выписывает еще и греческих стратегов, т.е. недееспособными признаны не только низы, но и армейские офицеры. Кстати, у значительной части египетской армии от такого решения тоже нехило всполыхнуло, и они ушли в Нубию. Но фараон, казалось, справляется и без них, греки сполна отрабатывали свое золото, и Египет вскоре окончательно избавился от иноземных захватчиков. Последовала еще сотня лет мира, прерывавшегося редкими пограничными набегами и гражданскими волнениями против греков, которые не только стали костяком египетской армии, но и отжимали под себя местную торговлю. «Мягкая экспансия» шла полным ходом, а египетское войско так и осталось наполовину недоразвитым, а наполовину наемным.
Недолгая идиллия закончилась, когда в гости к египтянам забежала Персидская империя. Персы тоже любили работать с наемниками, только вот денег у них было побольше. Греческий главнокомандующий (сюрприз) перебегает на сторону персов, а Египет закономерно становится персидской сатрапией.
Прошло еще 100 лет. Трон под династией Ахеминидов пошатнулся, а значит это был шанс. В СОЮЗЕ с Афинами египтяне в ходе долгой и кровопролитной войны смогли освободиться от персидского владычества, они даже отбили несколько попыток ответной экспансии. Когда афинский полководец Хабрий по всем правилам военной науки укреплял северо-восточную границу Египта, казалось, сами духи предков вопили правящему тогда фараону Ахорису «Учись, смотри и потом сделай также, но только САМ!». Ахорис, при всей своей божественной мудрости, голоса предков не послушал.
Чтоб вы понимали весь размах трагедии: во время одной из битв с персами, греки (которых конкретно в этой битве было мало) предложили египтянам (которых было гораздо больше) поменяться одеждой. Греки с тенями на глазах и прочими египетскими атрибутами вступили в бой первыми, персы не ощутили ожидаемой египетской мягкости, а когда увидели приближающуюся большую псевдоэллинскую армию, трухнули и убежали.
Хорошо, когда у тебя есть наемники, плохо, когда из-за них у тебя своя армия из говна и палок.
Уже следующий фараон, Нектанеб, перед грядущей конфронтацией с персами снова потянулся к греческим наемникам, как пару десятков лет назад тянулся к мамкиной груди. Персы, ожидаемо, парировали, оставив Нектанеба без наемников и без денег. Ах да, греческие наемники теперь воевали на стороне персов (сюрприз х2). И знаете что, у египтян получилось отбиться, хоть и с колоссальными потерями. Казалось, вот он, рассвет египетского оружия! Вся территория Египта свободна, уже при следующем фараоне впервые за много лет египтяне воюют на чужой земле, они вторгаются в Сирию и весьма успешно ведут там бои, но… Так просто с эллинской иглы не слезть. Божественный Тахос снова выписывает афинских и спартанских наемников, обложив ради этого народ и жрецов непомерными налогами. Несмотря на общий успех войны, в Египте вспыхивает восстание и жрецы подкупают греческих наемников, которые (сюрприз х3) снова предают фараона.
Думаете, все? Не, апогей комедии – очередная попытка персов захватить Египет.
Нектанеб II, несмотря на вопли предков типа «не лезь дебил, она тебя сожрет» снова нанимает греческих наемников, готовясь отразить вражеское вторжение (а на фоне начинает играть музыка из деревни дураков). По ходу дела, часть греческих войск снова (сюрприз, сюрприз, сюрприз), предает фараона, причем они не просто перебегают, а подробно сдают неприятелю план всех оборонительных сооружений. В итоге фараон остается со своей преданной, но жиденькой армией, и его закономерно растаптывают. Персы больно наказали Египет за 100 лет непокорности: они сровняли стены городов с землей и вырезали чуть ли не половину населения. В египетских хрониках это вторжение описывается как «время гибели», «нашествие демонов», когда «наши водовместилища, наши каналы полны слез, и в Египте нет людей, чтобы жить в домах».
На самом деле, все было не так плохо, а НАМНОГО хуже.
В тот день погибла не часть египтян, а вся великая и древняя цивилизация. Настоящих египетских фараонов больше никогда не будет, а египетская культура тихо умрет, агонизируя под властью интервентов еще несколько сотен лет.
«Наемные и союзнические войска бесполезны и опасны; никогда не будет ни прочной, ни долговечной та власть, которая опирается на наемное войско» – писал через почти две тысячи лет первый в мире политолог и в целом крутой дядька Николло Макиавелли.
Иногда становится жаль, что во времена Древнего Египта Макиавелли еще не народился, а значит никто не мог помешать великим пирамидальным инженерам с разбегу прыгать на эти наемничьи грабли снова и снова. Возможно, они делали это из-за того, что на изображениях в профиль не так виден разбитый в кровь нос.
Еще раз, наемники и союзные войска – это не плохо, плохо, когда ты на них полностью полагаешься и они реально сильнее, чем твой собственный армейский костяк, который вместо боевой подготовки играет в нарды и лепит пирамидки из песка.
Вот так вот, ребятки. Запомните на будущее – будете образовывать собственное перспективное государство, не нужно делать основой вооруженных сил иноземные ЧВК, иначе разминайте лицо и готовьтесь к смачному удару древнеегипетских грабель.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_153642
Автор: Александр Муллагазиев.
Личный хештег автора в ВК - #Муллагазиев@catx2, а это наш Архив публикаций за апрель 2020
Администрация Пикабу предложила мотивировать авторов не только добрым словом, но и материально.
Поэтому теперь вы можете поддержать наше творчество рублем через Яндекс-деньги: 4100 1623 736 3870 (прямая ссылка: https://money.yandex.ru/to/410016237363870) или по другим реквизитам, их можно попросить в комментах. Пост с подробностями и список пришедших нам донатов вот тут.