Инсулин + Медицина

Ещё один факт вызывает интерес – это возраст. Да, Маклеоду на момент открытия инсулина (в 1922-м) было 46 лет, это все равно рановато для Нобелевки, но Фредерику Бантингу было 30, Джеймсу Коллипу – 29, а Чарльзу Бесту – всего 22 (на момент вручения премии всем на год больше).

Мне почему-то вдруг стало интересно, кто они такие и что у них произошло. В конце концов, они же мне жизнь спасли, не правильно это знать немногим больше, чем просто имена.

Фредерик Бантинг

Итак, Фредерик Грант Бантинг, человек, чей день рождения стал днем борьбы с диабетом, а имя – символом победы над смертельной болезнью. В моей картине мира, а это уже более чем 80 лет с его смерти он стоит там, где у верующих людей находится бог, кем он был для современников даже представить сложно.

Кем был Фред? Для многих это будет открытием, но он не то что эндокринологом не был, а даже не знал, как пишется слово «диабет» (написал «diabetUs вместо «diabetEs»). В 1921-м, когда голову Бантинга посетила гениальная идея о том, как выделить инсулин, весь его врачебный опыт сводился к полевой хирургии во время Первой мировой войны, да ещё немного практики в госпитале для больных детей, специализация – ортопедическая хирургия. Спрашивается, при чем здесь диабет? Но Идея… идея толкнула его в Торонтский университет к Джону Маклеоду, тот, намекнув, что скорее всего результатов положительных не будет, дал лабораторию и ассистента, своего лучшего студента биохимика Чарльза Беста. И уехал в отпуск. Бантинг и Бест работали день и ночь на чистом энтузиазме, пока не получили инсулин. Или нет? Из 10 собак, предоставленных Маклеодом для экспериментов, 9 умерли уже в первую неделю и не столько потому, что Бантинг и Бест не могли получить инсулин, сколько потому, что они панкреаэктомию не могли нормально сделать.

Однако, спустя множество трупов бедных песелей, инсулин они все-таки получили, о чем сообщили вернувшемуся из отпуска Маклеоду. Маклеод попросил их представить результаты на конференции,но в итоге сам выступил так, будто открытие было его собственным. Такова версия Бантинга. Вообще, Фред порой кажется параноиком. В этот год у него, конечно, много чего плохого произошло: невеста разорвала помолвку, с работы уволили, частная практика на приносила дохода, дом и машину пришлось продать, да и Маклеод не дал никакой зарплаты. Однако Фред в принципе совершенно не умеет общаться с людьми, он везде видит врагов, слишком болезненно воспринимает критику, а методы аргументации во многих случаях сводятся к кулакам. Самое интересное, что поводов так думать у Бантинга почти нет. На протяжении всей жизни люди относятся к нему или хорошо или просто нормально. Любящие и поддерживающие родители, совершенно адекватные братья и сестра, обычные коллеги, даже Маклеод не послал его куда подальше с идеей. Раньше мне казалось, что это у него посттравматический синдром после войны, но, похоже, что он с самого детства был замкнутым и эгоцентричным.

Конференция в итоге закончилась провалом, Маклеод согласился позвать Джеймса Коллипа, чтобы очистить инсулин, обязанности поделили, казалось бы, командная работа, каждый делает то, что умеет, даже зарплата теперь нормальная, можно только порадоваться. Но нет. Фред решил, что его все хотят ограбить, и днями только и делал, что бухал медицинский спирт, в итоге Чарли пришлось его из запоя вытаскивать.

Борясь за первенство открытия, Бантинг уговорил провести клинические испытания ещё тогда, когда инсулин не был достаточно очищен. Он попробовал ввести экстракт себе и Бесту, и с ними все было хорошо, но вот только они были здоровыми крепкими мужиками, а когда инсулин ввели мальчику, ослабленному диабетом, у него началась сильная аллергическая реакция, а сахар упал совсем чуть-чуть, так что успешными эти испытания назвать было нельзя.

Пока Бантинг страдал, Коллип работал и через две недели получил чистый инсулин. Не знаю, может он искренне верил в командную работу или считал, что коллеги порадуются, мне трудно представить, что творилось в его голове, раз он, не служивший даже в армии, решил пойти похвастаться этим Бантингу и Бесту, которые являлись ветеранами войны. Бантинг и Бест сдержанно поздравили Коллипа и спросили, как же он инсулин очистил, на что тот ответил: «Знаете, я решил вам не говорить». Вспоминая эту историю, Бест всегда говорил, что он спас Коллипу жизнь, когда оттащил от него Бантинга.

В этот раз клинические испытания прошли успешно, теперь в том, что инсулин работает сомнений не оставалось, и все уже начали думать, как производить его в промышленных масштабах, когда Коллип потерял свой метод. Видимо, боясь, что рецепт украдут, он не делал записей, полагаясь лишь на свою память, а в итоге не смог получать чистый инсулин, и уже всей команде пришлось думать, как его заново очистить. Несколько недель, в течение которых диабетики, которым, казалось, подарили надежду на жизнь, впадали в кому. Бантинг опять едва не избил Коллипа.

Инсулин все-таки очистили и стали лечить людей. Коллип свалил в другой университет при первой же возможности, Бантинг, злой на всех, стал сам лечить диабетиков. Кстати, брал за это всего 25 долларов в неделю, это даже меньше, чем у меня сейчас на лекарства уходит, а в то время вообще едва ли не благотворительностью было. Чарльз Бест по поручению Маклеода уехал искать способы получения достаточного для промышленности количества инсулина, Маклеод с другими диабетологами продолжал работать. Журналисты радостно трубили о победе над смертью.

У Маклеода были влиятельные друзья и мировое имя, у Бантинга не было ничего, даже нужной квалификации. Вот только национальные идеи в те годы были сильны не в одной лишь Германии. Маклеод был шотландцем, а Бантинг идеально соответствовал представлению о национальном герое Канады: простой парень, не видящий преград и совершающий что-то потрясающее. Стремясь подчеркнуть уникальность своей страны, журналисты вознесли Бантинга на пьедестал.

Нобелевская премия, рыцарское звание, пожизненная рента – Фред ничему этому особо рад не был, а тем, кто называл его «сэр» могло сильно перепасть даже физически. Казалось бы, инсулинотерапия – поле непаханое, изучай не хочу, но Бантинга мотало из одной области медицины в другую, в надежде повторить успех инсулина он чем только не занимался, не понимая, что открытие, достойное Нобелевской премии можно сделать только раз в жизни.

Порой кажется, что Фред на протяжении всей жизни не находил себе места и не знал, чем хочет заниматься. То он хотел стать священником, то врачом, то художником (он, кстати, неплохо рисовал и тусил с лучшими художниками того времени), то пойти воевать, то сбежать от цивилизации куда-нибудь на Аляску. Такое чувство, что он просто не успевал за движущимся вперёд миром, хотя сам дал этому миру огромный толчок вперёд.

Его отношение к женщинам такое, что, читая об этом, я орала «Фред, ты муда-а-ак» на свое личное божество. Я живу куда в менее консервативное время, и моё отношение к разводу совершенно нормальное, но… Жена Фреда Марион бросила ради него работу и надеялась, что у них будет нормальная светская жизнь, Фред же вскоре заявил, что если жена не хочет терпеть то, что он приходит с работы (порой бухой) и, не переодеваясь садится за стол, то, что он не хочет общаться с её друзьями и вообще ждёт едва ли не слугу вместо жены, то им лучше позволить друг другу жить так, как они считают нужным и не мешать. После этого Фред, далеко не бедный человек, отказался платить по счетам Марион, а потом и вовсе подал на развод. Для развода в то время было необходимо доказать измену, но, учитывая, как они жили, что с одной что с другой стороны можно было просто сказать «ну да, изменяем», но Фреду с какого-то икс понадобилось нанять двух детективов следить за женой, а потом ворваться в дом, когда она была с любовником и чуть не задушить последнего. Разумеется, такое от журналистов скрыть не удалось, и в итоге что Фред, что Марион поливали друг друга грязью в газетах. Когда суд установил Фреду опеку над сыном (потому что деньги и жилплощадь были у него), он вообще всеми силами пытался от этого отказаться и даже доказать, что сын не его, пока жена не сказала, что это предписание суда он может не выполнять и видеться с сыном пару раз на выходных. Про вторую жену таких историй нет, но, возможно, потому, что Фред погиб вскоре после заключения второго брака.

Мне сложно быть к объективной к Бантингу, инсулин хоть и прозрачная жидкость, но мои глаза она знатно застилает. Мне хочется видеть благородство в его действиях, хочется верить,что он жил и погиб как герой. На Первой мировой войне, получив серьёзную травму в сражении,он продолжал вытаскивать раненых, а, пережив ужасы Первой мировой войны, хотел пойти добровольцем на фронт Второй, в итоге работал в институте, занимаясь военной медициной и летал в Англию, передавая важные разработки. В один из таких полётов он погиб. Оба двигателя военного бомбардировщика отказали. Бантинг скончался от травм и ожогов на следующий день. Ему было всего 49.

Джон Маклеод

Второй человек, получивший Нобелевскую премию, Джон Джеймс Рикард Маклеод. Принято думать, что Нобелевскую премию он получил чуть ли не по ошибке, что Нобелевский комитет оценил равнозначно открытие инсулина и сдачу в аренду лаборатории, а сам Маклеод только и хотел, что ограбить молодых коллег.

Зная, что идея Бантинга привела к созданию инсулина, кажется, что Маклеод был тем ещё подонком, но если попробовать поставить себя на позицию самого Маклеода, все далеко не так однозначно. Представьте: вы учёный с мировым именем, один из лучших специалистов, и тут к вам приходит хрен пойми кто, хирург, который в эндокринологии не смыслит от слова совсем, у которого образование шло по ускоренному курсу, чтоб поскорее на фронт отправить, весь опыт работы – военная хирургия, кроме того манера выражаться после фронта не сильно изменилась, и вот этот не пойми кто толкает вам какую-то идею, касающуюся вашей специальности, кроме того допускает ошибку в названии болезни, от которой собрался лекарство искать. Вопрос, с какого икс вы ему обязаны дать зарплату, поддержку и финансирование? Маклеод же не только не послал Бантинга куда подальше, но дал советы по проведению эксперимента, отдал свою лабораторию (да, пусть ей давно никто не пользовался, но оснащение лаборатории было далеко не последним не только в стране, но и в мире), дал своих студентов и лабораторных животных.

Когда Маклеод вернулся, он, конечно, понял, что идея может к чему-то привести, но не сказать, чтобы он увидел реально хорошие результаты, скорее уж много мёртвых лабораторных животных. Несмотря на это он предложил Бантингу и Бесту представить результаты исследований на конференции и поставил под докладом и свою подпись тоже. Задним числом кажется, что он примазался к открытию, но помним, что инсулина ещё нет, результаты сомнительные, Бантинг и Бест не пойми кто, не имеющие отношения к эндокринологии, один хирург, другой вообще студент, Маклеод же учёный с мировым именем, и он ставит свою подпись на сомнительном исследовании, фактически, защищая его своей репутацией. Далее он выходит перед влиятельным людьми и говорит по сути «это мои подчинённые, я несу ответственность за их исследование», это не тоже самое, что сказать «я открыл инсулин». Бантингу и Бесту ошибку простили бы как молодым специалистам, в конце концов им обоим не было ещё и 30-ти, а Маклеод рисковал своим именем, своей репутацией. К тому же, конференция действительно закончилась провалом, и Маклеоду пришлось защищать Бантинга от нападок коллег. То, что Бантинг расценил это как попытку кражи идеи, уже другой вопрос.

Бантинг попросил у Маклеода финансирования – Маклеод послал его лесом. Да, задним числом легко судить, но ставя себя на место Маклеода, хочется сказать: «Я вам что, деньги печатаю?» Какое финансирование? Откуда деньги? Тем не менее, Маклеод смог и Бантинга на работу с зарплатой устроить, и в лаборатории что-то вроде ремонта провести, и ещё привлечь к работе отлично разбирающегося в биохимии Джеймса Коллипа, который смог инсулин очистить (опять же зарплату для него выбить), и которого Бантинг едва не задушил.

За каждый проступок Бантинга Маклеод платил своей репутацией. Бантинг настоял на клинической испытании инсулина – Маклеод договорился с больницей, взял на себя полную ответственность и по полной отгреб когда инсулин лишь незначительно снизил сахар в крови пациента, зато привёл к жуткой аллергической реакции, Бантингу за это ничего не было.

Мне, кстати, всегда было интересно, почему у Маклеода Нобелевская премия была, а патента на инсулин не было. Оказалось, что в то время учёные, патентующие лекарства, подверглись очень сильному общественному осуждению, и, чтобы защитить метод и избежать упрёков за то, что наживается на больных людях, решили оформить патент на Беста и Коллипа, то есть людей, наименее причастных к открытию, на Фредерика Бантинга патент оформили потом, притом, понимая, что за этим может последовать со стороны общества, он очень сопротивлялся, говоря, что инсулин принадлежит миру, а не ему, Маклеод же на себя патент вообще не оформил.

Проблемы с патентом, вопросы финансирования, все тёрки с фармацевтической компанией, претензии и вопросы от других специалистов – Маклеод брал все на себя, за что и получил половину Нобелевской премии, а также травлю за то, что «украл» открытие, хотя саму идею Маклеод себе никогда не пытался приписать и всегда говорил, что его роль в открытии инсулина сводилась к тому, что он был «исполнительным директором». В итоге ему пришлось уехать из Канады в родную Швейцарию, где и дожить остаток своих дней. Он умер достаточно рано, всего в 58 лет от последствий артрита.

Чарльз Бест

Третий человек в их компании - Чарльз Герберт Бест, спортсмен, сказала б комсомолец, не будь он канадцем, и просто красавец, чьё имя всегда стоит рядом с именем Бантинга. Мне все время хочется говорить про него «мальчик», создатели инсулина для меня как будто замирают в возрасте создания этого лекарства, и Чарли как будто всегда 22, хотя умер он на 80-м году жизни, а наиболее серьёзные претензии ему можно выдвигать после смерти Бантинга, то есть уже после 40-ка лет, и слово «мальчик» к нему уже никак не применимо. Да и по себе людей не судят. К 22-м годам Чарльз Бест был уже достаточно состоявшейся личностью. Он научился водить машину в 12, с детства водил повозку и ассистировал отцу при проведении операций, в 17 поступил в университет, в 19 попал войну, в 21 сделал предложение своей жене (поженились они в, когда ему было 24 и прожили вместе до конца жизни), а в Чарли 22 познакомился с Фредериком Бантингом.

Вообще, первое, что хочется отметить в Чарльзе Бесте (кроме того, что в свои 22 он красив аки Аполлон), это просто невероятные коммуникативные навыки и способность адаптироваться к абсолютно любой ситуации. Работать с Бантингом вообще было не просто, а без зарплаты 24/7 в течение нескольких месяцев так вообще, но Чарли, кажется, все устраивало. Он реально мог найти контакт с любым человеком. Фред однажды разозлился на то, что Чарли уехал на неделю подработать в полицию и оставил немытые пробирки в лаборатории, в гневе он едва не стал избивать Чарли, но Чарли, вместо того, чтобы отстаивать свои права или хотя бы врезать, перемыл в лаборатории всю посуду, чтобы показать, что он серьёзно относится к работе. Затем Чарли пришлось спасать от Бантинга Коллипа, как-то пытаться ладить и со своим прямым начальником Маклеодом и Фредом, а когда Фред ушёл в запой, вытаскивать его оттуда. Да, в голову Беста не приходило столь гениальных идей, как в голову Бантинга, но сказать, что Бест мало что сделал для открытия инсулина тоже неверно. Из всех четверых Бест был единственным, кто пытался продвигать инсулин (ну да, заодно и себя), а не вычеркнуть этот период из своей жизни. Он вообще много на себя брал, в возрасте 23-х лет он стал ответственным за производство инсулина, в 28 – сменил Маклеода на посту заведующего кафедрой,во время войны руководил мировым исследовательский центром, помимо инсулина важным достижением его работы является гепарин – кроверазжижающее, без которого не обходится множество операций.

Основная претензия к Бесту заключается в том, что он, будучи самым долгоживущим из создателей инсулина, буквально переписал историю его создания. Чарли явно был экстравертом, и внимание журналистов ему было приятно, чего не скажешь об остальных троих. Он подхватил ненависть Бантинга к Маклеоду, и уже после смерти обоих, стал утверждать, что Маклеод им только палки в колеса вставлял и вообще был недостоин Нобелевки, говоря о том, что Бантинг не знал биохимии (что было правдой), Бест подчёркивал свою роль в открытии, но также и приписывал себе понимание и квалификацию, которой у него в 22 года и в помине не было. Джеймса Коллипа (тогда ещё даже живого и, более того, работающего какое-то время вместе с ним) из открытия инсулина Бест вообще практически вычеркнул. Коллип, видимо, вообще не хотел ввязываться в споры о том, кто и что сделал для инсулина, а Бест этим радостно пользовался, рассказывая журналистам свою версию.

Не знаю, был ли он хорошим человеком, потому что о его личности можно почитать в основном в биографии, написанной его сыном, а Герберт Бест пишет об отце так, что удивляешься, как это у Чарли ещё нимба не было, но создаётся впечатление, что Чарльзу Бесту вечно приходится кого-то тащить из эмоционального болота: то Фреда с его паранойей, то родителей, у которых была депрессия, которую и Чарли, к сожалению, унаследовал, то начальника (начальник у него в итоге повесился на фоне депрессии), то собственного сына, то, наконец, себя самого. Он кажется очень энергичным человеком лет до 50-ти, а потом такое чувство, что просто перегорел, попытался покончить с собой, загремел в психиатрическую клинику, а, когда скончался его сын, сердце Чарли не вынесло этой новости и он отправился на тот свет вслед за ним.

Джеймс Бертрам Коллип

Последний по частоте упоминания, но вовсе не по значению для открытия инсулина Джеймс Бертрам Коллип. Я, признаться, долго не могла понять, почему его всегда называют Бертом, пока до меня не дошло, что он любил, чтобы к нему по второму имени обращались, а не по первому. Итак, Берт Коллип, очевидно, был если и не гениальным, то более чем способным человеком. На момент открытия инсулина, в 1922-м, в возрасте всего29-ти лет,он уже имел профессорское звание. Берт поступил в колледж в 15, в 18 окончил его лучшим на курсе и получил степень бакалавра, ещё через год степень магистра, а в 23 защитил докторскую. За свою долгую жизнь (он прожил 72 года) Коллип очистил не только инсулин, но и премарин, паратиреоидный гормон, адренокортикотропный гормон (АКТГ) и ещё несколько гормонов гипофиза, а также реформировал систему медицинского образования, и все это на фоне двух мировых войн, во время которых приходилось заниматься военными исследованиями.

Над инсулином Коллип работал совсем недолго, всего пару месяцев, а до первого клинического испытания вообще пару недель, но за это время он сделал то, что никто до него не мог – очистил инсулин в достаточной степени, чтобы его можно было вводить человеку, описал гипогликемию и доказал, что инсулин восстанавливает способность печени производить гликоген. За это Бантинг его чуть не убил, а Маклеод отдал половину своей части Нобелевской премии.

Вопрос, почему Коллип молчал, когда его буквально вычеркивали из истории? Его всегда вспоминают очень скромным и стеснительным, но, как по мне, не похож он на тихого терпилу. На человека, умеющего решать межличностные конфликты, правда, тоже не похож, тут он, скорее, предпочитает забить и забыть, но проблемы в исследованиях решать он отлично умел. Создаётся ощущение, что Берт более чем знал себе цену, причём с очень юных лет, и если Берту что-то было надо, Берт это что-то получал. Да, когда его спрашивали о роли в открытии инсулина, он отвечал, что сделал то, «что сделал бы любой хорошо подготовленный биохимик», а когда у него спрашивали о том, что за гербы у него на стенах висят, он со смущение объяснял, что это гербы университетов, стипендии которых он выигрывал, но вот только Берт очень хорошо знал, сколько его работа стоит. Когда начальник назначил на должность заведующего кафедрой другого человека, Берт (а на этот момент ему не было и 30-ти) без задней мысли уехал работать в другой университет, и начальнику пришлось с огромным трудом уговаривать его вернуться, предлагая все большие деньги. За то, чтобы Берт у них работал, университеты чуть ли не дрались, а Берт с интересом сравнивал предложения, выбирая получше, а потом привозил на новое место работы не только жену и детей, но и свою долю прибыли с инсулина, которую отдавал на развитие университета. Да, он был очень талантливым, но с другой стороны, кроме таланта, он имел и едва ли не лучшие в стране условия работы: полностью оснащённые лаборатории, реактивы, подопытных животных, персонал, коллег с мировым уровнем знаний, полноценное финансирование. Ничего подобного у его конкурентов не было.

О личности Берта сложно судить. О профессиональной деятельности можно найти очень много, а о личности лишь пару баек вроде того, что он так быстро водил машину, что тем, кто ездил с ним в качестве пассажиров, казалось, что машина вообще оторвалась от земли и не касается дорожного полотна, или о том, как в университет привезли огромную смертоносную змею из Африки, которая вскоре убежала и никто не мог её найти, в результате чего на 10 дней пришлось закрыть медицинский корпус, а потом Коллега, зайдя к Коллипу, увидел эту змею у него на полке. Кажется, он был достаточно добрым и отходчивым. Когда Бантинг через пару лет извинился за то, что едва его не убил, Берт сказал что-то вроде «да ладно, с кем не бывает», и они подружились (вот серьёзно, вы б стали дружить с человеком, который пытался вас убить и говорил журналистам, что вы его пытались ограбить, хотя вы день и ночь работали для того, чтобы ему помочь?).

Мне думается, что Берту просто было глубоко плевать на то, что о нем думают, да и вообще склонность обращать внимание на внешний мир у него неплохо иллюстрирует случай, когда он проехал на машине несколько метров, прежде чем заметил, что у него кто-то шины спер. Он получил от открытия инсулина почти все плюсы (деньги и признание коллег), но не охватил минусов в виде всемирной известности и журналистов, не дающих прохода. Его жизнь, как мне кажется, сложилась лучше, чем у всех остальных. Блестящая карьера, хорошая семья, трое детей, 13 внуков (я, признаться, офигела, когда эту цифру увидела). Мировая слава? Как у учёного у него и без журналистов была мировая известность, а признания кого-то кроме коллег, он в принципе не жаждал. Инсульт, классическая смерть интеллектуала, как завершение жизни, отданной науке.

Признаться, мне жаль, что они не ладили. Мне бы хотелось думать, что люди, спасшие мне жизнь были образцом благородства, а потом я понимаю, что даже продажа патента на инсулин за доллар каждому была продиктована не столько благородными мотивами и желанием спасать людей, сколько возможным общественным осуждением. Но в общем, какая разница? Они подарили мне жизнь. Мне и ещё полумиллиарду человек. Разве этого мало?

Источники

1. Michael Bliss. “The Discovery of Insulin”

2. Michael Bliss. “Banting: a biography”

3. Michael Bliss. “Rewriting Medical History: Charles Best and the Banting and Best Myth”

4. Henry B.M. Best. “Margaret and Charley: The Personal Story of Dr. Charles Best, the Co-Discoverer of Insulin”

5. Li, Alison. “J.B. Collip and the development of medical research in Canada: Extracts and enterprise”

6. R. L. Noble “Memories of James Bertram Collip”

7. J. B. Collip “John James Rickard Macleod”

Перепост посвящается Всемирному дню борьбы с диабетом

Больным желаю побольше здоровья а Здоровым желаю поменьше болеть

Оригинал который можно поддержать лайком в Яндекс Дзене

https://dzen.ru/a/YnkjW-cagl29sYL_

Эта пара наиболее известна в истории открытия инсулина. За открытие инсулина Фредерик получил Нобелевскую премию, которую он счёл нужным разделить с Чарльзом. Именно в честь дня рождения Фредерика Бантинга и отмечается Всемирный день борьбы с диабетом.

Но стоит также вспомнить остальных.

Этот человек кстати тоже получил Нобелевскую премию за открытия инсулина. И это заслуженно учитывая что именно он курировал совместное исследование на всех этапах и позвал ещё одного талантливого биохимика.

Ниже самый часто забываемый их них

Малоизвестный талант который за пару месяцев работы над инсулином сумел серьезно повлиять на исследования. С ним премией делился уже Джон.

Отдельно хочется вспомнить ещё кое-кого

Это первый пациент. Ему на момент лечения было 13 лет. Первая инъекция вызвала у него развитие аллергии из-за плохой очистки инсулина. К счастью вторая была более удачной.

Желаю здравия всем больным и тем кто считает что лишнего здоровья не бывает.

P.S. Я сам из магадана поэтому простите если для кого-то ещё рано. Пунктуации во всех моих будущих постах не ждите. Пост первый поэтому прошу подсказать что нужно поправить.

Соболев аргументированно подозревал, что углеводный обмен как-то завязан на работе ПЖ. Этому способствовали работы другой пары учёных, Минковского и Меринга, один из которых (понятно, кто) родился в России. Соболев же (в лаборатории Павлова, кстати, и с его участием) проделывал следующее. Он перевязывал протоки этой железы собакам, кошкам и кроликам. Понятно, живым. Понятно, недолго живым. Наука часто бывает жестокой по отношению к братьям нашим меньшим, c'est la vie, что тут поделать. И наблюдал интересное: пищеварение страдало (ну ещё бы! Тем более у облигатных хищников - кошек), ткани ПЖ, лишённые питания, рушились, а углеводный обмен вроде как почти не повреждался. И островки Лангерганса (фрагменты ПЖ, которые и отвечают за выработку инсулина, о чём тогда ещё НЕ знали) вроде бы были в порядке. И по результатам первый в мире заключил, что именно эти самые островки Лангерганса имеют своей функцией регуляцию углеводного обмена.

"Ага, - решил тогда Леонид Васильевич. - А что, если прицельно посмотреть на островки Лангерганса ПЖ у тех, кто скончался от сахарного мочеизнурения? Да ещё и сравнить их с островками у других?" И посмотрел. И увидел, что у диабетиков-то эти самые островки повреждены. Что их меньше, чем в норме. Что что-то с ними происходило (до понимания аутоиммунной природы диабета было ещё больше полувека), что-то такое, в результате чего они явно не могли работать, как у всех. Конкретно про инсулин, выделяемый в этих островках, ещё речи не было, но учёные приблизились к разгадке вплотную, согласитесь. Цель определена, осталось выяснить, что именно в островках Лангерганса влияет на углеводный обмен, и выделить это вещество.

Ну и "мелочи": Соболев предположил, что компенсировать нехватку этого вещества, если предложить диабетику съедать в день по поджелудочной железе свиньи или там коровы, не получится. Оно разрушится пищеварительными соками собственной поджелудочной железы. Значит, нужно а) определить конкретное вещество, б) получить и очистить его, в) выбрать такой путь доставки его в организм, который обойдёт пищеварение. Заодно он предложил использовать для этого островки Лангерганса поджелудочной железы новорожденных телят, потому что в этот период жизни ПЖ ещё не очень приступила к внешней, пищеварительной секреции, а вот внутренняя, гормональная секреция у неё уже вовсю идёт. Следовательно, противодиабетическое вещество, чем бы оно ни оказалось, пищеварительными соками не разрушится в связи с отсутствием последних.

Собственно, весь этот путь и прошли следом Бантинг с Бестом. В отличие от Соболева, они шагнули ещё дальше - добрались-таки до инсулина. Соболев не успел, он вообще прожил недолго. Но начало пути поиска инсулина он обозначил яснее ясного, как ни крути.

Такие дела. Для более подробного чтения по теме - например, Сорокина Л.А. Леонид Васильевич Соболев (1876-1919): у истоков открытия инсулина. Сахарный диабет. 2013;16(1):103-105, и по ссылкам оттуда.

Я Злобный Биохимик. Пишу тут, и на нашем сайте (Биохимикум). Все статьи авторские, тэг моё и всё такое. Всем донам - спасибо за кофе!

Команда ученых из медицинских центров Маунт-Синай и Сити-оф-Хоуп (США) достигла значительного прорыва в восстановлении бета-клеток, ответственных за выработку инсулина. Это открытие приближает нас к возможности лечения для более чем 600 миллионов людей, страдающих от диабета.

В отличие от предыдущих методов выращивания бета-клеток в лабораторных условиях, последующей их имплантации мышам и пациентам, новый подход предполагает выращивание бета-клеток прямо в организме человека за несколько месяцев. Для этого ученые используют комбинацию препаратов: гармин, содержащийся в некоторых растениях и бета-клетках, и агонист GLP1-рецептора, применяемый в лечении диабета.

Исследование включало серию терапевтических тестов на мышах с диабетом 1 и 2 типов. Сначала мышам имплантировали человеческие бета-клетки, которые затем обрабатывали гармином и агонистами GLP1. Через три месяца количество бета-клеток у мышей увеличилось на 700%, что почти полностью снизило симптомы диабета.

источник

Теперь к главному. Противостояние "российские инсулины VS импортные инсулины". Правда ли наши хуже? Два с лишним года на моём канале (когда ещё тут было несколько авторов) была уже статья (ссылка на неё), к которой как раз приложил руку вышеуказанный коллега. Знаете, что поменялось в этом вопросе за два года? Да ничего! В двух словах, для тех, кому лень читать: нет, не правда. Наши инсулины не хуже и не лучше импортных аналогов, они - такие же. Там даже капсом было сказано это же, не стану нарушать традицию. ТАКИЕ ЖЕ.

Современные инсулины разделяются на несколько подвидов. "Хумалог" - это "ультракороткий" (очень быстро и кратковременно действующий) инсулин из подвида "лизпро". Вообще это - сокращение от названий аминокислот лизин и пролин, которые поменяли местами в структуре гормона. Зачем меняли? Так надо было. После этого инсулин стал всасываться быстрее, чем полностью идентичный человеческому инсулин, который все давно умеют производить генноинженерным методом. Тут ведь проблема была в чём: в организме здорового человека инсулин вырабатывается поджелудочной железой - и сразу в кровоток. А диабетик делает инъекцию инсулина подкожно. Инсулину в этом случае нужно время, чтобы пробраться в кровь. Можно было бы вводить инсулин внутривенно, сразу в кровь, но это не очень простая манипуляция. Рискованная в плане занесения инфекции напрямую в кровь. Да и вообще вены как-то жалко, доступных для таких инъекций не так уж много, а инсулин вводится несколько раз в день. В общем, внутривенно - не вариант (это делается только в больницах, по жизненноважной необходимости). А подкожно - вариант, это - легко, просто и быстро. Но вот временной интервал между введением инсулина и приёмом пищи выдерживать (чтобы инсулин добрался до кровотока) - портил всю эту красоту. Требовалось минимум полчаса. А инсулин "лизпро" тоже генноинженерный, но добирается до крови быстрее. С ним диабетику можно кушать сразу после введения, лишь бы не быстрые углеводы. За банкой газировки с сахаром такой инсулин всё равно не успеет, несмотря на всю свою крутость, а вот за картошкой-кашей-хлебом - вполне себе успевает.

И такой замечательный препарат эти гадкие америкосы прекращают поставлять?! Вот же ***!

Говорю же: в России производится точно такой же. Называется "РинЛиз". Это - тот же инсулин подвида "лизпро". Пишут, что ещё один фармзавод начинает его производить... В общем, дефицита не ожидается. И "гадкие америкосы" сворачивают поставки не потому, что хотят навредить, а просто потому, что оно не требуется и не закупается централизовано: свой есть.

На всякий случай сразу перечислю ещё несколько взаимозаменяемых пар ультракоротких инсулинов: кроме "Хумалог/РинЛиз" это "Новорапид/РинФаст/Росинсулин Аспарт" и "Фиасп/РинФаст Ник*". Есть ещё один препарат "Апидра" (подвид "глулизин") от французской компании Sanofi, у него аналогов пока нет. Только он и так производится в России, у Sanofi есть завод в РФ в Орловской области. Как и у датской компании Novo Nordisk, производящей "Новорапид" и "Фиасп", в Калужской области. Так что, don't worry.

Ага, донт ворри! Импортные-то инсулины качественные, а наши-то нет! Пробовал(а) колоть, как вода!

Это - когнитивная ошибка восприятия. Инсулины реально одинаковые, и по составу, и по действию. Переход в указанных парах можно совершать хоть по десять раз за неделю. Причины, по которым такой переход мог дать повышение содержания глюкозы в крови, следующие:

Первая - враньё. Особенно это касается "честных отзывов", даваемых анонимами в интернете.

Вторая - ошибка перехода. Это в границах указанных выше пар можно скакать с одного препарата на другой, т.к. инсулины одного подвида. С одного инсулина "лизпро" на другой "лизпро" - без проблем. А с "лизпро" на "аспарт" - это уже может быть по-разному.

Третья - стресс. Диабет - эмоциональнозависимое заболевание. Тревога от ожидания проблемы запускает выработку кортизола (это - природный “противник” инсулина), который повышает “сахара”. Человек укореняется во мнении "новый инсулин - плохой", ну и следующая инъекция "плохого" инсулина тоже "работает хуже, чем раньше". Это - возможная, реальная ситуация, только инсулины здесь ни при чём, никакие.

Эту третью причуду восприятия можно легко устранить. Наклеить на коробочку с "плохим" инсулином этикетку от "хорошего", и случится настоящее волшебство: всё прекрасно заработает! Или использовать инсулины вслепую (тут нужен помощник).

Все организмы индивидуальны! Вот лично мне новый инсулин не подошёл! Я - личность, индивидуальность!

Понимаете ли, для медпрепаратов нет никакой индивидуальности. Инсулин (один и тот же!) используется миллионами диабетиков. Они что же, недостаточно индивидуальны? Они, значит, безликая серая масса одинаковых людей (всем тот инсулин подошёл), а вы, значит, индивидуальная индивидуальность? На инсулине ведь нет надписи "индивидуально для Иванова/Петрова/Сидорова"? Ни на одном препарате такой надписи нет. Мы покупаем или получаем лекарства совершенно одинаковые, и работают они плюс-минус одинаково. У кого-то инсулиновых рецепторов меньше (и дозировки требуются больше), у кого-то этих рецепторов много... вот и вся индивидуальность, на этом она заканчивается. Дальше - всё одинаково, ну миллионы же используют один и тот же препарат!

У людей бывает непереносимость препарата. В просторечии её зовут "аллергией". Но такая непереносимость проявляется ко всем инсулинам одного подвида, неважно где они сделаны. Они одинаковые - и непереносимость к ним одинаковая. Это не "уникальная-индивидуальная реакция".

В общем, отставить панику, господа! Инсулины есть, такие же. Говорю умное слово: и-ден-тич-ны-е, вот.

Ага, а ты сама-то инсулин принимаешь, чтобы понимать вопрос? Нет? То-то!

Моё любимое (нет). Конечно, о проблемах сезонной миграции сусликов могут писать только сами суслики, а чтобы разбираться в диабете, нужно им непременно болеть. Хотя стойте-ка, а как же эндокринологи, диабетологи? Неужели они все сами с этим диагнозом? Ах, это другое, понимать надо? Я, странные вы мои, случаев диабета видела и разбирала больше, чем вы когда-либо узнаете. СД 1 типа - аутоиммунное заболевание, а у меня одна из специализаций - иммунохимия. А у коллеги, на которого выше сослалась, кстати СД1 есть.

Ну и разумеется, все препараты должны назначаться врачом, а не интернетом. После консультации и всё такое.

Я - Злобный Биохимик. Пишу на Дзене (статья) и тут. Все статьи авторские, тэг моё и всё такое. Всем донам - большое спасибо за поддержку.