«Прогнозы теоретиков информационного общества оказались несостоятельны в первую очередь потому, что их авторы отождествляют информацию и знание. Информации в современном обществе много, она играет колоссальную роль, но отсюда вовсе не следует, что в современном обществе знание - сила.

Чтобы понять, что такое информация и почему она играет такую роль в современную эпоху, нужно четко различать сообщение (или послание), интерпретацию (или восприятие) и коммуникацию. Сообщение (message)- это «вещь», то есть передаваемый продукт интеллектуальной деятельности человека; интерпретация - это «мысль», то есть приобретаемое знание; коммуникация - это лишь операция передачи, трансляции. Но в современном нам обществе, именно эта операция трансляции - определяющее, доминирующее звено в триаде сообщение-коммуникация-интерпретация.

Сегодня создаётся ничуть не больше интеллектуальной продукции или знания, чем в Античности или Средневековье (автор никак не доказывает этот тезис – И.Л. Викентьев). Картина мира каждой эпохи строится из конечного числа моделей, приводящих имеющиеся факты в удобную систему объяснений. Геоцентрическая модель Птолемея позволяет рассчитывать видимое положение планет ничуть не хуже, чем гелиоцентрические модели Коперника и Галилея; доклады Римскому клубу дают примерно такие же прогнозы о будущем человечества, что и средневековые пророчества о Страшном суде; классификации элементарных частиц в XX веке столь же многочисленны и сложны и в той же степени связаны с опытными данными, что и классификации ангелов и демонов в веке XV. В настоящее время больше физики и меньше демонологии, тогда как пятьсот лет назад соотношение было обратным, но по общему числу моделей эпохи принципиально не различаются.

Принципиальная разница заключается в ином - сейчас неизмеримо больше коммуникаций. Тиражирование (не путать с созданием) интеллектуального продукта, передача сведений о нем посредством печатных изданий, телеграфа, радио, телевидения, лекций и семинаров в рамках системы всеобщего образования, а теперь ещё и сети Internet - вот что коренным образом отличает современное общество как информационное. (Автор забыл учесть и такой важный параметр, как качественный уровень инноваций – Прим. И.Л. Викентьева). И за словом «информация» кроется именно коммуникация, а не знание. Наблюдая современных политиков, биржевых брокеров, журналистов и их аудиторию, нетрудно заметить: более информированный человек - это не тот, кто больше знает, а тот, кто участвует в большем числе коммуникаций.

Огромная техническая, экономическая, политическая, культурная роль информации объясняется именно тем, что она не содержательна («знание») и не предметна («продукт»). Информация операциональна. Информация служит обоснованием / оправданием действий. Поэтому она столь необходима современному человеку, ценна для него, воздействует на него. Поэтому в современном обществе информация - это идол.

В традиционном обществе, построенном на религиозном оправдании деяния, и даже в обществе модернизирующемся, построенном на идеологических оправданиях деятельности, информация никак не могла претендовать на ту роль, что играет теперь. Только как коммуникация, а не как знание или предмет, информация способна вызывать новые операции. Люди действуют, используя информацию, а коммуникационные потоки не только не поглощаются как ресурс деятельности, подобно сырьевым или энергетическим ресурсам, а напротив умножаются и ускоряются. Это происходит потому, что информация не столько ресурс, сколько стимул (мотив) деятельности».

Иванов Д.В., Виртуализация общества, в Сб.: Информационное общество, М., «Аст», 2004 г., с. 358-360.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 27-ми видео: НАУЧНЫЕ ЗАДАЧИ

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Изображение Pete Linforth с сайта Pixabay

Изображение Tung Nguyen с сайта Pixabay

При царе Алексее Михайловиче [1629–1676] «…народ живой и крепкий рвался из пелёнок, в которых судьба держала его долее чем следовало. Вопрос о необходимости поворота на новый путь решён; новости являлись необходимо. Сравнение и тяжёлый опыт произвели своё действие, раздались страшные слова: «У других лучше», и не перестанут повторяться слова страшные, потому что они необходимо указывали на приближающееся время заимствований, учения, время духовного ига, хотя и облегченного политическою независимостью и могуществом, но всё же тяжёлого. Дело необходимое, но тяжёлое не могло сделаться легко, спокойно, без сопротивления, которое вызывало борьбу, вело к перевороту, т.е. к действию насильственному.

Церковные преобразования пошли и от своих, от православных, но мы видели, как они были встречены, и свои православные, показались неправославными. Относительно собственно науки, учения, здесь остановились: не хотели принимать учителей неправославных, учителями могли быть только греки и западнорусские учёные. Но иноверцы заходили толпами с другой стороны, в виде наёмных офицеров, мастеровых всякого рода, заводчиков, лекарей. По естественному ходу дела новое должно было явиться в виде вещей непосредственно полезных, должно было начаться с мастерства.

Кроме того, цивилизация закинула уже свои сети на русских людей, приманивая их к себе новыми для них удовольствиями и удобствами жизни. Часы, картина, покойная карета, музыкальный инструмент, сценическое представление - вот чем сначала мало-помалу подготовлялись русские люди к преобразованиям, как дети приманивались игрушками к учению.

Всё это уже мы видим в Москве в описываемое время, в царствование Алексея Михайловича. Понятно, что заморские штуки должны были появляться сперва наверху, во дворце и в домах знатных людей, где было больше знакомства с заморским и больше средства приобретать заморские диковинки. Простым людям запрещалось забавляться музыкою, ведено было искать и жечь музыкальные инструменты, потому что, как явится музыка, так непременно примешается тут какое-нибудь суеверие и бесчинство; но на пиру у царя «играл в органы немчин, и в сурну, и в трубы трубили, и в сурепки играли, и по накрам и по литаврам били».

Не надобно забывать, что воспитателем царя Алексея Михайловича был западник Морозов, который ещё при царе Михаиле шил немецкое платье своим воспитанникам царевичам и всем детям, воспитывавшимся с ними вместе. В царствование Алексея подражатели Морозова размножились, самые близкие к царю люди были самые большие охотники до заморского и дарили государя иностранными вещами: Богдан Матвеевич Хитрово подарил ему полукарету; Матвеев подарил царю карету чёрную немецкую на дуге, стекла хрустальные, а верх раскрывается надвое; царевичу Фёдору подарил карету бархатную, около кареты письмо живописное. Во всей христианской Европе начатки драматических представлений, или так называемые мистерии, находились в тесной связи с богослужением, содержанием их служили события священной истории. И у нас было подобное в Пещном действии (ввержение трёх отроков в пещь в Вавилоне), в шествии патриарха на осле в вербное воскресенье.

Ещё при царе Михаиле русские послы, возвращавшиеся из Варшавы, рассказывали о театральных представлениях, которыми потешался король во дворце своем; при сыне Михаила подобные представления происходят и в Москве для великого государя. Содержание пьес бралась из св. писания, сочинял их обыкновенно монах Симеон Полоцкий, из комедий светского содержания упоминается Темир-Аксаково действо; книга эта была наверху, у великого государя, но игралась ли пьеса - неизвестно. Разыгрывали комедии немцы и дворовые люди Матвеева.

В 1674 году была в селе Преображенском комедия, тешили иноземцы, как Алаферну-царю царица голову отсекла, и на органах играли немцы да люди дворовые Л. С. Матвеева. Другая комедия была дана в присутствии царицы, царевичей и царевен, тешили немцы и люди Матвеева, как Артаксеркс велел повесить Амана. Дело дошло и до балета: на заговенье была потеха - немцы и люди Матвеева играли на органах, на фиолях и на страментах и танцевали. При описании этих новостей нас останавливает одно обстоятельство, что на представлении были царица и царевны; важно также известие, что царица сопровождала царя и на охоту. Начальником немцев, потешавших великого государя, был Иоган Годфрид, при нём «перспективаго письма мастер» Петр Инглес. Но одних приезжих немцев и дворовых людей Матвеева оказалось недостаточно для «комедийных действ»: в 1673 году Матвеев приказал в Новомещанской слободе из мещанских детей выбрать 26 человек комидианты и отвести в Немецкую слободу к магистру Годфриду. Так основалось в Москве театральное училище прежде Славяно-греко-латинской академии! Но и этих учеников недоставало, брали подьячих и отсылали к магистру Иогану Годфриду для научения комедийного дела».

Соловьёв С.М., Чтения и рассказы по истории России, М., «Правда», 1990 г., с. 353-355.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 13-ти видео:

СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Итальянский посланник Кальвуччи рисует любимых соколов царя Алексея Михайловича / Public Domain

«Царь Алексей Михайлович с боярами на соколиной охоте близ Москвы» (картина Николая Сверчкова) / Общественное достояние

«Метафизика Нового времени, согласно Луи Дютену, не содержит никаких оригинальных идей по сравнению с произведениями выдающихся древних философов. Встречается на страницах «Происхождения открытий» и термин «плагиат». Хотя он используется в контексте размышлений о системе Мальбранша, но аналогичный по содержанию упрёк автор делает по адресу всех признанных классиков новоевропейской мысли.

Как учёный эрудит Дютен озабочен точностью ссылок и цитат. Он отмечает небрежность и невежество, свойственные в этом отношении ряду сочинений коллег по цеху.

Между предисловием и введением к «Происхождению открытий» он помещает обширный список цитируемых авторов, включающий выходные данные их опубликованных трудов, распределенный в алфавитном порядке. В стремлении выбить почву из-под ног любого возможного оппонента, он приводит цитаты на языке оригинала, снабжая их собственным переводом. При этом он декларирует исключительную важность выявления точного смысла приводимых отрывков. Доказательство в его понимании - не столько заключение, полученное в результате тонкого, изощрённого анализа, но скорее умело извлеченное на свет полузабытое изречение, с успехом найденная и к месту приведённая цитата. Именно такого рода аргумент должен положить конец любым сомнениям. Дютен рассчитывает подавить, ошеломить читателя обилием многочисленных и притом совершенно безупречно, на его взгляд, подобранных фрагментов из сочинений различных авторов.

Автор «Происхождения открытий» претендует на новизну в отношении как общего замысла, так и способа его реализации. По мнению Дютена, все иные публикации, в которых затрагивалась проблема соотношения наследия «древних и новых», касались иных аспектов вопроса и не были достаточно убедительными. Его же труд призван облегчить задачу всем желающим разобраться в существе дела, избавив их от затруднительных разысканий, объединив в пределах обозримого книжного пространства все необходимые факты и свидетельства. Такова заявленная цель, хотя фактически она не достигается.

Французский мыслитель призывает проявить справедливость к древним мудрецам, что, по его мнению, не требует слепого подчинения их авторитету. Как и все люди, они в чём-то заблуждались, их суждения не следует расценивать как изречения оракула, нуждающиеся исключительно в запоминании и правильном истолковании. Но это не даёт достаточного основания для пренебрежительного отношения к системам, созданным нашими предшественниками, и неумеренного превознесения достижений новоевропейских авторов. Отдельные ошибки не умаляют великих открытий, сделанных в древности.

Учёные Нового времени обнаружили много истин, но им легко было двигаться по дороге, указанной некогда другими. Находясь на правильном пути, они смогли развить различные науки, доведя их до высокой степени совершенства и добившись выдающихся результатов. При этом некоторые из новейших изобретений обязаны своим появлением скорее случаю и опыту отдельных невежественных ремесленников, чем продуманной системе. […]

Борьба за свободу разума, по Дютену, принесла бы больше пользы, если бы велась с большей искренностью. В то время как некоторые великие люди, принадлежащие последнему столетию, отдавали должное древним авторам, другие, «полуучёные», не способные составить себе имя настоящими открытиями, бесстыдно замалчивали подлинный источник, из которого они черпали вдохновение. Подобные установки и «принципы», которым некоторые продолжают следовать, вместо совершенствования разума могут, на взгляд Дютена, привести к противоположному результату. […]

Например, мнения Демокрита французский философ характеризует как принадлежащие великому гению, добавляя, что многие из них лишь нашли подтверждение в опытах последующих веков, осуществляемых «трудолюбивыми и механическими» способами. Вообще, с его точки зрения, известность целого ряда новоевропейских мыслителей - всего лишь отражённый свет их учителей и предшественников, слава которых незаслуженно оспаривалась и должна быть восстановлена в полной мере. […]

Учение Декарта и Лейбница о врождённых идеях, согласно Дютену, заимствовано у Платона, Гераклита, Пифагора и халдеев. Те же источники вместе с суждениями Августина, по его мнению, легли в основу философии Мальбранша. «Из этого первого принципа божественной эманации души в философии Платона естественно вытекало, что душа имела ранее в себе самой знания обо всех вещах; и что она ещё сохраняла способность вспоминать свой бессмертный источник и первые познания. Декарт и Лейбниц рассуждали таким же образом, принимая вечные и первые истины, запечатлённые в наших душах». […]

И всё-таки, несмотря на очевидные недостатки, Дютен ставит реальную проблему, актуальную и для нашего времени: где пролегает граница между преемственностью идей, совершенно необходимой в истории, и недопустимым присвоением достижений других людей? Её решение, пусть и предложенное на материале давно, казалось бы, ушедшей эпохи, не выглядит совершенно бесполезным для сегодняшнего дня. […]

Деланд подчёркивал изменение предметного поля философии в ходе её истории. «У древних она охватывала их теологию, их религию, истоки их истории, часть их юриспруденции и их морали. У новых она содержит все точные и естественные науки, имеющие целью не потворствовать воображению приятными мыслями, но питать разум, усиливать его основательными знаниями»

В истории философии он выделял четыре эпохи. Первая предшествует греческой мысли. В данном случае он подразумевает религиозные представления, главным образом ближневосточных народов. В эту эпоху люди, стремившиеся к знаниям, опирались только на собственные силы, будучи лишены непосредственного руководства свыше. Тем не менее существовала древняя традиция, понемногу претерпевавшая искажения из-за влияния страстей, вносимых разумом поправок, свойственной людям суетности. К этой традиции восходят истины о единстве Бога, о неизбежности загробного воздаяния, о свободе человека, о том, что добро и зло следует рассматривать сквозь призму представлений об ухудшении человеческого рода.

Философия в первую эпоху её развития, по Деланду, включала исторические и теологические сведения, принимавшиеся в силу их древности и исключавшие любые дискуссии.

Греческая мысль составляет вторую эпоху в истории философии. Греки, согласно Деланду, заимствовали много ценных идей на Востоке, стремясь представить их в систематическом виде. Но их ум был ориентирован на внешний блеск, не на глубину исследования. Истина слишком часто подменялась правдоподобием. Демонстрируя утонченность ума, греки породили многообразные гипотезы о природе вещей, большинство из которых не имело «никакой реальности», но скорее свидетельствовало о страстном и чрезмерном воображении. Философия второй эпохи стремится объяснить множество деталей, событий, явлений окружающего мира и в то же время быть завершенной системой.

Следующая эпоха связана с христианской философией. По Деланду, именно в это время окончательно проясняются истины, вызывавшие прежде непрерывные споры: о существовании Бога, происхождении мира, пассивности материи, бессмертии души, загробной жизни. Но из названных истин мыслители третьей эпохи еще не могли извлечь всех необходимых плодов. «Одни хотели приладить Откровение к баснословным мнениям греков, истину, внушенную верой, к недостоверности, украшенной видимыми предположениями; часто выходило так, что они не становились ни философами, ни христианами. Другие, почтительные интерпретаторы, только восхищались и предпочитали трудолюбивую профессию переводить и комментировать основательному удовольствию мыслить... Самые счастливые таланты, самая большая живость ума не могли пробиться сквозь грубость и варварство, торжествовавшее повсюду. Темная ночь полностью скрывала лучи солнца».

Наконец, распространение новых идей, свойственных четвертой эпохе, связано с возрождением изящных искусств в Италии. Деланд говорит об обновлении человеческого рода, о подлинном «возрождении умов», постепенно охватившем всю Европу. Цель, аргументы, сам способ философствования существенно изменились. «Наш век, рассматриваемый с этой точки зрения, имеет большие преимущества перед всеми другими». Пришла эпоха блестящих открытий, новаторских идей, сопровождаемых отбрасыванием отживших представлений, заблуждений, свойственных предшествующим столетиям.

Характеризуя собственный метод построения истории философии, Деланд в качестве особого правила выделяет требование не допускать смешения древней и новой философии, помещая каждую в свойственные ей границы. По Деланду, авторы, осуществлявшие сравнение достижений мыслителей различных эпох, часто не соблюдали ни умеренности, ни даже благопристойности. Преувеличенными оказывались и похвалы, и порицания, которые высказывались исходя из собственного вкуса или разделяемых предрассудков. Древние заложили семена всех наук и искусств, передали будущим поколениям начальные, плодотворные идеи, их сочинения изобилуют свидетельствами здравого смысла, ясности ума. Поэтому к ним следует относиться благожелательно и с признательностью. Вместе с тем использование отдельных достижений предшественников предполагает освобождение от их заблуждений. Новоевропейские авторы гораздо большего достигли в изучении природы, «естественных вещей», их способ философствования в этом отношении может считаться более точным».

Кротов А.А., Проблема плагиата в философской культуре эпохи просвещения, журнал «Вопросы философии», 2015 г., № 5, c. 164-165 и 167-168.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 13-ми видео:

ИСТОРИЯ ТЕОРИИ ТВОРЧЕСТВА

+ Ваши дополнительные возможности:

Воскресным вечером 17 апреля 2022 в 19:59 (мск) на видеоканале VIKENT.RU — онлайн-консультация № 283:

ОТВЕТЫ на НЕБАНАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ о ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

+ Начат приём Докладов на V-й Форум по развитию креативности

08-09 октября 2022 года: https://poznyakova.com/forum

Изображения в статье

Изображение Andrea Spallanzani с сайта Pixabay

Изображение Marisa Sias с сайта Pixabay

Изображение Birgit Böllinger с сайта Pixabay

Изображение Gerhard Bögner с сайта Pixabay