Я совершенно не ем лук, в любом виде, не приемлю. Но это ровно ничего не значит для заведений, вне зависимости от расположения, представляемой кухни, политического строя, поры года и позиции Меркурия, даже если он Фредди.
И я перепробовал всё: просил, умолял, апеллировал к совести, призывал богов в свидетели, обещал умереть, убить, надругаться, взывал к пониманию, откровенно угрожал и даже однажды заискивающе лебезил. Тщетно.
— У меня, — говорю, — аллергия.
— Ни слова больше, — заверяет меня официант, понимающе подмигивает и идёт на огород за генетически модифицированным мутагенным луком гигантских размеров.
— Если я умру, — нетривиально намекаю я. — Ваше заведение могут и закрыть.
— Всенепременно, — пыхтят втроём, закатывая царь-лук на кухню.
— Я пятнами покроюсь и пупырками с голову младенца, — истекаю холодным потом, ощущая первые запахи луковой похлёбки из гигантского чана на кухне, хорошо просматриваемого с моего места. Из чана раздаются предсмертные всхлипы и стоны маленьких луковиц, басовито гудит разрезаемая луковица-мать.
— Как мы вас понимаем, — говорят, посыпая луковой стружкой мне маковку.
Приносят. Сверху, в качестве украшения, конечно же нарезан порей.
— Там если и есть, то совсем чуть-чуть! Без него не вкусно! Технология не позволяет! У нас заготовка! Мы не можем отойти от рецептуры! Он вшит в мышечные ткани поставляемого мяса!
Два часа выковыриваю лук, ем. Пропитываюсь луковым соком, запахом, а возможно даже и вкусом — я себя не кусал, да и не смог бы в таком состоянии. Вся процедура сопровождается проклятиями, непроизвольно слетающими с уст. Доедаю, чувствуя не проходящий голод, так как потеряно больше калорий, чем приобретенно. Выкладываю на тарелке луком «REDRUM», вонзаю сверху нож.
— Вам всё понравилось? А что же вы не сказали?..