Самое сложное в изучении магических верований – объяснить, как людям удалось освободиться от них.
Кит Томас, «Религия и упадок магии»
Если вы спросите обычного скептика с улицы, почему магия проиграла науке, он удивлённо на вас посмотрит и скажет, что это очевидно.
Магия проиграла, потому что не смогла конкурировать с технологиями, которые подарили людям Разум, Наука и Прогресс. Учёный и инженер совершили на глазах у людей такие чудеса, о которых волшебники прошлого не смели и мечтать.
Особенно это заметно, конечно же, в медицине – на том единственном поле, где наука и магия долгое время действовали буквально бок о бок. Врач и знахарь соревновались, кто лучше лечит больных – и результат оказался не в пользу знахаря.
Красивая картинка. Убедительная. Жаль только, что от начала и до конца выдуманная. У неё примерно столько же общего с реальностью, сколько у воображаемого средневековья, когда рыцари разъезжали в полных пластинчатых доспехах, а инквизиция охотилась на ведьм, и всё это продолжалось, пока книгопечатание и порох не положили этому конец.
Технический прогресс не вредил ни религии, ни магии всю историю человечества. Египтяне были весьма технически продвинутым народом для своего времени – и при этом их культура была полностью построена вокруг ритуальной практики. Технологии тоже служили ей – те же пирамиды вспомнить.
Кузнецы и мельники – опять же самые технически продвинутые люди в своём окружении – передавали от учителя к ученику не только секреты ремесла, но и заклинания и обряды, которыми оно сопровождалось. Магия и технология друг другу не мешали и друг друга не заменяли.
И так продолжалось до начала европейского Нового времени.
Что же изменилось в этот момент?
Кит Томас – известный религиовед середины прошлого века – был, как и многие другие его коллеги, полон предрассудков. Например, он придерживался странных представлений, будто в его время никто уже не верит в магию. Но он, по крайней мере, заметил главный парадокс «расколдовывания мира» – его иррациональность.
Образованные мужи Запада начали отвергать магию задолго до того, как ей появилась хоть какая-нибудь альтернатива. Свою войну против колдовства они вели, ещё не имея того оружия, которым сейчас так гордятся их последователи – практических результатов.
И особенно это заметно... да-да, в медицине – на том поле, где технология и магия долгие тысячи лет трудились рука об руку.
Русское слово «врач» буквально значит «говорящий», то есть заклинатель. Врачи активно пользовались магией во все века и во всех культурах, а каждый колдун был хотя бы отчасти и целителем.
Одни болезни можно было лечить травами и процедурами. Другие требовали лишь правильных слов. Для третьих знахарь прибегал к тому и другому одновременно.
Медики Нового времени, начиная уже с 17 века, отказались от ритуальных практик и начали ругательски ругать «суеверия простонародья» – но вовсе не потому, что убедились в их бесполезности и отыскали по-настоящему эффективные методы. Научная медицина того времени была ничем не лучше деревенского знахарства.
Её практики – особенно «очищение организма» через кровопускание, клизмы и лошадиные дозы слабительного и рвотного – куда сильнее вредили здоровью, чем заговоры, травяные настои и появившиеся в 18 веке гомеопатические порошки.
Фармакология порой вырывалась вперёд – например, был открыт способ лечения сифилиса ртутью. Но с психосоматикой по-прежнему лучше справлялись волшебные слова и ритуалы.
В остальном результативность лекарств и заговоров была примерно одинаковой – в среднем околонулевой, если не считать единичных успехов.
Европу восемнадцатого столетия терзали туберкулёз, дифтерия, рахит и многие другие болезни. С ними даже самый высокоучёный врач мог сделать ровно столько же, сколько и деревенская бабка-шептунья.
Перелом наступил лишь в 19 веке, и то далеко не в начале.
Состояние медицины того времени нагляднее всего, если сравнить его с прогрессом в других областях.
Прообраз факсового аппарата появился в 1843 году.
Три года спустя, в 1846, была проведена первая хирургическая операция под наркозом.
В 1865 году Игнац Земмельвайс, открыватель хирургической асептики, был за свои безумные идеи насильно помещён в психиатрическую клинику, где вскоре и умер – от сепсиса, развившегося в результате побоев.
В 1906 году Земмельвайсу поставили памятник с надписью «Спасителю матерей».
В 1880 году Николая Лунина высмеивали коллеги-учёные за утверждение, будто в еде, кроме питательных веществ, содержатся ещё какие-то – неуловимые, но необходимые для жизнедеятельности.
В 1929 году двое учёных получили Нобелевскую премию за открытие витаминов. Лунина среди них, увы, не было.
Год тысяча девятьсот двадцать восьмой выдался богатым на события, связанные с наукой и технологиями.
Была сделана первая видеозапись человека.
Проведена первая передача движущегося изображения на расстоянии.
Предсказано существование античастиц.
Скончался великий Лоренц, автор знаменитых релятивистских формул.
Александр Флеминг открыл пенициллин – первый известный человечеству антибиотик.
Мир, где уже существовали самолёты и подводные лодки, открыта квантовая физика и теория относительности, где было применено химическое оружие и теоретически предсказано атомное, наконец-то перестал быть беспомощным перед любой бактериальной инфекцией, которую нельзя победить спиртом.
Где-то за три четверти века родилась действенная, систематическая, надёжная медицина, которую мы знаем сейчас, хотя ей ещё предстоял долгий, долгий путь.
Доктор смог убедительно конкурировать с заклинателем – через полтора столетия после своей блистательной победы над ним.
Вы можете вспомнить о прививках – вот где действительно медицина показала свою силу, посрамив всех конкурентов.
Однако и тут не всё так однозначно.
Люди очень давно заметили, что выжившие после оспы больше ею не болеют. А потому попытки искусственно вызвать лёгкую форму болезни, чтобы получить защиту, начались ещё как минимум в десятом веке. Их практиковали от Китая до Кавказа, но мало где они были массовыми – по причине низкой эффективности и высокой опасности.
Более того – все мы помним, что вместе с прививками в Европе родилось и антипрививочное движение. Его стараниями последняя крупная эпидемия оспы в Европе состоялась в 1840-1843 годах – через полвека после открытия Дженнера. И только после этого вакцинация от оспы стала массовой, а затем начали появляться и другие прививки.
Среди первых антиваксеров было немало... врачей. Для них эта практика слишком отдавала симпатической магией. Вирусы были открыты только в начале 20 века. Примерно тогда же поняли, как работает иммунная система организма. До тех пор за вакцинацией не стояло никакой научной теории: чисто эмпирический метод с единственным обоснованием «ну это же работает». Знахарство как оно есть.
Так что здесь мы видим ту же историю: начальные открытия «настоящей» медицины веками сосуществовали с магией и никак ей не мешали, а подлинный прорыв случился лишь сто лет спустя после Просвещения.
Пару лет назад я пришёл к мысли, которую высказал в статье «Вести с полей науки: историческая магия»:
«Академическое сообщество в целом склонно отбирать теории, которые подтверждаются на опыте и приносят пользу. Но в то же время оно отбирает их вовсе не по этому критерию – социологи показали это довольно чётко.».
С тех пор я много раз убеждался, что понял правильно.
Чем больше изучаешь историю «рациональной революции» Нового времени, тем больше она начинает напоминать революцию совсем другую. Ту самую, которая «весь мир насилья мы разрушим».
По учению Маркса, коммунизм не может наступить, пока капитализм не достиг должной степени развития производительных сил – только тогда придёт время пролетариату взять власть в свои руки и избавиться от эксплуататоров.
Однако большевики не хотели ждать. Они решили – а давайте мы организуем общество так, словно коммунизм уже наступил, а производительные силы и мышление народа как-нибудь подтянутся позже.
И точно так же поступили рационалисты за двести лет до большевиков. Они провозгласили наступление эры Науки и Прогресса, не дожидаясь, пока она наступит на самом деле. Они начали вести себя так, словно накопление истинных знаний уже сделало религию и магию совершенно ненужными. И принялись ждать, пока реальность подтянется к их верованиям.
Иными словами, обе эти революции представляли собой, по сути, исполинских масштабов магические ритуалы.
Причём во многом успешные.
В чём и заключается ирония высочайшей пробы.
Отсюда
