Как Горбачев и Ельцин хотели продать Карелию
СССР при правлении Михаила Горбачева готов был начать переговоры о возвращении Карелии в состав Финляндии. Об этом в своей книге написал бывший эксперт финского МИДа, доктор политологии и писатель Юкка Сеппинен, сообщает Iltalehti.
По мнению экс-дипломата, в конце 1980-х годов в Советском Союзе «начали дуть более свободные ветры», и государство было готово обсуждать вопрос передачи Карелии Финляндии.
Как пишет Сеппинен, либералы в составе КПСС позитивно оценивали независимость стран Прибалтики — Эстонии, Литвы и Латвии. По этому же принципу Карелия могла вернуться в состав Финляндии.
Бывший тогда президентом Финляндии Мауно Койвисто, по словам Сеппинена, не воспользовался этой возможностью. Он повторно не согласился возвращать Карелию и при президенте Борисе Ельцине, который также предлагал включить территорию в состав Финляндии. Российский лидер якобы также говорил о передаче Финляндии Выборга — после распада СССР на восстановление города не было средств.
По мнению политолога, Койвисто — уроженец Турку — не хотел, чтобы у Западной Финляндии был конкурент в виде Выборга, поскольку еще в 1930-е годы он был преуспевающим городом. В середине 2000-х Койвисто, уже сложивший с себя полномочия президента, заявлял, что Финляндии не нужны новые территории, так как страна не может заселить уже имеющиеся.
Часть Карелии, финские области Салла и Петсамо (сейчас — Печенгский район Мурманской области) и несколько островов в Финском заливе вошли в состав СССР по итогам Советско-финской войны и Второй мировой войны.
***
Российские власти в начале 90-х годов всерьез подумывали о возможности продажи Карелии Финляндии за $ 15 миллиардов. Об этом заявил бывший заместитель главы МИД Андрей Федоров крупнейшей газете Финляндии Helsingin Sanomat.
В то время для этого была создана специальная комиссия, в которую, помимо Федорова, вошли глава МИД Андрей Козырев и советник Ельцина Геннадий Бурбулис.
Среди других «спорных» регионов, по его словам, в российском списке были Курильские острова, Пыталовский район на границе с Латвией, Калининградская область, Крым и граница с Китаем по реке Амур.
https://www.penza.kp.ru/daily/27144/4237521/
В Финляндии раскрыли планы Горбачева и Ельцина отдать Карелию
Бывший дипломат, консультант Министерства иностранных дел России Финляндии, выпустил книги, в которых говорится о готовности Советского Союза отдать Финляндии Карелию, которая ныне считается одним из самых красивых регионов России. По словам экс-дипломата, сделка могла состояться в конце 80-х — начале 90-х годов.
74-летний доктор политологических наук и писатель-документалист Юкка Сеппинен назвал книгу «Когда президент Койвисто предотвратил возвращение Карелии». Автор использовал для написания информацию архива Карельского союза, финского внешнеполитического ведомства, в том числе документы из хранилища МИД. Автор подчеркивает, что с приходом к власти первого и последнего президента СССР Михаила Горбачева «подули свободные ветры» и приступили к переговорам о передаче Карелии Финляндии.
Автор книги утверждает, что советское правительство, а именно «либеральное большинство политбюро СССР» хотело избавиться от Выборга, на «восстановление территории которого не было ресурсов».
«Соглашение о замене контракта осенью 1991 года стало самым удачным моментом для восстановления Карелии»,
— говорится в статье Сеппинена.
Однако напряженная пауза затянулась из-за нежелания финского лидера выходить на «сделку». Президент Финляндии опасался, что «возникнет конкуренция с западной частью» финского государства. В результате передача Карелии не состоялась.
Первый президент России Борис Ельцин, сообщает Сеппинен, также пытался обсуждать вопрос о передаче Карелии с Койвисто, однако и тогда его позиция осталась неизменной.
Источники: https://www.iltalehti.fi/kotimaa/a/b88f0652-e0b4-4b7c-811d-e...
https://www.ridus.ru/news/329872С Днем Незалежности!!
На фоне майданутых негров как то забылся всенародный праздник "дорогих россиян". С Днем Незалежности РФ Вас
30 лет назад Россия сделала первый шаг к развалу СССР - объявила о независимости
30 лет назад Российская Федерация получила суверенитет — 12 июня 1990 года I Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о суверенном статусе самой большой республики СССР. Эта дата вскоре стала национальным праздником — Днем независимости, а позже получила название День России, но до сих пор не всем понятно, что конкретно празднуют в этот день россияне. Кто и зачем запустил процесс отделения России от СССР, какое значение имела декларация Ельцина и могли ли политики, армия и КГБ спасти Союз от распада — «Лента.ру» спросила у бывшего председателя Верховного Совета Российской Федерации Руслана Хасбулатова.
«Ни в каких федеративных государствах права выхода у субъектов нет»
«Лента.ру»: Парад суверенитетов — что это было вообще? Почему союзные, а за ними и автономные республики вдруг стали заявлять о суверенитете?
Хасбулатов: К сожалению, импульсы были даны самой верховной властью, когда Горбачев созвал Съезд народных депутатов и вместо того, чтобы, как планировалось, заниматься экономическими реформами, потерпев неудачу на этом фронте, решил возместить это за счет политического реформирования, заявив, что у нас, дескать, косная политическая система, она отстает, тормозит, не дает нам осуществлять экономические реформы. Потом это начал повторять Ельцин, если помните, в 1993 году, говоря, что без новой конституции у нас с реформами ничего не получается. В общем, примитивные это были люди, откровенно говоря. Я помню, что мы, экономисты, обсуждали эти вопросы очень часто и много. Конечно, мы удивлялись такому подходу, но что делать? Я тогда еще не был депутатом, это были 1988-1989 годы.
Ну, а потом на I Съезде народных депутатов СССР и на заседаниях Верховного Совета СССР были приняты важные нормативные акты, с одной стороны — усиливающие полномочия союзных республик, наделяющие их дополнительными полномочиями, а с другой стороны — сформировалась какая-то иррациональная система организации власти: соединение постов первых секретарей обкомов, крайкомов, рескомов (автономных республик) с исполнительной властью. То есть эти первые секретари были наделены огромными полномочиями. Причем везде, начиная от областей Российской Федерации и заканчивая союзными республиками. Фактически они стали диктаторами, их уже никто не контролировал. Они соединили всю мощь партийного аппарата и органов советской власти.
Этот момент, мне кажется, был решающим в том, что Горбачев окончательно загубил свою реформу, поскольку контролировать деятельность местных органов власти уже было некому. Первые лица замкнули на себя всю полноту ответственности, полномочий, власти и творили что хотели. Тогда и началось взрывное развитие того, что принято называть коррупцией и мошенничеством. Плюс первым секретарям были полностью подчинены все спецслужбы, которые потеряли свою автономию и перестали контролировать деятельность партийного и советского чиновничества, — у них отняли это право.
Я хорошо помню, как метался глава КГБ [Владимир] Крючков. Уже когда я был первым заместителем Ельцина в 1990 году, Горбачев часто созывал совещания руководителей союзных республик. Так как он враждовал с Ельциным, вместо него на этих совещаниях в Кремле приходилось бывать мне. И мы как-то сблизились с Крючковым. Он испытывал очень большой дискомфорт от того, что валом начала расти коррупция, а он ничего сделать не мог. Огромная армия кагэбэшников оказалась не у дел. Чем им заниматься? Подслушивать, следить за чем-то — это уже стало неактуально. Вот такая сила была дезорганизована и выведена со своего поля деятельности. Этой силе не дали возможность проявить себя в позитивном ключе.
Так вот тогда и были приняты эти решения, в том числе право выхода союзных республик из состава СССР. Правда, оговаривалось, что есть какие-то условия. Вообще-то, надо заметить, такого права у составляющих федеративного государства нигде нет. Даже в Швейцарии, в конфедерации — и там нет. В Америке нет, в Индии нет, в Бразилии нет. Ни в каких федеративных государствах права выхода у субъектов нет. А здесь его провозгласили. Это и послужило катализатором.
Я точно не знаю, как обстояло дело, когда Ельцин готовился к этим вопросам. Но дело в том, что после того, как народные депутаты Российской Федерации были избраны в январе-феврале 1990 года, если не ошибаюсь, первая сессия состоялась только в начале июня (съезд проходил с 16 мая по 22 июня). Если бы сразу собрали сессию, Горбачев смог бы провести свои кандидатуры, как он хотел. А он фактически предложил Ельцину заняться какой-то деятельностью: эти демократы стали кучковаться, договариваться, рисовать свои планы. Поэтому в июне развернулась серьезная борьба за пост председателя. Если помните, соперником Ельцина был Иван Полозков. Ельцинисты оказались более подготовленными. Тогда же и я к ним примкнул: когда Ельцин предложил мне стать его первым заместителем, я тоже стал активно работать на него.
В общем, с небольшим перевесом мы тогда получили руководство Верховным Советом Российской Федерации. И в тот момент Ельцин достает, как говорят, из рукава Декларацию независимости Российской Федерации. И воодушевленные соответствующими решениями своих старших товарищей по парламенту СССР депутаты проголосовали за этот декрет. Правда, я внес туда некоторые изменения, потому что там были слишком жесткие формулировки. На самом деле ничего страшного там не было с точки зрения содержательной, потому что десять самых основных полномочий — Ельцин потом согласился со мной — мы решили оставить в ведении союзных властей. Это оборонный комплекс, внешнеполитические отношения, трубопроводы, железнодорожный, морской, речной транспорт, авиасообщение — то есть все структурообразующие функции оставались в ведении СССР.
А что Российская Федерация провозглашала в рамках своего суверенитета? Это общеэкономическая деятельность на территории РСФСР, вся торговля, вся легкая промышленность, разные товарообменные операции, часть внешнеэкономических связей, которые не касались первой сферы, то есть общесоюзных интересов. В общем, если разобраться, ничего страшного, разлагающего, дезинтегрирующего там не было.
Но эффект был в другом: само принятие этой декларации, ее пропагандистское значение, ее общеэмоциональное значение — ах, суверенитет провозглашается! Никто уже не вчитывался в содержание этого документа, всех интересовало только название. После чего началось развитие этих процессов, причем оно усилилось из-за того, что, к сожалению, мои попытки (вместе со многими товарищами из союзного парламента, аппарата и ЦК партии, с которыми у меня были давние связи) как-то сгладить противоречия между Горбачевым и Ельциным оказались безуспешными. В этой борьбе обе стороны использовали негодные средства.
Ельцин, как вы помните, провозгласил: «Берите столько суверенитета, сколько можете проглотить». В свою очередь, союзные власти начали вызывать руководителей Якутии, Чечено-Ингушетии, Дагестана, Осетии и предлагать им провозглашать свой суверенитет от Российской Федерации. Вот как было на самом деле. Я потом говорил с последним председателем Верховного Совета СССР Анатолием Лукьяновым: «Анатолий Иванович, что вы делаете?» А он в ответ: «А вы что делаете?» Я ему говорю: «Посмотрите, теперь в РСФСР 22 автономии». Мы спорили и часто связывались по телефону. Хотя и ругались, но у нас были уважительные отношения.
Часто бывало, что когда меня вызывал Горбачев, в его кабинете я видел кого-то из автономий РСФСР: то из Коми, то из Осетии, то еще откуда-то. Я был этим недоволен. Когда они выходили из кабинета Горбачева, я говорил (например, главе Верховного Совета Якутии Михаилу Николаеву): «Слушай, ты вроде в Российской Федерации, что ты все время болтаешься здесь, в коридорах у союзных начальников?» Я пытался их дисциплинировать, но они туда-сюда крутились. У меня был довольно жесткий стиль руководства, я любил поставить подчиненных на место.
Борьба двух амбиций — этот фактор сыграл колоссальную роль во всех этих делах. Плюс я удивлялся, почему союзный центр не использовал соответствующие властные полномочия. Все это было как-то очень несолидно. Честно говоря, уже тогда я почувствовал, что с руководством и СССР, и Российской Федерации далеко не все в порядке.
«Горбачев разрушил все формы равновесия»
Почему союзное руководство вообще пошло на такой рискованный шаг? Неужели СССР казался им таким нерушимым? Они ведь фактически играли с огнем и должны были это понимать.
Да, они играли с огнем. Вот такая интеллектуальная неподготовленность. Горбачев, конечно, не был готов к руководству огромным государством. Он как-то не чувствовал своей ответственности. Он считал, что есть партия, есть вооруженные силы, есть КГБ, есть ВЦСПС, есть комсомол, есть разные организации, директора заводов, парткомы, и что бы он ни делал, какие бы эксперименты ни ставил, со страной ничего не произойдет. В результате были разрушены все формы равновесия. В любой социальной системе должно быть равновесие. Воздействие должно быть дозированным, осторожным. А здесь за одну неделю принимали десяток решений, которые зачастую противоречили друг другу. Не успеют принять одно постановление по экономике — тут же ему вслед идет второе. Никто не смотрит, не проверяет, как это отразится, какие будут последствия. Есть же какой-то временной лаг между принятием решения, периодом его воздействия и результатами. Но никто не следил за этим — все торопились.
Министерства, кстати, тоже. Любое в отдельности было коллективом превосходных специалистов, но когда от них что-то требовали, каждое стремилось провести какое-то свое постановление, которое считало важным для себя. Вот так и получилось, что экономика оказалась в состоянии хаоса. Вот в чем проблема то была. Хаос обнаружился. Ликвидировали Госплан, систему госснабжения, якобы ввели рынок. Ну какой рынок? Сегодня уже 30 лет прошло — до сих пор нет рынка. Это не такое простое дело.
И потом, когда [один из основателей теории экономики] Адам Смит писал, о чем речь шла? Никаких монополий не было, никаких транснациональных корпораций не было, вся экономика, которую мы считаем классикой, — это же изучение мелкого предпринимательства. Вот что такое рынок. А у нас огромные монополии, как ты его создашь?
Хорошо, ты все разрушил, передал какую-то часть другим. Ну и что, сразу появятся рынок и конкуренция? На это нужны десятилетия. Нужны фондовые и кредитные рынки, тысячи связей и взаимосвязей, перекрещивающиеся производственные цепочки и черт знает что еще. Всего этого не было. Это же надо было потихоньку создавать, не торопясь, как китайцы делали. У нас все думали: сейчас мы разгромим эти министерства, этих монстров, разгромим Госплан, разгромим госснабжение, дадим права предприятиям — и все пойдет, закрутится. Такое вот примитивное представление было. Просто невозможно описать.
Я еще в юности, с МГУ, занимался капитализмом. Так больно было видеть, что они творили, ничего не понимая в капитализме! Причем специалистов по капитализму у нас хватало — десятки институтов Академии наук, в которых были хорошие специалисты, которые бывали в этих странах, знали их. Но их-то и не привлекали.
Сейчас понятие «парад суверенитетов» неразрывно ассоциируется с распадом СССР. Как оно воспринималось тогда? Было широкое ощущение, куда это приведет?
Какое-то смутное ощущение было, очень даже было. Я, например, часто печатал социальные статьи в «Правде», «Комсомолке». И я вам сейчас напомню один совершенно дикий эпизод: выборы директоров заводов. Тогда была огромная кампания. Помните рижский автомобильный завод РАФ? Там объявили конкурс. Со всей страны набралось чуть ли не полсотни претендентов.
Я тогда много ездил по стране с лекциями, еще с аспирантских времен. Нас с удовольствием направляли по линии общества «Знание» в разные районы. Благодаря этим поездкам у меня было большое количество знакомых среди директоров предприятий. Когда они бывали в Москве, мы встречались, и они рассказывали мне. Один говорил: «Что делать? Я ухожу. Мастер, которого я прогонял три раза, говорит: теперь наше время пришло, мы тебе покажем». Пьяницы-рабочие стали заводилами: «Теперь мы будем избирать». Уборщицы стали избирать директора Большого театра. В связи с этим я написал большую статью в «Правде», где указал, что при капитализме на предприятиях железная производственная дисциплина, никаких выборов не может быть. Что за выборы? Это же экономика, это вам не профсоюз.
Я помню, тогда в «Правде» был замечательный редактор, академик [Виктор] Афанасьев — участник войны, потом философом стал. Так вот, его вызвали в секретариат ЦК по поводу моей статьи. Он потом мне весело рассказывал: «В первый раз я с удовольствием выслушивал замечания, считая, что мы поступили правильно».
То есть я уже тогда высказывал опасения: какие выборы могут быть в экономике? Эта статья настолько близкой показалась многим нашим специалистам — и экономистам-теоретикам, и производственникам, — что редакция получила огромное количество писем. Многие люди выражали тревогу в связи с тем, что делается.
Поэтому, с одной стороны, эйфория была — по поводу гласности и демократизации. Но знающие люди выражали тревогу. Да, хорошо быть полезным и приятным для толпы. Но все-таки куда вы идете, ради чего, каким образом? Эти вопросы тогда возникали.
«Отрезанное уже не пришьешь — давайте смиримся»
А что вообще у людей творилось в головах? Например, на референдуме о сохранении СССР в марте 1991 года за сохранение Союза высказалось абсолютное большинство. На Украине было то же самое. При этом уже 1 декабря такое же абсолютное большинство украинцев на очередном референдуме высказались за независимость республики. Как такое возможно? У вас есть этому объяснение?
Да, у меня есть объяснение, и, на мой взгляд, обоснованное. Во-первых, современные утверждения, в том числе моего старого друга Гавриила Попова, о том, что произошла якобы буржуазная антисоциалистическая революция, — это все чушь. Советские люди вовсе не хотели капитализма. Я хорошо знал общество, ведь где я только не был. Наверное, во всем Советском Союзе не было областного города, где бы я не побывал. Никакого антисоциализма у нас не было. А эта узкая группа диссидентов — их было ничтожное меньшинство, и то их потом Андропов придавил. Так что народ не был настроен антисоветски и антисоциалистически. Это первое.
Второе. То, о чем вы говорите, удивительно, но только с внешней стороны. К тому времени, когда в августе 1991 года произошла попытка государственного переворота, Горбачев уже дискредитировал себя: ценовые реформы, на памяти еще был свеж запрет на алкоголь, вырубка виноградников, ну и, конечно, сплошной дефицит и исчезновение товаров, которые были в изобилии даже в послевоенные времена, даже спичек и табака. Это же вообще немыслимое дело!
Плюс эта попытка государственного переворота дискредитировала не социализм как таковой, а все руководство. И когда Кравчук провозгласил суверенитет Украины, он же не говорил, что она не пойдет по пути социализма. Никто этого не говорил. Все они были неглупые люди и понимали, что люди не стремятся к какому-то непонятному им капиталистическому обществу.
И потом, не забывайте, — некоторые до сих пор смеются и пытаются как-то унизить Ленина, — ленинские идеи вошли в кровь и плоть людей. Когда я бывал за границей, то наблюдал за группами, которые я туда возил. Среди них мало кто увлекался этими идеями. Но все говорили: «Что же у нас за руководство? Неужели этот ширпотреб сделать так уж трудно? Ракеты запускаем, крейсеры строим, а эти джинсы несчастные, эти продукты — неужели это нельзя произвести?» Правильно говорили люди. Возмущались именно руководством, а не самой идеей социализма. Идея социализма прижилась. Сейчас Путин все время говорит о 75-летии Победы. Так вот, люди прекрасно понимали, что это социализм и советская власть победили, а не просто какой-то отдельный народ. Все победили — именно в борьбе за советскую власть, за социализм.
В общем, не было недовольства системой, но было недовольство людьми, которые не умели конкурировать с этими капиталистами и показывать преимущества своего строя. Так вот, тогда Кравчук сказал: мол, у них там в Кремле черт знает что творится, давайте мы будем верны нашей стране и великому учению, у нас богатая страна, а они пусть там разбираются, как хотят, там видно будет, а мы будем строить мирную счастливую жизнь. И за это, конечно, проголосовали все. Вот как обстояло дело.
А как вы считаете, мог ли сохраниться СССР после парада суверенитетов?
Да, конечно. Если бы они не нанесли последний решающий удар в Беловежье, я думаю, на первых порах это было бы восемь-десять республик. Кстати, когда они подписывали Беловежские соглашения, я был в Сеуле. Если бы я был в Москве, я бы тут же прилетел, призвал их к порядку и отменил бы их, так сказать, ночные бдения. И, думаю, ничего бы не произошло.
Видите ли, любое государство даже в самых трудных условиях имеет огромные внутренние силы, свои незримые формы существования, связи, взаимосвязи. Оно может довольно долго автономно развиваться, ожидая, пока не наладится какая-то система организации управления. Этот период можно было пережить, я более чем уверен. Но чтобы стать властелином главного кабинета в Кремле, Ельцин подговорил двух своих коллег, и они совершили удачный государственный переворот.
Потом меня как председателя Верховного Совета упрекали в том, что соглашение ратифицировали. А что мне оставалось делать? Я спрашиваю министра обороны: «Как дела?» Он отвечает: «Руслан Имранович, мы ничего не сможем. Если вы не ратифицируете, у нас могут быть столкновения». Спрашиваю кагэбэшников — они говорят то же самое. Я обзвонил руководителей всех Верховных Советов. Большинство говорили, что это большой удар, но отрезанное уже не пришьешь — давайте смиримся с этим, а потом, может быть, возьмем курс на постепенное восстановление. Вот как обстояли дела тогда.
«Страну мы потеряем, а вы станете бедными и никому не нужными»
Как вы считаете, почему на этом парад суверенитетов фактически удалось остановить? Ведь после 1991 года Россия больше не теряла территорий. Как удалось удержать ее от дальнейшего распада?
Так это сделал Верховный Совет во главе с его председателем. Я стал систематически собирать на совещания в Белом доме председателей областных, краевых, республиканских и все время им говорил: «Смотрите, что произошло с Советским Союзом. Неужели вы хотите того же? Что вы будете делать со своими "государствами"? Страну мы потеряем, а вы станете бедными и никому не нужными, к тому же вас вышвырнут, вместо вас придут другие — вы и месяца не усидите на своих постах. Вы разве не видите, к чему все идет? Если мы сейчас не будем обеспечивать и защищать друг друга и нашу страну, Российскую Федерацию, мы все потеряем. Вы этого хотите?»
В общем, постепенно мне удалось подвести к подписанию федеративного договора всех, кроме Татарстана и Чечено-Ингушетии. Я помню, этим тогда был страшно обрадован Ельцин. И после этого исчезла сама проблематика. А если бы не был расстрелян Верховный Совет, ничего не было бы и на Северном Кавказе. То, что произошло на Северном Кавказе, в Чечне, — это была игра кремлевских деятелей. Если бы они не расстреляли Верховный Совет, там бы никто не погиб, мы этот вопрос решили бы. Я считаю, что вопрос был бы решен до конца 1993 года. Так что все эти события — десятилетняя война, гибель тысяч людей, уничтоженные ресурсы — все это на совести ельцинистов.
Вы согласны с тем, что сама природа советского государства способствовала возникновению центробежных процессов и распад советского государства в любом случае рано или поздно должен был произойти?
Я считаю это чушью. Это не имеет ничего общего с понятием государства, с эволюцией государства, развитием государства. Советское государство было уникальным явлением. Во-первых, это было экспериментальное государство, потому что никогда ничего подобного в истории не было. Были лишь наметки, вроде знаменитой «Утопии» Томаса Мора или зарисовок идеального государства у Платона и Аристотеля. А здесь на общетеоретических высказываниях, причем не только утопистов, но и Маркса с его последователями, построили реальное государство, в котором нет эксплуатации, нет частной собственности.
Конечно, возникли колоссальные противоречия между идеалами, которые провозглашались в социалистических учениях, и практикой. В частности, это свирепые расправы Сталина, которые ни в какую теорию не укладываются. Но вместе с тем было единство и отсутствие концентрации богатства под контролем небольшой группы людей, эксплуатации других, реальное равенство, реальное ощущение того, что ты действительно в свободной стране, что ты имеешь возможность и учиться, и продвигаться по пути нормальной карьеры. Это было действительно великое чувство, которое объединяло всех. Расцвет науки, культуры, творчества, художественной прозы, поэтического творчества наших выдающихся деятелей — где это было, когда это было? Это же дал именно социализм, а не что-нибудь другое. Конечно, развиваясь, любая политическая система совершенствуется. Она учитывает какие-то прежние несовершенства и исправляется. Так же могло произойти и с тем, что мы называли Советским Союзом. Никакой обреченности не было абсолютно.
Стоит ли нам ждать нового парада суверенитетов?
Если жизнь не будет улучшаться, всего можно ожидать. Пока я не вижу чего-то позитивного. Вот посмотрите, сейчас ходит страшная болезнь. Ученые и специалисты предрекают какие-то новые условия. Возможно, государства будут в большей степени опираться на свои внутренние силы, не полагаясь на большие объемы внешней торговли, импорт товаров, экспорт своего сырья, а больше производить. Я, в частности, уже 25 лет пишу одну книгу за другой, раз за разом говорю в статьях: почему мы не развиваем свой машиностроительный комплекс, почему мы не развиваем свою текстильную промышленность, почему мы должны все потребительское товары постоянно откуда-то завозить?
Так вот, в этих условиях, казалось бы, сделайте упор на это. Страна должна же что-то производить! Что мы производим для себя? Все говорят — цифровизация. Это, конечно, хорошо. Но разве цифровизация дает молоко? Кстати, Москва, наверное, единственный большой город, где вы не найдете коровьего молока. Я не знаю, например, где оно продается. Мы страна, которая ничего не производит для себя, зато все, что можно вывозить, мы вывозим. Нам говорят: не нужен ваш газ. Нет, мы все равно навязываем этот газ. У нас треть населения не имеет газа, а мы навязываем его на внешнем рынке. Куда угодно, только не своим гражданам.
***
Я себя тоже считаю виновным и причастным к этим большим бедам. Я все время анализирую, мучаюсь, думаю: вот, если бы не проиграл я Ельцину, наверняка сегодня мы бы имели очень богатое государство, процветающий народ, а не один из самых бедных в Европе.
Теперь вы сможете сожрать Путина или Сталина
В столице Якутии к празднику День России 12 июня подготовили импровизированную выставку "Лидеры и вожди России". Экспонатами выступили съедобные головы правителей российского государства, украшающие торты. Экспозиция выставлена в одной из пекарен-кондитерских города.
На витрине представлены изображения Владимира Путина, Бориса Ельцина, Михаила Горбачева, Леонида Брежнева, Иосифа Сталина и Николая II, сообщает "Якутия24".
Головы сделаны в натуральную величину и полностью съедобны. Примечательно, что за голову каждого лидера выставлена своя цена. Так, голову-торт действующего президента предлагается купить за 6900 рублей, а "Михаил Горбачев" обойдется примерно на треть дешевле.
"Кроме цены, у тортов различаются еще и вкусы. Какой вкус у каждого торта мы не сообщаем, пусть это будет интригой для покупателей", - говорит совладелец пекарни-кондитерской "Сладкие мечты" Татьяна Тымырова.
http://yakutia24.ru/news/obshchestvo/55332-v-yakutske-ko-dny...Ленинград 1990 года глазами американки
Летом 1990 года корреспондент американского журнала New-Yorker побывала в Советском Союзе и описала быт и политические взгляды ленинградцев на фоне выборов Ельцина главой России.
Ленинград, 30 мая 1990: впервые я оказалась в таком месте, где не понимаю ни слова на местном языке. Всё, на что я могла рассчитывать — это несколько русских слов, которые я запомнила, пока учила алфавит и пыталась разобраться в устройстве Московского метро.
Вот, например, «значок» — слово, которое в моём букваре переводится как «эмблема». Но это значение совершенно не подходит для повседневной беседы. (Я до сих пор гадаю, можно ли назвать «значками» оловянные медали, которые по воскресеньям надевают пожилые коммунисты с железными зубами.)
Есть ещё слово «переход», которое означает «пересадку» в метро, и постоянно возникает в речах Горбачёва, например в фразе «переход к рыночной экономике». Полезные знания, но для светской беседы их явно недостаточно. Поэтому всё моё взаимодействие с местными жителями проходило по одному и тому же сценарию.
«Горбачёв?» — спрашивала я у таксиста, охранника в музее, резчицы хлеба в булочной. Ответ всегда был один и тот же: большой палец вниз, гримаса, короткая пантомима с перерезанием глотки. «Горбачёв нет хорошо?» — спрашивала я, имея в виду «Горбачёв плохой?». «Нет хорошо!» — отвечали мне. Вот и всё. Я не могла даже выяснить, за что они все так не любят человека, благодаря которому они в принципе имеют возможность выражать свои политические взгляды.
Я отправилась на автобусную экскурсию по городу, который многие его жители хотят переименовать в Санкт-Петербург. Всю дорогу экскурсовод из интуриста нудела о печальном состоянии экологии и экономики и в целом о политической жизни. В перерыве кто-то спросил эту женщину, почему она так не любит президента Горбачёва. Она ответила, что Горбачёв был министром сельского хозяйства и протеже «стариков», приложил руку к развалу советской экономики. Она явно скучала по «старикам», и сильнее всего сожалела о недостатке порядка и дисциплины.
«У нас теперь сплошные дискуссии» — сказала она, сетуя на городские власти, которые никак не могут решиться на строительство вредной для экологии дамбы, которая тем не менее должна спасти город от постоянных наводнений. «Все только и делают, что обсуждают проблемные вопросы. И ничего не делают для их решения.» Позже она извинилась за уличных торговцев и нелегальных продавцов валюты, которые окружили наш автобус. «Это всё потому, что жить нам стало при нынешней власти совсем тяжело» — объяснила она. «Вы видели наши магазины?»
Я видела магазины. На прошлой неделе они пережили набег покупателей, услышавших по телевизору, что переход к рыночной экономике начнётся с резкого повышения цен на основные потребительские товары.
Там и так-то было особо нечего брать, за исключением риса, мясных консервов, пачек кубинского грейпфрутового сока, вялой морковки, и безумного количества репы. А после паники остался только невыносимый румынский чай и запах лежалого лука. Я видела горечь в глазах людей, забегавших в магазин, и спешивших обратно на улицу при виде пустых полок. Это вдохновило меня придумать новый диалог. «Социализм?» — спросила я. «Нет». «Капитализм?» «Да!»
Россия так и не построила настоящий капитализм до революции. А потом запрет на международные поездки не позволил русским лично познакомиться с тем, как работает капитализм. Тот капитализм, который представляют себе местные жители, не имеет ничего общего ни с рыночными ценами, ни с необходимостью много и упорно работать. Первопроходцы свободного рынка, снующие по руинам советской экономики, заняты исключительно тем, что оттачивают мастерство кидалова. И я со своим незнанием языка постоянно становилась их жертвой.
Кидалово процветает даже в ресторане гостиницы Ленинград, главной гостиницы города, за порядком в которой, как и во всех других гостиницах для иностранцев, раньше следили не хуже, чем на атомной подлодке. Теперь официанты отказываются приносить меню, а один и вовсе предложил нам с другом «чудесную копчёную рыбу, грузинское шампанское, и, быть может, порцию лосося». «Сколько??» — спросили мы. «Двадцать долларов». Увидев наши изумлённые лица, официант немедленно снизил ставку. «Хорошо, только для вас, пятнадцать долларов. С каждого». Добротный столовский обед в соседнем помещении стоил 60 центов. Как жаль, что мы узнали об этом слишком поздно.
В относительной безопасности я ощущала себя только в гостиничных кафешках, которые расположены в конце каждого нечётного этажа. Тут все цены на виду. Двенадцать копеек за бутылку воды (никогда не пейте скверно пахнущую субстанцию из-под крана), двадцать три копейки за ломтик сыра. Обслуживание не очень дружелюбное, зато быстрое.
Вчера я отправилась в кафешку, как только узнала об избрании Бориса Ельцина. Мои московские друзья не любят Ельцина. Они считают его непоследовательным, невнятным, опасно националистически настроенным и слишком тщеславным. Но чем больше я узнаю Россию, тем яснее вижу, что подобные умозаключения неуместны в стране, где ни разу не проводились настоящие выборы.
Многие люди старшего поколения до сих пор любят Сталина, все русские любят Петра Великого, и они возможно примкнут к любому кандидату, который выглядит внушительно и смело, да к тому же обещает направить энергию народа в правильное русло.
Периодически я включала трансляцию специальной сессии Верховного Совета РСФСР, которая продолжалась несколько дней, пока Ельцину не удавалось привлечь на свою сторону большинство голосов. И вчера я включила телевизор в своём номере в тот самый момент, когда камера показывала крупным планом его большое, мясистое лицо.
Камера повернулась к плотной толпе репортёров, а потом к электронному табло, на котором шли последние секунды обратного отсчёта, а потом снова к Ельцину в тот самый момент, когда председатель что-то произнёс в микрофон. Я уловила: «Борис Николаевич Ельцин». Я видела выражение его лица, и по нему нельзя было понять, что он сейчас сделает: всплакнёт или издаст победный воинственный клич.
Камера дала более общий план и показала, как Ельцин пробирается к трибуне (с небольшой остановкой у стола женщины-делегата, которой он вручил букет цветов). Депутаты Совета стоя аплодировали первому в истории Союза лидеру оппозиции, избранному на свободных выборах.
Я не поняла, что сессия транслировалась в записи, и что к тому времени, как я об этом узнала, Ельцин уже несколько часов был президентом РСФСР (по факту, Ельцина избрали председателем Верховного Совета РСФСР, но американская пресса не вдавалась в такие подробности, и сразу начала звать Ельцина президентом - прим. перев.).
В кафешке почти не было посетителей, кроме тихой семейной пары средних лет, сидевшей за столиком с бутылкой армянского бренди. «Номер Votos?» — пробормотала я. «Номер электоральный?» Мужчина моргнул, достал карандаш и написал на листке бумаги количество голосов, отданных за Ельцина.
Внезапно я вспомнила ещё одну фразу из букваря. «Мы рады?» О да, моментально ответила пара, и начала оживлённо дискутировать, пока не заметила непонимающее выражение на моём лице. Мужчина повернулся к своей супруге и попросил её вспомнить слово на английском, но она не смогла. На французском тоже не нашлось подходящего слова. Тогда мужчина щёлкнул пальцами, вновь достал свой карандаш и медленно, огромными заглавными буквами написал слово «VICTORIA.»
Журнал "New Yorker", июнь 1990 года
Интересные фотографии 90 -х (часть 15)
Акция протеста шахтёров в Ростове-на-Дону. 23 февраля 1996 год.
Мальчик-нищий ходит между рядами автомобилей на одной из улиц Москвы.15 марта 1996 год.
Скинхед в Москве. 5 апреля 1996 год.
Жерар Депардье и Жерар Бургуан во время Московского кинофестиваля. 1 июня 1996 год.
Бодибилдеры разминаются и выполняют отжимания перед соревнованиями на фестивале в Лужниках. 2 июля 1996 год.
Женщина, сидящая в одиночестве за столом. 1 мая 1996 год.
Принцесса Диана в Большом театре. 15 июня 1995 год.
Москва, Парк Горького. 2 июля 1996 года.
Не вписавшийся в рынок. Киров. Июль 1996 год.
Открытие «Планеты Голливуд» в Москве. 25 сентября 1996 год.
Борис Ельцин пьёт пиво с местными жителями, когда он сделал внеплановую остановку по дороге в Новочеркасск. 1996 год.
Владимир Вольфович изволит гневаться. 9 сентября 1995 год.
Бутырская тюрьма. 1 марта 1996 год.
Презентация новой книги писателя экс-президента СССР Михаила Горбачева «Жизнь и реформы». 26 января 1996 год.
Анатолий Чубайс, известный российский реформатор и один из лидеров коалиции «СПС», проводит пресс-конференцию в Москве. 20 июня 1996 год.
Милиционер разговаривает с гражданскими лицами, арестованными во время рейда по борьбе с преступностью в Москве. 24 июля 1996 год.
Две женщины продают лекарства на центральной улице Москвы. 4 июня 1996 год.
Деревенские жители в Эссо, Камчатка. Июль 1996 год.
Зюганов посещает Духовную Академию. 07 апреля 1996 год.
Юрий Куклачёв и его Театр кошек. 11 июня 1996 год.
Снимки взял тут: источник
Мои предыдущие посты про 90-е годы:
Интересные фотографии 90 -х (часть 2)
Интересные фотографии 90 -х (часть 3)
Интересные фотографии 90 -х (часть 4)
Интересные фотографии 90 -х (часть 5)
Интересные фотографии 90 -х (часть 6)
Интересные фотографии 90 -х (часть 7)
Интересные фотографии 90 -х (часть 8)
Интересные фотографии 90 -х (часть 9)
Интересные фотографии 90 -х (часть 10)
Интересные фотографии 90 -х (часть 11)
Интересные фотографии 90 -х (часть 12)
Интересные фотографии 90-х, 1994 год. Часть 13
Интересные фотографии 90 -х (часть 14)
Больше постов про 90-е годы, а также подборки про знаменитостей в моём профиле.
Всем спасибо.
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Игорь Тальков: Оборвавшаяся струна, загадочное убийство
Игорь Тальков, русский рок-музыкант советского периода, певец, бард, автор песен, поэт, киноактёр.
6 октября, за несколько часов до своей смерти, в интервью Ленинградскому телевидению Тальков заявил, что он выступает против бывших коммунистов, «поменявших коммунистические вывески на демократические»
Погибнет Игорь ровно через год после съемок в фильме - "За последней чертой", погибнет ровно также как и в кино, от выстрела в сердце.
Россия
Песня с которой начались более серьезные проблемы Игоря. В свободное время Тальков изучал историю России по материалам, которые он самостоятельно разыскивал в архивах и библиотеках. Для этого он обязательно выделял хотя бы два часа в день. В доме Талькова собралось немало российских и зарубежных исторических мемуаров, воспоминаний, исследований, статистических данных. Таким образом, он постоянно накапливал информацию, а потом происходил процесс написания песни. Так, после одной бессонной ночи, Тальков буквально за две минуты написал песню «Россия», ни разу не исправив ни одной строки
Россия!
Разверзлись с треском небеса,
И с визгом ринулись оттуда,
Срубая головы церквам
И славя нового царя,
Новоявленные иуды.
Тебя связали кумачом
И опустили на колени
Взгляды и теории
Ольга Дубовицкая, составитель книги «Монолог», в эфире передачи «Вечер с Дмитрием Дибровым» рассказывает о своей беседе с Тальковым 2 октября 1991 года: «Игорь был убеждён, что существует нечто, которое обладает властью над властью, это закон над законом, это категория людей у которых в руках весь капитал, которым нужно подчинить себе каждую часть Земного шара. И эти люди в каждой части Земного шара определяют того прокуратора, который этой частью владеет, чтобы делать то, что для них удобно. Игорь был убеждён, что в своё время Ленину был дан приказ развалить Российскую империю. Почему? Потому что это опасный народ, который очень трудно подчинить себе, по сути, по природным корням, по природе русской души, что это народ, который меньше верит политикам и больше поэтам. Именно поэтому он считал, поэты и убирались первыми. Потому что действительно, выйди к народу поэт или политик… люди всё-таки скорее поверят поэту. Он считал, что у Горбачёва было задание от той же верхушки, которой он служит, развалить Союз, что Горбачёв с успехом и исполнил. И его подняли по иерархической лестнице, той власти, которая над властью. В последние дни он разочарован был в Ельцине, он не утверждал, не говорил того, что у Ельцина задача развалить Россию, но предполагал, что это именно так. В итоге он пришёл к выводу, это всё было 2-го же числа, что ничего хорошего нас не ждёт.»
Обвинения
В своей книге «Монолог» Тальков пишет, что до 1989 года его называли антисоветчиком, а после исполнения песни «Россия» стали причислять к антисемитам. И тут же поясняет, что «Антисемитизм» придуман не русскими и даже не русофилами, не простыми евреями, а — сионистами, то есть евреями-националистами.
«Геноцид в отношении русского народа беспрепятственно процветал и набирал силу, но стоило только русским людям заявить о том, что они — русские, что у них есть богатейшая культура и история, из которой они не позволят выбросить ни одной страницы, как сразу же раздались испуганные вопли об „антисемитизме“, „шовинизме“, „национализме“, „антисоветизме“. Этот хитрый приём рассчитан на непосвящённых».
После успеха песни «Чистые пруды» Игорь представлялся зрителям исключительно в образе лирического музыканта, и когда он начинал исполнять свои «резкие» песни гражданской тематики, многие зрители недоумевали.
Андрей Макаревич на вопрос, как он относится к Талькову, ответил: «Я не поклонник его творчества» и обосновал свою позицию следующим образом: «Пока на дворе стоял совок и у нормальных команд были проблемы, он пел исключительно про Чистые пруды. А после перестройки, когда всё стало можно, вдруг таким смелым оказался…».
Убийство
Накануне своей смерти, 5 октября, Тальков выступал один с акустическим концертом в техникуме в Гжели, где на его гитаре оборвалась струна. Это был последний выход Игоря на сцену.
По словам Татьяны Тальковой, 3 или 4 октября Игорю Талькову позвонили по телефону, и разговор был закончен ответом Игоря: «Вы мне угрожаете? Хорошо. Объявляете войну? Я принимаю её. Посмотрим, кто выйдет победителем».
На концерте, проходившем 6 октября 1991 года в Санкт-Петербурге во Дворце спорта «Юбилейный», выступали многие исполнители. Подруга певицы Азизы по её просьбе попросила Игоря Талькова выступить первым, так как Азиза не успевала подготовиться к выходу. Игорь позвал к себе в гримёрку охранника певицы — Игоря Малахова, и между ними произошёл словесный конфликт. После этого двое охранников Игоря Талькова увели Игоря Малахова из гримёрки. Игорь начал готовиться к выступлению, но через несколько минут к нему прибежал администратор его группы «Спасательный круг» — Валерий Шляфман — с криком о том, что Малахов достал револьвер. Тальков вытащил из сумки газово-сигнальный пистолет, который приобрёл для самообороны, выбежал в коридор и, увидев, что его охрана находится под прицелом Игоря Малахова, сделал в него три выстрела. Малахов пригнулся, и охранники, воспользовавшись этим промедлением, стали его обезвреживать. Тогда он сделал два выстрела, но они попали в пол. Охранники стали бить стреляющего и, закрывая голову, он уронил свой револьвер. Через несколько мгновений раздался ещё один выстрел, который попал в сердце Игоря Талькова. Когда прибыла бригада скорой помощи, врачи сразу констатировали биологическую смерть.
Городская прокуратура возбудила уголовное дело. Игорь Малахов, объявленный во всесоюзный розыск, добровольно прибыл с повинной через 10 дней. В декабре 1991 года с него было снято обвинение в умышленном убийстве. После проведения экспертиз в апреле 1992 года следствие установило, что последний выстрел сделал коммерческий директор Талькова Шляфман. Однако в феврале 1992 года обвиняемый уже уехал в Израиль, с которым у России в то время не было договора об экстрадиции, и дело об убийстве было приостановлено. В ноябре 2018 года Следственный комитет возобновил расследование убийства певца.
Игорь Тальков был похоронен 9 октября 1991 года в Москве на Ваганьковском кладбище.
Сын о отце
Сын певца Игорь Тальков-младший: «Когда разрабатывали план по развалу СССР, отец был выгоден как антикоммунистический певец. Он готовил сознание людей. И сам того не ведая, помогал врагам. Отец пел, основываясь на тех знаниях, которые были ему доступны. Когда страна распалась, его предупреждали, в какую сторону идти дальше. Но он от исторических песен перешёл к актуальным — про сегодняшний день, как в песне „Господин Президент“. Он дал понять, что молчать не собирается. Понял, что дело не в коммунистах. Осознал, что вывески сменились, а суть осталась, и народ по-прежнему дурят. В итоге, стал не выгоден. Он был на пике, собирал стадионы, просвещал людей».
Мое мнение об Игоре неоднозначное, я не фанат его творчества, и многие взгляды не разделяю, но его убийство даже в 2019 году остается загадкой, я думаю это до сих пор актуальная тема
Покажите мне такую страну,
Где славят тирана,
Где победу в войне над собой
Отмечает народ.
Покажите мне такую страну,
Где каждый обманут,
Где назад означает вперёд
И наоборот.
Не вращайте глобус,
Вы не найдёте,
На планете Земля стран таких
Не отыскать,
Кроме той роковой,
В которой вы все не живёте,
Не живёте, потому что нельзя это
Жизнью назвать.